Гюнтер Хаусманн (Шольке)
Он решил заглянуть к другу, как только узнал от проходившего мимо доктора Венцеля о том, что Дитрих очнулся. Хоть тот и был другом прежнего Гюнтера а не его самого, было бы странным если он не поинтересуется его состоянием. Всё-таки, друзья детства, тот явно удивится, если Гюнтер не навестит его. Сам он разоблачения не боялся, все воспоминания и личность Шольке органично разложились в его голове и он был готов к общению с любым человеком с кем тот раньше общался.
Как только Гюнтер вошёл в палату, сразу заметил, что Дитрих находится в каком-то подавленном и раздражённом состоянии. Видимо, нахождение в больнице так на него подействовало.
— Здравствуй, Дитер, дружище! Я рад что и с тобой всё в порядке. Когда тебя выписывают?
Дитрих скривился.
— Не знаю, Гюнни. Чёртов докторишка решил оставить меня тут в качестве лабораторной мыши. Уже с моим начальством договорился, сволочь..
Гюнтер нахмурился.
— Не понял. Почему? Что случилось?
Друг со злостью ответил:
— Да потому что у нас с тобой этот… костоправ обнаружил повышенную регенерацию, чтоб её! И теперь решил оставить меня, чтобы исследовать этот «феномен».. — и раздражённо потёр шею.
Гюнтер замер. Что-то зацепило его, но он никак не мог понять что именно. Дитер продолжал возмущаться намерениями любопытного доктора Венцеля, но он не слушал, пытаясь поймать ускользающую мысль… У кого-то он видел такую привычку, но у кого?
Наконец он вспомнил!.. У Александра была точно такая же привычка, за то время что он был у него в гостях, русский десятки раз тёр свою шею когда был возбуждён. Кстати, а вот у Дитриха никогда не было такого. Тот, если нервничал, трогал рукой подбородок. Странно… откуда у него вдруг появилась такая привычка?
Тут его посетила по-настоящему сумасшедшая мысль… «Нет, такого абсолютно не может быть! Полный бред! Невозможно!.. С другой стороны, если с ним самим такое случилось, то почему бы и с русским такому не быть? Всё равно это бред!.. А что если проверить? Ничего не потеряю..» Настоящий Дитрих не поймёт а он, Гюнтер, успокоится и перестанет выдумывать себе всякую чушь.
Прервав Дитера он, затаив дыхание, спросил:
— Как думаешь, мой ник «Тевтон» подходит мне… Алекс?
Александр Самсонов (Дитрих Краузе)
Это было похоже на то, как если на него свалился неслабый такой камень, оглушив, заставив мозг впасть в ступор и блуждать в тумане. Слух полностью пропал, тело одеревенело, он не мог двинуть не то, что пальцем, даже моргнуть и то не получалось. А всё из-за такого простого вопроса… Который здесь и сейчас услышать было совершенно невероятно! Александр подумал, что всё-таки ослышался, но напряжённый взгляд Гюнтера говорил о том что всё это произошло в реальности и нет никаких слуховых галлюцинаций. Прошло пять секунд, десять, но Александр по прежнему не мог ничего сказать, потому что язык словно отсох, в голове хаотично метались безумные мысли, сталкиваясь друг с другом и заставляя виски болеть. Наконец, слегка оправившись от шока, он спросил:
— Откуда ты… Что ты сказал? Какой ещё «Тевтон»?
Гюнтер, перестав сверлить его глазами, чуть улыбнулся и усмехнувшись, ответил:
— Можешь не прикидываться, Алекс, я уже понял, что с тобой произошло то же что и со мной… Проклятье, в жизни бы не поверил, расскажи мне кто-нибудь про такое. Решил бы, что псих шнапса перебрал. Знаешь, никогда не верил во всякую сверхъестественную чушь, но тут… — он развёл руками —..доказательства налицо.
— Неужели это ты, Гюнтер? — во все глаза глядя на него, спросил Саша. — В смысле, тот Гюнтер из нашего времени?
Немец грустно улыбнулся.
— Ошибаешься, Алекс. Теперь наше время — здесь и сейчас. А то будущее из которого мы пришли… Его ещё нет, и не факт что будет.
Тут Александр спохватился.
— Подожди, а как ты сам тут оказался? Я-то, видимо, потому что погиб там, в драке с этими турками или как их там… В меня попали несколько раз… Но ты-то жив остался! Постой, неужели… ты тоже умер там? — снова остолбенел Саша.
— Естественно, Алекс! Как бы ещё я оказался здесь, верно? После тебя я прожил немного, может пару минут, максимум… Тот траханый ублюдок и в меня всадил несколько пуль, но перед смертью я сумел его прикончить, отомстить за нас обоих… Это была славная охота, дружище!
Тут он поёжился, и его глаза неподвижно уставились в стену.
— Знаешь, медленно умирать чертовски неприятно и страшно… чувствовать, как из тебя уходит жизнь, холодеет и перестаёт подчиняться тело… брр, никому бы не хотел такого пожелать… Кроме тех тварей… — он снова усмехнулся.
Я подумал, раз нас двоих перенесло сюда, не могло ли и их перетащить? Представь?
Александр вздрогнул от такой картины.
— Нет, не надо нам такого подарка, будем надеяться, что они отправились туда, куда и заслужили, в адскую кухню… — нервно рассмеявшись, ответил он. Немного помолчали.
— И что теперь нам тут делать? — спросил Саша.
— В смысле? — удивлённо спросил Гюнтер, занятый своими мыслями.
— Ну, вот попали мы в фашистскую Германию и что дальше?
Гюнтер весь как-то собрался.
— Что ты предлагаешь? Какой твой вариант? — спросил он.
— Думаю, самый лучший вариант был бы убить Гитлера, а заодно, если выйдет, его бонз. У тебя больше всего шансов ведь ты же служишь в его охране. А потом попытаться вырваться из Германии, лучше всего в СССР. Это наилучший вариант. Если же говорить про задачу минимум, то можно просто скрытно приехать в Польшу и как-то перейти границу. Предупредить Сталина, убедить его… Ведь ты же знаешь историю не хуже меня, понимаешь, что будет через год если всё оставить как есть? — увлёкшись, Александр не видел того что лицо Гюнтера всё больше мрачнело от его слов.
Саша, наконец, обратил внимание на молчащего немца.
— Ну, что скажешь?
Тот словно очнулся и принял какое-то важное решение.
— Ты прав, Алекс! Оставить всё как есть — нельзя, особенно зная последствия. Поэтому согласен с тобой, надо менять историю, давить бабочек… Только… не так как ты предлагаешь. У меня есть свой собственный вариант, и я попробую осуществить его… — сказал он.
У Александра вдруг появилось дурное предчувствие, что этот вариант Гюнтера ему может сильно не понравится.
— Что ты имеешь в виду? Какой твой вариант? — спросил он, пытаясь отогнать тревогу. Увы, слова немца заставили его оцепенеть от ужаса.
— Я во всём признаюсь фюреру. Расскажу ему, откуда мы появились, какой стала Германия в будущем. Что случилось из-за его ошибок и как их избежать, чтобы наша страна осталась сильной и независимой. Постараюсь убедить его не нападать на Россию, оставить евреев в покое и не дать американцам высадиться в Европе. Ну, и себя не забуду… — улыбнувшись, закончил он.
Прошло не меньше минуты, прежде чем остолбеневший Александр нашёл в себе силы заговорить.
— Ты что, спятил, Гюнтер!? Сильно головой ударился? Сам понял что сказал? Да не сможешь ты убедить его, это же маньяк! Псих, одержимый мировым господством и чистотой расы! Знаешь, что будет, если ты попытаешься ему заикнуться о его ошибках? Он прикажет тебя расстрелять! Или отдаст гестапо, где ты с радостью признаешься, что являешься агентом кучи разведок и вообще, внебрачный сын римского папы! Ты сам бы на его месте поверил собственному охраннику?
— Тихо, не кричи! Если кто-то услышит, что ты называешь фюрера психом, то долго не проживёшь! — проворчал Гюнтер.
— Опомнись, Гюнтер! Даже если, каким-то чудом, он тебе поверит, то потом заставит рассказать о том, что случилось дальше в вашей истории и тогда… — Александр побледнел от такой перспективы.
— …или ты специально хочешь, чтобы он победил в войне и уничтожил весь мир?? — потрясённо произнёс он. В его голове воцарился хаос от того что может случиться в мире при таком развитии событий. Ведь чёртов немец знает всё! Всё что может помочь бесноватому усатому ефрейтору осуществить свои безумные планы… Тогда десятки миллионов жертв, которые принёс Советский Союз на алтарь Победы покажутся ерундой по сравнению с тем, что может получиться с помощью Гюнтера. Танки, авиация, атомное оружие, ракеты… Это будет настоящий кошмар, хуже даже представить невозможно! Внезапно его осенило..
— Ну конечно, как я мог быть таким болваном! Ты же фашист, самый настоящий арийский ублюдок, распевающий «Дойчланд юбер аллес!» и "Хорста Весселя!" Я не верил в это, думал что ты нормальный немец, может со слегка правыми взглядами… А ты… Ты такой же как те, кто сжигал людей заживо, насаживал детей на штыки, ты просто… мразь ты, понял! — не совладав с эмоциями, он уже почти кричал.
Гюнтер, молча слушавший его, вдруг вскочил со стула и сильно ударил кулаком по лицу, отчего Александр буквально слетел с кровати и ударившись локтем о пол, замолчал, зашипев от боли.
— Всё-таки вывел ты меня, Алекс! — сжав кулаки, Гюнтер медленно сел обратно на стул.
— Объясняю ещё раз. Во первых, я не фашист а националист. Фашисты в Италии, а здесь, в Германии — нацисты. Во-вторых, я знаю, как сделать так чтобы он мне поверил. Только тебе говорить не буду, твоя выходка заставила меня сделать переоценку наших отношений. В-третьих, я вовсе не собираюсь помогать ему захватывать весь мир, ни одна страна в мире, даже СССР или США не сможет этого сделать военным путём. Да это и не нужно. Ты меня плохо слушал? Я сказал, что сделаю так, чтобы фюрер не нападал на вас, ведь это была одна из главных его ошибок. Более того, будет вполне возможен союз между Рейхом, Советами, Японией и Италией. Например, Союз Четырёх… или как-то по другому… Не важно. Тогда останется только Британия, и я постараюсь убедить фюрера чтобы «Морской лев» был доведён до конца, и наша свастика взметнулась над Лондоном. Тогда, если янки всё-таки решатся отбить у нас Европу, то только со стороны Африки. Ничто не помешает нам укрепить итальянский сапог, побережье Испании и южной Франции. А 22 июня 1941 года будет обычным жарким воскресеньем, без бомбардировок ваших городов и разбитой Брестской крепости… Разве это тебя не устраивает? Тем более, после раздела Польши Сталин и Гитлер как бы друзья. Потом евреи. Их не будут убивать, травить в лагерях, сжигать в крематориях… Их просто вышвырнут из Европы и пусть катятся в свою любимую Америку… или строят свой Израиль. Тогда весь остальной мир смирится с ситуацией и моя Германия, мой Рейх останется сильной и независимой страной! — с воодушевлением закончил Гюнтер.
Александр смотрел на него и не мог понять, как он мог быть настолько наивным в отношении друга… уже бывшего друга. Ведь тот неоднократно в сети и в разговорах высказывал свои взгляды почти не отличавшиеся от речей нацистов. А Саша всё пропускал мимо ушей, думая, что это всего лишь слова… Видимо, от того что он изначально относился к людям по умолчанию хорошо, не воспринимая всерьёз их взгляды, которые отличались от его собственных, и вот к чему в этот раз всё привело. Ведь и раньше друзья и знакомые за бутылкой пива в дружеской обстановке могли при нём ругать власть, чиновников, Путина, но при этом вовсе не собирались реально что-то делать… Просто выплескивали свои чувства, эмоции от плохих дорог, низких зарплат, бытовой неустроенности. А тут… Что теперь делать? Ясно одно, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Гюнтер смог рассказать Гитлеру о будущем! Да, скорее всего тот ему не поверит и прикажет расстрелять сумасшедшего охранника несущего бред о том, что он побывал в будущем но, а вдруг? Ведь есть небольшая вероятность другой возможности… и если это случится, последствия будут катастрофичны для всего мира. Поэтому… Гюнтер должен замолчать.
Александр старательно отгонял эту мысль от себя, пытаясь найти какой-нибудь другой вариант, но та настойчиво возвращалась в голову, убеждая, что это самый лучший способ в плане секретности. И сделать это надо прямо сейчас, пока немец ещё не сообразил, что к чему и находится в эйфории от открывшихся возможностей переноса в прошлое. Попытаться снова уговорить его бежать отсюда? Но ведь эта Германия, можно сказать, его родная земля. Зачем ему это надо, бежать? Тем более, он сейчас статусный человек, эсэсовец. К тому же, Александр никогда не отличался красноречием и силой убеждения… Да и не похоже, что Гюнтер бросит свою затею, у него глаза горели от того что он там себе нафантазировал. А значит, как ни неприятно сознавать, выход у него только один… Или же он не видит другого варианта в упор. Но в том-то и дело что у него нет времени искать другие возможности, Гюнтер сейчас уйдёт, а завтра утром за него, Александра, возьмётся этот чёртов Менгеле..
Саша был обычным человеком, и намерение хладнокровно убить недавнего товарища вызывало в нём неконтролируемую дрожь, которую он не смог скрыть, как ни старался. Ладони вспотели, в ушах зашумело, а сердце тоскливо заныло, предчувствуя последствия… Комок в горле мешал говорить, и он молчал, невольно оглядывая комнату в поисках… Чего? Какого-нибудь предмета чтобы… чтобы убить. Стул? Утка? Александр усмехнулся. Ничего подходящего..
Тем временем, Гюнтер внимательно смотрел на него:
— Ну, что скажешь? Если ты согласишься, то вдвоём нам с тобой будет намного удобнее выполнить мой план. Сказать по правде, ты мне нравишься как человек и я бы не хотел, чтобы между нами пробежала кошка.
Внезапно Александру пришла в голову одна мысль, которая, при всей своей кажущейся необходимости, заставила его почувствовать позывы к тошноте.
— Не знаю, Гюнтер… — начал он, медленно вставая. — План, конечно, не самый плохой, но, понимаешь в чём дело… — замялся Саша.
— В чём же? — с любопытством спросил немец.
— В том… Что я не могу и не имею права рисковать! — резко выкрикнул Александр и собрав все свои силы, прыгнул вперёд, пытаясь ударить Гюнтера ногой в лицо.
Тот, не ожидая этого, с грохотом опрокинулся назад вместе со стулом. Ударившись затылком о пол, он заворочался, пытаясь встать, но Александр, упав на него, с силой обхватил его шею руками, пытаясь задушить немца.
— Извини, Гюнтер, я не хочу тебя убивать, но не могу допустить, чтобы ты всё разболтал Гитлеру… А в твой план я не верю, чёртов нацист… — задыхаясь от усилий, прохрипел он. Организм ещё не восстановился полностью, в руках не было большой силы и поэтому, не надеясь на силу своих ладоней, он согнул одну из рук, чтобы надавить локтем на горло Гюнтера. Тот, задыхаясь, изловчился и размахнувшись, со всей силы ударил правой рукой в скулу Александра. Лицо Саши мотнулось, брызнула кровь из задетой губы. Его едва не снесло с немца, но он с трудом всё-таки удержался, из последних сил нажимая локтем.
Он понял, что удача отвернулась от него когда почувствовал как на глазные яблоки надавили крепкие, стальные пальцы Гюнтера. Невыносимая боль заставила его заорать и отпустить шею немца. Вдобавок тот смог повернуться на бок, повалить его за собой и уже сам начал наносить ему удары своими кулачищами. Один из ударов попал по животу, вышибив из него воздух и кашляя, Александр свернулся в клубок, судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха..
— Русский щенок, ты слишком слаб, чтобы со мной справиться! Решил меня убить, ублюдок? — рычал разъяренный Гюнтер, потирая красную шею. — Вот только зря ты это сделал, Алекс! Я хотел с тобой по хорошему, но теперь ты сам подложил себе свинью. Завтра тобой займётся Венцель и хочешь ты этого или нет но всё равно принесёшь нам пользу своими знаниями, ведь в отличие от меня ты намного больше знаешь о Советах, верно? До утра ты никуда не денешься, я предупрежу доктора, что ты в буйном состоянии, тебя закроют и выпустят только утром… Не завидую я тебе, Алекс! — усмехнулся он и вышел из палаты.
Александр только сейчас смог нормально продышаться, и обессиленно расслабился прямо на полу. Он проиграл, не смог использовать свой единственный шанс… Теперь они вряд ли больше встретятся наедине да и в этом случае немец будет настороже… Ящик Пандоры открыт. Теперь остаётся только побег. Если же и этот план провалится, лучше самому повеситься на простыне, всяко лучше если гестапо за него возьмётся… Уж оно умеет заставлять рассказывать всё что ты знаешь. С трудом встав, он буквально повалился на кровать, собираясь с мыслями… Надо думать, как осуществить побег. Причём так чтобы всё получилось сразу. У него всего одна попытка и потому план должен быть безупречен.
Гюнтер Хаусманн (Шольке)
Мысленно ругаясь, Гюнтер возвращался в свою палату, чтобы собрать вещи и готовиться к выписке. Доктор обещал распорядиться, чтобы документы были готовы как можно быстрее, поэтому не было смысла здесь задерживаться.
Что ж, можно сказать, что он сглупил, когда решил рассказать Алексу свой план… И с чего он убедил себя что русский разделит его взгляды на ситуацию? Возможно, этому способствовало то что этот план включал ненападение на Советы, но реакция Алекса его неприятно удивила. Подумать только, этот ненормальный набросился на него и чуть не убил! Хорошо, что тот был еще слаб, а Гюнтер сообразил как вырваться от него… Ударься он сильнее головой при падении со стула и у русского вполне могло бы получится..
Сначала его немного беспокоил сам факт изменения привычной истории, но он убедил себя, что игра стоит свеч, иначе зачем кому-то или чему-то перебрасывать его назад во времени? Правда, почему та же судьба постигла Алекса он не мог понять, но, видимо, в этом тоже был смысл, просто он его не понимал… Да, говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад, но Гюнтер готов был рискнуть. Была вероятность, что Алекса перенесло сюда случайно, за компанию вместе с ним, но почему тогда то же самое не случилось с бандитами? Сплошные вопросы и не факт что найдутся ответы на них..
Быстро собрав свои вещи, переодевшись в форму и проверив письмо к фюреру в кармане кителя, он зашёл в кабинет к доктору Венцелю, попрощаться. Тот сидел за столом, заполняя какие-то бланки, целая куча которых лежала на его столе. Стены его кабинета тоже были увешаны медицинскими плакатами и, для разнообразия, несколькими репродукциями картин с сельскими видами, городскими улицами и природой.
— Ещё раз спасибо, доктор, что так быстро поставили меня на ноги и позволили продолжать мою службу. У вас, конечно, тут неплохо но, сами понимаете, я служу в СС и мой долг быть там, возле нашего фюрера и охранять его.
Доктор Венцель, оторвавшись от писанины, одобрительно закивал:
— Да, я всё понимаю, унтерштурмфюрер, служить на благо Рейха долг каждого немца. Кстати, моя роль в вашем быстром восстановлении вовсе не так значительна, в основном, ваш организм сам справился с этим и будь моя воля я бы немного задержал вас чтобы исследовать этот необычный феномен, но увы… — он развёл руками — приказ выписать вас не оставил мне выбора. Впрочем, у нас останется ваш друг и, надеюсь, с ним мне не помешают, наконец, понять особенность ваших организмов и их повышенную регенерацию.
Гюнтер сделал вид, что только что вспомнил кое-что важное.
— Да, спасибо что напомнили, доктор… Мой друг очень хотел сейчас уйти отсюда вместе со мной. Конечно, я пытался отговорить его, убеждая, что он ещё очень слаб, но, боюсь, не оказался слишком убедительным… Дитрих намекнул мне что во что бы то ни стало покинет ваше гостеприимное заведение в самое ближайшее время, и знаете, я ему верю. Он очень упрямый и способный парень. Я очень беспокоюсь за его состояние и прошу вас принять все меры, чтобы задержать его здесь до полного выздоровления. А как только это случится, я сам приеду за ним. Думаю, что если запереть дверь его палаты то глупые мысли о побеге оставят его и дадут вам возможность окончательно вылечить его. Не так ли, доктор? — подмигивая, спросил Гюнтер.
Венцель с удивлением посмотрел на него:
— Вы серьёзно, унтерштурмфюрер? Думаете, что он на самом деле может сделать это?
— К сожалению, да, доктор. Я знаю его с самого детства, и он всегда отличался живым нравом, упрямством и разными проделками. Вы бы знали сколько раз из-за него мы с ним попадали в разные смешные и не очень ситуации… — усмехаясь, произнёс Гюнтер.
— Что ж, я обязательно приму меры, чтобы этого не допустить! — обеспокоенно сказал доктор. — Завтра утром я планирую начать серьезно иссле… то есть я хотел сказать, лечить вашего друга… — поправился Венцель.
— Уверен, что оставляю его в надёжных руках. На днях я заеду за ним, думаю, нескольких дней вам хватит, чтобы вылечить его, доктор?
— Думаю да, унтерштурмфюрер… — задумчиво протянул Венцель. — Но определённо ничего сказать не могу, посмотрим на его состояние.
— Я понимаю, доктор. Тогда позвольте с вами попрощаться, я обязательно расскажу своим товарищам что в клинике Шарите есть очень квалифицированные врачи и при случае, рекомендую им вас.
— Спасибо, унтерштурмфюрер! Я буду очень рад этому! — улыбнулся доктор Венцель и крепко пожал протянутую ему руку. — Удачной вам службы!
Выйдя из кабинета доктора, Гюнтер пошёл к выходу, улыбаясь на ходу — «Ну что, Алекс, придётся тебе здесь задержаться пока фюрер не решит что с тобой делать. Ты сам выбрал свою судьбу, теперь отвечай за свой выбор».
Насвистывая весёлую песенку, с ранцем на плече, он вышел на крыльцо и не торопясь, пошёл к воротам по чистой, ухоженной дорожке. Наступающий вечер украсил тенистую аллею особым очарованием. По дорожкам между кустами гуляли редкие выздоравливающие в тёплых халатах, иногда сопровождаемые медицинскими сёстрами. Внезапно его окликнули.
— Герр унтерштурмфюрер, вы уже уходите? — долетел до него грустный возглас.
Он обернулся и увидел в нескольких шагах от него медсестру. Не красавица, но довольно симпатичная, молодая, ниже его почти на голову. Она была одета в тёплое пальто, распахнутое из-за весенней погоды. Под ним был виден форменный халат, на голове кокетливо сидела накрахмаленная шапочка с небольшим красным крестом. Её глаза доверчиво, но в тоже время грустно смотрели на него.
— Да, прелестная фройляйн, вы поставили меня на ноги, и я возвращаюсь на службу, — улыбаясь, ответил он девушке. — Кстати, как вас зовут, юная валькирия?
Медсестра вспыхнула от его слов и покраснев, уставилась в землю.
— Лаура, герр унтерштурмфюрер. Лаура Блюм… — смущаясь, она то нервно переплетала пальцы рук, то хваталась за лацканы пальто и халата, или поправляла волосы.
«Хм, а девочка то симпатичная! Фигура стройная, грудь тоже не самая маленькая, ноги под пальто и халатом плохо видно но, уверен, тоже есть на что посмотреть… Волосы очень красивы, на лицо не дурна… Да и судя по поведению, я ей понравился. Что мешает завязать знакомство? Да, сам решил что сначала дело, а потом девушки, но я же не собираюсь встретиться с ней сегодня или завтра? А вот на следующей неделе, если фюрер поверит и не расстреляет меня или не сдаст парням Гиммлера, то можно будет познакомиться с ней поближе..» — подумал Гюнтер и внезапно ощутил как его достоинство с радостью отреагировало на эти планы, зашевелившись в штанах. «Вот чёрт, не хватало ещё чтобы она это увидела..».
Пришлось, как бы случайно, засунуть одну руку в карман штанов и слегка прижать не вовремя воспрянувший от радости орган.
— О, Лаура, у вас очень подходящая фамилия, вы на самом деле выглядите как райский цветок, так же красивы и очень трудно прекратить вами любоваться! — улыбаясь голливудской улыбкой похвалил девушку Гюнтер. — И на будущее, я для вас просто Гюнтер. Договорились? — подмигнул он.
— Ой, спасибо, герр… то есть, Гюнтер… — покраснев ещё сильнее, пролепетала девушка. Похоже, ей или мало делали комплиментов либо это он так действует на неё. Кажется, захоти он поцеловать её прямо сейчас она просто стояла бы и ничего не сделала, чтобы помешать ему. Такая милая особа..
— Вот что, милая моя Лаура! Мне надо возвращаться на службу, но вы мне очень понравились, и я бы хотел как-нибудь продолжить наше знакомство. Надеюсь, вы не против? — он двумя руками взял её за хрупкие плечи и всё так же улыбаясь, смотрел на неё.
Она, наконец, нашла в себе силы посмотреть ему в глаза и не отрываясь от них, буквально прошептала:
— Нет, Гюнтер… То есть, да! Ой, я хотела сказать что согласна! — сбивчиво проговорила она. Замерев в его руках, она перестала дрожать и, казалось, готова была стоять так вечно, пока он не отпустит её.
— Хорошо, Лаура, тогда ты должна будешь сделать так как я скажу, ладно? — решил немного надавить на неё ради эксперимента Гюнтер.
— Да, Гюнтер! — По прежнему глядя, не отрываясь, ему в глаза, тихо сказала она.
— В ближайшие дни я буду занят, сама понимаешь, служба. Но, если получится, на следующей неделе я позвоню сюда, в госпиталь, и расскажу где и когда мы сможем встретиться. Прогуляемся или пойдём в кино… в общем, решим по ситуации. Хорошо, Лаура?
— Конечно, Гюнтер! Я буду ждать с нетерпением! — улыбаясь от радости, произнесла медсестра.
— Вот и славно, прелестная Лаура! А теперь иди, не хочу чтобы тебя из-за меня наказал доктор Венцель. Да и мне пора… — он взял её нежную, маленькую ручку и поцеловал. — До скорой встречи, моя хорошенькая Лаура! — ещё раз подмигнув ей, развернулся и выйдя в ворота клиники, целеустремлённо зашагал по улице. Он уже не видел как Лаура, полюбовавшись его упругой походкой, нехотя развернулась и счастливо улыбаясь, медленно пошла ко входу в корпус, иногда нежно поглаживая руку которую он поцеловал.
Вечер. Александр Самсонов (Дитрих Краузе)
Время шло, но Александр, как ни старался, не мог придумать идеальный план, который бы позволил тихо сбежать отсюда, не подняв тревогу. Самый очевидный вариант, через окно, отпадал… решётки с внешней стороны окна не давали даже надежды пробраться через них. Оставалась только дверь. Добыть свою одежду тоже не удалось придумать, как это сделать тихо. Ведь нужно сначала узнать где она, а для этого спросить персонал. Вот только маловероятно, что доктор или медсёстры добровольно скажут, значит, придётся насильно, а это уже гораздо опаснее, поднимется тревога и будет капут. Сбежать во время похода в туалет? Не выпустят, тут же чёртова утка лежит для этого. Несколько часов назад он услышал тихий щелчок замка двери, и тихо подойдя к ней, убедился, что теперь он не выйдет наружу без посторонней помощи. Значит, самый удобный вариант сбежать во время ужина, когда медсестра принесёт ему еду, точнее, когда придёт за посудой, чтобы отнести её обратно. Глупо бежать на голодный желудок… Перед этим не мешает подкрепиться, силы ему понадобятся, чтобы добраться до посольства. Благодаря тому что прежний Дитрих был полицейским, Саша вспомнил где оно расположено.
Вдруг послышался щелчок замка, и дверь палаты открылась. Вошла давешняя молоденькая медсестра с подносом, на котором стояла и вкусно парила тарелка с гороховым супом. Рядом лежали три куска хлеба, ложка и салфетка. На самом углу подноса стоял стакан с кофе.
— Добрый вечер, герр Краузе! Вот ваш ужин! — Лаура поставила поднос на стол и собралась выйти. Александру показалось, что на этот раз девушка буквально светилась от радости. Правда, что являлось причиной этому, он не знал, да это его и не интересовало.
— Постойте, Лаура! — остановил он её. — Вы не знаете, почему мою палату заперли на замок? Я что, какой-то преступник? — раздражённо спросил Александр.
Девушка замялась.
— Я не знаю, герр Краузе. Это было распоряжение доктора Венцеля, он не сказал, почему так решил. Уверена, это просто недоразумение.
«Зато я знаю! Либо этот докторишка сам заподозрил, что я могу сбежать или мой «лучший» друг позаботился, сволочь нацистская..» — с усилием сдержался он.
— Ладно, Лаура. Зайдите через 15 минут, к этому времени я освобожу посуду… — с видимым спокойствием сказал он.
— Хорошо, герр Краузе.
Она вышла из палаты, закрыв дверь на замок, а Александр принялся за еду. Нужно хорошо подкрепиться, в ближайшее время ему предстоят значительные физические нагрузки.
После еды его потянуло в сон, всё же плотная пища хорошо расслабила организм и тот явно намекал что самым лучшим было бы сейчас лечь и полежать минут так шестьсот… Но мозг с негодованием отверг такие несвоевременные мысли и напомнил что в ближайшие минуты весь организм ожидают активные телодвижения. Поэтому Александр аккуратно сложил посуду на поднос и приготовился.
Наконец за дверью послышались лёгкие шаги, и она открылась, впуская Лауру. Та, улыбнувшись, направилась к столу и склонилась над ним, чтобы взять поднос. Александр, в это время стоящий сзади неё, быстро обхватил её и заткнул рот ладонью.
— Лаура, ни слова! Понятно?
Девушка, сначала вздрогнувшая и ошеломлённо застывшая, внезапно начала сопротивляться, пытаясь сбросить его руки обхватившие тело. Её отчаянное мычание вырывалось из-под его ладони, грозя сорвать его план обойтись без шума. Мысленно выругавшись, он ещё крепче сжал её руками и тихо зарычал:
— Успокойтесь, фройляйн! Я не причиню вам вреда если вы ответите мне на пару вопросов, обещаю! Понятно? Кивните, если согласны!
Медсестра, притихнув, медленно кивнула головой и Саша осторожно отвёл ладонь, освобождая ей рот.
— Что вы себе позволяете, герр Краузе?! Я порядочная девушка и вы не имеете никакого права набрасываться на меня! — она буквально шипела от злости. — Я пожалуюсь доктору Венцелю и вашему другу и вы..
— Ещё раз успокойтесь, Лаура, я просто хочу спросить… узнать кое-что… — прервал он её.
— И для этого надо было лапать меня? — с возмущением спросила она.
— Извините меня ещё раз, просто у меня не было выхода. Скажите, пожалуйста, где моя одежда? — пытливо глядя на неё, спросил он.
— Ваша одежда? Зачем она вам? — с удивлением спросила медсестра.
С раздражением вздохнув, он ответил:
— Мне срочно надо кое-куда отлучиться. Сами понимаете, прогуливаться по городу на ночь глядя в больничной пижаме не самый лучший вариант.
— Ваша одежда в нашей кладовке, ключ от которой находится у старшей сестры-хозяйки, она уже ушла домой. Но даже если бы она была здесь, то это всё равно было бы решительно невозможно, без разрешения доктора Венцеля вам запрещено покидать нашу клинику.
— Чёрт побери! Что же так не везёт… — глухо пробормотал Александр. — Скажите, вы можете достать мне какую-нибудь мужскую одежду, я её верну, обещаю? — спросил он, отчаянно надеясь, что хоть в этом ему улыбнётся удача.
Она сверкнула глазами и взяв поднос, пошла к двери.
— Нет, не могу! И вообще, герр Краузе, советую лечь спать и тогда, возможно, я не сообщу доктору Венцелю о вашем недостойном поведении.
Александр, прыгнув к двери, закрыл её своим телом.
— Извините, Лаура, но я всё же прогуляюсь. А вам придётся немного посидеть здесь. Скоро вас выпустят… — с этими словами он снова зажал ей рот рукой и обхватив за талию другой, потащил к кровати. Поднос с грохотом упал на пол но, несмотря на её отчаянное сопротивление и мычание, он заткнул ей рот её же медицинской шапочкой, а руки связал лямками фартука, оторвав их от её формы. Наконец, отдышавшись, он сел рядом на кровати и проговорил:
— Я не хотел этого делать, но был вынужден. Надеюсь, вы когда-нибудь простите меня… Ну а теперь, прощайте. Мне пора на волю… — усмехнувшись, он встал и дойдя до двери, открыл её. Быстро выйдя в коридор, он повернулся, чтобы закрыть дверь на ключ и вздрогнул.
За дверью, в небольшом закутке, стоял стул. А на стуле сидел, читая газету, широкоплечий санитар. Он поднял взгляд и увидев Сашу, удивлённо спросил:
— Герр Краузе? Куда это вы собрались?
Александр, сбросив оцепенение, судорожно пытался найти подходящий предлог чтобы убедить санитара отпустить его.
— Я? Я… в туалет быстро сбегаю.
Санитар отрицательно покачал головой.
— Извините, герр Краузе, но у вас есть в палате утка для этого. А доктор Венцель меня предупредил, чтобы я не выпускал вас ни в коем случае. Так что будет лучше, если вы вернётесь в палату.
«— Чёрт, не прокатило… Вот про санитара я и не подумал… А если..»
— Да, точно… я и забыл… Меня Лаура послала принести в палату новый матрац, он тяжёлый, она сама не унесёт. — «Идиот, надо было придумать что-то правдоподобнее… Вот только экспромты никогда не были моей сильной стороной..»
— Матрац? Но он совсем новый, я сам его принёс для вас со склада, когда вы сюда поступили… — задумчиво протянул санитар. — Кстати, а что Лаура мне сама не сказала?
— Она там посуду собирает и кровать поправляет… — чувствуя, что его план находится на волоске от провала, он с тоской смотрел в коридор, который вёл к свободе… всего несколько минут, и он будет снаружи.
— Я сейчас сам её спрошу! — проговорил санитар и подойдя к двери, начал открывать её.
«Всё рухнуло… Сейчас он её увидит и всё поймёт… Я с ним не справлюсь, в таком состоянии, без всякого оружия. Осталось только одно..»
Он собрал все силы и рванулся вперёд по коридору, отчаянно надеясь, что несколько секунд форы подарят ему преимущество. Сзади раздался удивлённый возглас:
— Лаура? Что с тобой слу… Герр Краузе, вы… Стойте!! — и тяжёлое дыхание бегущего человека.
Александр, изо всех сил перебирая ногами, добежал до ближайшего поворота и не задумываясь, свернул туда, помчавшись дальше. В тапочках бежать было неудобно, и он на бегу скинул их. Босым бежать было легче, ноги не скользили по полу и снижали риск упасть, в то же время ступни чувствовали малейшую неровность и попадись под неё какой-нибудь мелкий камешек, то нешуточная боль была бы обеспечена. К счастью, полы в клинике хорошо мыли, поэтому он был везде гладкий. Быстро, на бегу, обернувшись, он увидел, что санитар с решительным лицом бежит за ним, почти не отставая. Он не кричал, видимо, экономил дыхание.
Впереди показалось какое-то просторное, ярко освещённое, открытое помещение со стойкой регистратуры. Около неё стоял мужчина в плаще, шляпе и портфелем в руке. Он заполнял какой-то журнал. За стойкой сидела медсестра. Обернувшись на звук его шагов, мужчина обернулся и удивлённо открыл рот. Это был доктор Венцель.
Александр узнал его и почувствовал, что злость охватывает разум, мешая думать адекватно. «Ах ты, ублюдок белохалатный, я сейчас тебе покажу как людей на опыты пускать..»
Сзади раздался крик санитара.
— Доктор, он сбежал, ловите его!
Венцель, оправившись от удивления, вручил портфель медсестре и, растопырив руки, пошёл к нему.
— Герр Краузе, прошу вас немедленно вернуться в палату, иначе я буду вынужден..
Что он будет вынужден сделать Александр так и не узнал, потому что добежав до него, он резко толкнул доктора руками, так что того буквально отшвырнуло к стойке. Он ударился об неё спиной и застонав от боли, сполз на пол. Но перед тем как улететь к стойке он успел вцепиться в пижаму Александра и тот, откинув его руками, резко потерял скорость и сам едва не упал. Позади, совсем близко, подбегал санитар и Саша, собрав все силы, снова вскочил и рванул к дверям клиники. Они были совсем рядом. Добежав до них, он понял, что пока будет открывать, санитар схватит его. Осенённый ещё одной «гениальной» идеей, ускорившись, он распахнул одну створку, проскочил в неё и, развернувшись, с размаху ударил ею санитара, который в это момент как раз вбегал в дверь. Раздался глухой стук, болезненный вопль и, приоткрыв слегка тяжёлую деревянную створку, Александр увидел лежащего на спине санитара. Тот, глухо ругаясь, держался обеими руками за окровавленную голову. Окинув взглядом холл клиники он посмотрел на лежащего у стойки доктора Венцеля, который слабо шевелился на полу, медсестру, с ужасом смотревшую на Сашу и, санитара, который, похоже, не собирался вставать в ближайшее время. Тихо закрыв дверь, он лёгким бегом отправился к воротам клиники, морщась от того что в голые ступни впивались неровности земли.
«Я от дедушки ушёл и от бабушки ушёл… Теперь всё-таки придётся Шуриком побыть» — усмехнулся он, выбегая за ворота в вечерние сумерки.