Тем не менее исключения Хильде удалось избежать. Шадэ на нее даже почти не ругался. Орал он преимущественно на Мора. Причем так, словно тот одновременно подсидел его на работе, увел у него жену и обесчестил единственную любимую дочь, а не заподозрил его в каких-то незаконных махинациях. В выражениях он не стеснялся, а главное - не стеснялся присутствия Хильды. И того, что неподалеку оставались Доминик и Арт. Он дождался только ухода Мари Бон.
Мор к его крику отнесся философски. Стоял по стойке «смирно», выпрямив спину и развернув плечи, смотрел перед собой и одновременно - в себя. Не спорил и не перебивал. Не оправдывался. Хильда пару раз попыталась вступиться за него, но Шадэ не дал ей и рта раскрыть, а сам Мор лишь скосил на нее глаза и едва заметно качнул головой, давая понять, что этого подвига от нее не требуется. После этого она замолчала и попыталась копировать его поведение. Однако такого спокойствия ей не удалось изобразить.
Шадэ успел объявить, что лишает Мора кураторства с соответствующим понижением заработной платы и занесением в личное дело выговора, но тут вернулась госпожа старший легионер столицы с тремя легионерами. Предполагалось, что они будут охранять переход в непостроенное здание вместе с Домиником и Артом, а через несколько часов им на смену должна будет явиться новая группа. И то ли Бон сама услышала обрывки негодования Шадэ, то ли Доминик успел что-то ей шепнуть, но она снова заговорила с ректором и пустилась в пространные рассуждения о том, как упростилась бы работа Легиона, если бы все поступали так, как поступили Хильда с Мором.
- Порой люди видят что-то подозрительное, но молчат, боясь ошибиться или кого-то задеть, - с едва заметной улыбкой вещала она. - А мы потом с ног сбиваемся, пытаясь предотвратить беду или хотя бы наказать виновных. Думаю, курсантка Сатин заслужила каких-нибудь дополнительных баллов, а куратор Мор - хотя бы дополнительного выходного. За проявленную бдительность. Вы со мной согласны?
Шадэ скрипнул зубами, но кивнул. При этом на Мора он посмотрел так, что стало понятно: когда тот оступится в следующий раз, получит двойную порцию возмездия. Однако в этот раз последствий удалось избежать и не в меру активной курсантке, и ее куратору. Шадэ обоих отпустил с миром. По крайней мере, пока.
Каким бы спокойным Мор ни выглядел, стоило им выбраться из неиспользуемого корпуса на улицу, стало понятно, что все это далось ему нелегко. Не говоря ни слова, он быстро зашагал в сторону преподавательского общежития. Хильда пошла с ним, но он и на это ничего не сказал. Он так и молчал до тех пор, пока за ними не захлопнулась дверь его апартаментов.
Только после этого он шумно выдохнул, взъерошив волосы, и повернулся к Хильде, натянуто ей улыбаясь.
- Могло быть и хуже. Не стоило тебя туда тащить.
Хильда привалилась спиной к входной двери и, скрестив руки на груди, недовольно насупилась.
- Вот еще! Подумаешь, покричал старик. Ничего ведь не случилось.
- Да уж, сначала нас чуть не сожрали, потом - едва не похоронили заживо, потом мы настроили против себя целого ректора Академии, - меланхолично перечислил Мор, с каждым шагом приближаясь к ней и в конце концов останавливаясь неприлично близко. - Было бы из-за чего переживать.
И без предупреждения он взял в ладони ее лицо и поцеловал. Уверенно, настойчиво, страстно. Хильда даже немного растерялась: настолько неожиданным оказался его поцелуй. Зато она тут же почувствовала, как нервная дрожь, бившая ее внутри с того момента, как в подвале появился Шадэ, слегка улеглась.
- Опять лечишь мою лихорадку? - уточнила она, когда Мор прервал поцелуй и отстранился.
На этот раз улыбка, скользнувшая по его губам, выглядела гораздо искреннее.
- До конца жизни будешь мне это припоминать?
- А тебя тогда никто за язык не тянул, - фыркнула она. - Во всех смыслах этого слова.
- Я же извинился.
- Но моральную травму я получила. Нужно нечто большее, чем извинение, чтобы искупить эту вину.
- И что именно?
Ее руки мгновенно обвили его шею, а губы снова коснулись губ, безмолвно давая понять, какого рода компенсацию ей хотелось бы получить. Мор и не думал противиться этому. Поцелуй с каждым мгновением становился все более яростным, словно волна лихорадки накрывала их обоих, а не одну только Хильду.
Все прервалось внезапно, когда она скользнула руками по его плечам и почувствовала ладонью что-то влажное и липкое. Мор в то же мгновение дернулся и отпрянул, резко втянув в себя воздух, удерживая внутри то ли стон, то ли ругательство.
Хильда посмотрела на правую ладонь и с удивлением обнаружила на ней кровь.
- Ты ранен, - ошарашенно констатировала она, переведя на него немного испуганный взгляд.
Только сейчас они оба заметили на его кителе тонкий порез и пятно крови, растекшееся вокруг него. На черной ткани его трудно было разглядеть, особенно в условиях общей нервной суматохи.
- Должно быть, пустяковая царапина, - Мор и сам выглядел удивленным. - Я даже не чувствовал ничего.
- И все равно тебе нужно к доктору Виллар.
Мор упрямо покачал головой.
- Обойдусь. Там в шкафчике есть обеззараживающее снадобье. Думаю, залечить царапину сможешь и ты.
Хильда сомневалась в том, что это хорошая идея, но он уже стягивал с себя китель, едва заметно морщась, и она не стала спорить. Особенно когда заметила, что на светлой рубашке пятно крови выглядит гораздо больше.
- Я не достаточна хороша в залечивании таких травм. То есть кровь я остановлю и рану закрою, но может остаться шрам, - предупредила она, роясь в указанном шкафу в поисках нужного снадобья и бинтов.
- Одним больше, одним меньше, - отмахнулся Мор. - Не страшно.
Он присел на ручку кресла, стянул с себя окровавленную рубашку и бросил ее прямо на пол. Подойдя ближе, Хильда поняла, что он имел в виду. Ей сразу бросились в глаза три заметных рубца: один на правом плече, похожий на след от укуса, другой тянулся тонкой нитью от правого бока к пупку, третий - короткий - красовался в верхней части груди, с левой стороны. Уже занявшись его раной Хильда заметила еще один след от укуса на левом предплечье. Он выглядел менее заметно.
Да, Дилан Мор не кокетничал, говоря, что за время службы успел собрать приличную коллекцию шрамов. Ведь это едва ли было все, чем он мог похвастаться.
- Как они тебя задели? - недоумевала Хильда. - Даже до меня не дотянулись.
- Ты верткая, - с улыбкой ответил он, поглядывая на нее из-под полуопущенных ресниц. - А я теперь двигаюсь не так стремительно, как раньше. Особенно в длительных схватках. - Заметив ее вопросительный взгляд, он пояснил: - Из-за ноги. Не просто же так меня списали.
Хильда только вздохнула в ответ на это. Она убрала кровь, промокнула рану обеззараживающим снадобьем и направила магический поток на исцеляющее заклятие, как никогда желая, чтобы у нее получилось хорошо. Может быть, шрамы и не портили его, но ей все равно не хотелось пополнять его коллекцию.
- Теперь ты понимаешь, почему я обратился к Мари? - тихо поинтересовался Мор, сбивая ее с мысли в самый последний момент. - Я опасался чего-то подобного. Ты еще даже половины обучения не прошла, а я... уже не так надежен, как раньше. Вдвоем мы бы не продержались там так долго.
Хильда медленно закрутила флакон со снадобьем, уделяя ему явно больше внимания, чем он того требовал, и принялась неторопливо собирать испачканные в крови бинты.
- Да, наверное, ее присутствие было не так уж некстати, - не глядя на Мора, согласилась она. - Просто... я все равно не доверяю ей. И не понимаю, почему ей доверяешь ты.
- Я ее знаю, - он пожал плечами, не торопясь вставать с ручки кресла и пытаясь поймать взгляд Хильды. - И, конечно, дело не в отношениях, которые между нами когда-то были. Мы через многое прошли вместе. Я обязан жизнью ей, а она мне.
Хильда оставила бинты, которые бестолково перекладывала на столе с места на место, и коснулась плеча Мора, словно проверяя результат своей работы. След от ранения пока еще был виден, но мог со временем и исчезнуть. Ее пальцы скользнули ниже, к едва заметному шраму в форме укуса, а потом снова поднялись выше, скользнули по груди и шраму, оставленному на ней.
- Люди не всегда такие, какими кажутся, - осторожно заметила Хильда, избегая смотреть Мору в глаза. - Помнишь, почему ты оказался в Орте? Вильям Нот был самым очаровательным преподом из всех, кого я когда-либо встречала. Красивый веселый бабник, флиртующий со всеми и не увлекающийся никем. Никто не подозревал в нем сумасшедшего монархиста, готового с настойчивостью, достойной лучшего применения, преследовать и пытаться убить двадцатилетнюю девчонку из-за каких-то там пророчеств.
Мор на это промолчал. Обнял ее за талию и привлек ближе к себе. Он был выше Хильды почти на целую голову, но сейчас, сидя на ручке кресла, смотрел на нее снизу вверх. Кажется, впервые.
- Может быть, ты просто ревнуешь?
В его голосе и едва заметной улыбке угадывался намек на надежду, поэтому Хильда презрительно фыркнула, хоть и снова обвила руками его шею, обнимая в ответ.
- Оно мне надо? Я вообще не ревнива.
- Жаль. Знаешь, меня никто никогда не ревновал, - признался он. - Было бы интересно посмотреть, каково это.
Хильда заглянула в его глаза, с сомнением хмурясь.
- Дилан... Я могу называть тебя Дилан?
- Это мое официальное имя, - он нарочито серьезно кивнул. - Так что это будет вполне уместно.
- Дилан, у тебя вообще были когда-нибудь нормальные отношения? Не в смысле снять напряжение с боевой подругой, чтобы не трясло от лихорадки, а что-то серьезное? Ну там... Чтобы ты думал о ней в разгар смертельно опасной схватки, а она ждала тебя дома и тихо плакала украдкой, заметив свежий шрам. Чтобы ты гадал, не пора ли покупать кольцо и делать предложение, а она задавалась вопросом, на кого будут похожи ваши общие дети?
Он отвел взгляд в сторону, как будто пытаясь припомнить, и покачал головой, снова посмотрев на нее.
- Я же тебе говорил: я не по этой части. Конечно, у меня были чувства. К кому-то я привязывался сильнее, с кем-то все действительно было лишь... в терапевтических целях. Но такого, о чем ты говоришь... Нет, не случалось. Не до того было. Это проблема?
Хильда ответила не сразу. Она провела по его щеке кончиками пальцев, откинула со лба все еще немного влажную после приключения в подвале челку. Внутри нее уже снова поднимался жар, который немного притупил сначала его поцелуй, а потом и вид крови. Он бежал по ее венам, охватывал мелкой дрожью все тело, заставлял тяжело сглатывать и быстро дышать. Ее чувства обострялись, заставляя по-новому ощущать тепло тела, к которому она была прижата, запах его кожи. С каждой секундой ее все сильнее охватывало желание, которое делало неважным чувства.
Однако вместе с ним по венам бежало нечто другое, нечто новое для Хильды, с чем она раньше не сталкивалась. Оно болезненно холодило кожу на ее теле в тех же местах, в которых она видела у Мора рубцы шрамов. Оно делало ее чувствительной к обидам и оскорблениям в его адрес. Оно заставляло ее тонуть в карих глазах своего куратора и рисковать всем, чем она так дорожила в жизни, ради еще одного поцелуя, прикосновения, объятия. Оно собиралось в груди щемящей нежностью и вызывало непреодолимое желание поделиться ею с ним.
Хильда наклонилась к губам Мора, касаясь их осторожно, неспешно, скорее лаская, чем жадно требуя. Он ответил тем же, не пытаясь ни углубить поцелуй, ни перехватить инициативу. Лишь его руки, заскользившие по ее телу, выдавали желание большего.
- А насколько ты привязан ко мне? - прошептала Хильда, отстранившись не больше, чем на сантиметр.
Несмотря на медлительность поцелуя, оба снова тяжело дышали, как будто успели пробежаться. Мор шумно сглотнул, но ничего не ответил, словно у него внезапно отнялся язык.
- Просто любопытно, - настаивала Хильда. - Если мы возьмем шкалу от одного до десяти, то сколько будет в баллах?
- Примерно... двенадцать.
Она улыбнулась, запуская пальцы в его волосы, закрывая глаза и прижимаясь лбом к его лбу. Едва слышно прошептала:
- Тогда не думаю, что у нас есть проблема.
На самом деле проблем у них был вагон и маленькая тележка: им предстояло вернуться чуть ли не в начало расследования, снова проанализировать все имеющиеся факты, найти другие версии или доказать, что ректор им солгал, а бал, на котором они оба могли погибнуть, меж тем неумолимо приближался. Но ни о чем этом Хильде не хотелось думать, стоя посреди гостиной Мора в его объятиях, обнимая его в ответ и рассеянно перебирая пальцами коротко стриженные, мягкие волосы.
Неожиданно Мор встал, выпрямляясь во весь рост и снова становясь выше, и с мрачной серьезностью посмотрел ей в глаза.
- Знаешь, как твой куратор, я должен сейчас настоять на том, чтобы ты ушла.
Хильда криво улыбнулась.
- Это звучало бы гораздо убедительнее, если бы на тебе была хотя бы рубашка. И потом... ты ведь не только мой куратор, но и командир, - она склонила голову набок, на ее лице появилось игривое выражение. - И как хороший командир, ты обязан помочь мне справиться с лихорадкой. Все-таки битва была нешуточная.
Он не удержал серьезное выражение на лице, тоже расплываясь в улыбке. Наклонившись, снова поцеловал ее. От медлительной ласки не осталось и следа, но Хильда не возражала: чувствовать его страсть и желание было не менее приятно, чем наслаждаться нежностью.
- Ты быстро учишься, курсантка Сатин, - прошептал Мор, прервавшись на одно короткое мгновение.
И больше на разговоры они не прерывались.
***
Хильда не знала, в лихорадке дело или Дилан Мор просто оказывал на нее какое-то свое особое воздействие, но в его объятиях она вспыхнула, как сухая листва от брошенной в нее спички. Каждое его прикосновение, каждое движение заставляло балансировать на краю, на котором он сам ее и удерживал. И все равно первый раз показался ей каким-то сумбурным. Слишком жадным, слишком быстрым. Едва все кончилось, сразу же захотелось начать сначала.
Чем они и занялись, лишь переведя дыхание. Но теперь, утолив первый голод и приглушив огонь лихорадки, они наконец смогли позволить себе неторопливо наслаждаться процессом и друг другом. Единственное, что огорчало Хильду, - это то, что Мор почему-то наложил на окна световой полог, превратив вторую половину дня почти что в ночь. Ей хотелось бы иметь возможность лучше его видеть, а не только изучать наощупь, но либо его возбуждала темнота, либо он как раз не хотел, чтобы она его рассматривала.
Возможно, дело было все в тех же шрамах, рубцы которых она чувствовала кончиками пальцев не только на его груди и руках, но и на спине, и на бедрах. Такое количество отметин даже немного смущало, ведь маги умудрялись лечить большинство травм без следов.
Однако эти мысли, как и любые другие, не задерживались у нее в голове. Почти полное отсутствие освещения заставляло острее ощущать поцелуи и прикосновения, в одно мгновение сводящие с ума нежностью, в другое - болезненно жалящие. И то, и другое заставляло ее стонать и задыхаться от восторга. Она и сама то ласкала его губами, то прихватывала зубами, то дразнила прикосновениями, то судорожно впивалась ногтями. Она подстраивалась под его ритм и тут же перехватывала инициативу, заставляя следовать за ней.
На какое-то время мир для них обоих перестал существовать. Неважным стало прошлое, потеряло значение будущее. Вопросы, тайны, опасность отошли даже не на второй, а на какой-то очень далекий план. Было только это мгновение в искусственно затемненной спальне и желание, чтобы оно не кончалось.
И даже когда они уже просто лежали рядом, глядя в темный потолок и снова пытаясь восстановить дыхание, Хильде не хотелось думать о возможном отчислении, о грядущем бале, неизвестном сером маге, темных големах, Шадэ с его интригами, смерти Петра. Все это по-прежнему казалось далеким и неважным.
Зато в голову настойчиво лезли размышления о том, можно ли два с половиной года скрывать от всех роман с собственным куратором. Особенно если вы оба успели разозлить ректора Академии.
И чуть слабее звучал вопрос: а продлится ли это целых два с половиной года? До сих пор Хильду никогда не пугала недолговечность отношений, она относилась к ней спокойно, в каком-то смысле философски. Однако сейчас в груди заранее завязывался тугой холодный узел из горечи и сожалений при мысли, что все это мелькнет и исчезнет, как было в ее жизни раньше.
Мор неожиданно повернулся на бок, обнял ее и притянул к себе. Поцеловал в висок и уткнулся носом в растрепанные, спутавшиеся волосы, вдыхая их запах.
- Все хорошо? - почему-то спросил он. Как будто почувствовал, что Хильде ни с того, ни с сего стало грустно.
Она, конечно, была не готова в этом признаться, поэтому спряталась за саркастичной ухмылкой, которую он все равно едва ли мог разглядеть в темноте.
- Это ты так деликатно уточняешь, был ли ты хорош?
Он тихо рассмеялся у нее над ухом.
- То, что я был хорош, я понял по твоей реакции еще в процессе, - самоуверенно заявил он. - Просто ты дышишь странно. Как будто не успокаиваешься, а наоборот... то ли расстраиваешься, то ли пугаешься.
- Трактовать настроение женщины после секса по ее дыханию тебя в Академии научили? Или богатый опыт? - несколько резче, чем ей хотелось, поинтересовалась Хильда. Ее смутило то, что он так легко прочел ее настроение по - подумать только! - дыханию.
Мор на мгновение отвернулся, убирая руку, которой ее обнимал, но прежде, чем она успела огорчиться по этому поводу, он снял световой полог с окна, вернув в комнату естественное освещение. За это время на улице успел начаться дождь, поэтому свет все равно не стал слишком ярким. Подперев голову согнутой в локте рукой, он снова повернулся к ней, на этот раз сначала погладив по щеке и только после этого снова обняв.
- Мне кажется, это точно было похоже на ревность, - удивленно приподняв брови, заметил он, внимательно разглядывая ее лицо.
Глядя на едва заметную улыбку на его губах и выражение недоумения в глазах, Хильда заставила себя успокоиться. Она никогда заранее не думала о плохом, как никогда раньше ее не волновало, что и с кем было у парня до нее. Об этом внезапном приступе меланхолии она обещала себе подумать потом.
Сейчас же она только улыбнулась, тоже поворачиваясь на бок и обнимая его. Ладонь сама собой скользнула вдоль ощутимого, достаточно крупного рубца, который тянулся от правого плеча к левому боку почти через всю спину.
- Может быть, - признала она. - Немного.
Мор сделал вид, что о чем-то серьезно задумался, а потом покачал головой.
- Нет, мне не нравится ревность. Тебе не идет.
Он сказал это с такой нарочито серьезной миной, что Хильда рассмеялась и, не удержавшись, дотянулась до его губ в быстром поцелуе.
- Хорошо, оставим тогда ревность. Мне она тоже не нравится.
Она чуть отстранилась, погладила его по плечу, снова бросив взгляд на след укуса. И в конце концов решилась спросить:
- Почему у тебя так много шрамов? Разве доктора Легиона не могут лечить раны аккуратнее?
- Доктора Легиона практикуют только светлую магию, поэтому все, что связано с темной, они полностью вылечить не могут. Да и порой бывает, что доктора просто нет поблизости, приходится лечить друг друга самим. Например, эти укусы и этот шрам, - он показал на тот, что тянулся от бока до пупка, - я привез из пятидневной командировки на один из континентов, куда отселили низших. Нас послали в качестве охраны группы, которая собирала редкие ингредиенты для снадобий, не растущих у нас.
- И у вас не было доктора?
Мор покачал головой.
- В таких случаях стараются не рисковать больше, чем необходимо. А все боевики вполне сносно умеют лечить раны. Не так красиво, как профессиональные медики, но сносно. В тот раз нам почти удалось избежать крупных стычек. Меня все равно зацепило, но я хотя бы вернулся оттуда.
- А что, не все вернулись?
- Всегда кто-то не возвращается. Ну, или почти всегда.
Хильда кивнула, показывая, что поняла, и отвела взгляд в сторону, чтобы он ничего не прочел по ее глазам. Ее внезапно накрыло осознанием собственной бестолковости. Почему-то именно сейчас, лежа рядом с ним в одной постели, она поняла, насколько бессмысленна ее мечта стать боевиком. Мор был выше нее на голову, раза в два шире в плечах. У него было крепкое, сильное тело, прекрасная реакция даже сейчас, когда его движения затрудняла больная нога, мощный светлый поток. И при всем этом после шести лет службы на нем живого места не осталось. А сколько еще ранений получилось исцелить без следов?
Даже если она сможет сдать все экзамены и нормативы и попасть в боевой отряд, ей крышка. С ее данными прямая дорога в тот самый процент, о котором он говорил. От осознания этого по ее коже пробежал мороз. Она даже заметно поежилась, и Мор, неправильно истолковав причину, натянул ей на плечи одеяло.
Чтобы как-то отвлечься, Хильда задала вопрос, интересовавший ее с того момента, как он затемнил спальню:
- Ты их стесняешься?
- Шрамов? - после недолгого молчания удивленно уточнил он. - Нет, с чего мне их стесняться?
- Значит, просто предпочитаешь заниматься любовью в темноте?
Он усмехнулся, но как-то смущенно.
- Нет, дело не в этом. Шрамов я не стесняюсь, но свет погасил не из любви к темноте. Не хотел, чтобы ты видела ногу.
Брови Хильды взлетели вверх. Она никогда не задумывалась о том, что именно с его ногой, как это выглядит. Он сказал тогда, что был поражен темным проклятием, а доктора смогли только локализовать темную энергию в ноге и это почти не мешает жить. Почти. Но он продолжает хромать.
- Это так страшно?
- Довольно неприятно.
- Знаешь, если это был не разовый секс для снятия напряжения, - осторожно заметила Хильда, - то рано или поздно я все равно ее увижу. Ты же не будешь постоянно прятаться от меня в темноте.
Мор вздохнул и приподнялся на руке, чуть отодвигаясь от Хильды, чтобы ей было удобнее смотреть, и после непродолжительного колебания откинул край одеяла.
Она не удержалась и резко втянула в себя воздух. Ниже колена кожа на его ноге выглядела потемневшей, неживой. Черные вздувшиеся вены выделялись гораздо сильнее, чем обычно. И все это как будто пульсировало внутри.
- Время от времени оно поднимается к колену, - чужим, безэмоциональным голосом пояснил Мор, - и тогда я начинаю хромать сильнее. Сейчас, видишь, как раз такой момент: лезет все выше, пытается снова распространиться на все тело. Докторам удается его удерживать, но приходится для этого регулярно к ним обращаться.
Хильда снова молча кивнула, не отрывая взгляда от его ноги и не зная ни как реагировать, ни что сказать. После короткой паузы он сам резко уточнил:
- Ты насмотрелась? Или еще поизучаешь?
Хильда перевела взгляд на его лицо и поняла, что резкий тон вызван обыкновенным смущением. Быстрый поцелуй в уголок рта мгновенно смягчил черты его лица.
- Тут нет ничего такого, чего тебе следовало бы скрывать. По крайней мере, от меня.
- И что, совсем нет желания в ужасе закричать и убежать? - уже совсем иначе поинтересовался он, снова пряча ногу под одеялом.
Хильда покачала головой, улыбаясь.
- Если хочешь, чтобы я сбежала, придумай что-нибудь пострашнее. Так просто от меня теперь не отделаешься. А единственное желание, которое у меня появилось, - это желание поесть. Кто-то, кажется, обещал мне завтрак?
- Сейчас четыре часа дня, - Мор выразительно посмотрел на нее. Ни недовольства, ни смущения в нем не осталось. - Какой может быть завтрак?
- Готова взять обедом, - спокойно пожала плечами она. - Ты хорошо готовишь?
- Честно говоря, мои кулинарные способности ограничиваются приготовлением бутербродов, - со смешком признался он. - Я ведь всю жизнь питаюсь в столовых. Сначала в приюте, потом в Академии, потом в Легионе... Теперь вот снова в Академии.
Это простое заявление почему-то взволновало Хильду гораздо больше, чем вид его пораженной темной энергией ноги. Оно родило в голове сразу несколько желаний. Пригласить его к своим родителям на семейный обед, который они старались устраивать хотя бы раз в месяц. Устроить свидание и приготовить вместе ужин. Испечь ему домашнего печенья. Шоколадного, с орехами, какое мама пекла ей в детстве. За тарелку такого печенья со стаканом молока она в детстве была готова на любые подвиги. Почему-то именно сейчас Хильде стало пронзительно грустно от мысли, что в его детстве ничего такого не было.
Она тряхнула головой, прогоняя эту семейную идиллию из мыслей, и улыбнулась ему.
- Бутерброды сейчас тоже будут кстати.