Хильде казалось, что она вот-вот заснет прямо с открытыми глазами, несмотря на то, что они слезятся и болят. Или неаккуратно моргнет так, что веки сомкнутся, но уже не разомкнутся.
Они копались в записях Петра уже добрых три часа, а ей и вовсе казалось, что прошла целая вечность. И она, и Мор осознавали, что не найдут папки с большой надписью: «Секретное расследование Петра Кросса». Если такая папка и существовала, то она либо хранилась в каком-нибудь тайнике, либо была изъята официальным следствием. Им оставалось уповать на то, что Петр сделал какие-нибудь записи на случайном клочке бумаги, который они смогут найти и опознать. Поэтому им приходилось просматривать чуть ли не каждую страницу конспектов, рефератов, черновиков, блокнотов и даже учебных книг. Каждую записку, закладку, вырванный из тетради листочек...
Работа была монотонной и убаюкивающей. Хильда принялась за нее с энтузиазмом, который угас уже к концу первого часа. Однообразные движения, приглушенный шелест листов в гробовой тишине гостиной Мора, которую нарушало лишь едва уловимое ухом шуршание пузырьков воздуха в аквариуме... Помноженное на недосып последних двух дней, все это с каждой минутой делало ее веки все тяжелее, а взгляд - все менее сфокусированным. Порой ей казалось, что она откладывает в сторону очередную кипу макулатуры, даже не помня, чем она была. Возможно, по невнимательности она уже давно пропустила нужную запись, и теперь они ничего не найдут.
О том, что еще два дня назад вся эта кипа бумаг и книг была жизнью молодого здорового парня, у которого были серьезные амбиции и большие планы на жизнь, она старалась не думать.
У нее давно затекли шея и плечи, спину ломило от усталости, поэтому она все чаще позволяла себе откидываться на спинку дивана, на котором они сидели вместе с куратором, и вытягивать ноги вперед. Если бы в этой позе ее не клонило в сон сильнее, она бы вообще только так и сидела.
Скинув в ящик с отсмотренным очередную стопку устаревших рефератов, Хильда потянулась за новой стопкой книг и горестно вздохнула. Мгновение спустя она почувствовала на себе насмешливый взгляд куратора.
- Даже не смотрите на меня так, - попросила она. - Я никогда и не рвалась в следователи, а теперь и вовсе не хочу иметь с ними ничего общего.
- Хотите сказать, что практическое упражнение в болоте понравилось вам больше?
Хильда вспомнила корчащуюся в огне нежить, ее пронзительный крик, холодящий сердце, полумертвого некроманта и смесь отчаяния с безысходностью от осознания возможной скорой кончины себя любимой и... уверенно кивнула.
- Определенно, - категорично заявила она. - Пусть там и было страшно, я этого не отрицаю. Но зато не было так нудно.
- Работа следователя не всегда такая нудная, - заметил Мор, тоже откидываясь на спинку дивана и вытягивая вперед больную ногу. Хильда видела, как он слегка поморщился и осторожно погладил бедро, как будто прогоняя из ноги боль. - Порой бывает и опасной. И интересной.
- Ключевое слово здесь - бывает, - фыркнула Хильда.
Мор повернул голову в ее сторону, глядя на нее с едва заметным недовольством.
- Фыркайте сколько хотите, Сатин, но мне кажется, что в следственном деле вы бы достигли куда больших высот, чем в боевом отряде.
Хильда перестала пролистывать первую книгу во взятой ею стопке и тоже повернула к нему голову.
- То есть вы это имели в виду, когда сказали, что я могу стать хорошим легионером? Имели в виду - следователем?
- Следователем, стражем, - кивнул Мор. - Тогда я еще не знал вас достаточно хорошо, поэтому у меня были варианты. Сейчас я уверен, что следователем вы бы добились наилучших результатов.
- А сами-то вы пошли в боевики, - напомнила Хильда, насупившись и снова отвернувшись.
- Я больше всего подходил боевому отряду. Гораздо больше, чем вы. Во-первых, потому что я...
- Мужчина, - недовольно перебила она, бросая на него выразительный взгляд. - Я в курсе, можете пропустить этот очевидный пункт и сразу перейти к «во-вторых».
Это было очень дерзко с ее стороны, но как ни странно, Мор только мягко улыбнулся, глядя на нее, на его лице не промелькнуло и следа недовольства.
- Вообще-то, я хотел сказать, потому что я сирота.
Хильда почувствовала, как лицо вытягивается от удивления, а в груди разгорается чувство стыда. Она опустила взгляд на книги, лежащие у нее на коленях.
- Простите, куратор, я не знала.
- Это нормально, потому что я редко об этом распространяюсь, а мое дело в Легионе вы едва ли читали. Тем не менее, это действительно так. Родители отказались от меня еще в младенчестве, я их никогда не видел и понятия не имею, кто они. Я вырос в приюте, меня не усыновили, поэтому меня вырастила и воспитала Республика. Она меня кормила, одевала, давала мне образование. Поэтому, когда я вырос, мне показалось логичным пойти ей служить. Я не выбирал боевой отряд. Его для меня выбрал куратор курса, а я не стал спорить. Мне было все равно, как служить. Меня легко приняли, потому что я был идеальным боевиком. В государственных приютах приучают к железной дисциплине, к повиновению, поэтому у меня никогда не возникало проблем с выполнением приказов. У меня не было привязанностей ни в виде семьи, ни в виде страстной любви, зато была искренняя преданность Республике. Меня ничто не сдерживало, и вместе с тем, если бы я погиб, обо мне некому было бы сожалеть. Только поэтому я подходил боевому отряду больше, чем вы. А не потому, что я мужчина.
Хильда быстро пролистала начатую книгу до конца, не глядя на куратора, но чувствуя, что он все еще выжидающе смотрит на нее. Как будто ждет какой-то реакции, но она не знала, что можно сказать на это. Отложив первую книгу в сторону, она откашлялась и решила, что на такую откровенность имеет смысл ответить только тем же.
- Когда я была маленькая, моя мама была беременна вторым ребенком. Ну, тогда я еще не понимала нюансов, но точно помню, что у нее был большой живот и как мне постоянно говорили о том, что скоро у меня будет братик. Я не помню почти ничего из того времени, но помню, какими счастливыми были мои родители. Особенно отец.
Он на мгновение замолчала, пытаясь ухватить за хвост призрачное воспоминание, почти стершееся из памяти за прожитые годы.
- Маму увезли в больницу среди ночи. Я не испугалась, потому что при всем волнении и мама, и папа улыбались мне на прощание, а няня сказала, что они поехали за моим братиком. Я, конечно, решила, что не лягу спать, пока мне не привезут этого загадочного братика... Но их не было несколько дней. Наверное, отец иногда приезжал, но мне это не запомнилось. Из больницы мама вернулась бледная и тихая, папа тоже почти не разговаривал. А я все никак не могла понять: а где же обещанный братик? В конце концов спросила напрямую. Представляете? Дурочка малолетняя. Наверное, решила, что они его где-то забыли. А они так посмотрели на меня... В общем, больше я про это никогда не спрашивала. Даже когда выросла. И говорить об этом у нас было не принято. Мы как бы... забыли об этом. Я уже плохо помню, как и что потом складывалось, но у меня порой такое чувство, что с тех пор я живу как бы за нас двоих. За себя и за того парня, который должен был быть моим братом. Который должен был стать гордостью моего отца и пойти по его стопам, как он мечтал. Но у него есть только я. Понимаете, я не могу разочаровать его.
Теперь настала очередь Мора долго молчать в ответ, вяло листая какую-то тетрадь с конспектами. В конце концов он отложил ее в сторону и повернулся к Хильде уже всем корпусом.
- Послушайте, я не буду вам врать, что понимаю. Я понятия не имею, что такое сыновий долг. Что такое трепетное отношение к родителям, желание их порадовать и дать возможность гордиться собой. Все мои возможные подобные чувства окончательно умерли во мне годам к пятнадцати. Но мне кажется, что история, которую вы рассказали, как раз говорит о том, что вам нельзя идти в боевой отряд. Нельзя так рисковать собой. Ведь ваша жизнь вдвое ценнее.
Она тоже повернулась к нему, глядя с вызовом и немного - с любопытством. Они вновь оказались лицом к лицу, сидя на одном диване, не таком уж и широком, как Хильда думала сначала. И все же между ними сохранялась вполне приличная дистанция из-за коробки с изучаемыми материалами.
- Почему вы так уверены, что я обязательно погибну? Смертность в боевом отряде не так уж высока, сейчас ведь нет никакой глобальной войны. Так, мелкие неприятности вроде того некроманта. Люди из отряда выбывают в основном из-за травм. Как вы, например. Ну, или заработав надбавку к пенсии, положенную после пяти лет службы.
- Конечно, вы не обязательно погибнете, - не стал спорить Мор. - По статистике в первый год службы гибнет около трех процентов новобранцев. За первые два года количество доходит в среднем до пяти процентов. Дальше как повезет. Монархисты сейчас разбиты, стычек с ними уже почти нет. Темные активизируются лишь иногда, но вспомните, как под Ортой обнаружились десятки низших. Боевой отряд не отправили туда только потому, что сам старший легионер столицы, как оказалось, их там и развел. А если бы нет? Страшно представить, сколько человек могли бы там остаться, если бы Легион действовал в соответствии со своими процедурами. И да, многие выбывают из отряда из-за травм, - он снова коснулся больной ноги, - и если вы думаете, что это намного лучше, то вы ошибаетесь.
Взгляд Хильды упал на его руку, лежащую поверх бедра. На мгновение в ее голове пронеслись воспоминания о симуляции с големами. Безликие монстры, надвигающиеся со всех сторон, непобедимые и неубиваемые...
Хильда нахмурилась, впервые за все время понимая, что в истории куратора что-то не сходится. Все и всегда говорили, что Мор попал под темное проклятие, после которого так и не смог полностью оправиться. А сам он сказал, что на последнем задании его оставили отбиваться от големов, но те не владели магией. Так под какое проклятие он попал? И как вообще смог выжить?
- А что произошло на том вашем последнем задании? - спросила она, снова переводя взгляд на его лицо. - Как вы выбрались, если вас оставили прикрывать остальных. То есть фактически оставили погибать.
Он отвел взгляд в сторону, нахмурился, а потом потер рукой лицо, словно прогоняя какое-то видение, и тряхнул головой.
- Это главная тайна моей жизни, - признался он после нескольких секунд молчания. - Я не знаю. Помню только, как мы остались вдвоем, а эти твари лезли и лезли. До моего товарища они добрались в первую очередь, а потом попытались похоронить заживо и меня. Вот с этого места и начинается провал в памяти. Я пришел в себя уже в лазарете Легиона. Дом... Доминик Фрай, выполнив задание, вернулся за мной. Он нашел меня практически при смерти: все тело было поражено темным проклятием, природу которого врачи определить так и не смогли... Но они смогли локализовать темную энергию в ноге, что почти не мешает жить.
- А второй легионер? Тот, что оставался с вами?
- Был мертв, - Мор едва заметно вздохнул. - В тот день в Пустошь нас отправилось восемь человек. А обратно вернулись двое. Вы, кажется, спрашивали меня, не снятся ли мне лица погибших? Я должен признать, что редко вижу сны, но когда вижу... Чаще всего я вижу их. И это еще одна причина, по которой мне противна мысль о том, чтобы вы оказались в боевом отряде. На этой службе мы теряем здоровье, друзей, себя, а самые невезучие из нас - жизнь. Не хотел бы я видеть, как это отразится на вас. И мне больно думать о том, что вы можете однажды остаться навсегда в каком-нибудь болоте.
Хильда почувствовала, как от этих слов у нее сдавило горло. Она не знала, почему. То ли его искренний тон так на нее влиял, то ли сам факт его заботы.
- Вы так волнуетесь за меня, - она постаралась скрыть смятение за улыбкой и немного насмешливым тоном. - Это так мило.
Едва она это сказала, очарование момента рухнуло. Мор отодвинулся и отвернулся, а потом и вовсе встал, делая вид, что разминает затекшие мышцы.
- В любом случае, принуждать вас я не имею права, - заметил Мор уже более равнодушным тоном. - И намеренно срезать вас своей характеристикой тоже не буду. Хотите еще кофе?
От столь резкой смены темы и манеры общения Хильда немного растерялась. Они выпили уже по две чашки кофе, а она никогда не была большим фанатом этого напитка. К тому же она сомневалась, что это поможет ей вернуть бодрость.
- Нет, спасибо, - сдержанно ответила она, открывая вторую книгу во взятой ею стопке.
- А я себе сварю, - пробормотал он, пользуясь этим предлогом, чтобы уйти из комнаты.
Ему стоило немного проветрить голову и взять себя в руки. Один раз за этот вечер он уже едва не потерял над собой контроль. А все почему? Потому что не надо было заниматься ерундой тогда в переулке. Не стоило переступать черту, желая подразнить Хильду. Доигрался. То, что раньше было простой симпатией, внезапно вспыхнуло жарким огнем, как сухая трава от случайной искры. Огнем, который он никак не мог унять уже третий день. А ведь он искренне считал, что внутри уже не осталось, чему гореть.
Мор задержался на кухне надолго, ведя с самим собой вразумляющие беседы. Он сварил и выпил кофе, глядя в уже совсем темное окно. И в конце концов понял, что до отбоя осталось меньше часа, а это уже было вполне убедительным поводом выгнать Хильду и сегодня больше не играть с соблазном.
Он вернулся в гостиную и еще с порога начал говорить:
- Я и не знал, что уже так...
Мор осекся на полуслове, когда подошел ближе к дивану. Обняв руками пару книг и прижав их к груди, Хильда Сатин спала, уткнувшись лбом в диванные подушки и подобрав под себя ноги. Судя по всему, отключилась она внезапно и провалилась в сон очень глубоко, потому что даже не чувствовала, как край коробки упирается ей в бок.
С минуту Мор растерянно смотрел на спящую девушку, не зная, что теперь делать. Логика подсказывала, что стоит ее разбудить и отправить спать к себе в комнату, но что-то внутри противилось такому варианту.
Не до конца понимая, зачем он это делает, Мор осторожно убрал с дивана коробку, которая явно мешала Хильде, и призвал из спальни плед. Осторожно укрыв им свою курсантку, он снова сел на диван и взял в руки отложенную ранее тетрадь.
До отбоя оставалось еще почти сорок пять минут. Хильда вполне могла подремать в его гостиной ближайшие полчаса, а уже потом пойти к себе.
***
Хильда проснулась так же внезапно, как и провалилась в сон, но в первое мгновение не поняла, где находится. Лишь проморгавшись, когда зрение более или менее сфокусировалось, она разобрала в полутьме очертания гостиной Мора. Световые шары уже успели почти погаснуть, перейдя в режим ночников, поэтому освещение было очень скудным.
Ей казалось, что она закрыла глаза только на секунду, положив голову на подушки дивана и позволив себе немного полежать так, пока куратора не было в комнате. Однако сейчас она понимала, что прошло гораздо больше времени, а ее голова совершенно точно лежала не на подушке. Приподнявшись, Хильда поняла, что каким-то образом переместилась на плечо Мора. Который, кстати, тоже уснул, причем как сидел, только голову запрокинул назад, из-за чего из его приоткрытого рта вырывался тихий храп. Хильда почувствовала, как ее губы сами собой растягиваются в широкой улыбке. Ей и в голову никогда не приходило, что однажды она увидит куратора таким расслабленным, беззащитным и... храпящим.
Она осторожно пошевелилась, пытаясь размять затекшее тело и при этом не разбудить Мора. Плед, укрывавший ее плечи, от этого движения съехал, а Хильда с удивлением обнаружила его существование. Ее удивило, что Мор позаботился о ее комфорте, а не разбудил ее и не отправил к себе. Это было неожиданно приятно, хотя и немного смущало.
Хильда решила не концентрироваться на этих мыслях и чувствах, вместо этого попыталась понять, который сейчас час, но света шаров не хватало, чтобы разглядеть циферблат часов. Она снова пошевелилась, спуская ноги с дивана, и непроизвольно охнула, когда бедро неожиданно задело что-то твердое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся одной из книг, в обнимку с которыми она засыпала.
От ее возни куратор все-таки проснулся: приглушенный храп внезапно полностью стих, Мор поднял голову и оглянулся по сторонам, слепо щурясь. Он махнул рукой, добавляя немного света шарам, а потом досадливо поморщился, когда все разглядел и понял.
- Демон меня забери, - хрипло проворчал он, растирая слипающиеся глаза.
- Лучше не надо, - улыбнулась Хильда. Поскольку она проснулась первой, момент смущения она успела преодолеть.
- Простите, не думал, что тоже усну, - пробормотал он, осторожно пытаясь сменить позу и морщась при этом от боли в ноге.
- Да это вы меня извините, - Хильда повертела в руках книгу, которая ей помешала, ужаснулась изображению на обложке и отложила ее в сторону. - Я глаза прикрыла всего на две минуты, очень болели.
Мор рассеянно кивнул, посмотрев на часы, и с трудом удержался от того, чтобы выругаться еще раз: стрелки показывали три часа ночи.
- Даже не знаю теперь, что лучше: уйти к себе сейчас или дождаться утра, - хмыкнула Хильда, проследившая за его взглядом и тоже наконец рассмотревшая циферблат. - Не хотелось бы вас компрометировать.
- Боюсь, что теперь, когда бы вы ни вышли из моих апартаментов, вы меня скомпрометируете, - в тон ей ответил Мор, продолжая мысленно ругать себя. - Но лучше вам все же пойти к себе, чтобы успеть немного поспать в нормальных условиях. Я вас провожу, чтобы у вас не возникло проблем с ночными дежурными.
- А вам не кажется, что если я выйду из ваших апартаментов в три часа ночи, а вы к тому же пойдете меня провожать, то проблемы в случае чего возникнут у нас обоих? - насмешливо поинтересовалась Хильда, выразительно выгибая бровь.
Мор, несмотря на всю серьезность ситуации, не смог сдержать улыбку.
- Значит ли это, что вы предпочитаете остаться у меня до утра?
Хильда склонила голову набок, чуть прищурившись и глядя на него с любопытством. Его тон она однозначно определила как флирт, но после темного переулка в городке Крам ей было сложно понять: он ее дразнит или действительно флиртует? Ей не хотелось снова выглядеть дурой.
- Это зависит от того, что вы предложите в ожидании утра.
Его брови удивленно взметнулись вверх. Кажется, он не ожидал от нее подобного заявления, но сейчас в помятой форменной рубашке, со взъерошенными волосами и заспанным лицом он выглядел так молодо и казался таким «своим», что Хильда просто не могла удержаться.
- Я имела в виду, предложите ли вы мне, как истинный джентльмен, свою постель или заставите спать на диване. Или вообще, - она кивнула на оставшиеся немногочисленные материалы, - работать.
Мор рассмеялся, но Хильда видела, что он пытается скрыть за этим смехом смущение. Кажется, в этот раз ей удалось обмануть его ожидания так же, как он обманул ее в переулке. Что ж, можно считать, что она сравняла счет.
- Нет, работать точно не заставлю, - пообещал он. - С этим я закончу сам, но сдается мне, что здесь ничего не найти. Или Петр был очень осторожен, или легионеры сделали свою работу на совесть и изъяли все, даже самые мелочи. А значит, нам нужен другой способ выяснить, что он раскопал.
Игривое настроение Хильды как рукой сняло, она тут же перешла в «рабочий» режим и посерьезнела.
- Вы, конечно, опять будете спорить, но я бы предложила зайти с другой стороны.
Он поднял на нее вопросительный взгляд, предлагая продолжить, и Хильда, набрав в легкие побольше воздуха, чтобы не прерываться и выдать мысль до конца, выпалила:
- Раз мы не можем подобраться к этой тайне со стороны Петра, давайте попробуем зайти со стороны того, о ком это расследование могло быть. Да, я снова говорю о письме с эмблемой Темного Ковена на столе ректора Шадэ, который я видела и в который никто не верит. Если бы мы могли найти тот конверт и посмотреть, что внутри, мы бы поняли, могло ли расследование Петра быть о ректоре.
Она замолчала и снова вдохнула, готовая отбиваться от его возражений, но Мор неожиданно кивнул.
- Да, вероятно, вы правы.
- Что? - Хильда не поверила, что все оказалось так легко. - Вы серьезно?
- А почему нет? - он пожал плечами, словно никогда и не отказывался подозревать в чем-то ректора. - Я спрашивал Шадэ об этом конверте, как и обещал, но он сказал, что у вас богатая фантазия. Но я вас знаю: фантазиями вы не страдаете. Значит, он солгал. А раз он солгал, значит, он что-то скрывает. Вполне вероятно, именно это и раскопал Кросс. Если он рассчитывал на громкий резонанс, то это вполне могло касаться такого человека, как Шадэ.
- Хорошо, - заторможено кивнула Хильда, все еще не веря, что он так легко с ней согласился. - Значит, нужно проникнуть в кабинет ректора и достать этот конверт.
- Да, всего-то, - фыркнул Мор. - Только это кабинет ректора Академии Легиона, легионера с тридцатилетним стажем. Если он действительно что-то в нем скрывает, то проникнуть в него будет не так просто... Но я подумаю, как это можно сделать. Попытаюсь незаметно изучить, какие охранные заклятия он накладывает на кабинет.
Хильда согласно кивнула, а Мор после небольшой паузы продолжил:
- Вы пока попытайтесь поговорить с Дином Вейном. Все-таки они с Петром делили комнату, может быть, тот ему что-то рассказывал. Легионерам он сказал, что ничего не знает, но с вами, возможно, будет более откровенен. И еще хорошо бы узнать, о чем они говорили с Ларсом Фарлагом и что тот ему передавал на самом деле.
Хильда снова кивнула, сразу пытаясь придумать, как она получит нужную информацию, однако из-за позднего часа голова совсем отказывалась работать. Мор поднялся с дивана, и она неосознанно повторила это движение.
- Что ж, с этим определились, - Мор снова улыбнулся, глядя на Хильду. - Так что теперь решайте: моя постель или пойдете к себе.
- Все-таки предлагаете постель? - демонстративно удивилась та, моментально возвращаясь к игривому тону. Ей начинало нравиться это балансирование на грани допустимого.
- Она достаточно большая, чтобы там поместились двое.
- Вот как? - она возмущенно скрестила руки на груди. - Значит, вы все-таки не джентльмен?
- Я просто слишком стар, чтобы спать на диване.
- Стар? Вам тридцать лет.
- Скоро будет тридцать один, - с притворной печалью поправил Мор, неожиданно делая шаг к ней. - Разве юной девушке вроде вас это не кажется рубежом старости?
- Мужу моей подруги за сорок. Ради собственного душевного спокойствия я отодвинула границы старости в своем восприятии. А вы, значит, уже не боитесь, что я вас в чем-нибудь обвиню?
- Пожалуй, уже не боюсь.
- Что сделало вас таким смелым?
- То, что во сне вы придвинулись ко мне и положили голову мне на плечо.
Хильда открыла рот, но так и не придумала достойного ответа. Надо же, оказывается она сделала это еще до того, как он уснул.
А он ее все равно не разбудил. Это определенно что-то значило и уже не могло быть списано на неуместную шутку.
- Нет, пожалуй, я пойду к себе, - решила она, хотя ее так и тянуло согласиться и посмотреть, как далеко куратор зайдет на этот раз и как именно будет сдавать назад.
Мор, который и не собирался сдавать назад, понимающе кивнул, испытывая странную смесь сожаления и облегчения.
- Я провожу вас.
Он шагнул следом за ней к двери, но она остановила его:
- Не стоит, сама дойду. Мне не впервой возвращаться к себе после отбоя.
- Из корпуса преподавателей? - насмешливо уточнил Мор.
- Да какая разница?
Она на ходу накинула на себя китель, открыла дверь, бросила быстрый взгляд по сторонам в коридор и убедилась, что он пуст.
Мор все же проводил ее до порога и в последний момент поинтересовался:
- Уверены, что вам не нужно мое сопровождение? - на этот раз его голос выдал вполне искреннее волнение.
Хильда резко обернулась, повинуясь внезапному порыву, и, не давая себе передумать, дотянулась до его губ в быстром, поверхностном поцелуе.
Мор лишился дара речи, замер, как каменное изваяние, и, кажется, даже перестал дышать. Хильда довольно усмехнулась, не зная, какого внутреннего усилия ему стоило не сгрести ее немедленно в охапку и не поцеловать уже по-настоящему.
- Это так вы не хотите меня компрометировать? - язвительно уточнил Мор, немного придя в себя.
- Спасибо за волшебный вечер, куратор. Это было незабываемо, - ответила на это Хильда, лукаво улыбаясь. - Увидимся с вами завтра. Спокойной ночи.
И она спокойно пошла прочь, изо всех сил заставляя себя не оборачиваться.
Мор же, стоя на пороге, смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из виду. Он продолжал улыбаться, хотя понимал, что если кто-то случайно увидел эту сцену, то ему станет не до улыбок уже завтра.
Когда Хильда пропала из его поля зрения, он наконец закрыл дверь, пробормотав себе под нос:
- Действительно, бестия белобрысая...