Возвращаясь домой из милиции, я рассудил, что рассказывать всем подряд о своём времени и о своей задаче, в самом деле, ни к чему. Не воспринимает всерьёз обыватель моих предостережений! Наслаждается стабильностью и думает, что это будет вечно. А Горбачёва ругать тут нельзя, получается… Он, видите ли, член Политбюро! Фу-ты, ну-ты, шишка важная какая! Вот при Сталине и членов Политбюро расстреливали запросто, если выяснялось, что они враги народа. А теперь размякли, подобрели — вот и не заметили, как гидра империализма пробралась в самое сердце нашей Родины! Не дорабатываешь, товарищ Андропов!..
… Кстати, может, написать ему письмо? Попросить расстрелять Горбачёва и Ельцина. Вскрыть проблемы, распахнуть ему глаза… Хотя, конечно, снова могут обозвать меня сумасшедшим, а то и осудить за оговор больших чиновников… Ещё и очернение реальности припишут… Да и всё равно — Андропов не жилец. Эх, знал бы я, что жизнь так повернётся, научился б на врача, небось, бы спас его!.. С другой стороны, стоящего одной ногой в могиле вождя самое время предупредить насчёт выбора и подготовки наследника…
Рассуждая над этой темой и пока не придя ни к какому решению, я набрёл на книжный магазин. Ух, надо же, я и забыл, что он был тут! В 90-е это торговое помещение прихватизирует тип с глупой фамилией Кофтёнкин. Хотя подозреваю, не Кофтёнкин он даже, а какой-нибудь Кофтёнкиндт или Кофтёнкер. Или даже Кофтенштейн… Вместо книг он начнет продавать видеокассеты и видеомагнитофоны. А потом ещё и телеки, бумбоксы, магнитолы… Называться его лавка станет многозначительным и псевдоиностранным буквосочетанием «KOFF».
Помню, мы с друзьями заходили после школы в этот КОФФ, чтобы посмотреть на голых женщин на обложках порнофильмовых кассет. Хозяина магазина такое вот развращение малолетних нисколько не беспокоило. Кстати, не исключено, что именно из-за этого торгаша и я увлёкся подобными фильмами. В дальнейшем их просмотр так мешал мне учиться в техникуме, что пришлось отчислиться с третьего курса. А из-за поисков видео в интернете со служебного компа меня со скандалом уволили с одной из работ. Вот так капитализм ломает судьбы! Но Кофтёнкину, конечно, до всего этого дела не было! На таких, как я, он наживался. Вырастил из магазинчика целую сеть, обвесил весь город её рекламой самого похабного свойства. Потом, кстати, даже в мэры баллотировался. Наливал у избирательных участков стакан водки каждому, кто будет за него голосовать. Не избрался, но зато поураганил. В нулевые он переключился на торговлю телефонами, а в десятые скрылся из виду. Надеюсь, что сдох, спекулянт!
Вот такую историю вспомнил я, заходя в храм словесности. Было немного странно находиться внутри этого магазина и в то же время знать, что он уже не существует… Впрочем, раз в этой реальности он ещё есть, хорошо бы купить себе что-нибудь почитать, чтобы было не так грустно этим вечером.
Магазин напомнил мне АТ: на самых заметных местах здесь тоже располагалось чтиво, совершенно недостойное моего внимания: «Введение в комбинаторные методы в дискретной математике», «Доменные стенки в материалах с цилиндрическими магнитными доменами», «Волны в пьезокристаллах», «Эстетика раннего немецкого романтизма», «Дорогами колхозников Бурятии»… Любопытной показалась только книга «Грязная работа ЦРУ в западной Европе», стоявшая между хрестоматией по утопическому социализму и материалами XXV съезда КПСС. Впрочем, полистав, я отложил её: как-то скучно всё-таки написано.
Все интересные книги, в которых писали про приключения, оказались только за макулатуру: за 1 том развлечения её требовалось сдать 20 кг.
От огорчения я пошёл в отдел открыток, где рассматривал их долго, будто выставку в музее. Потом поглядел на плакаты. Один себе выбрал. Там был нарисован мужик в веере колосьев и написано: «Механизация, химизация, мелиорация». Повешу на над диваном, решил я. Внесу личную нотку в дедко-бабкин интерьер.
На кассе мне предложил сыграть в лотерею. Я согласился и выиграл рубль. Деньгами этот рубль не выдавали, только книгой: можно было взять «Малую землю» или сборник стихов Николаса Гильена. Я выбрал последнее.
Теперь надо было запастись продовольствием, пока гастроном опять не закрылся. Я подошёл к магазину, где так и не успел отовариться вчера, и обомлел: он был весь забит народом, так, что очередь высовывалась на улицу и заканчивалась под роскошной корзиной фруктов, нарисованной снаружи на окне. Из разговоров стало ясно, что в продажу выкинули сырокопчёную колбасу.
Колбаски, конечно, хотелось. Я встал в очередь, но быстро стал беситься: ощущение было, что она вообще не движется. Уже думал плюнуть на всё и уйти, как увидел двоих человек, горделиво несущих каких-то палки в жёлтой бумаге:.
— Товарищи! В соседнем гастрономе тоже есть! — оповестили они нас, ещё дожидающихся возможности переступить порог магазина. — Там без очереди!
Я вместе с парой десятков товарищей ринулся в этот соседний. Пешком до него было минут десять. Добежали мы за пять. Но не успели.
— Сырокопчёная колбаса закончилась, — глядя на нас сверху вниз, сообщила пышная рыжая продавщица с огромным бюстом. — Берите варёную.
Варёную не то, чтоб не хотелось. Я готов был съесть любую: во-первых, обедать пора уже было, а, во-вторых, это всё же родное, советское! Настоящее, без химии какой-нибудь! Уверен, что если бы у меня была возможность водить в андроповскую эпоху экскурсии, то нашлось бы немало желающих съездить сюда, чтоб покушать советской еды. Вот только обидно уж очень: стоял, потом бегал — и всё это зря оказалось.
Я присел на лавочку около магазина — передохнуть и обдумать план действий. Пролистал книжку Гильена: дрянь какая-то! Надо было брать «Малую землю». Хотя Гильен в твёрдой обложке и толще — из него макулатуры больше выйдет. Грамм на 200 потянет, наверно…
Тут я краем глаза вдруг заметил, как из магазина снова потянулись довольные люди с палками колбасы, завёрнутыми в бумагу. Я вскочил.
— Товарищ! Извините! Это, что, сырокопчёная? Мне там только что сказали, что закончилась.
— Продавцы её знакомым отложили, — доложил мне обыватель. — Но мы на них насели вдесятером! Заставили достать из-под прилавка. И народу отпустить!
— Вот же сволочи!..
Я ринулся обратно в гастроном.
Всё та же рыжая с бюстом, едва лишь заметив меня на пороге, оповестила:
— Гражданин, сырокопчёная закончилась!
— Как закончилась? Только сейчас продавали! Я видел! Вы её знакомым отложили подлым образом!
— Вот та, которую отложили, тоже уже закончилась, — невозмутимо ответила продавщица. — Она, что, ждать вас будет? Вон, варёную возьмите.
— А вы мне не указывайте, какую брать! — сорвался я. — Вредители проклятые! Колбасу от народа скрываете, вот он потом и готов из-за этого всё на неё променять! Сталина на вас нету! Он бы живо таких расстрелял! И порядок навёл бы!
С этими словами я поспешно ретировался из магазина, не дожидаясь развития перебранки или, того хуже, драки.
Ладно, зайду снова в хлебный, кирпичик возьму себе. Вроде, дома ещё сайра оставалась…