г. Нойенкирхен, Германия.
4 мая 1940 года.
Расположение моторизованного полка СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер".
Гюнтер Шольке.
Устало разогнувшись он отложил ещё одну бумагу и потряс рукой, чтобы размять кисть. Проклятье, сколько писанины на него свалилось! Гюнтер уже и забыл что значит быть командиром хотя бы небольшого подразделения. В Польше всё было гораздо легче, там он руководил боем а не сидел в штабе, зарывшись в разные приказы, распоряжения, запросы и так далее. Там у него был грамотный писарь который занимался всем этим барахлом. Увы, теперь приходится всё делать самому..
Тяжело вздохнув Гюнтер положил перед собой ведомость по горючему для техники своего отряда, просмотрел цифры и подписал её. Пойти прогуляться, что ли? С самого утра он тут сидит пока Брайтшнайдер во дворе занимается с парнями физической подготовкой. Подтягивание на врытом в углу импровизированном турнике, отжимания, вольная борьба межу солдатами… Веселье в самом разгаре!
Окно в доме было открыто пропуская внутрь свежий воздух с примесью типично деревенских запахов сена и куриного дерьма. Сам Гюнтер сидел в брюках и белой майке чтобы не страдать от жаркого дня. Ещё вчера вечером он получил на вещевом складе полка, кроме обычной полевой, новую маскировочную форму и шлем, обтянутый той же тканью, а свою щегольскую чёрную снял и бережно уложил в чемодан. До поры до времени она ему не понадобится. Так же он распорядился чтобы экипажи броневиков тоже постоянно носили её, передвигаясь по городку, а в свои комбинезоны переодевались только внутри боевой машины. Нечего форсить своими петлицами разведчиков..
Ещё ему выдали личное оружие и теперь, помимо эсэсовского кортика, у него был пистолет "Люгер" и пистолет-пулемёт "МП-38" с несколькими магазинами. Также Гюнтеру были положены бинокль, фляжка и другое необходимое в бою имущество. Всё это хозяйство было им ещё вчера осмотрено, вычищено, смазано и разложено по местам.
Осмотрев мрачным взглядом стопку необходимых к подписанию бумаг, скопившихся за время командования недотёпы Брайтшнайдера, он усмехнулся, вспомнив едва скрытое облегчение, отразившееся у того на лице когда гауптшарфюрер торжественно положил ему её на стол. Оно и видно что заниматься писаниной тому хотелось не больше чем самому Гюнтеру и он был рад спихнуть эту волокиту на него.
Тоскливо покосившись в окно, где сразу несколько парней пытались повалить на землю Майснера, он протянул руку за следующей бумагой но тут в дверь постучали.
— Войдите! — вскинул голову Гюнтер.
Дверь открылась и на пороге появился… Пауль! Лицо лучшего друга расплылось в улыбке, глаза сияли.
— Ха! Значит, это всё-таки ты, дружище? — крикнул тот и, раскинув руки, ринулся к Гюнтеру.
Они крепко обнялись друг с другом и Гюнтер ощутил на сердце приятную теплоту. Он ещё вчера планировал найти Пауля и преподнести ему сюрприз но знакомство с личным составом, получение оружия и обмундирования заняли его до самого вечера. Плюс усталость от долгой дороги. Так что неудивительно что тот решил сам навестить его..
— Садись, Пауль и рассказывай! — сказал Гюнтер когда они удобно устроились за его столом.
— Что именно? — удивился друг. — Вообще-то, это я хотел узнать почему ты приехал так неожиданно и даже не зашёл ко мне! Лучшие друзья так не поступают..
— Извини, совсем замотался вчера… — развёл руками Гюнтер. — Как приехал то сразу к Папе, потом со своими орлами знакомился, получал имущество. Словом, не было ни минуты времени, даже поужинать смог только после отбоя. А с утра эти чёртовы бумаги! — с досадой показал он. — Едва не утонул в них!
— Понимаю! — рассмеялся Пауль, обозрев его внушительную кипу макулатуры. — Никогда не любил это дело… Чувствуешь себя каким-то бухгалтером а не боевым офицером! Пожалуй, это самый большой плюс того что я командую взводом а не ротой, как ты в Польше. Кстати, а почему тебя не поставили командиром роты, как раньше? Успел провиниться перед Папашей? — поинтересовался товарищ.
— Нет, всё гораздо проще… — махнул Гюнтер рукой и нахмурился. — Свободных вакансий нет а менять знакомого офицера на кота в мешке он не хочет. Я его понимаю, наверное, сам бы так поступил на его месте. Зато я со своими парнями теперь твои глаза и уши! — усмехнулся он.
— Это точно! — согласился с ним Пауль. — Как ты с ними поладил, мне интересно? Как только их прежний командир сломал ногу и загремел в госпиталь они совсем отбились от рук. Задирают всех, ходят с таким видом будто братья самого фюрера… А этот Брайтшнайдер сам такой же, никакого толку в плане дисциплины и субординации! — скептически покачал головой друг.
— Как поладил? — переспросил Гюнтер и улыбнулся: — На самом деле нет никакого секрета. Просто с самого начала поставил себя командиром а не их собутыльником. Взгрел их как положено, показал что анархия кончилась, пора снова быть дисциплинированными солдатами фюрера а не шайкой великовозрастных громил.
— Думаешь, они уже приняли тебя? — поднял бровь Пауль.
— Не до конца… — признался Гюнтер. — Сам знаешь, только бой окончательно расставит всё по своим местам. Но я не расслабляюсь, уверен, они затихли ненадолго и готовят какую-нибудь каверзу чтобы прощупать меня. Что ж, пусть попробуют… — рассмеялся он. — Моя месть будет жестокой но справедливой.
— Слушай, тебе не надоело здесь сидеть? — внезапно спросил друг, оглянув его кабинет. — Может, пройдёмся по городку, покажу тебе окрестности? Успеешь ещё заполнить бумаги.
Гюнтер задумался. С одной стороны следовало закончить с этой писаниной как можно быстрее, а с другой… Да пошло оно всё к чёрту! Никуда не денутся эти бумажки, надо прогуляться иначе его задница уже к вечеру станет квадратной.
Он решительно отодвинул от себя незаполненную ведомость и вышел из-за стола, надевая на себя полевой китель:
— Ты прав, дружище! Хватит тут сидеть когда на улице отличная погода! Пойдём отсюда из этого царства бумаг!
— Вот правильные слова, Гюнтер! — обрадовался Пауль, тоже вставая. — Конечно, этот городок та ещё дыра по сравнению с Берлином но прогуляться тут есть где. Ну что, сразу в пивную или как?
— Нет, сначала просто прогулка! — усмехнулся Гюнтер в ответ, выходя во двор. — Хочу посмотреть эту твою дыру получше.
— Не мою а уже нашу… — поправил его друг.
Во дворе Гюнтер подозвал к себе Брайтшнайдера, который показывал приёмы борьбы какому-то молодому, с мальчишеским лицом, эсэсовцу и велел ему остаться за старшего, предупредив что будет в центре, и они вдвоём вышли за ворота мимо часового.
Гюнтер придирчиво осмотрел солдата и удовлетворённо отвернулся. Похоже, расслабленность его отряда начала проходить и это радовало. Часовой был одет по форме, при штатном оружии и неторопливо расхаживал вдоль ворот.
Оказавшись на улице они, по совету Пауля, свернули в сторону центра и медленно пошли вперёд, изредка козыряя старшим по званию офицерам СС. Иногда попадались и армейские, приходилось приветствовать и их, но они оба делали это с некоторой бравадой, показывая что "Вермахт", конечно, уважают но СС гораздо лучше.
Девушки и молодые женщины, также проходящие мимо, удостаивались более пристального внимания и изысканных комплиментов, которые явно не оставляли тех равнодушными, вызывая в ответ смущённые или радостные улыбки и лукавые взгляды из-под шляпок и беретов.
Дома вокруг них были невысокие, каменные, все как на подбор аккуратные. На улице и во дворах много деревьев и кустов, многие из них были ровно пострижены. Они дошли до местной достопримечательности, церкви святой Анны, и осмотрели её со всех сторон.
Здание было построено в самом конце 19-го века в неороманском стиле, и состояло из нескольких башен, слегка напоминая укреплённый замок какого-нибудь средневекового рыцаря. Потом полюбовались виллой Хекинга с его парком, в котором прогуливались военнослужащие и жители городка. Затем настал черёд канала Макса Клеменса и завершилась их прогулка беглым осмотром противоположной части городка. За это время оба рассказали друг другу последние новости и поделились мыслями о будущем.
Как оказалось, Пауль практически повторил путь Гюнтера к месту службы. С той лишь разницей что узнал он о новом местопребывании "Лейбштандарта" ещё на вокзале в Аахене, едва сойдя с поезда. Какой-то гауптштурмфюрер, по личной надобности прибывший в город и любезничающий с девушкой, охотно просветил его насчёт ошибки и помог ему тут же сесть на нужный поезд до Мюнстера. Очутившись в Нойенкирхене и доложившись "папе" был сразу направлен командиром взвода в 1-й батальон, где и вступил в командование. Узнав о злоключениях Гюнтера друг весело рассмеялся, заявив что тот всегда умеет находить лишние приключения на свою задницу.
Они уже вышли на ту улицу которая проходила через расположение разведывательного отряда когда заметили нечто странное. По улице быстрым шагом направлялись к одному из домов одиночки или группы солдат и офицеров СС и Вермахта. Они негромко переговаривались, подойдя к дому, останавливались и что-то рассматривали возле него. Слышались раздражённые крики и ругательства, хотя оба друга пока не могли разобрать сути. Переглянувшись, они без слов поняли друг друга и тоже поспешили туда, горя желанием узнать что случилось.
Протолкавшись через образовавшуюся толпу Гюнтер увидел что возле стены дома, окружённые эсэсовцами, стоят два человека, мужчина и женщина.
Незнакомец был уже в годах, лет сорока или пятидесяти, интеллигентно одет в старомодный костюм чёрного цвета и галстук-бабочку. Чисто выбрит, в подрагивающей руке он держал разбитые очки. Раздавленная, грязная шляпа валялась рядом на земле. Видно было что мужчина нервничает или даже испуган. Он оглядывался вокруг с отчаянным видом и умоляюще смотрел на окруживших его солдат.
За ним, вцепившись в его плечо, стояла немолодая женщина, видимо, жена или подруга. Одетая в простое, длинное платье тёмно-синего цвета, она всхлипывала, а её испуганные глаза смотрели в землю.
Перед этой парой стоял высокий, красивый оберштурмфюрер который сжимал в руке пистолет и с презрением смотрел на незнакомцев.
-..Отвечай, свинья! — буквально выплюнул офицер, в лицо мужчине. Тот вздрогнул и перевёл взгляд на него:
— Я… Я Юлиус Эйхенбаум, господин оберштурмфюрер… — тихо ответил тот и сглотнул. Его выцветшие глаза слезились. — Мы с женой здесь живём и… — он замолчал и опустил голову.
— И вы евреи, верно? — нормальным голосом уточнил офицер.
Мужчина медленно кивнул.
— Что ж, хорошо что ты не стал отпираться… — кивнул сам себе оберштурмфюрер. — Всё равно бы тебе это не помогло. Благодаря тому что наши граждане бдительны и помогают государству в выявлении внутренних врагов количество грязных свиней в Рейхе неуклонно снижается. Правильно я говорю? — спросил он у окружающих, которые закивали и поддержали его возгласами одобрения.
— Ты прав, Йохан! Так с ними и надо, погаными животными! — сплюнул на землю стоявший рядом с Паулем незнакомый унтерштурмфюрер.
— Верно! А как ты узнал что они здесь прячутся? — с любопытством поинтересовался сосед Гюнтера, гауптштурмфюрер со шрамом на щеке.
— А я и не знал! — усмехнулся оберштурмфюрер, знаком показывая кому-то выйти из толпы. — Но, благодаря наблюдательности этой почтенной дамы, смог найти двух трусливых зайцев. Прошу вас, фрау Рот, выйдите к нам, не стесняйтесь!
На свободное место, слегка смущаясь, вышла плотная женщина лет тридцати, в платье в горошек и шляпе с цветами на голове. Рядом с ней встал мальчик десяти или двенадцати лет, одетый в чёрные шорты с подтяжками и коричневую рубашку с галстуком. Его волосы были гладко причёсаны а глаза гордо горели, глядя на обступивших их солдат и офицеров.
— Пауль, ты не знаешь кто этот оберштурмфюрер? — тем временем тихо спросил Гюнтер, глядя на офицера. Ему смутно казалось что он уже где-то его видел но не помнил точно.
— Это первый адъютант самого рейхсфюрера, Иоахим Пайпер… — так же тихо ответил друг. — Говорят что он сам вызвался служить именно в боевой части а не при штабе и упросил Гиммлера дать ему здесь отличиться. Ходят слухи что этому парню хотят доверить взвод в одной из наших рот.
Вот оно что! Теперь понятно почему Гюнтеру показалось знакомым это лицо. Тот самый энергичный и пробивной офицер СС который сделал больше всех для успеха операции "Вахта на Рейне" в самом конце 1944 года, когда Германия смогла собрать остатки самых лучших войск в смелом Арденнском наступлении на Западном фронте. И он же, судя по словам американских юристов будущего, был командиром тех фанатиков которые расстреляли у Мальмеди почти роту пленных американских артиллеристов. Очень противоречивая фигура..
Отличный боевой командир. Смелый, умный, решительный. Его солдаты искренне уважали Пайпера, несмотря на молодость, и готовы были за него в огонь и в воду. Одновременно, убеждённый нацист и безжалостный офицер, готовый без колебаний расстрелять кого угодно, если понадобится выполнить приказ.
Гюнтер мельком читал что Пайпер был командиром взвода или роты во Французской кампании и вот теперь эта встреча. Что ж, вот и доказательство того что собой представляет Иоахим как человек с убеждениями.
— Расскажите всем, фрау Рот, как вы обнаружили этих евреев? — спросил оберштурмфюрер с поощряющей улыбкой.
— Честно говоря, это произошло случайно, господин офицер… — виновато вздохнула женщина, глядя на него. — И даже не я их обнаружила а мой сын Хельмут. Я шла из магазина и даже не обращала внимания на этот дом. Знала что в нём раньше жила еврейская семья но она уехала в Берлин ещё в начале прошлого года и думала что их больше нет… И тут, понимаете, Хельмут мне говорит: — "Мама, а что, эти евреи Эйхенбаумы снова вернулись?" Я сначала не поняла о чём он говорит и переспросила. И сын рассказал что видел сейчас в окне их лица. Конечно, я тоже посмотрела в окно но там уже никого не было. Только я своему Хельмуту верю, он у меня очень умный и способный мальчик… Поэтому и рассказала вам! — с любовью погладила его по голове родительница.
— А, так значит это твоя заслуга, герой? — весело улыбнулся Пайпер, переведя взгляд на сына женщины.
— Так точно, господин оберштурмфюрер! — подросток постарался вытянуться как смог и задрал подбородок. — Докладывает роттенфюрер Дойчес юнгфольк 3-го штамма Нойенкирхена Хельмут Рот!
Окружавшие его солдаты и офицеры СС весело рассмеялись, глядя как мальчишка старательно пытается изображать из себя взрослого воина. Гюнтер с Паулем тоже не удержались от улыбки. Тот покраснел от смущения но мужественно стоял, ожидая ответа Пайпера.
— Значит, ты у нас пимпф, верно? — по-доброму улыбнулся Йохан, становясь на одно колено чтобы быть на одном уровне с подростком.
— Так точно! — выкрикнул тот.
— Вольно, солдат! — разрешил оберштурмфюрер и обратился к окружающим: — Хватит смеяться, парни, Хельмут выполнил свой долг и мы за это его уважаем. Согласны?
Все дружно выразили своё одобрение и начали поздравлять мальчишку, покровительственно хлопая его по плечам и голове. Хельмут снова покраснел но уже от гордости. Он улыбался а его глаза сияли от радости. Ещё бы, прославленные охранники самого фюрера хвалят его!
— Молодец, парень, так держать! — пожал ему руку Пайпер и надел ему на голову свою фуражку. — Кем хочешь стать когда вырастешь?
— Таким же как вы, господин оберштурмфюрер! — звонко ответил подросток. — Поступить в Лейбштандарт и стать офицером! Служить фюреру и Германии, уничтожая евреев, цыган и других неполноценных людей!
— У нас подрастает отличная смена, Йохан! — усмехнулся гауптштурмфюрер со шрамом. — Если все немецкие дети будут такими как Хельмут то я спокоен за нашу страну..
— Полностью согласен с тобой, Эвальд! — отозвался Пайпер, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к матери Хельмута: — От своего имени и всех СС я благодарю вас, фрау Рот, за помощь в поимке двух грязных свиней, которые уже давно должны быть в лагере. Иначе они ещё долго могли бы прятаться от нашего справедливого возмездия..
— Что вы, господин оберштурмфюрер! Это же был наш долг! — ответила женщина, радостно улыбаясь. — Вы всегда можете рассчитывать на нас! Мы полностью разделяем мысли нашего фюрера в отношении неполноценных народов и готовы помогать ему во всём!
— Не сомневаюсь, фрау Рот! — кивнул Йохан и обратился к толпе: — Ну что, друзья, какую участь мы им уготовим? — спросил он, посмотрев на пожилую пару, которая всё это время молча стояла на месте.
— Наверное, лучше вызвать людей из гестапо? — неуверенно сказал Пауль, посмотрев на Гюнтера. — Это же их компетенция, вот пусть и работают.
Гюнтер молча кивнул в знак согласия. Ему было немного жалко эту семью но он знал что никак не может спасти их. Максимум что тем остаётся это подольше протянуть в лагере. Всё равно для них конец один… Да и зачем рисковать собой и своей службой для их защиты? Они ему никто. Хоть Гюнтер и не питал ненависти к евреям но это и не значило что он готов рисковать собой ради них. Если бы вместо них была какая-нибудь красивая еврейка то ещё может быть… А так? Нет, исключено!
— Я сначала тоже так думал, Пауль… — посмотрел на него Пайпер. — Но теперь, уверен, незачем беспокоить гестапо. Какой смысл? Их отправят в лагерь и всё равно они скоро сдохнут. Мы можем решить этот вопрос здесь и сейчас, верно?
Некоторые, кто уже понял смысл фразы, кивнули. Другие равнодушно пожали плечами, показывая что им всё равно.
— Вы хотите их расстрелять, господин оберштурмфюрер? — с оттенком недовольства спросил худощавый армейский обер-лейтенант, также стоявший в толпе любопытных.
— Абсолютно верно! — согласился с ним Пайпер, вытаскивая "Люгер" из кобуры. — Это намного легче чем ждать пока сюда приедут гестаповцы и займутся ими. Представьте, придётся везти их в лагерь, тратя топливо… потом несколько раз кормить чтобы они дожили до него. Зачем? Только лишние расходы для страны. Мы — немцы, экономная нация, и я считаю что использовать наши ресурсы для облегчения жизни вот этих скотов совершенно нерационально.
— А ты, оказывается, хозяйственный, Йохан? — хохотнул кто-то. — Заботишься о всей стране как рачительный человек.
— Конечно! — пожал тот плечами, наведя оружие на мужчину. — Я же сам гражданин Германии. А любой кто любит свою страну обязан быть таким. Зачем разбазаривать народное богатство на врагов если его можно потратить на своих граждан?
— С тобой трудно спорить… — кивнул гауптштурмфюрер, усмехнувшись.
— Пожалуйста, господин офицер… — весь дрожа, обратился к нему пожилой мужчина. — Не убивайте нас… не надо! Что мы вам сделали? Мы тоже любим Германию как и вы!
— Не смей ровнять себя со мной, животное! Я по-настоящему люблю Германию а ты и твои соплеменники просто пользовались её благами, присосались как пиявки и пили кровь нашего народа! — прошипел от злости Пайпер и поднёс пистолет вплотную ко лбу мужчины. Его спутница, зарыдав, рухнула на землю, невнятно что-то причитая.
Армейский обер-лейтенант, скривившись и неодобрительно качая головой, вышел из толпы и медленно направился по улице. Его примеру последовала ещё пара человек. Остальные же остались на месте, словно зрители, ожидающие финала. Фрау Рот широко открытыми глазами уставилась на оружие и побледнела. Её сын, напротив, был напряжён как струна.
Внезапно Пайпер усмехнулся и опустил оружие.
— У меня возникла идея! — обратился он к окружающим. — Хельмут, хочешь стать настоящим эсэсовцем? Взрослым мужчиной?
Тот сглотнул и с трудом отвёл взгляд от еврея, который продолжал дрожать, закрыв глаза.
— Да… — хрипло ответил он и тут же поправился: — Так точно, господин оберштурмфюрер!
— И ты готов для этого на всё? — улыбнулся Йохан, походя к нему.
— Готов, господин оберштурмфюрер! — решительно улыбнулся подросток. — А что мне надо сделать?
— Всего лишь убить эту скотину… — спокойно пожал плечами Пайпер, показав головой на еврея. — И всё.
— Я? — глаза мальчишки расширились и он снова посмотрел на пожилого мужчину. Казалось, он не верил в то что услышал. — Вы хотите чтобы я его… убил?
— Да! — подтвердил оберштурмфюрер, строго глядя на него. — Чтобы убил, прикончил, ликвидировал… Разные болваны придумали много слов для того чтобы выразить одну мысль и сгладить муки совести. Но я простой человек, солдат, и предпочитаю использовать прямое слово "убить". Неважно, кого, когда и где ты убиваешь… Военного, гражданского, мужчину, женщину… Всё равно это убийство и нечего стесняться. Есть различия только в том делаешь ли ты это по своему желанию или ради высшей цели. Я не говорю об удовольствии от убийств, это уже для всяких извращенцев. Настоящий мужчина, особенно если он в форме, убивает врагов потому что это выгодно его Родине, это просто работа, пусть грязная но необходимая. За которую, к тому же, ему ещё и платят..
— Запомни, парень! — продолжил он, положив Хельмуту руку на плечо. — Я не заставляю тебя убить этого еврея. Ты можешь отказаться и я сделаю это сам. Но ты должен сейчас решить для самого себя… На что ты готов ради нашего фюрера и Германии? Если ты боишься и считаешь что слишком мал для такой чести то я пойму. Носить форму Гитлерюгенда, петь "Хорста Весселя" и кричать на парадах "Хайль" ещё не значит быть настоящим нацистом и, тем более, эсэсовцем! Главное наше отличие от обычных людей — сила воли и духа! Мы можем и даже ОБЯЗАНЫ делать то что не могут они, понял? Не ради себя или своих желаний! Просто так НАДО! Для Германии! И потому что так велел фюрер! И теперь ты должен решить… Прежде всего, для самого себя… Кто ты сейчас? Маленький мальчик в коротких шортах, который побоится взрослой ответственности и спрячется за юбку матери или же настоящий мужчина, решительный и жестокий нацист, готовый на всё ради своей страны и её фюрера? Это трудный выбор но ты обязан его сделать если считаешь себя мужчиной! Так что давай, отвечай..
Гюнтер поразился как Пайпер психологически тонко подводил мальчишку к нужному решению, использую иллюзию выбора. На самом деле его у Хельмута уже не было. Если он откажется при куче свидетелей то обречёт сам на себя позор и несмываемое пятно слабака, рохли, готового быть ответственным только на словах а не на деле. Для подростка, особенно в таком возрасте, это неприемлемо. В такие годы они все пытаются доказать что уже взрослые и хотят чтобы к ним обращались соответственно. После такого провала самооценки его уже не будут уважать ни товарищи ни знакомые… Так что ответ был очевиден.
Хельмут взял протянутый Йоханом пистолет и медленно направил его на пожилого еврея. Его руки мелко дрожали и ствол тоже дёргался. Вот он, момент истины! После такого мальчишка, несомненно, изменится… Но в какую сторону?
— Мальчик, прошу тебя… — взмолился мужчина, протянув к нему руки. — Не стреляй! Мы хотим жить… Просто жить! Пожалуйста, не надо!..
— Не обращай внимания, Хельмут… — посоветовал Пайпер. — Они все так умоляют. Даже животные хотят жить. Их вина доказана уже самим фактом рождения. Раз фюрер сказал что они должны умереть — они умрут. Это закон. Просто прицелься ему в лоб и выстрели. Ничего сложного, поверь! И не закрывай глаза, ты должен всё увидеть сам!
Подросток уткнул оружие прямо в лоб мужчине. По виску его покатилась капля пота, он побледнел не меньше матери и облизнул пересохшие губы. Тяжёлое дыхание вырывалось из рта… Палец на спуске дрожал.
— Огонь! — внезапно крикнул оберштурмфюрер, словно щёлкнул кнутом. Хельмут вздрогнул и тут же раздался выстрел. У пожилого мужчины в центре лба образовалась небольшая дырочка, зато из затылка щедро плеснуло кровью и выбитыми мозгами. В следующую секунду остолбеневшего от неожиданности подростка согнуло в сильнейшем приступе рвоты. Кашляя, он опустился на землю и тут же к нему метнулась мать.
Тело мужчины покачнулось и завалилось назад.
— Ну вот, я же говорил ничего сложного! — резюмировал Пайпер и поднял пистолет из разжавшихся пальцев Хельмута. — Молодец, роттенфюрер, вот теперь я верю что из тебя выйдет настоящий эсэсовец! Буду рад если со временем ты окажешься под моим командованием. А то что блюёшь… Это нормально. Когда я убил своего первого врага то валялся на земле минут пять… Тьфу, даже вспоминать не хочу свою слабость! — сморщился он. — Зато потом было намного легче, поверь. Самое трудное — начать!
Переведя ствол на женщину, которая пыталась подползти к трупу мужа, он выстрелил ей в голову и она неподвижно уткнулась в землю. Спокойно убрав оружие в кобуру Пайпер весело улыбнулся и сказал:
— Всё, друзья, представление окончено, можно расходиться! Эй, кто-нибудь, уберите их! — окликнул он одного из полицейских, проходивших мимо. Обернувшись к матери, которая спешно вытирала рот мальчика своим платком, Йохан коротко кивнул: — Благодарю вас, фрау Рот, за правильно воспитанного в духе национал-социализма сына. Если получится, я доведу до герра Шираха что он отлично готовит нашу молодёжь!
Та, не в силах что-либо сказать, просто кивнула и постаралась улыбнуться. Пайпер же, подойдя к гауптштурмфюреру со шрамом, взял у него из рук свою бутылку "Хенесси" и направился вместе с ним куда-то в сторону.
Гюнтер, чувствуя себя довольно скверно, спросил друга:
— Как тебе эта сцена? Довольно решителен этот Пайпер, не правда ли?
— Что верно то верно… — согласился Пауль, сняв фуражку и пригладив свои волосы. — Даже не знаю как к этому относиться. Вроде бы он правильно сделал, да и гестапо звать не понадобилось… Но… что-то как-то не так. Не могу сформулировать!
— Давай-ка, отведи меня в ближайшую пивную! — решительно сказал Гюнтер. — Нам с тобой определённо стоит выпить!
— Не спорю, пиво нам сейчас точно не помешает! — согласился друг и они тоже направились прочь от места гибели двух евреев.
Москва.
4 мая 1940 года. День.
Лаврентий Берия.
Он, как обычно, занимался служебными делами когда в его кабинет, без предварительного уведомления, вместе с секретарём ворвался возбуждённый Николай. Судя по тяжёлому дыханию, тот бежал и довольно долго. Изумлённый Берия поднял на него взгляд и начал вставать, нутром почуяв неприятности. В последний раз своего помощника в таком виде Лаврентий видел довольно давно и причина тогда была тоже очень серьёзная. Что на этот раз случилось?
— Лаврентий Павлович!.. — начал Николай но тут же запнулся, метнув взгляд на суровую секретаршу, готовую вцепиться в него.
— Тамара, выйди! — мгновенно понял его нарком.
Та, наградив помощника возмущённым взглядом, вышла и плотно заперла дверь. Берия только головой покачал. Как только его охрана на этаже пропустила? Видимо, узнали хоть он и был не в форме… Лаврентий молча подошёл к столу, налил из стоявшего на нём графина воды в стакан и протянул Николаю. Тот не кочевряжился и осушил его тремя могучими глотками. Глубоко вздохнул и поставил стакан на стол. А потом, глядя на напрягшегося Берию, ошарашил:
— "Потомка" похитили!
Осознав смысл двух коротких слов Лаврентий остро ощутил потребность сесть за стол, иначе предательски ослабевшие ноги могли не выдержать груз тела и его помощник увидел бы непостижимую картину лежащего на полу начальника. В голове хаотично вертелись сотни мыслей и Берия без раздумья схватил графин с водой. С остановившимся взглядом он доверху наполнил бокал и, наверное, перелил если бы не Николай с его предостерегающим возгласом. Даже не почувствовав воды Лаврентий выпил её и внезапно запустил бокалом в стену. Раздался хлёсткий удар и сотни блестящих осколков разлетелись по кабинету.
На целую минуту нарком выпал из реальности, безостановочно выкрикивая грузинские ругательства в адрес похитителей, изредка перемежая их русскими, когда не хватало слов. Николай благоразумно молчал, дожидаясь окончания срыва. Что поделать, горячий темперамент Берии часто вырывался наружу когда дела шли не так как ему хотелось. Подчинённые знали эту особенность и терпеливо хранили молчание чтобы не навлечь гнев на себя.
Наконец, Лаврентий взял себя в руки и успокоился до той степени когда уже можно что-то делать осмысленно. Глубоко вздохнув и проведя руками по лицу нарком поднял на Николая осунувшееся лицо и тихо сказал:
— Докладывай. Всё что знаешь..
— Около часа назад гулявшие в отдалённой части парка Сокольники прибежали к милиционеру, патрулировавшему территорию возле входа, и сообщили ему что нашли на одной из дорожек два трупа мужчин и двух девушек без сознания… — начал говорить помощник, избегая глядеть ему в лицо. — Милиционер сразу поспешил туда. Оказавшись на месте он наскоро привёл девушек в сознание и осмотрел трупы, перед этим вызвав помощь мобильного патруля. Обе девушки, судя по их первым показаниям, оказались подругами. Одна из них была Катя, товарищ Берия… Та, которая была стенографисткой при допросе Александра! — пояснил он на всякий случай.
Лаврентий медленно кивнул. Он, естественно, знал что сегодня у "Потомка" прогулка в парке с Катей и её подружкой. Сталин одобрил эту просьбу и разрешил Саше развеяться после автокатастрофы.
— А два мужских трупа оказались нашими сотрудниками, товарищ нарком… Из первого отдела ГУГБ, судя по удостоверениям. После того как милиционер это обнаружил он сразу оцепил место происшествия и сообщил нам. Я велел немедленно послать туда нашу следственную бригаду и экспертов. Потом сразу к вам… — закончил Николай и подобрался, готовясь ко всему.
На Берию напало какое-то оцепенение. Как всё это могло произойти?! Ведь охрана была, пусть и немногочисленная, но оба сотрудника имели большой опыт в своём деле, сработались. Как получилось что неизвестные похитители смогли ликвидировать их без единого выстрела? Сколько их было? Кто они? Зачем им Александр? Столько вопросов и ни на один из них нет внятного ответа… Но одно он подозревал очень сильно — где-то в "НКВД" протекло. Причём, очень сильно! О самом существовании "Потомка" знало очень ограниченное количество людей. Кроме Сталина и Берии, разумеется. Нет, видели его многие — сотрудники посольства в Берлине, пилоты и пассажиры транспортного самолёта, охранники первой тюрьмы, в которой содержался Саша… Но они знали только про немца-перебежчика Дитриха Краузе а не о пришельце из будущего! Об этом знало всего несколько человек… Сама Катя, этот… как его? Один из его доверенных людей… Круглов. И всё? Неужели они нарушили секретность и что-то разболтали посторонним, несмотря на подписки о неразглашении? Обязательно надо проверить обоих! Кто ещё мог знать? Может, немцы? Возможно, перед тем как явиться в посольство этот Дитрих-Саша успел наплести что-то нацистам и те, пусть и поздно, решили вернуть оракула? В принципе, тоже вариант.
Что ж, надо действовать и искать. Хотя, по идее, его сейчас могут просто жёстко колоть а потом просто убьют, когда выкачают всю информацию, при условии что вообще в неё поверят. Но есть вероятность что его просто выкрали и готовят к вывозу из страны. Тогда ещё есть шанс отбить "Потомка" назад.
— Значит, так! Послать туда нашего лучшего следователя. Пусть осмотрит место происшествия, поговорит с экспертами… в общем, ему лучше знать! — начал раздавать указания Лаврентий. — Москву закрыть для свободного выезда! Привлечь к поиску все силы милиции и органов госбезопасности! На всех дорогах из города, главных и второстепенных, установить посты "ОРУД" с нашими сотрудниками в усилении! Проверять каждый автомобиль! Не важно кого или что он везёт, понятно?! Легковые, грузовые, даже телеги! Все должны тщательно проверяться! Раздать всем сотрудникам фото Александра в нашей форме, посулить премию! Привлечь дружинников и неравнодушных граждан… пусть всю Москву перетрясут, дома, подвалы, сараи… и канализацию тоже! — раздражённо говорил Берия, шагая по кабинету. — Мы должны найти его, Николай! Ты же отлично понимаешь его ценность?
Николай угрюмо кивнул. Он не был глуп и отлично понимал что неизвестные похитители смогут заставить Сашу говорить. Тот не военный, не обладает твёрдостью духа настоящего коммуниста. Пару раз ударят и тот "запоёт". И стоит этой информации выйти за пределы страны как появится вероятность что ей поверят за рубежом. Конечно, не факт что сразу и не факт что везде… Но работа спецслужб в том и состоит чтобы проверять даже самые невероятные предположения. Могут так, на всякий случай, провести предварительную разведку немцы, англичане… возможно, и американцы подключатся. И если что-то действительно правдоподобное накопают то будут реальные неприятности. Впрочем, у немцев уже есть такой, чёртов Гюнтер. Но тогда у них может возникнуть желание убрать советского оракула и в этом случае они останутся в несомненном выигрыше.
Берия хотел снова что-то сказать но у него на столе внезапно зазвонил телефон. Лаврентий со злостью схватил трубку и только хотел разразиться бранью как услышал хорошо знакомый голос Поскребышева:
— Лаврентий Павлович? Вас срочно хочет видеть у себя товарищ Сталин! — и положил трубку не дожидаясь его ответа.
Берия застыл, чувствуя как сердце застучало сильнее а рука с трубкой дрогнула. Чёрт!!! Неужели ОН уже знает? Но как? Хотя, конечно, как он мог забыть? Сотрудники, хоть и подчинялись номинально ему, но охраной важных лиц непосредственно руководил его "лучший друг" Власик, личный охранник Вождя. Отношения у них были как у кошки с собакой, причём в самой острой стадии. Власик терпеть не мог Берию и тот платил ему тем же, зная что имеет над ним лишь формальную власть. Николай Сидорович был как тень Сталина и безгранично ему верен. Лаврентий завидовал его влиянию на Вождя и делал всё что мог чтобы опорочить его, но увы… Ничего пока не помогало. Конечно, тот вряд ли бы упустил такую возможность макнуть наркома в кучу говна. Хотя и сам мог пострадать, ведь это его отдел не справился с охраной и допустил не только гибель своих людей но и похищение объекта.
Словом, надо собираться и ехать в Кремль. Если всё настолько плохо то… есть вероятность что в свой кабинет он может и не вернуться. Печально, но такова жизнь. Конечно, пока мало информации но и произошло всё совсем недавно. Значит, надо как-то уговорить Сталина подождать хотя бы до завтра когда будут первые подробности и подвижки в деле. Против воли он ощутил страх… Как будто наркома опутали паутиной и паук медленно подтаскивает его к себе, плотоядно шевеля жвалами. Отбросив эту паническую мысль Лаврентий спешно стал одеваться. Взял фуражку, подтянул портупею и посмотрел на ожидающего Николая. Подумал и решил:
— Едешь со мной!
— Куда? — осмелился поинтересоваться помощник.
— К товарищу Сталину! — попытался усмехнуться Берия но почувствовал что вышло не очень. — ОН звонил, требует к себе. Подозреваю что ему уже доложили..
Тот сглотнул и начал, зачем-то, поправлять свой галстук.
— А может мне..
— Нет, поедешь! — неожиданно рыкнул нарком. — Будешь, если понадобится, помогать мне в процессе доклада. Или думал в стороне остаться? Не выйдет!
Николай уже пришёл в себя и с достоинством кивнул:
— Слушаюсь!
Впрочем, нельзя было ожидать от него сильной растерянности. Жизнь и суровые испытания серьёзно потрепали Николая и его было трудно надолго вывести из равновесия. Удары судьбы он уже принимал не раз и всегда мог с ними справляться.
— Всё, едем! — произнёс Берия и первым вышел из кабинета, слыша за собой шаги Николая.
Они спустились вниз и сели в уже стоявшую наготове машину, которая тут же рванула с места. Дорога до Кремля была недолгой и они оба не произнесли ни слова, погруженные в нехорошие предчувствия. Учитывая какие масштабы могла принять их ошибка в недооценке охраны "Потомка" последствия со стороны Сталина было нетрудно представить.
Выходя из автомобиля уже в комплексе Кремля Берия глубоко вздохнул и направился внутрь, не отвечая на молчаливые приветствия часовых на входе. Поднявшись на нужный этаж они прошли по длинному коридору и оказались возле стола бессменного секретаря Вождя, Поскребышева. Тот окинул их взглядом и поднялся с места.
— Я доложу о вас, товарищ Берия… — и, постучав, вошёл внутрь.
Лаврентий, тем временем, вынул из кобуры своё оружие и отдал его дежурному сотруднику, стоявшему вместе с часовым около двери. Тот вытянулся и принял его, положив рядом с собой на столик.
Прошло около минуты, прежде чем Поскребышев вернулся и проговорил:
— Товарищ Сталин ждёт вас. Проходите!
Берия молча кивнул Николаю на один из стульев возле стены и решительно вошёл в знакомый кабинет, где бывал уже много раз. Но впервые он показался ему неуютным местом. Выйдет ли он отсюда всесильным наркомом, как выходил прежде? Или же Лаврентия выведут под конвоем его же собственные бывшие подчинённые? Животрепещущий вопрос, ответ на который он узнает очень скоро.
В кабинете всё было как обычно. Мягко светила лампа на столе у Сталина, дымилась трубка на специальной подставке, тихо тикали часы.
Сам Иосиф Виссарионович стоял у окна, спиной к Берии и молчал, глядя на улицу. Лаврентий строевым шагом дошёл до середины помещения и вытянулся:
— Вы меня вызывали, товарищ Сталин?
Тот не ответил, продолжая смотреть в окно. Нарком почувствовал что страх снова поднимает голову и усилием воли задавил его. Нельзя показывать его Сталину, тот не любит трусов. Свою судьбу каждый должен принимать с достоинством, как-то сказал он Берии и тот запомнил эти слова.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать, Лаврентий? — нарушил молчание Вождь своим тихим голосом.
— Вы про "Потомка", товарищ Сталин? — спросил он, почти зная ответ.
Наконец, повернувшись к нему лицом, Иосиф Виссарионович, мягко ступая, подошёл к нему вплотную и спросил:
— А что, у тебя есть для меня ещё одна катастрофа? Если так то выкладывай, потому что про первую я уже знаю от верных людей.
Вот Власик, сука! Берия едва сдержал свою ярость. Успел сдать его и настроить Вождя против Лаврентия… Надо как-то оправдаться, иначе… Судя по внешнему виду Сталин едва сдерживается чтобы не отдать его под трибунал.
— Признаю, это наша с Николаем Сидоровичем вина! — начал он, лихорадочно пытаясь выстроить план спасения. — Мы недооценили важность объекта и..
— Причём тут Власик?! — вспылил Вождь, сверкая глазами. — Это ты отвечаешь за безопасность "Потомка", забыл? Это твои люди погибли, не сумев его спасти!
— Верно, люди мои, но подчинялись они службе Власика, так как охрана важных лиц в его прямой ответственности! — защищался Берия, обливаясь потом. — Вы же знаете это, товарищ Сталин!
— Ты мне не юли, Лаврентий! — шипел Иосиф Виссарионович, похожий на дикого кота перед нападением. — И с себя вину не снимай! Я тебе говорил, почему у этого пришельца слабая охрана? Говорил! Что ты мне ответил, помнишь?
— Так точно! — выговорил Берия, пытаясь удержать лицо. — Но Власик уверил меня что выделил очень опытных людей, к тому же дал им в поддержку смешанную группу усиления! Сказал что этого вполне достаточно чтобы охранять какого-то перебежчика!
Это было правдой. Власик действительно так говорил, когда они обсуждали способ охраны Александра. И, судя по изменившемуся лицу Сталина, об этом разговоре Николай Сидорович упомянуть забыл. Или же не посчитал нужным… И ошибся, как выяснилось!
Наступило молчание. Вождь слегка отодвинулся от него, продолжая в упор рассматривать наркома но психологически в кабинете стало чуть легче. Теперь уже на Берию не давил как пресс гнев Сталина. Похоже, он сумел отбить первую, самую сильную атаку и перенаправил ярость Иосифа Виссарионовича на своего противника. Вот пусть тот и расхлёбывает последствия своей недальновидности!
— Я разберусь с этим! — непонятно кому пригрозил Сталин. — Докладывай, что известно о похищении?
— Почти никакой информации пока нет… — осторожно выдохнул Берия, чувствуя как его сердце снова стало стучать спокойнее. — Мои люди оцепили место где всё произошло, лучший следователь уже выехал в парк. Первые зацепки, уверен, будут вечером или завтра утром, как только эксперты тщательно обследуют это место и доложат следователю. А пока я велел закрыть все выезды из города, обыскивать весь транспорт, вплоть до телег. Поднял все силы милиции, госбезопасности и дружинников. Объявил награду для тех кто сможет узнать хоть какую-нибудь информацию о Александре или его похитителях. Розданы фото для ориентировок. Словом, вся Москва будет пропущена через сито. Кто бы не украл "Потомка", если они ещё в городе то вывезти его не смогут. А со временем обязательно найдут их логово, где они прячут Александра.
— Ты понимаешь, что в твоей организации сидит предатель? — буднично спросил Сталин но от его слов повеяло могильным холодом. — Только так чужие могли узнать кто такой в действительности этот перебежчик.
— Так точно! — тяжело вздохнул Берия. — Но круг этих людей очень ограничен. Я лично займусь проверкой и уверен что в течении дня найду эту крысу!
— Смотри, Лаврентий, ты вот на таком волоске висишь… Я стал сомневаться в тебе и твоём профессионализме! — показал Вождь маленький зазор между своими пальцами. — Если опять обосрёшься то я позабочусь о том чтобы ты в этом говне остался навечно. Тебе понятно?
— Так точно! — хрипло ответил Берия, чувствуя как липкий пот снова потёк на спине под формой.
— Завтра днём жду от тебя доклад о первых результатах расследования. И если ты не сумеешь меня чем-то приятно обрадовать то… У твоего кабинета появится новый хозяин. А вот что случится со старым… Это ещё вопрос! — зловеще усмехнулся Сталин и снова повернулся к окну. — Всё, пошёл отсюда!
Не чуя под собой ног Лаврентий вышел из кабинета, автоматически получил оружие и спустился вниз как сомнамбула. Очнулся он только в машине, когда Николай протянул ему неведомо откуда взявшуюся открытую бутылку водки:
— Выпейте, Лаврентий Павлович! Вам это необходимо!
Берия глотнул и тут же закашлялся. Жидкость огнём обожгла пищевод и внесла некоторое успокоение в голову, охваченную смятением.
— Да, Коля, это было… тяжело! — с трудом подобрал он подходящее слово.
— Что ОН сказал? — спросил помощник с тревогой.
— То что у нас есть время до полудня следующего дня… — грустно усмехнулся Берия и тяжело вздохнул. — И если к этому моменту не будет хоть каких-нибудь успехов или зацепок то… секир-башка мне! Вот так-то, Коля..
Тот подавленно замолчал а Лаврентий с тоской подумал что, пожалуй, находиться так близко к Вождю не всегда бывает приятно и полезно для жизни..