Москва. Кремль.
3 мая 1940 года.
Лаврентий Берия.
Удивлённые, Берия и Молотов, снова вернулись на свои места и в ожидании воззрились на Сталина. Тот же не спешил садиться а стал, по своему обыкновению, прохаживаться по кабинету. Прошло не меньше минуты прежде чем раздался его негромкий голос:
— Я хочу услышать ваши соображения, товарищи, по двум вопросам. Первый — с кем вступать в союз в случае войны? И второй — с кем воевать, если не удастся остаться в стороне? Вячеслав Михайлович, вы начните первым..
Молотов откашлялся и медленно заговорил:
— В случае, если… точнее, когда Гитлер нападёт на нас то естественным шагом будет вступить в союз с Англией и Америкой. В таком положении мы сможем, как бы, зажать немцев в тиски и победить.
— Хм… — произнёс Вождь. — А если они не захотят с нами дружить? Ведь, судя по высказываниям Черчилля, что мы что Гитлер для него враги.
— Англосаксы понимают что если Гитлер победит нас то у него больше не останется на континенте сильных врагов. Германия неимоверно усилится и тогда уже они не смогут её остановить… — возразил Молотов. — Так что, при всей нелюбви к нам, они просто вынуждены будут помогать нашей стране!
— Мне кажется что для Лондона и Вашингтона будет идеальным если мы с Гитлером максимально ослабим друг друга! — решил высказаться Лаврентий. — Более того, если кто-то станет побеждать то они вполне могут начать помогать ослабевшему чтобы бойня затянулась. А потом придут они, светочи демократии, и соберут все сливки… — презрительно фыркнул он.
— Правильная мысль, Лаврентий! — довольно улыбнулся Сталин. — Я тоже об этом думал. И мы должны добиться чтобы такой сценарий ни в коем случае не состоялся. Наши бойцы могут сражаться и умирать только за интересы нашей страны а вовсе не для того чтобы таскать каштаны из огня для джентльменов из Сити. Поэтому война с Гитлером нам абсолютно невыгодна! Надо избежать её!
— А как, Иосиф Виссарионович? — спросил Молотов, пожав плечами. — Ведь если Гитлер так нас ненавидит то всё равно нападёт! Конечно, мы может пойти на уступки, чтобы выиграть время но я не уверен что это надолго поможет..
— Нет! Ни на какие уступки мы не пойдём! — твёрдым голосом ответил Вождь. — Те кто предлагают и идут на это — показывают свою слабость и вызывают презрение. Нам надо так заинтересовать Гитлера чтобы он сам передумал и бросил эту идею войны между СССР и Германией. Или отвлечь… Нам нужно время для перевооружения. Но даже в таком случае, идти на уступки очень опасно! Это лишь разожжёт его аппетит!
— Новые торговые договоры? — предположил Берия, переглянувшись с Вячеславом Михайловичем. — Увеличение поставок ресурсов?
— Нет, Лаврентий. Эти инициативы должны быть именно от немцев. Они пусть предлагают а мы будем решать, соглашаться или нет. Заодно провести крупные учения на границе чтобы фюрер крепко подумал так ли мы слабы как он хочет. Так что думайте, товарищи, что нам может предложить Гитлер и чем ответим мы… Время пока есть, но не тяните… — сказал Сталин, наконец, усаживаясь за стол. — Союзники просчитались, подкармливая волка чтобы тот разорвал нас. А нам надо сделать так чтобы этот волк обернулся на своих хозяев и забыл про нас. Вот так вот..
— А если не получится? — спросил Лаврентий, внимательно глядя на него. — Вдруг ненависть Гитлера к нам, большевикам, настолько сильна что он наплюет на выгоду мира и решит всё равно напасть? И не станет ничего предлагать?
— Да, это очень даже реальный вариант! — согласился Вождь. — В таком случае придётся последовать совету товарища Молотова. Хотя мне и не нравится идея дружить с капиталистами, но боюсь, у нас не останется другого выхода. Одни мы, конечно, войну вытянем, но потери будут большие. Желательно избежать такого обескровливания когда нам станут пытаться диктовать условия, пользуясь слабостью советских людей.
— Как считаете, Вячеслав Михайлович, возможен ли наш союз с японцами? — встрепенулся Берия, озарённый новой идеей. — Например, натравить их куда-нибудь на юг? Или даже на восток?
— С японцами? — переспросил Молотов и ненадолго задумался. — Честно говоря, не уверен насчёт союза. Они сами по себе недоверчивы а уж после Монголии и подавно. Нет, я бы не советовал даже пытаться это делать..
— Мда… Думаю, вы правы а я погорячился… — протянул Лаврентий. — С ними у нас только война возможна. К тому же мы хотим вернуть себе южную часть Сахалина, которую они оккупировали после царского поражения 35 лет назад, а уж на это они подавно добровольно не пойдут, пока не заставим силой.
— Что верно то верно! — согласился Молотов и начал протирать очки платком.
На время все замолчали, обдумывая непростую ситуацию.
— А может не будем ни на кого надеяться? — снова спросил Берия. — Ведь сказал как-то один из царей — "У России есть только два союзника — её армия и флот!" Зато никто не предаст и не ударит в спину! Да и Победу не нужно будет ни с кем делить.
Сталин усмехнулся и посмотрел на него:
— Выражение, конечно, меткое… и в чём-то правильное. Но без союзников вся мощь врага будет направлена только на нас. А значит и потери нашей армии и флота будут выше чем хотелось бы. А ведь Германия не единственный наш враг… Есть Япония, да и про англо-американцев не забывай, Лаврентий. Мы для них ненамного хуже Гитлера потому что, во-первых — варвары, а во-вторых — посмели покуситься на их священную корову — частную собственность. Так что нам нельзя сильно ослабевать… Никак! Иначе им может прийти в голову закончить то что не смогут сделать немцы.
— Так что же делать-то? — поинтересовался Молотов и снова посмотрел на Вождя. Берия сделал то же самое. В конце концов, всё зависит именно от Сталина. Как он скажет так и будет.
Тот задумался и стал рассеянно поглаживать свою неизменную трубку. Наконец, окинув их взглядом, он заговорил:
— Предлагаю следующее… Наш посол во Франции, через местную компартию, предупредит что во второй декаде мая очень возможно резкое обострение обстановки в Бельгии и Голландии. И что вполне желательна переброска англо-французских войск поближе к границе с рейхом, а также укрепление Арденн. Не уверен что это им поможет, но зато даст нам моральное право сказать что их предупредили заранее. А то что они не послушали… что ж, сами виноваты! Может даже немцы увязнут среди этих каналов, рек и речек, потеряют темп… Мало ли что может случится?
Вождь замолчал но Берия с Молотовым поняли что это ещё не конец, будет продолжение.
— Что ещё?.. — сам себя спросил Сталин, и тут же ответил: — Надо найти способ, как бы со стороны, отвлечь Японию от нашего Дальнего Востока. Пусть себе штурмуют сотни островов, высаживают десанты, захватывают европейские колонии. Главное, подальше от нас. Намекнуть что одного авиаудара по Перл-Харбору им будет мало, можно полностью захватить базу морской пехотой и закрепиться там, под боком у американцев. Тогда те, чтобы выдернуть эту занозу, насмерть сцепятся с ними и не станут спасать европейцев. Словом, мы сделаем то что хотят сделать с нами союзники — стравим их, заставим пустить друг другу кровь… А сами станем наблюдать и копить силы. Усиленно готовить оборону западной границы, как предложил товарищ Шапошников. Создавать новую разведсеть в Германии… И вообще, не забывайте, товарищи! Это не сама Германия хочет войны с нами! Этого хочет только Гитлер! — со значением выделил Вождь. — Не будет Гитлера и может появится новый фюрер, с которым уже, возможно, будет шанс договориться. Кто знает чем это обернётся для всего мира?.. А с Гитлером я попробую, всё-таки, пообщаться летом. Посмотрю в его глаза, послушаю что он скажет… И вот тогда уже пойму, что он нам готовит… И, главное — когда? — закончил он.
…Уже в машине, по пути в наркомат, Берия вдруг подумал: а не мог ли Гитлер, после откровения этого Шольке, прийти к таким же выводам? И приказать убить товарища Сталина? Нет человека — нет проблемы! Представив себе такую ситуацию, он поёжился. Если вдруг с Вождём что-то случится то в стране начнётся борьба за власть, грызня между партией, армией и госбезопасностью. И мало не покажется никому!.. Нет, определённо надо поговорить с Власиком, чтобы тот был вдвойне осторожен! Пусть у них не самые хорошие отношения но это явно не тот случай когда можно промолчать. Да и самому усилить охрану Вождя… Усилить надзор за всеми немцами в столице! Да и вообще за иностранцами! Предельное внимание!..
Берия тяжело вздохнул. Да, Александр прав! Пока жив Сталин, будет жить и он сам. А жить Лаврентий хотел долго и счастливо!.. Значит, они теперь накрепко связаны. И не пора ли ему намекнуть Вождю что некий бывший ефрейтор с усиками слишком зажился на этом свете?..
Г. Нойенкирхен, Рейхсгау Вестфалия-Север, Германия.
3 мая 1940 года.
Гюнтер Шольке.
Вот, наконец, и заканчивается его долгая и утомительная дорога на новое место службы! Вспомнив все перипетии сложного пути, которые ему встретились, он тихо усмехнулся, глядя в окно грузовика как вдали вырастают первые дома окраины городка Нойенкирхен..
…После того как, благодаря коменданту Аахена полковнику Ингеманну, Гюнтер смог созвониться с Ханной и узнать новое место дислокации родной части, оставалось лишь дождаться ближайшего поезда на север и отправиться куда следует. Казалось бы, что может быть проще?.. Увы, полоса удачи закончилась в кабинете коменданта и сменилась на прямо противоположную.
Вновь войдя в здание вокзала и узнав от милой кассирши время отправления ближайшего состава он несказанно огорчился. С севера на юг, как раз по той железной дороге что была ему нужна, перебрасывали через Аахен, целую пехотную дивизию. В результате чего движение на север, в сторону Мюнстера, было полностью остановлено, а на юг начали идти пассажирские и грузовые составы с солдатами, техникой и имуществом, которым была дана "зелёная улица". Начальник вокзала извинялся, разводил руками но ничего не мог сделать, приказ из столичного управления "Рейхсбана" был категоричен.
Конечно, Гюнтер понимал ситуацию. До решающего наступления осталась всего неделя и, видимо, генералы решили провести перегруппировку, усилить ту часть войск что должна была наступать через Бельгию, но ему от этого было не легче. Весь вечер и ночь мимо, изредка останавливаясь на бункеровку и залив воды, проносились составы с пассажирскими и грузовыми вагонами, а также платформами, на которых были закреплены грузовики, орудия, полевые кухни и другое жизненно необходимое для нормального функционирования любой крупной воинской части имущество.
Уставший от бессонной ночи, раздражённый Гюнтер, который провёл её в зале ожидания, только утром смог узнать от виновато отводившего взгляд начальника вокзала, что последний состав только что прошёл и на дороге возобновляется нормальное движение. Заранее сформированный поезд, стоявший под парами на запасном пути, был готов немедленно двинуться на север и Гюнтер, наконец, смог с комфортом устроиться в купе. Состав только тронулся как он уже спал.
Его разбудили, по ощущениям, всего через пару часов, солнце уже стояло высоко, нагревая аккуратные поля своим щедрым теплом. Сойдя на вокзале в Мюнстере, Гюнтер сразу направился в комендатуру города но, не успев дойти до неё, изменил своё решение, увидев медленно проезжавший мимо трёхтонный грузовик "Henschel" с до боли знакомым отличительным знаком "Лейбштандарта" на переднем крыле — ключом.
Мгновенно сориентировавшись, он подскочил к кабине и, после краткого объяснения с гауптшарфюрером сидевшим рядом с водителем, устроился в кузове, вместе с двумя солдатами-грузчиками. Оказалось, что старшина роты СС ездил в город за дополнительным продовольствием и теперь возвращается обратно, в расположение части. Естественно, он не отказался подбросить офицера до места службы, тем более фронтовика, награждённого "Железным Крестом 2-го класса". Его любезность дошла до того что, выехав из города, он остановился и учтиво предложил Гюнтеру поменяться местами. Сидеть в тряском кузове удовольствия было мало и, малость поколебавшись, он согласился, поблагодарив за услугу. Тот улыбнулся и ответил что в СС все братья и ему это ничего не стоит. Таким вот образом Гюнтер и оказался почти у цели..
…Он ожидал что часть расположится за городом но водитель остановился у ничем не примечательного здания рядом с местной ратушей. Спрыгнувший из кузова гауптшарфюрер подошёл к кабине и сказал ему:
— Вот вы и приехали, оберштурмфюрер! — белозубо улыбнулся эсэсовец. — Здесь располагается штаб полка. Думаю, вы сначала хотите отметиться и доложить о прибытии?
— Верно! — ответил Гюнтер, открывая дверь и тоже оказываясь на земле. — Кстати, кто сейчас командует полком? Как обычно, старина Зепп?
— А кто же ещё? — усмехнулся в ответ старшина СС. — Мы у него любимые детишки, он от нас никуда не денется!
Они весело рассмеялись.
Действительно, Дитрих по-особому относился к своей любимой части, старался вникать во все сложные ситуации, помогал снабжать "Лейбштандарт" самым лучшим вооружением и техникой а также всегда вступался за него перед недовольными генералами "Вермахта", когда те пытались предъявить полку какие-то претензии. За это солдаты платили ему беспримерной преданностью и готовностью оправдать доверие Зеппа и самого фюрера, невзирая на собственные серьёзные потери.
Распрощавшись с гауптшарфюрером, Гюнтер миновал двух часовых возле входа и вошёл внутрь. Пройдя анфиладу комнат, в которых кипела работа и ходили озабоченные штабисты, он подошёл к самому дальнему кабинету, возле которого стоял маленький столик, за которым с трудом устроился высокий, темноволосый унтершарфюрер, что-то пишущий на бумаге. Подняв голову, тот посмотрел на Гюнтера и спросил, с оттенком любопытства:
— Здравствуйте, оберштурмфюрер! Я унтершарфюрер СС Роске, помощник обергруппенфюрера СС Йозефа Дитриха. Что вам угодно?
— Здравствуйте! — ответил он и слегка улыбнулся. — Меня зовут Гюнтер Шольке, я из нашего караульного батальона в Берлине. Мне поступил приказ на перевод сюда, в родной полк. Хочу представиться нашему Зеппу по случаю прибытия и получить назначение. Он у себя? — в свою очередь спросил Гюнтер, кивнув на дверь в кабинет.
— Да, только он, как бы сказать… немного не в духе… — понизив голос, заговорщицки ответил Роске.
— А что случилось? — поинтересовался он. — Насколько я знаю наш Дитрих частенько находится в таком состоянии.
— Что верно то верно… — согласился унтершарфюрер, выходя из-за стола и пожимая Гюнтеру руку. — Но сегодня наши парни опять проучили армейских сапёров, те пожаловались своему начальству, дело дошло аж до Гиммлера… ну а тот позвонил и потребовал от нашего Папы приструнить молодцов. Зепп яростно защищался, говоря что сапёры сами задирали наших, но Генрих прямо приказал ему не мутить воду… вот и пришлось Дитриху подчиниться. Правда, перед этим он сказал парням что доволен ими… — тихо рассмеялся Роске.
— Узнаю нашего Папу… — поддержал его Гюнтер, усмехнувшись. — Он не меняется, спорит не то что с Гиммлером но и с фюрером. Так что, я войду?
— Нет, лучше я сначала доложу! — возразил помощник, подходя к двери. — Иначе потом он обязательно спросит какого чёрта к нему приходят без моего ведома.
Гюнтер понимающе кивнул и одёрнул свою форму. Хоть Дитрих и слыл простым служакой который не особо придирается к внешнему виду подчинённых но не следовало давать ему повод думать что Шольке является каким-то расхристанным недотёпой, не умеющим следить за своей формой.
Постучав и не дожидаясь ответа Роске вошёл внутрь. Почти тут же он вышел обратно и приоткрыл дверь пошире:
— Прошу, оберштурмфюрер, проходите.
Сделав каменное лицо, Гюнтер прошёл мимо него и тут же начал рубить строевым шагом, остановившись перед широким столом в углу светлой комнаты.
— Обергруппенфюрер! Оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке явился на новое место службы и представляюсь по факту прибытия! — отчеканил он, глядя чуть выше головы сидевшего в кресле командира "Лейбштандарта".
Знаменитый Йозеф Дитрих представлял собой не слишком высокого, широкоплечего мужчину, чем-то напоминая медведя. Круглое лицо было по-крестьянски простым, что было вполне закономерно для сына деревенского лавочника в Баварии. С юных лет Зепп мечтал стать солдатом но его желание осуществилось лишь когда началась Великая война, поскольку он был признан ограниченно годным из-за падения с лошади. В боях под Ипром оказался дважды ранен. Та же история повторилась на Сомме. Потом воевал на итальянском фронте, во Фландрии..
После окончания войны он тоже не сидел без дела. Участвовал в ликвидации Баварской Советской республики в 1919 году, освобождал Мюнхен. Через два года, в составе добровольческого штурмового батальона "Тейя", тайно поддерживаемого "рейхсвером", отбивал атаки поляков на Верхнюю Силезию, поддержанных французскими военными советниками. Хотя Берлин, под нажимом Антанты, официально отказался от них они смогли не допустить оккупации поляками Силезии.
В ноябре 1923 года принял участие в "Пивном путче", хоть и не сыграл там особой роли. Через 5 лет, в мае 1928 года, вступил в "НСДАП" и СС, постепенно стал телохранителем и любимцем Гитлера. Простые манеры, грубоватый юмор и увлечение спортом привлекали к нему солдат, особенно тех кто тоже был из деревень. Высшие же офицеры относились к Зеппу более сдержанно, не считая себе ровней. Особенно недолюбливал его Гиммлер, из-за того что личным приказом фюрера Дитрих был выведен из его подчинения и им напрямую командовал Гитлер. Сам Йозеф платил Гиммлеру тем же, не стесняясь обсуждать его личность в кругу друзей.
В "Ночь длинных ножей", выполняя приказ фюрера, он арестовал и расстрелял группу высокопоставленных членов СА, в том числе своего старого друга и сослуживца, начальника полиции Мюнхена, фронтовика — обергруппенфюрера СА Августа Шнайдхубера. За это Дитрих был повышен в звании.
Зепп обладал солдатской смекалкой и храбростью, за что был любим солдатами, но его военно-теоретический уровень знаний был низок. Он понимал это и в 1936, 1938 годах прошёл курсы командиров-танкистов в Цоссене и Вюнсдорфе. В это же время самоуверенный Йозеф ввязался в конфликт с Паулем Хауссером и его покровителем Гиммлером, который с трудом смогли предотвратить. В Польше "Лейбштандарт" показал себя не с лучшей стороны, понеся серьёзные потери при низких достижениях в бою, в результате чего Дитрих и фюрер срочно занялись дополнительной военной подготовкой, по их настоянию в часть были переведены армейские командиры, что понемногу начало выправлять ситуацию. Одно время "Лейбштандарт" провёл в Праге, затем кратковременно побывал в Аахене и теперь расположился здесь, недалеко от Мюнстера. Примерно через месяц ему должно было исполниться 48 лет. Именно таким и увидел его сейчас Гюнтер. Хоть он и много знал про первого командира элитной части СС но одно дело читать сухие строчки, а другое — видеть его наяву.
Посмотрев на него немного исподлобья Дитрих энергично встал из-за стола, подошёл к нему и протянул широкую, сильную ладонь, которую Гюнтер с удовольствием пожал.
— Без чинов, Шольке, без чинов! — гулким голосом пророкотал Зепп, улыбаясь. — Терпеть не могу весь этот долбаный этикет! Я простой человек, из низов, ты тоже не аристократ, так какого чёрта мы с тобой будем вести себя как два высокомерных болвана, верно? Называй меня просто Зепп, понял? Мне так нравится!
— Хорошо, Зепп, с удовольствием! — ответил он.
— Ты садись, Гюнтер, хватит изображать тут "асфальтового солдата"! — сказал Дитрих, усаживаясь обратно на место. — Чёртов Штайнер пустил это прозвище и теперь я никак не могу повлиять на тех засранцев которые втихомолку смеются над нами… — проворчал он. — Разве что бить им морды как это сделали мои парни с армейскими сапёрами… Только это и утешает. Что нового в Большом Берлине? Я уже неделю тут сижу и всё знаю лишь по слухам.
— Ничего особенного, Зепп! — пожал плечами Гюнтер. — Всё по-старому… Даже не знаю что рассказать.
— Этот "мюнхенский агроном" ещё копошится в Главном штабе? — внезапно спросил Йозеф, презрительно усмехнувшись. Гюнтеру потребовалось несколько секунд чтобы понять про кого тот говорит. Он невольно улыбнулся, не сумев совладать с собой:
— Да, рейхсфюрер, как обычно, занимается селекцией и другими "очень важными делами".. — выделил Гюнтер последние слова. Похоже, их с Дитрихом антипатия к Гиммлеру взаимна.
— Даже не сомневался в этом! — хохотнул Йозеф и гулко ударил ладонью по столу, отчего раздался хлопок на весь кабинет. — Вот в этом он мастер! Ну и сидел бы выращивал свои цветочки или пшеницу! Так нет, полез туда где ему делать нечего, идиот! Не пойму по каким причинам фюрер доверил ему руководство СС… Но когда-нибудь обязательно спрошу! — пригрозил Зепп.
Покачав головой Дитрих перестал улыбаться и серьёзно посмотрел на Гюнтера:
— Слушай меня внимательно, Шольке! Со мной служить просто. Выполняй приказы и береги парней. Вот и всё! Каждый из них — настоящая ценность для Германии! Да, и ещё… — спохватился он. — Если будешь свысока смотреть на солдат и задирать нос то я огорчусь! Тоже самое случится если станешь пить кофе оттопырив мизинец! Большинство наших парней деревенские, как и я, а ты городской. Хотя, вроде, офицер неплохой, раз за Польшу Крест получил… В общем, забудь про батальон охраны в Берлине, здесь всё по-взрослому, понял? Мне плевать если на тебе будет грязная форма или ты не отдашь мне приветствие из-за того что замотался по службе… Главное, выполнять приказы и не кидать солдат в огонь просто так! Вздумаешь трусить или бежать без приказа — пристрелю лично! Всё ясно? — нахмурился Дитрих.
— Конечно, Зепп! — с готовностью подтвердил Гюнтер, подавив желание вскочить на ноги и вытянуться. — Даже не надейтесь что увидите меня бегущим назад или задирающим нос!
— Что ж, тогда мы с тобой поладим! — снова улыбнулся Йозеф. — Так, куда же тебя направить?
Тут Гюнтер своевременно вспомнил про Пауля и спросил:
— Если разрешите то в первый штурмбанн!
— Чёрт тебя побери, не смей больше никогда произносить это слово в моём полку! — внезапно разозлился Дитрих. — Проклятый "огородник" заставляет всех заучивать эти дурацкие обозначения но я люблю всё по-простому! Рота это именно рота, а не какой-то штурм! И не штурмбанн а батальон! Заруби себе на носу если хочешь здесь служить!
— Не вопрос, Зепп! — согласился Гюнтер. — Я сам привык к простым названиям.
— Вот и хорошо… — успокаиваясь, сказал Дитрих. — Кстати, почему туда?
— Там служит мой друг, унтерштурмфюрер Пауль Хофбауэр… — ответил Гюнтер, тепло улыбнувшись от воспоминаний. — Он, когда уезжал, хотел чтобы я просился к нему в шт… извините, батальон.
— Хофбауэр… — задумался Дитрих, рассеянно сжимая и разжимая кулак. — А, вспомнил! Хороший офицер, сейчас командует взводом в первом батальоне. Но там пока вакансий нет, Шольке. Да и вообще, все должности командиров рот во всех батальонах заняты и я не хочу делать перемещения. Их я знаю а тебя пока нет, понимаешь?
— Тогда что мне делать? — растерялся Гюнтер, не предполагавший такого развития событий. Честно говоря, он был уверен что как только приедет то сразу вступит в командование ротой. Отличится, возможно, и на батальон встанет. А теперь..
— Неделю назад сломал ногу командир бронеразведывательного отряда… — начал, колеблясь, Йозеф. — Умудрился это сделать свалившись пьяным из кузова грузовика, кретин несчастный… Теперь долго в госпитале будет валяться, щупая задницы медсестёр… Там есть гауптшарфюрер, временно исполняющий обязанности командира но он, по-моему, не слишком справляется. Авторитета не хватает или что… Готов всегда быть на острие атаки, служить глазами и ушами своих товарищей? — вкрадчиво спросил Дитрих.
Гюнтер подавил вздох. Конечно, это не то на что он рассчитывал, довольно серьёзное понижение в должности. К тому же дополнительный риск гибели, ведь разведчики первыми примут на себя вражеский огонь… С другой стороны и отличиться шанс тоже выше чем командиром в обычной роте. Да и нет других вариантов, похоже… Придётся согласиться!
— Готов, Зепп! — уверенно кивнул он головой. Чему быть того не миновать… Опять этот Алекс со своими поговорками!
— Отлично, Шольке! — повеселел Дитрих. — Отправляйся прямо туда, принимай командование и наводи дисциплину. Мне надоело что они вечно шатаются без дела, займи их чем-нибудь! — напутствовал он Гюнтера. — Роске, бездельник! Ко мне! — вдруг заорал Зепп.
Дверь открылась и в кабинет зашёл невозмутимый помощник.
— Вот, посмотри на этого шалопая! — деланно возмутился Дитрих. — Целый день сидит за стеной и ни хрена ничего не делает! Спит и "Чёрный корпус" читает! Который уже раз хочу отправить его в строй но жалко… Кроме него никто не может лучше в качестве помощника вести бумажную работу. Первостатейный плут! — припечатал Йозеф Роске.
— Я подавал вам рапорт о переводе меня в строй уже восемь раз… — спокойно ответил тот. — Вы сами меня не отпускаете.
— И не отпущу! — выпучил глаза Зепп. — Я, что ли, должен разбираться во всей этой бумажной хрени?! А свои рапорта можешь себе засунуть туда где не светит солнце! Этот офицер назначен мною командиром отдельного бронеразведывательного отряда, понятно? Вместо Брайтшнайдера. Поставь его на довольствие, словом, проведи по документам и сопроводи в расположение разведчиков, чтобы не потерялся… Всё, свободен! — махнул он рукой.
— Прошу за мной, оберштурмфюрер.
Они вышли из здания штаба и побрели по тихой улице на западную окраину городка.
— Ну, как вам наш Зепп? — глянув на Гюнтера, спросил Роске, заворачивая за угол дома. — Не разочарованы?
— Примерно таким я его и представлял… — ответил он, оглядываясь вокруг. — А здесь довольно неплохо! Такой патриархальный немецкий городок.
Где-то за домами начал неторопливо звонить колокол в церкви. Мимо иногда проходили люди, военные и гражданские. Как Гюнтер понял, здесь располагался не только "Лейбштандарт" но и некоторые армейские части.
— Да, мне тоже нравится… — улыбнулся помощник, подходя к большому двухэтажному дому с двустворчатыми воротами во внутренний двор. — Только что-то мне подсказывает что долго мы здесь не задержимся. Кстати, вот мы и пришли! Здесь располагаются наши бронеразведчики! — сказал он, наваливаясь на створку ворот и, со скрипом, открывая её.
Гюнтер зашёл внутрь вслед за Роске, хмыкнул и недовольно покачал головой.
Двор представлял собой обширный открытый участок, по бокам которого стояли несколько сараев, откуда раздавалось довольное хрюканье поросёнка и квохтанье кур. Несколько из них лениво бродили по двору, настороженно посматривая на людей. В углу, возле большого корыта, аккуратно врытого в землю, толпились несколько уток и гусей, пытавшихся поплавать в импровизированном бассейне. Наверняка в таком хозяйстве должна была быть и корова но та, скорее всего, сейчас на лугу. Но недовольство Гюнтера вызвал не этот пасторальный пейзаж германского фермера.
В дальнем конце двора, под наскоро сооружённым навесом, стояли рядом две боевые машины. Точнее, два броневика.
Одним из них являлся лёгкий "Sd.Kfz. 223", четырёхколёсный разведывательный бронеавтомобиль с противопульной бронёй, вооружённый пулемётом "MG-34" во вращающейся башне. Мог развивать скорость по шоссе до 80 км/ч. Покрашенный в стандартный серый цвет, он стоял с раскрытым моторным отсеком позади корпуса. Рядом, на небольшом столике, лежали гаечные ключи, молоток и другие инструменты.
Другой его собрат представлял собой более грозное зрелище. Он был выше и длиннее, а также у него было целых восемь колёс, по четыре с каждой стороны. Покатый лоб корпуса, с защитной, треугольной пластиной перед радиатором, переходил в небольшую башню, из которой торчали два ствола — 2-см малокалиберной пушки и того же пулемёта что и у "223". Гюнтер сразу его узнал. "Sd.Kfz. 232" — 8-колёсный тяжёлый бронеавтомобиль, обладающий способностью резко поворачивать в сторону, благодаря всем рулевым осям. Обладая орудием он мог с успехом бороться с аналогичными по классу вражескими машинами и даже лёгкими танками. Это гробообразный броневик был ранним предком будущей знаменитой "Пумы", которая придёт ему на смену. Обе машины были радийными, с дугами над корпусом, и могли связаться со своими частями в радиусе нескольких километров чтобы доложить обстановку на пути движения.
Возле машин никого не было видно но Гюнтер быстро нашёл взглядом того кто, видимо, должен был заниматься ремонтом или техническим обслуживанием машины но вместо этого бессовестно манкировал обязанностями. В дальнем углу, в тени крыши дома, на бревне расположился человек в белой нательной рубахе и штанах с подтяжками, лицо которого было накрыто чёрной пилоткой. Он тихонько посапывал, не обращая внимания на шум во дворе. Скорее всего, это был механик одного из броневиков.
Нахмурившись, Роске хотел было направиться к нему но Гюнтер остановил его, дав понять что справится сам. Тот усмехнулся и направился восвояси, тихо прикрыв за собой створку ворот. Неслышно ступая, Гюнтер подошёл к нему вплотную, наклонился к уху и громко рявкнул:
— Смирно! Доложить обстановку!
Как подорванный, спящий вскочил, ещё не успев окончательно проснуться, вытянул руки по швам и начал громко докладывать, глядя на Гюнтера полусонными глазами:
— Оберштурмфюрер, занимаюсь проверкой технического состояния вверенного мне бронеавтомобиля в ходе регламентных работ! Докладывает обершарфюрер СС Георг Майснер!
Гюнтер одобрительно хмыкнул, оглядев своего будущего подчинённого. Мало того что мгновенно проснулся так ещё и правильно, без запинки, доложил. Майснер полностью пришёл в себя и теперь с интересом рассматривал его а Гюнтер делал то же самое с ним.
Ростом они были примерно одинаковы, разве что механик был на сантиметр или два пониже. Возрастом тоже он не особо отличался от Гюнтера. Короткие, светлые волосы, крепкая фигура, квадратный подбородок, внимательные глаза с хитринкой и слегка измазанные маслом ладони. На первый взгляд довольно опытный вояка, явно не новобранец, службу знает но, пользуясь отсутствием твёрдой руки, решил расслабиться. Вполне понятная ситуация, можно работать и приводить его в адекватное состояние.
— Каково состояние обеих машин? — осведомился Гюнтер, поставив на землю свой чемодан и оглядываясь на броневики. — Есть проблемы?
— Ничего серьёзного, оберштурмфюрер! — ответил обершарфюрер, надев на голову свою чёрную пилотку. — "Здоровяк" полностью исправен а у "Малыша" надо свечи поменять. Оба заправлены, вооружение загружено и проверено, ходовая часть и радиостанции в порядке.
— "Здоровяк" и "Малыш"? — удивился Гюнтер, подняв брови.
— Так точно! Мы их по-простому называем, оберштурмфюрер… — пояснил Майснер, весело усмехнувшись. — Не будешь же во время боя кричать — "223, слева орудие!" или "232, впереди танк"! А по имени или фамилии… Так мало ли, влезет кто на нашу частоту и узнает лишнего… Разрешите спросить? — внезапно поинтересовался он.
— Хочешь узнать кто я такой? — понятливо улыбнулся Гюнтер. Как ни странно, здесь, среди своих новых сослуживцев, он почувствовал себя как дома. Казалось, именно здесь его настоящее место а вовсе не в Берлине. — Сейчас узнаешь. Где временный командир отряда?
— В доме, проводит занятия с личным составом… — не моргнув глазом, ответил механик и покосился на приоткрытое окно, из которого не доносилось ни звука. Гюнтер тоже посмотрел в окно и с сожалением покачал головой. Скорее всего, весь личный состав дрыхнет без задних ног, пользуясь тем что этот Брайтшнайдер один из них… Что ж, пора наводить порядок!
— Послушай хороший совет, Георг Майснер… — обратился он к подчинённому, подойдя вплотную. — Не ври мне! Нам вместе воевать и мы должны быть как одна команда, понял? Неважно какой там у вас залёт, но я должен всегда знать правду! Иначе в бою мы не сможем друг другу доверять и сдохнем на радость врагу. Вопросы?
— Никак нет! — твёрдо ответил обершарфюрер, причём на его лице мелькнула смесь досады и вины. Похоже, не всё так безнадёжно..
— Давай, зови всех сюда. Будем знакомиться… — вздохнул Гюнтер и снял фуражку. Солнце пригревало и в чёрной форме было довольно жарко. Надо будет переодеться и побыстрее, иначе от него станет вонять как от… словом, плохо вонять.
— Слушаюсь! — выпалил Майснер и рванул в дом. — Отряд!!! Строиться на улице! Бегом! — раздался его рёв изнутри.
В ответ послышались неразборчивые восклицания и ругань. Но не прошло и пары минут как раздался грохот сапог и наружу начали выбегать его новые подчинённые, на ходу застёгивая чёрные куртки, надевая пилотки и закидывая на плечо оружие. Первым выскочил широкоплечий гауптшарфюрер, видимо, и есть тот самый Брайтшнайдер. Почти у всех были сонные лица а от парочки вообще несло алкогольным духом. Мда… определённо надо закрутить гайки!
Весь бронеразведотряд разобрался по экипажам, по росту и замер посреди утоптанного двора, глядя на него. Гюнтер заметил что большая часть людей, хоть и стоит по стойке "смирно" но умудряется это сделать так что было видно их слегка расслабленное состояние. Причём, у многих на форме были нагрудные знаки за атаку, у нескольких за ранение, а у двоих продетые через пуговицу чёрно-красные ленточки "Железного Креста". Ого, похоже, тут те ещё ветераны собрались, с некоторым уважением подумал он. С другой стороны, в разведку как раз и стараются направлять опытных, чтобы они могли мгновенно определить силы противника и принять под огнём верное решение, как спасти себя и товарищей. Несколько новобранцев легко определялись по более новой форме и строгой уставной стойке.
Всего во дворе собралось около тридцати человек, не считая самого Гюнтера. Так, это экипажи "Здоровяка" и "Малыша".. А эти, которые стоят по трое-четверо? Видимо, экипажи других броневиков, которые расположились в других дворах. Неудивительно, все они сюда бы и не влезли.
Брайтшнайдер, убедившись что все стоят как положено, вышел из строя и вытянулся перед Гюнтером:
— Оберштурмфюрер! Личный состав отдельного бронеразведывательного отряда моторизованного полка СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер" построен! Докладывает временно исполняющий обязанности командира отряда гауптшарфюрер СС Брайтшнайдер!
— Вольно! — отозвался он. Все слегка расслабились, перенеся вес на одну из ног. — Гауптшарфюрер, встать в стой!
— Слушаюсь! — рявкнул тот и вернулся обратно.
Гюнтер заложил руки за спину и медленно прошёлся перед своими новыми боевыми товарищами, пристально вглядываясь в их лица. Теперь он за них отвечает. Их жизнь и смерть в его руках. Впрочем, как и наоборот! Гюнтер знал каково это, командовать людьми, в Польше он уже это делал. В сущности, ничего сложного. Самое главное — выполнение задачи! Желательно, с наименьшими потерями. Он имеет право послать их под пули и сам повести их туда, иначе от его командирского авторитета не останется ничего. Здесь собралась настоящая элита войск СС, они сами не боятся смерти и не потерпят над собой того кто трусит. А значит, надо быть ещё круче этих волков! Но этого мало… Настоящий командир, за которого солдаты будут готовы пойти даже в ад, всегда должен заботиться о подчинённых, иначе грош ему цена. И это значит не только следить за обеспечением личного состава хорошим питанием, обмундированием и боеприпасами но и вступаться за них перед начальством, если те набедокурят. А такое рано или поздно обязательно случится, он чувствовал это! Ведь здесь собрались не мальчики из церковного хора а настоящие солдаты, для которых убить человека как плюнуть на землю.
— Солдаты! — начал Гюнтер, остановившись посередине. — Я — оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке. Назначен командиром нашего отдельного бронеразведотряда. До этого служил в батальоне охраны фюрера в столице. Также как и вы, воевал в Польше. Смотрю, тут многие уже с боевым опытом, понюхали пороха на востоке, верно? — спросил он у всех сразу.
Строй молчал, продолжая изучать своего нового командира.
— Требований у меня немного! — продолжал Гюнтер. — Я приказываю — вы делаете. Даже если приказ вам непонятен. В бою иногда нет времени всё подробно объяснять, так что если я скажу чтобы вы плюхнулись в дерьмо и зарылись в него то жду молчаливого исполнения а не тупых вопросов зачем, почему и тому подобного. Это не моя личная прихоть а требования боевой обстановки, понятно?
Разведчики продолжали молчать, прожигая его своими взглядами. Тишина прерывалась только шумом проходивших и проезжавших на улице, за воротами, людей и машин, а также живностью во дворе.
— Я мог бы вам привести пример когда один кретин-подчинённый отказался выполнить мой, по его мнению, глупый приказ и через секунд десять погиб… Но не буду. Вы сами уже обстрелянные парни и должны всё это понимать. Далее… Сегодня в первый и в последний раз я вижу в расположении отряда такую безалаберность и злостное нарушение устава! В дальнейшем, буду строго за это наказывать! Лично! — мрачно нахмурился он.
Заметив как шевельнулся Брайтшнайдер, Гюнтер спросил:
— Что-то хотите добавить, гауптшарфюрер?
— Хотел бы уточнить, оберштурмфюрер, про какие нарушения вы говорите? — поинтересовался бывший взводный, смотря на него со слегка удивлённым видом. Гюнтер подошёл к нему вплотную и посмотрел прямо в глаза. Тот, не отводя взгляда, стоял с каменным выражением лица. Хочет поиграть в гляделки? Да пожалуйста..
— Что ж, если вы решили прикинуться глупыми мальчиками из "Гитлерюгенда" то поясню… — усмехнулся Гюнтер, продолжая смотреть в упор. — Караульная служба налажена отвратительно! Часового нет вообще… Какой-то хрен валяется в тени, не доделав ремонт вверенной ему боевой техники! От некоторых из вас пахнет шнапсом! Достаточно или мне продолжить? Отвечать!! — внезапно рявкнул он прямо в лицо Братшнайдеру.
Гауптшарфюрер невольно вздрогнул, моргнул… и отвел взгляд. Что и требовалось доказать! Впрочем, тот быстро взял себя в руки и заговорил:
— Моя вина, оберштурмфюрер! Что касается часового то мы же на своей земле, вокруг куча своих частей, кого тут опасаться? А выпивка… У Клауса сегодня день рождения вот мы и глотнули немного. Техника исправна, хоть сейчас в бой. С "Малышом" работы на пять минут, наш Георг прямо сейчас всё доделает… — оглянулся он на давешнего механика, который сейчас тоже стоял в строю, одетый по форме.
— Так точно, оберштурмфюрер! — встрепенулся тот. — Можете засечь по своим часам, командир!
— Отставить! — жёстко сказал Гюнтер и механик, который уже навострился бежать к броневику, замер на месте словно статуя. — Я не распускал строй! Наш Папа недоволен вами. Он сказал что вы расслабились как проститутки в конце рабочего дня! Или ночи… А я не люблю расслабленных солдат потому что отлично знаю к чему это может привести! И допускать этого не намерен! Так же как и краснеть из-за вас перед всем "Лейбштандартом"! — повысил он голос.
— Вы, свинские собаки, должны подавать пример всем остальным! — злился Гюнтер, в который раз оглядывая подчинённых. — И что же я вижу? Кучу мордоворотов не знающих чем заняться! Может заставить вас отжиматься по двести раз? Или ходить строем с утра до вечера? Как вам эта идея?
Красноречивое молчание послужило ему ответом. Судя по взглядам, хотя бы некоторые прониклись… Уже неплохо! Но пора переходить к главному..
— Слушайте меня внимательно, бойцы… — продолжил Гюнтер нормальным голосом. — У нас осталось совсем немного времени до начала активных действий. Скоро придёт наш черёд показать "томми" и "лягушатникам" как могут сражаться настоящие немецкие парни, которые готовы на всё чтобы выполнить приказ… И я хочу чтобы мы все были одним целым! Командой, в которой каждый друг другу доверяет и готов прикрыть спину! Иначе просто сдохнем… Я думаю, никто не хочет гнить в земле когда наверху будут греметь победные фанфары, верно? — усмехнулся он. — А для этого слушайте меня и тогда, возможно, у вас появятся больше шансов прогуляться по Парижу и попробовать французские дырки..
На лицах солдат появились ухмылки, раздались еле слышные смешки.
— Хотя не уверен что мы почувствуем разницу… Но проверить всё равно не помешает! — открыто улыбнулся Гюнтер, чувствуя что нашёл общий язык с парнями взвода. — И последнее… Всё что происходит в отряде должно остаться здесь! Мы сами будем карать тех из-за кого у товарищей будут неприятности! Сами поздравлять и помогать им! Запомните! Перед Папой и фюрером я всегда буду на вашей стороне! Стану защищать как смогу… Но, если понадобится, пристрелю любого из вас как паршивого пса, который решит оскалить зубы на своего или плюнет на приказ!
Гюнтер, с суровым видом, снова прошёлся перед строем и тихо спросил:
— Всем всё понятно?
— Так точно! — грохнул могучий, слаженный рык, от которого всполошились куры и забегали в поисках укрытия.
— Вольно! Разойдись! — скомандовал он и тут же подозвал Майснера.
Тот тут же подбежал к нему и вытянулся:
— Оберштурмфюрер! По вашему..
— Отставить! — прервал его Гюнтер и спросил: — Тебе отдельный приказ… Найди чёрную, зелёную и коричневую краску. Нужно за… три, максимум четыре дня нанести камуфляж на все наши броневики. Ясно?
— Так точно! — кивнул механик. — Найду!
— Хорошо… Потом поспрашивай в ремонтных мастерских куски стали не меньше двух сантиметров толщиной. Установим их как дополнительную лобовую и бортовую броню. Задача ясна?
Тот снова кивнул.
— Всё, свободен! И доделай сейчас же "Малыша", чёрт бы тебя побрал! — крикнул он вдогонку Майснеру.
Оглядевшись, Гюнтер почувствовал что настроение стремительно улучшается. Один из солдат, выслушав тихие слова от недовольного Брайтшнайдера, направился к воротам, поправляя пистолет-пулемёт на плече. Механик схватил инструменты и залез в потроха броневика, а остальные, переговариваясь, снова потянулись в дом.
Что ж, пожалуй, на первое время он себя показал. Но, конечно, всё решит их первый бой. Только после него подчинённые смогут окончательно принять его как своего командира. Естественно, при условии если он выживет и не угробит отряд. Или не провалит боевую задачу..
В любом случае, здесь Гюнтер чувствовал себя на своём месте. Даже его любимые женщины как-то слегка отступили на задний план. Вся его жизнь в Берлине осталась лишь в воспоминаниях… Которые, возможно, получится освежить после вражеской капитуляции. Главное, они в безопасности, ведь налётов на Берлин не будет ещё несколько месяцев. Можно начинать писать письма..
С широкой улыбкой на лице Гюнтер подхватил свой чемодан, зашёл в дом и остановился на пороге:
— Эй, разведчики! Кто-нибудь скажет где моя комната, раздолбаи?… — и весело рассмеялся.