Берлин.
27 апреля 1940 года.
Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.
Звонок "особого" телефона застал Генриха когда он, отдыхая, сидел на диванчике в своём закрытом кабинете, а на его коленях уютно устроилась полураздетая Хеди, которая с благодарностью и любовью смотрела на него, нежно целуя в губы. Полчаса назад нетерпеливый Гиммлер пригласил её в кабинет и, сгорая от страсти, потащил к знакомому и испытанному предмету мебели. Секретарша едва успела закрыть кабинет и через минуту помещение наполнилось сдавленным рычанием возбуждённого рейхсфюрера и приглушёнными стонами Хедвиг, пытавшейся сдержать своё удовольствие. Это время пролетело для них незаметно и наполнило обоих радостью и счастьем. Мысленно ещё переживая отголоски удовольствия, Генрих лениво подумал что только полный кретин-начальник не стал бы заводить служебный роман с влюблённой в него секретаршей, красивой и сексуальной. Жена? А что жена? Он с ней видится очень редко, что ж теперь вообще не заниматься сексом? Если бы они с Маргарет ещё любили друг друга, то может он и чувствовал бы стыд, а так..
Слегка вздрогнув, он посмотрел на телефон, вскочил с дивана и начал торопливо одеваться. Умница Хеди тоже запахнула блузку, одёрнула задранную до пояса юбку, надела трусики и, ласково улыбнувшись, направилась к двери, правильно поняв что в эту минуту исчез её "любимый Генрих" и появился её начальник рейхсфюрер Гиммлер.
Надев лишь штаны, Генрих бросил эту затею, не было времени, нельзя заставлять Гитлера ждать, и схватил трубку:
— Да, мой фюрер?
— Генрих, ты — тупица!!! — раздался из динамика злой голос фюрера.
— Простите? — побледнел Гиммлер от удивления и непонимания. Давно его Гитлер так не называл. Должно было случиться что-то совсем уж экстраординарное чтобы он так выразился.
— Немедленно ко мне! Живо!!! — и бросил трубку. Мгновенно вспотев, Генрих снова схватился за одежду и через минуту был готов. С трудом приняв спокойный вид, он вышел из кабинета и направился в коридор, бросив Рудольфу на ходу:
— Машину ко входу. Быстро!
Выйдя на крыльцо через пару минут, Генрих увидел как из гаража быстро выехал автомобиль и остановился возле него. Охрана из двух мотоциклов с пулемётами расположилась сзади. Один из охранников, сидевший рядом с водителем, одновременно, запасной водитель, выскочил из машины и открыл для него заднюю дверцу.
Сев внутрь, Генрих коротко бросил:
— К фюреру!
Всю дорогу Гиммлер был мрачен и лихорадочно перебирал в памяти свои ошибки и просчёты, пытаясь понять из-за чего фюрер был в ярости. К сожалению, тот не сказал причину и можно было только гадать что случилось. Конечно, получить в лицо не самое благозвучное слово "тупица" было неприятно, но всё-таки, это ещё даёт шанс оправдаться, если выяснится его ошибка.
Едва подкатив к рейхсканцелярии, помощник водителя тут же открыл ему дверь "майбаха" и замер, вытянувшись по стойке "смирно". Даже не взглянув на него, Генрих быстрым шагом направился в кабинет Гитлера, не отвечая на многочисленные приветствия сотрудников. Дойдя до него, он быстро снял кобуру и передал её невозмутимому гиганту Гюнше, который коротко кивнул и распахнул дверь. Перешагнув порог, Генрих осмотрелся и почувствовал как его охватили, одновременно, удивление, облегчение и страх.
В кабинете фюрер находился не один. Помимо него там были Геббельс и Геринг, его недоброжелатели. Они никогда не упускали возможности ткнуть его носом в допущенные ошибки, наговаривали фюреру на него, завуалированно сомневаясь в его способностях и опыте. Впрочем, сам Генрих действовал так же. На этот раз, судя по их понурому, виноватому виду, они тоже в чём-то провинились. Толстяк Геринг взволнованно протирал платком лоб, а "Сморчок", как втихомолку дразнили колченогого Геббельса, пытался ослабить галстук на шее. Увидев Гиммлера, Гитлер тут же обернулся к нему и ядовито проговорил:
— А, "верный Генрих".. Садись за стол, к этим… — он запнулся, пытаясь подобрать нужное слово. — Этим несносным болванам, которым нельзя доверить не то что министерство но даже какой-нибудь лагерь "Гитлерюгенда" в глуши Шварцвальда! Вы все — редкостные кретины и близорукие ничтожества!
Выдохшись, фюрер отошёл к столу и дрожащей рукой налил себе сельтерской воды. Гиммлер недоумённо вскинул брови, вопросительно глянув на соратников. Какие бы не были у них между собой отношения но следовало хотя бы узнать в чём дело. Геринг в ответ раздражённо отмахнулся, Геббельс отвернулся, показывая что не собирается ничего говорить. Видимо, сам не знал?
— Наверное, вы гадаете почему я вас всех собрал? — уже спокойным тоном спросил фюрер, глядя на них.
— Да, мой фюрер… Мне бы хотелось знать что случилось… — осторожно ответил Гиммлер.
— Что случилось, говоришь? — обманчиво мягким тоном спросил Гитлер, посмотрев на него злым взглядом. — Помнишь, несколько дней назад я дал тебе список лиц, которых следовало проверить?
Гиммлер тут же его вспомнил. В этом списке были десятки фамилий. Военные и гражданские, служащие "Вермахта", "Люфтваффе", СС и других министерств и ведомств. Помнится, это изрядно удивило его. Он тогда спросил фюрера что это за список и зачем ему их проверять, но тот грубо оборвал его, велев выполнять а не задавать вопросы. С тех пор Генрих и не вспоминал о нём, каждый день куча дел и разных других обязанностей. Мгновенно появился вопрос: почему его сотрудники, проводившие проверку, не доложили ему, в то время как фюрер уже всё знает?! Кто-то решил доложить через его голову и блеснуть перед Гитлером в расчёте на его внимание? Или… его предали?
— Так точно.
— Хорошо, Генрих… — с каким-то предвкушением сказал Гитлер, обведя их всех презрительным взглядом. — А теперь откройте папки, которые лежат перед каждым из вас. И читайте!
Удивлённый Гиммлер открыл серую папку лежащую перед ним и тут же почувствовал как по коже пробежали мурашки. Вверху, на первом листе, была ужасная надпись: "Список предателей Рейха в структуре СС, полиции, службе безопасности".
— Боже мой… — ошеломлённо прошептал Генрих, начиная вчитываться в имена, фамилии. Их были десятки… Папка была довольно толстой и Гиммлер в прострации начал просто листать страницы, мельком пробегая глазами по их содержанию. Фотокарточка, имя, фамилия, звание, род деятельности, явки, пароли, связи, осведомители… "Завербован..", "подкуплен..", "тайник был обнаружен..", "кодовое слово..". Офицеры, начальники отделов, неприметные служащие СС, которые каждый день приходили на работу, восхваляли фюрера, с гордостью носили форму… И вредили Рейху! Передавали ценнейшие сведения англичанам, французам, русским! Как?! Как такое могло случится?! Некоторых он знал, о других слышал… Да что там, несколько человек были награждены им лично!
Со стороны Геринга послышался какой-то всхлип. Украдкой взглянув на него, Генрих увидел что у ненавистного толстяка буквально отвисла челюсть а глаза впились в папку. Тот неверяще шептал:
— Это не может быть… Невозможно… Он?! — руки бывшего пилота задрожали и он чуть не уронил папку на пол. Переведя взгляд на "Сморчка", Гиммлер заметил окаменевшее лицо рейхсминистра. Геббельс молча смотрел на бумаги в своей папке не говоря ни слова.
Сосредоточившись, Генрих снова начал читать. Лица соратников, гордые арийцы с безупречными характеристиками, некоторые из которых он писал сам. И этот?!.. Вот на кого он бы никогда не подумал!
— Ну что, господа, как вам нравится содержимое этих папок? — раздался презрительный голос Гитлера. Чёлка растрепалась, глаза метали молнии. Все трое угрюмо молчали. Буквально раздавленный Гиммлер внезапно подумал что жаль не успел развестись с Маргарет и жениться на Хеди. Теперь, пожалуй, он вряд ли сможет это сделать. Мертвецы в брак не вступают.
— Мой фюрер… — робко произнёс Геринг, умоляюще глядя на Гитлера.
— Замолчи, Герман!!! — внезапно заорал фюрер, и Генрих понял что тот едва сдерживается чтобы не отдать приказ уничтожить их тут же. Сам Гиммлер за такой эпический контрразведывательный провал именно так бы и сделал. Господи, как можно было быть таким близоруким и наивным?!.. — Ты, толстый, некомпетентный хапуга, который только и знает что тащить в свой Каринхалле картины и мебель из музеев! Думаешь, я не знаю как ты относишься к некоторым авиастроителям которые предлагают тебе новые модели машин для будущей воздушной войны?! Все эти твои резолюции "Отказать этому болвану!", "Тупицам не место в авиации!"..
Охваченный ужасом, Геринг молчал, по его лбу прокатилась капля пота, оставив после себя мокрую дорожку. Несмотря на угрожающую обстановку, Генриху было приятно видеть унижение одного из его врагов. Как хорошо если фюрер уволит этого толстого борова и отдаст приказ казнить! Но это вряд ли случится, слишком уж тот важен для него..
— "Имперский лесничий", "Имперский егерь", "Высший уполномоченный по охране природы".. — продолжал Гитлер, подойдя к нему вплотную. — Ты не устал, Герман, совмещать в себе столько постов и обязанностей? Может, это мешает тебе заниматься "Люфтваффе"?
Геринг продолжал молчать, боясь проронить хоть слово, чтобы не дать фюреру возможность окончательно сорваться на нём.
— Знаешь, как тебя называют многие твои подчинённые? — снова начал издеваться Гитлер. — "Наша толстая, белая свинья!" Да если бы не Мильх, то дела в "Люфтваффе" были бы куда хуже! Он и только он тащит вперёд всё министерство! Некоторые авиастроители плюются когда слышат про тебя! Ты окончательно погубил свою репутацию великого лётчика, Герман… — остывая, сказал фюрер.
Он отвернулся от них, заложил руки за спину и отошёл к окну. И, не поворачиваясь к ним, произнёс:
— Поэтому я решил..
Почуявший неладное, Геринг вздрогнул и с трудом проговорил:
— Мой фюрер… простите, но я… не надо… — голос его клокотал и хрипел от волнения.
— … Решил, что ты, Герман, слишком загружен делами. Я освобождаю тебя от командования "Люфтваффе"! — закончил Гитлер своё предложение.
Все присутствующие в кабинете ошеломлённо застыли.
Геринг, словно не веря своим ушам, так и продолжал смотреть на Гитлера с мольбой и изумлением. Геббельс, казалось, был всё ещё в плену своих мыслей, но при этих словах вскинул голову и внимательно посмотрел на них обоих. Сам Гиммлер тоже был в шоке. Неужели это, всё-таки, случилось?! Всемогущий Герман, один из самых ближайших соратников Гитлера со времён "Пивного путча", повержен? Это же какие открываются перспективы! Интересно, кто придёт ему на смену? Стоп, не о том думается… Как бы его самого не постигла судьба толстяка!
— Ты сохранишь за собой другие посты. Но к нашей авиации больше отношения иметь не будешь! — заключил Гитлер. — Я вас больше не задерживаю, герр Геринг! — официально обратился он к бывшему соратнику. Как по заказу, открылась дверь кабинета и адъютант молчаливо показал тому на выход.
Съёжившись, с потемневшим лицом, Герман направился к выходу, не проронив ни слова. Дверь закрылась и снова наступила зловещая тишина. Гитлер повернулся к Геббельсу и сказал:
— Я очень разочарован тобой, Йозеф… — в его голосе была глубокая скорбь. Министр поднял на него глаза, с трудом встал с кресла и, мёртвым голосом, произнёс:
— Мой фюрер… Это полностью моя вина. Я проглядел ядовитых змей, пригревшихся на моей груди! Мне нет прощения! — Гиммлер с изумлением увидел как нижняя челюсть Геббельса задрожала, глаза расширились и он чуть не упал обратно в кресло. Генрих не мог понять, на самом ли деле Йозеф так взволнован или же искусно притворяется? Если второе, то у него отличный актёрский талант.
Гитлер, прищурившись, смотрел на своего колченогого соратника. Геббельс, видимо, совладав с собой, глухо проговорил:
— Мой фюрер, у меня к вам последняя просьба… Позвольте попрощаться с семьёй?
— Попрощаться с семьёй? — удивлённо переспросил Гитлер. — Зачем это?
— После такого позора я не смогу жить, мой фюрер! — каким-то загробным голосом ответил министр. — Наказание за такое может быть только смерть! Перед тем как вы отдадите приказ меня расстрелять я хотел бы сказать пару слов Магде и детям. А потом… — его голос сорвался.
Гитлер, изумлённо слушавший его, быстро подошёл к нему и тряхнул за плечо:
— Йозеф, что ты говоришь? Я не собираюсь тебя расстреливать! Да, я очень разочарован твоей близорукостью, но оставлять твою жену вдовой а детей без отца я не хочу! Ты забыл что я лично был на твоей свадьбе?! Немедленно прекрати нести чушь!
— Мой фюрер, но… — попытался что-то сказать министр. Гитлер резко взмахнул рукой и Геббельс замолчал. Гиммлер, воспрявший духом от мысли о расстреле ещё одного своего противника, незаметно вздохнул с огорчением.
— Йозеф! Мы с тобой многое прошли вместе! Я верю что ты не знал обо всех этих мерзавцах, поэтому не собираюсь тебя не только расстреливать, но даже снимать с постов рейхсминистра пропаганды и гауляйтера Берлина. Даю тебе ещё один шанс, последний. И если ты его не оправдаешь.. — Гитлер свирепо посмотрел на Геббельса.
Генрих видел как Йозеф оживал на глазах. Глаза засверкали, на лице появилась робкая улыбка, да и сам он попытался выпрямиться, разогнуть спину.
— Мой фюрер, я… Клянусь вам!.. — бессвязно забормотал Геббельс, с восторгом смотревший на своего вождя.
— Полно, Йозеф… Всё, иди! Мне надо поговорить с моим Генрихом… — ласково сказал Гитлер, дружески обняв рейхсминистра. Бормочущий извинения и клятвы в верности, колченогий соратник покинул кабинет, а фюрер развернулся к Гиммлеру. Лицо его было мрачным, улыбка бесследно исчезла. Генрих мысленно подобрался, готовясь сделать всё чтобы его не постигла судьба толстяка-неудачника.
Молчание прервал Гитлер:
— Знаешь, Генрих, раньше я думал что ты достаточно компетентный руководитель. Сказать по правде, ты и сейчас, в основном, справляешься со своими обязанностями. И это уже не говоря о том что с тобой мы тоже связаны многим… — замолчал Гитлер.
Застывший соляным столбом Гиммлер открыл рот чтобы это подтвердить, но взметнувшаяся рука фюрера заставила его снова закрыть. Похоже, в данный момент ему лучше помолчать.
— Но вот твоя служба безопасности никуда не годится! Более того, в самом гестапо сидит… сидел русский "крот" с 1929 года! И всё это время проклятый большевистский агент снабжал Москву самыми подробными сведениями обо всех сторонах нашей жизни! Он помогал другим шпионам скрываться от преследования, заметал следы… Низкий, презренный, проклятый предатель!!! — вдруг сорвался фюрер.
Он быстро подошёл к шкафу в углу кабинета, вынул оттуда ещё одну папку и буквально бросил её Генриху. Тот едва сумел её поймать. Обуреваемый плохими предчувствиями, Гиммлер никак не мог решиться открыть её. Казалось, там его ждёт смерть и он отчаянно пытался отдалить этот момент.
— Открывай! — рявкнул Гитлер, и руки Генриха, независимо от него самого, открыли проклятую папку.
"Леман, Вилли — сотрудник гестапо. Родился 15 марта 1884 года, в Саксонии..
Оперативный псевдоним — Брайтенбах.
Служил на флоте, был наблюдателем при последнем бое русского крейсера "Варяг" в русско-японской войне 1904–1905 гг..
Женат, детей нет..
По службе характеризуется положительно. Профессионал, педант, аккуратист..
Имеет любовницу — Флорентина Леверски, портниха.
Любимое увлечение — скачки.
Предложил свои услуги советской разведке в 1929 году через своего друга, Эрнста Кура. С 1930 года руководил отделом контрразведки против советских агентов в стране. Доказано, что он информировал их о облавах и других действиях своего отдела. В 1933 году, по рекомендации рейхсмаршала Геринга, поступил на службу в гестапо. В 1934 году, по заданию Москвы, вступил в СС. С 1936 года переведён в контрразведывательный отдел военной промышленности и военного строительства. Присутствовал при испытании ракеты ФАУ-1, позже передал сведения о ней в Советский Союз.
Причастен к передаче врагу совершенно секретных сведений о строительстве подводных лодок, бронеавтомобилей, выпуске новых противогазов и синтетическом бензине. Передавал информацию о военном потенциале Рейха, его технических новинках, структуре и кадровом составе спецслужб, их методах работы. Замешан в выдаче агентуры гестапо, внедрённой в коммунистическое подполье. Выдал русской разведке сведения о постановке на конвейер цельнометаллических истребителей, закладке на стапелях десятков подводных лодок, о новейших моделях бронетехники, миномётов, бронебойных пуль, твёрдотопливных и жидкостных ракет, расположение секретных полигонов для нового оружия, шифры гестапо для связи…
В 1937 году, в числе четырёх лучших сотрудников гестапо, награждён портретом фюрера с автографом в серебряной рамке. Весной того же года вступил в "НСДАП". В 1939 году, предположительно из-за репрессий в Советском Союзе, потерял связь с Москвой. Признал, что искал возможность возобновить эту связь. В последней шифровке сообщил о намерении Рейха решить польский вопрос.
Причины сотрудничества с врагом — идейные. Является убеждённым сторонником дружбы с Россией. Ненавидит национал-социализм.."
От ужаса, охватившего Генриха, папка выскользнула у него из рук и упала на пол. Это… Это конец! Даже за половину того что натворил этот Вилли, Гитлер может приказать повесить его, Гиммлера… Этот проклятый гестаповец переплюнул всех кто был в той, первой папке!
— Что ты можешь сказать в своё оправдание, Генрих? — спросил Гитлер, подойдя к нему.
Гиммлер молчал. Что тут можно сказать? Да и зачем? Валяться в ногах и умолять о пощаде? Бесполезно. Да и не любит Гитлер такую трусость, пример Геринга налицо. Может попробовать изобразить Геббельса?
— Мой фюрер, я виноват… Готов понести любое наказание! — сглотнув, с трудом ответил он. Сердце колотилось как сумасшедшее, в голове же была лишь одна мысль — только бы остаться в живых!
Гитлер почти минуту смотрел на него с непонятным выражением лица. Какие мысли при этом витали в его голове Генрих не знал, но очень надеялся что он понадобится ему живым и, желательно, на той же должности что и сейчас.
— Само собой, наказание будет… — спокойным голосом ответил фюрер. — Ты мне скажи, Генрих, что теперь делать? Ведь русские, благодаря твоей слепоте, доверчивости и вопиющей глупости, теперь знают почти всё что у нас делается в Рейхе. Как думаешь, какого наказания достоин человек допустивший такое?
Гиммлер понял что всё бесполезно. Действительно, за такой провал наказание может быть только одно — смерть. Это там, на Западе, может быть удовольствовались бы увольнением и тюрьмой, но здесь, в Германии… Смотря правде в глаза, сам Генрих, оказавшись на месте фюрера, не колебался бы. Господи, как хочется жить!
— Смерть… — еле вымолвил он, чувствуя как онемевший язык с трудом произнёс страшное слово.
— Правильно, Генрих! — ответил фюрер. — Но… Учитывая все твои заслуги… А также то что ты нужен нашему Рейху, я оставляю тебя в живых и даже на том же посту. С этого дня я буду внимательно следить за тобой. Ещё одна твоя ошибка… и смертный приговор будет приведён в исполнение. Ты понял, "верный Генрих"? — с издёвкой в голосе спросил Гитлер.
— Спасибо, мой фюрер… — медленно приходя в себя, ответил Гиммлер. Неужели он будет жить?! Нестерпимо захотелось выпить. Как только он вернётся к себе, то сразу сделает это, определённо ему это нужно.
— Надеюсь, ты больше не пытался интересоваться оберштурмфюрером Шольке? — внезапно спросил Гитлер и снова впился в него пронзительным взглядом.
Гиммлер невольно вздрогнул, почувствовав что невидимая удавка, ослабившая горло, снова крепко обхватила его. Если фюрер узнает правду..
— Никак нет, мой фюрер! Как вы и приказали, я больше не интересовался им! — быстро доложил он, мечтая поскорее уйти из кабинета в котором явственно повеяло смертью.
— Что ж, если это в самом деле так, то ладно… — недоверчиво сказал Гитлер.
"Значит, он не знает! — билась в мозгу Гиммлера радостная мысль. — Вальтер не доносчик, иначе бы я уже был схвачен за эту ложь! Как вернусь, немедленно уничтожу все бумаги по слежке за Шольке! И скажу Шелленбергу чтобы держал язык за зубами! Или лучше… Нет, он мне всё равно нужен живым!" — с сожалением подумал Генрих. Как не жаль, но если он "зачистит" Вальтера то пострадают многие операции, которыми он руководит. Придётся оставить всё как есть. Да и какова вероятность что Шелленберг встретится с Гитлером и станет разговаривать с ним о Шольке? Очень маловероятно.
— Хорошо, Генрих, можешь идти… — разрешил Гитлер, махнув рукой. Гиммлер, чувствуя себя смертником которого помиловали в последнюю минуту, быстро вышел из кабинета, опасаясь что фюрер передумает. Получив в коридоре оружие, он направился к выходу из рейхсканцелярии, чувствуя как вокруг него заиграла яркими красками жизнь… Воздух, звуки, люди… Сегодня он едва этого не лишился! К чёрту этого Шольке! Он не собирался погибать из-за этого таинственного оберштурмфюрера. Надо снять слежку и на время забыть о нём.
Садясь в машину, он снял фуражку и провёл рукой по голове и шее. Они были мокрые от пота..
Берлин.
Через несколько минут после ухода Гиммлера.
Адольф Гитлер.
Устало развалившись в кресле, фюрер закрыл глаза и задумался. Когда он узнал подробности и масштабы предательства то едва смог совладать с собой. Хотелось собрать всех вместе и затравить собаками, сжечь серной кислотой, прострелить колени и локти… словом, покарать их так чтобы они сто раз пожалели о своей ошибке!
Перед тем как встретиться со своими старыми соратниками, Гитлер провёл встречу с гросс-адмиралом и начальником ОКХ. После того как, мертвенно-бледные, генерал и адмирал закрыли свои папки, он огласил своё решение. С моряком всё было проще, предателей там оказалось немного, все в не слишком высоком звании, поэтому ограничился строгим выговором.
А вот с генерал-полковником Браухичем, начальником ОКХ, была ситуация сложнее. Понятно, что он строевой генерал а не контрразведчик, но всё равно… несколько десятков офицеров и генералов оказались предателями! Это ни в какие ворота не лезет! Прямо в его присутствии генерал написал прошение об отставке, а должность начальника ОКХ принял на себя сам Гитлер.
Потом встреча со старыми соратниками..
Трусливый Геринг повёл себя как и следовало ожидать. Вместе со своей былой стройностью он, похоже, потерял и всякие остатки смелости и боевого духа. Едва сдерживаясь от отвращения, фюрер снял его с поста начальника "Люфтваффе" и велел ему убираться. И вот этот слизняк в той истории попытался перед самой гибелью Рейха стать его преемником?! Гитлер вздрогнул от отвращения. Конечно, лучше бы его расстрелять, но пойдут слухи, авторитет партии и "Люфтваффе" упадёт… Нет, пусть лучше так. Потом он решит его судьбу.
А вот Геббельс его удивил. Нет, он и раньше знал что Йозеф почти всегда искренне разделяет его взгляды, но такая готовность принять наказание за свои ошибки без попыток вымолить прощение… Это тронуло его подозрительное сердце. Конечно, казнить такого талантливого оратора и организатора пропаганды как Геббельс, Гитлер не планировал с самого начала, но запугать стоило. Пусть они все боятся! В итоге, сполна осознавший свою вину, Йозеф ушёл, снова убедившись в величии и доброте своего кумира.
Что же касается "верного Генриха".. Тут всё было сложнее. Он видел как сильно нервничает глава СС и это доставляло ему удовольствие. Вспомнив пророчество Шольке, Гитлер скрипнул зубами. Ещё одна трусливая свинья, которая потеряла мужество и начала закулисные переговоры с американцами едва лишь почуяла военное поражение. Нет, надо будет его менять и побыстрее. Плохо что некого пока ставить на его место. Гейдрих или Кальтенбруннер? Вряд ли потянут. Гесс? Этот болван захочет в будущем перелететь к англичанам, надеясь склонить их к миру от его имени. Нет, не подходит. Время надежд на мир с Черчиллем прошло. Хотят натравить его на Сталина а потом потирать руки, надеясь на их взаимное ослабление? Что ж, фюрер его разочарует. В любом случае недели Гиммлера на посту главы СС сочтены. За одного только гестаповца Лемана можно его расстрелять и это не говоря о других предателях в его папке.
Мысли Гитлера перешли на другую тему. Вчера Риббентроп сообщил ему что Сталин, через своё посольство, намекнул о желании встретиться с фюрером в ближайшее время. Интересно, зачем? Возможно, попытается понять что случилось с его шпионами? Или вообще поговорить о дальнейших отношениях между Германией и СССР? В принципе, можно встретиться, успокоить Сталина своими миролюбивыми планами, чтобы тот не вздумал снюхаться с тем же Черчиллем и Рузвельтом. Усатый коммунист, конечно, очень хитёр но и он, Гитлер, не дурак! Пожалуй, можно будет намекнуть ему о некоем возможном военном союзе, предложить несколько инициатив… Да, лучше всего так и сделать, пусть Риббентроп начинает свою работу в этом направлении.
А вот Шольке пора уже направлять на фронт… Некоторое время он колебался, перебирая разные варианты.
С одной стороны, легче всего было уничтожить сверхинформированного охранника, тем более, он рассказал всё что знал… Незачем давать шанс другим узнать всё что касается нового будущего.
С другой… А надо ли это? Меры безопасности, предпринятые Гитлером для того чтобы Шольке держал язык за зубами, довольно серьёзные. Даже если забыть о постоянном офицере, который всегда будет рядом с ним, о таблетке с ядом во рту, о том что сам Шольке верен ему и готов служить до конца как и положено истинному арийцу… Главное, что его семья всё время будет под наблюдением, а значит, даже если тот задумает проговориться или предать, то его родители и брат будут повешены, а он к ним, по словам доверенных людей, очень привязан. К тому же, кто знает, вдруг фюреру снова понадобятся его советы? Да и не только ему… Скорее всего, скоро последует масса вопросов от изобретателей нового вооружения, которые начнут спрашивать, уточнять… Нет, он всё правильно сделал, пусть оберштурмфюрер приносит пользу Рейху на фронте, а если он понадобится то недолго и обратно его вернуть. Если же погибнет… Значит, погибнет! На войне как на войне… Держать же его под замком в Берлине тоже опасно, наверняка этот прохвост Гиммлер не успокоился и постарается сунуть свой нос в это дело. Пусть только попробует, сразу его лишится!
Решив эти вопросы, Гитлер повеселел и направился в кабинет Евы. Он уже долго с ней не встречался и пора бы пообщаться с красавицей-лаборанткой. Конечно, вряд ли он сможет получить с ней сексуальное удовольствие, всё-таки, ему уже 51 год, далеко не мальчик… Но можно просто поговорить, потрогать её, посмотреть в любящие глаза… Да, она не его любимая Гели Раубаль, но тоже привязана к нему. В конце концов, даже фюрер и рейхсканцлер Германии имеет право иногда забыть о делах и расслабиться, верно?
Берлин.
То же время.
Гюнтер Шольке.
Входя в ничем не примечательное двухэтажное здание, недалеко от Унтер-ден-Линден, Гюнтер с интересом и некоторой тревогой огляделся. Прямо от входа в глубину здания уходил длинный коридор, кончающийся широким окном. Около десятка дверей с обеих сторон скрывали какие-то помещения или кабинеты из которых, время от времени, входили и выходили неизвестные офицеры. Вроде бы, обычное учреждение, вот только его удивило что мимо то и дело проходили какие-то девушки и женщины в медицинской одежде. Здесь что, госпиталь?
Спросив у охранника на входе как найти кабинет оберштурмбаннфюрера Зольмана он пошёл по коридору. Дойдя до нужной двери, Гюнтер постучал.
— Войдите! — донеслось из кабинета.
Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь:
— Извините, вы оберштурмбаннфюрер Зольман? — спросил он у мужчины сидевшего за столом возле окна. Тот вскинул голову и посмотрел на него.
Неизвестный Макс Зольман, хоть и был в форме но выглядела она на нём словно он в ней спал всю ночь не снимая. Похоже, этот человек явно не из тех кто любит безукоризненный внешний вид. Живые глаза, располагающая улыбка, залысина на лбу… На груди золотой партийный значок старейшего члена "НСДАП", орден Крови… Похоже, весьма заслуженный офицер. Чёрт его знает, кто это такой и что ему нужно от Гюнтера.
— Всё верно! — подтвердил он. — А вы, я полагаю, оберштурмфюрер Шольке? — в свою очередь поинтересовался хозяин кабинета.
— Так точно! Хайль, Гитлер! — поприветствовал его Гюнтер.
Тот вскочил из-за стола и вскинул руку в ответ.
— Садитесь, оберштурмфюрер! — пригласил он, показывая на стул, стоявший с другой стороны стола. Поблагодарив, Гюнтер сел. Сам кабинет был небольшой но светлый. Вдоль стен стояли шкафы с кучами книг и папок. На углу стола маленький флажок со свастикой, а над оберштурмбаннфюрером висел портрет Гитлера, сурово смотрящего вниз.
— Что ж, раз вы уже в курсе дела то предлагаю начать! — вдруг сказал Зольман и потянулся к телефону на столе.
— Начать что? — невольно насторожившись, спросил Гюнтер.
— Как что? — искренне удивился офицер. — Исследования на предмет вашего отбора для нашей организации, что же ещё?
Несколько секунд Гюнтер молча смотрел на него и вдруг понял. Похоже, этот Зольман решил что его собеседник уже всё знает! Хотя, на самом деле всё наоборот! Какой ещё, к чёрту, отбор? Куда?
— Извините, оберштурмбаннфюрер, мне кажется что мы с вами не совсем друг друга поняли… — осторожно сказал он. Не стоит соглашаться неизвестно на что. Тем более, Гюнтер так и не забыл насмешливую улыбку Гиммлера вчера вечером. Определённо, тут какая-то ловушка или подвох!
— В каком смысле? — озадачился Зольман, нахмурив брови. — Что вы имеете в виду?
— Дело в том, что мне ничего не известно… — признался Гюнтер. — Я не знаю кто вы. Не знаю что это за организация и для чего она нужна. И самое главное, не знаю зачем мне вообще приказали сюда прийти!
По мере того как он говорил, Зольман удивлялся всё больше. Некоторое время он молча смотрел на Гюнтера а потом вдруг рассмеялся. Гюнтер не поддержал его, потому что не видел ничего смешного в этой таинственной истории. Отсмеявшись, оберштурмбаннфюрер успокоился и весело посмотрел на него.
— Признаться, вы меня сильно удивили, Шольке! — воскликнул он. — В первый раз встречаю такого добровольца который не знает куда вызвался!
— Добровольца? — в свою очередь удивился Гюнтер. — Я никуда не вызывался. Я здесь по приказу рейхсфюрера Гиммлера. Он приказал мне сегодня явиться сюда, в ваше распоряжение, и ничего не объяснил! — понемногу раздражаясь, заявил он.
— Даже так? — снова удивился Зольман. — Хм… Что ж, тогда я вам объясню кое-что..
"Да уж не помешало бы! — мысленно сказал Гюнтер. — Проклятый Гиммлер куда-то втянул меня и я теперь как слепец, иду наугад!"
— Наша организация называется "Лебенсборн". Надеюсь, хоть это вы слышали? — с иронией спросил офицер.
Ошарашенный Гюнтер медленно кивнул. Конечно, он читал об этой организации. "Лебенсборн" был попыткой вывести новую, абсолютно чистую арийскую расу, путём скрещивания между собой особо отобранных офицеров СС и женщин, истинных ариек. Как ни странно, нацисты довольно серьёзно отнеслись к этой затее хотя сам Гюнтер был уверен что это полная чепуха, так как за время непрерывных войн, миграций и других причин найти немца или немку с чистой, неразбавленной другими народами кровью, было вряд ли возможно. Тем не менее Гитлер и другие важные функционеры Рейха носились с этой идеей вплоть до своего поражения.
Отсюда у него возникли новые вопросы. Каким боком к этому относится он сам? Неужели Гиммлер хочет чтобы он превратился в эдакого племенного бычка, который станет осеменять специально отобранных, идеологически верных девушек? А если так, то зачем ему это нужно? Какая для рейхсфюрера в этом польза? А она, несомненно, есть, иначе с какой стати тот стал бы вообще заниматься этим вопросом?
— Да, слышал… — подтвердил он, постепенно приходя в себя. — Но причём тут я?
— Вы разве ещё не догадались? — улыбнулся Зольман. — Оберштурмфюрер, я поздравляю вас! — он встал и торжественно пожал руку растерявшемуся Гюнтеру.
— С чем? — осторожно спросил он и вдруг невероятное подозрение осенило его.
"Неужели?.. Нет… Нет!.. Это какая-то ошибка! Или.." — мысли сумбурно заскакали в его голове, порождая хаос и надвигающееся отчаяние, смешанное со злостью.
— Вы отобраны для участия в нашей программе! Уверяю вас, это великая честь для каждого офицера СС! Не каждый сможет принести такую пользу нашей расе, дорогой Шольке… — продолжал разливаться соловьём улыбающийся оберштурмбаннфюрер, но Гюнтер уже его не слушал.
Ощущение захлопнувшейся ловушки накрыло его с головой. Его охватила такая ярость на Гиммлера что, если бы он сейчас оказался рядом, то Гюнтер, без всяких сомнений, свернул бы шею этому проклятому интригану! Нашёл, всё-таки, возможность подгадить, очкастый ублюдок! Сука! Мразь! Какая же он тварь! Мысленно он поклялся что, рано или поздно, Гюнтер заставит его заплатить за такую подставу..
Казалось бы, что тут такого? Спокойно трахайся и получай удовольствие. Более того, в комфортных условиях и без всяких обязательств. Вот только тут и крылось для него существенное неприятие, резко отравляющее всю затею по производству расово чистых будущих граждан Рейха. Дело в том, что у него, как скорее всего, и у любого другого мужчины, были свои собственные принципы и особенности в интимных отношениях с женщинами. В данном случае, это касалось двух таких принципов.
Первый состоял в том что что всех девушек или женщин, с которыми он намеревался заниматься сексом, Гюнтер всегда выбирал сам. Конечно, были случаи когда прелестные красотки первыми намекали на желание одарить его своим телом, но вот сделать или нет последний шаг, выбор всегда был за ним. Бывало, по разным причинам, он отказывался от таких контактов, например, если девушка бывала слишком наглой или не удовлетворяла его внешне.
Второй заключался в том что плодить налево и направо будущих детей не входило в его планы. Нет, если бы он узнал что какая-нибудь не чужая ему особа залетит, например Лаура, Ева, Лотта, Мария или Аннелиза, то Гюнтер был бы не против. Но разбрасываться своей семенной жидкостью для кучи неизвестных женщин, для которых он всего лишь живой спермобак? Нет, на такое Гюнтер был не согласен, даже ради величия Германии!
… — Вы слышите меня, Шольке? — ворвался в его голову встревоженный голос Зольмана. — С вами всё в порядке?
— Да… — с трудом ответил он, пытаясь привести в порядок свои мысли. — Извините, я не расслышал. Что вы сказали?
— Я сказал что, несмотря на рекомендации самого рейхсфюрера, мы обязаны взять у вас некоторые анализы… — сообщил Зольман, озабоченно сдвинув брови.
— То есть, если эти анализы… — хотел спросить Гюнтер, охваченный внезапно воскресшей надеждой, но она тут же пропала едва он услышал слова оберштурмбаннфюрера:
— Не беспокойтесь, Шольке, для вас это пустая формальность, просто чтобы заполнить бумаги! Уверен, что всё у вас с этим будет в порядке! — "обрадовал" его Зольман. — Раз за вас поручился сам рейхсфюрер, то мы всё сделаем как можно быстрее!
— Можете и не спешить… — удручённо ответил Гюнтер, не зная как избежать свалившейся как снег на голову неприятной обязанности. — Скажите, как-нибудь возможно избежать такой… чести? — спросил он, надеясь на чудо.
— Что вы имеете в виду? — с удивлением спросил Зольман. Он с нескрываемым изумлением смотрел на глупого оберштурмфюрера, который не понимает своего счастья.
— Дело в том, что у меня есть девушка… — попытался Гюнтер на ходу придумать причину. — И она вряд ли будет довольна тем что я… хм… изменю ей.
— Ах вот оно что… — догадливо протянул Зольман. — Об этом не беспокойтесь, Шольке! Во-первых, это не будет считаться изменой, скорее, это просто работа, понимаете? Пусть весьма своеобразная, но работа на благо нашего Рейха! — "успокоил" оберштурмбаннфюрер. — А во-вторых, любая немецкая девушка, воспитанная на идеалах национал-социализма, будет только приветствовать вашу готовность послужить нашей стране не только на поле боя но и… в постели! Она же у вас именно такая? — вопросительно поднял он брови.
Гюнтер со вздохом кивнул, хотя был вовсе в этом не уверен. Конечно, она любит его и согласится с любым его решением, но вряд ли оно доставит ей радость. Скорее всего, она ему даже слова против не скажет… Вот только самому Гюнтеру не хотелось этого делать. Как ни странно, изменяя ей с Евой и другими женщинами, которые ему нравились, он не испытывал мук совести, хотя, по идее, должен был… А вот здесь, понимая свою будущую роль, его охватил стыд при мыслях о том что ему придётся делать по приказу. Эх, старину Фрейда бы сюда, возможно, тот объяснил бы всё и разложил по полочкам… Кстати, интересно, не забеременел ли уже кто-то из его гарема? Первая кандидатка — Лаура. Надо бы узнать перед отъездом на фронт… Спросить, как бы невзначай… Конечно, прошло мало времени, но всё же..
Вдруг ещё одна мысль посетила его, заставив похолодеть. Если он переспит со всеми этими истинными арийками то не случится ли так, что они потом, из-за влияния дара богини, влюбятся в него? Проклятье, вот только этого ему не хватало, в дополнение к другим проблемам! Если такое случится то будет просто кошмар! Как он справится с таким количеством женщин? У него уже есть Лаура, Ева, Мария, Аннелиза, Лотта! Некоторые подозрения внушают Катарина, Ребекка и Ханна… А если ещё появятся эти специально отобранные будущие матери его детей… От такой перспективы просто дух захватывало! И вовсе не от восхищения! Нет, надо на фронт, чем быстрее тем лучше! Могут убить? Какой пустяк по сравнению с женским взводом, завязанным на него. Вот и проявился минус этого дара богини, о котором он раньше и не подумал! Пожалуй, надо слегка придержать свой член, иначе тот заведёт его туда откуда потом хрен выберешься!
— Что ж, ещё раз вас поздравляю, Шольке! И не забудьте, сдать анализы вам лучше всего на следующей неделе! — напутствовал его Зольман, довольно улыбаясь.
— Где лучше всего это сделать? — с мрачным лицом спросил Гюнтер, вставая из-за стола и надевая фуражку.
— В любом госпитале, конечно… — ответил тот.
— В клинике Шарите тоже возможно? — уточнил он.
— Почему нет? — пожал плечами Зольман. — У них там отличное оборудование для сбора анализов. Просто придёте и скажете что это для нашей организации, они сами всё расскажут и сделают.
— Хорошо, оберштурмбаннфюрер! Я сделаю всё что нужно… — сказал Гюнтер, направляясь к двери.
— Как я вам завидую, Шольке! — с грустью покачал головой Зольман. — Хотел бы я быть на вашем месте!
Удивлённый Гюнтер остановился возле двери.
— Так в чём дело? Вы же большой начальник в вашей организации.
— Увы… я не подхожу по некоторым параметрам! — вздохнул Зольман с огорчением глядя на него. — Иначе, уже давно бы это сделал.
— Возможно, вы не поверите, оберштурмбаннфюрер… — невесело усмехнулся Гюнтер. — Но я бы тоже в такой ситуации хотел бы поменяться с вами местами.
Тот весело рассмеялся в ответ:
— Вы абсолютно правы, Шольке, я вам нисколько не верю! Думаю, это лишь попытка утешить меня. Бесполезная, к сожалению, но спасибо вам за это!
Несколько секунд они помолчали, потом Гюнтер открыл дверь кабинета и попрощался с управляющим делами "Лебенсборна".
Всю дорогу до дома он размышлял над тем как отказаться от прямого приказа превратиться в племенного бычка. Наконец, уже перед самым домом, у него появилась одна идея, вот только не факт что она удастся. Но попробовать стоит.
Поднявшись к своей квартире и взяв по пути почту, он вошёл внутрь и устало уселся в кресло. Бездумно смотря в окно, Гюнтер через минуту перевёл взгляд на казённый конверт, который он вертел в руках. Судя по штемпелю, тот был из управления кадров СС. Вскрыв его, он погрузился в чтение и через несколько секунд почувствовал как слегка засосало под ложечкой.
Содержимым конверта оказалась пачка бумаг с грозно раскинувшим крылья орлом. Из них свидетельствовало что оберштурмфюрер Гюнтер Шольке обязан прибыть в город Аахен, в расположение моторизованного полка СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер" не позднее 5 мая и приступить к своим новым служебным обязанностям, которые доведёт до него командование. Также там были и другие бумаги, которые был обязан иметь любой офицер отправляющийся в действующую армию.
"Ну что, Пауль, вот и сбылось твоё желание, дружище… Скоро мы с тобой снова будем воевать вместе!"