Гибель Мельникова - воина исключительной храбрости и человека замечательного сердца - потрясла всех нас.
Прошли годы. Но память о боевом побратиме сохранилась в сердцах соратников. Ветеран войны Михаил Петрович Одинцов, будучи уже генерал-полковником авиации, дважды Героем Советского Союза, заслуженным военным летчиком СССР, вспоминал в одной из своих публикаций: "Никакими формами, никакими предписаниями и правилами невозможно искусственно заменить влияние личности. Довелось, друзья, и мне за время службы в авиации встречать людей, оказавших огромное влияние на мое становление. Одним из них был заместитель командира нашего полка по политчасти гвардии подполковник Сергей Фролович Мельников. Умудренный летчик, он учил нас словом и делом. Был немногословен и, когда случалось оказываться в тяжелых условиях, говорил: "Знаю и вижу, что трудно. Но - надо! Будешь делать, как я. Полетим вместе...". {30}
...Над степью кружила метель. Лишь изредка сквозь ее густую сетку проглядывала земля. Внизу поблескивало изувеченное взрывами железнодорожное полотно, чернели развалины станции, а дальше - белела голая равнина, кое-где покрытая редким кустарником. Штурмовик шел вдоль шоссе на бреющем, экипаж цепко просматривал каждый метр местности. А вот и танковая колонна. Не заметить ее было нельзя.
Майор Я. Зак, оценив обстановку, решил штурмовать танки с бреющего. Вниз полетели бомбы, колонна застопорила ход. "Ил" ведущего круто набирал высоту, когда вслед ему понеслись с земли огненные шары. Несколько снарядов догнали "ильюшин", и он загорелся. Пламя лизало остекление фонаря, мотор отдавал последние силы. Еще несколько километров, а там передовая, свои...
Машина какое-то время держалась в горизонтальном полете, потом резко пошла на снижение. "Ильюшин" скользящим ударом зацепился за землю, пополз по кустарнику и остановился.
О том, как развивались события дальше, впоследствии рассказал нам воздушный стрелок, которому помогли отбиться от врага пехотинцы.
Фашисты окружили самолет. При прорыве сквозь огненное кольцо майор был ранен в живот, но отстреливался до последнего вздоха.
Когда стрелковый батальон, перейдя в атаку, выбил немцев из поселка, вблизи которого сел израненный штурмовик, пехотинцы нашли тело погибшего замполита майора Зака Яна Исаевича.
Фашистские мародеры сняли с него реглан, забрали боевые награды...
Дорогую цену платили мы за каждую пядь сандомирского плацдарма.
14 сентября, выполняя задание в районе Теодорувки, не вернулся с боевого вылета замполит 140-го гвардейского штурмового полка майор В. Константинов со своим воздушным стрелком сержантом Д. Шелопутиным...
Как правило, рабочее место Василия Андреевича Константинова в штабе всегда пустовало - он приходил, когда подпирали бумажные дела, почти все время летал, бывал на самых опасных участках. В полку глубоко переживали гибель своего замполита - Человека с большой буквы, мужественного коммуниста, исключительно душевного и обаятельного боевого друга.
Не могу не рассказать о героической судьбе комиссара 1-й эскадрильи этого же полка П. Битюцкого. В одном из боев его звено прикрывало группу бомбардировщиков. На маршруте и при подходе к цели экипажам пришлось преодолеть невиданный шквал заградительного огня и отбиваться от фашистских истребителей. Звено выполнило задание, но машина комиссара не вернулась. Летчики видели, как политрук, отсекая "мессеры" от бомбардировщиков, ринулся в лобовую атаку на стервятника и победой завершил свой последний бой. Неотвратимый таранный удар настиг фашиста, когда тот попытался уйти на запад.
Указом Президиума Верховного Совета СССР Петру Семеновичу Битюцкому посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Любовь к Родине, преданность Коммунистической партии и жгучая ненависть к фашизму - в этом сплаве была сила и величие наших полковых замполитов П. Полякова, М. Ушакова, Н. Сопельняка, В. Макурина, В. Меркушева, Г. Петренко, И. Кузьмичева, М. Лебедя, Т. Оничека, В. Епифанова... Проводя в частях партийно-политическую работу, они наравне со всеми ходили на штурмовки, сражались с врагом в воздухе. Из всех человеческих прав эти люди высокой партийной ковки превыше всего ставили право быть впереди, иными словами право быть там, где всего опаснее и труднее, где не обойтись без пламенного комиссарского сердца.
...С целью оказания помощи словацким повстанцам, командующий фронтом ввел в прорыв 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала В. К. Баранова. Конники вошли в брешь шириной в два километра между деревнями Лыса-Гура и Глойсце.
К сожалению, корпус двигался довольно медленно. Узость участка прорыва, наличие хорошо оборудованных и замаскированных огневых точек противника привели к тому, что кавалерийские соединения не смогли провести за собой танки, артиллерию, самоходные установки. Туго обстояло дело и с боеприпасами.
Отдельные части кавкорпуса пересекли польско-чехословацкую границу, вступили на территорию Словакии, и тут положение их осложнилось. Гитлеровцам удалось закрыть прорыв, и кавалеристы оказались отрезанными от главных сил 38-й армии. Противник с тыла нажимал на корпус и перекрывал пути его движения. Оперативная радиосвязь временами нарушалась, и район боевых действий корпуса не был известен командованию фронта.
Исправить положение могла только авиация. Штурмовикам приходилось вылетать на разведку, искать затерявшиеся части генерала Баранова, доставлять им по воздуху боеприпасы и продовольствие. Одновременно летчики вели борьбу с гитлеровцами, которые засели в дотах и дзотах. Их "тигры" и "пантеры" рассредоточились на всех танкоопасных направлениях в ущельях, зенитные установки располагались на высотах.
Летчикам по нескольку раз приходилось вылетать в один и тот же район, чтобы уничтожить минометную батарею, гаубицы или пулеметы, преграждавшие путь пехоте, артиллерии, танкам. Очень часто туманы снижали возможность поражения цели с воздуха, и авиаторы работали с предельным напряжением.
...Квадрат за квадратом обследовали лес в семидесяти километрах от Кросно экипажи Н. Кукушкина и В. Ермолаева. При пересечении линии фронта они были встречены зенитным огнем, и только здесь, над лесными массивами, под прикрытием истребителей Г. Мерквиладзе, почувствовали себя в безопасности и могли спокойно вести наблюдение. Земля сверху сквозь кроны деревьев почти не просматривалась, сплошная зелень с желтизной утомляла зрение. Но разведчики продолжали поиск...
Вскоре Ермолаев засек дымок, сделал вираж над самыми верхушками деревьев и увидел группу людей с лошадьми. Сомнений не было - обнаружены кавалеристы генерала Баранова.
Заметив место их нахождения, летчики поспешили на аэродром. По рации ничего не докладывали - таков был приказ командира полка.
На аэродроме в Кросно штурмовикам подвесили под плоскости десантные мешки на бомбодержатели, и машины вырулили на грунтовку. Взлет оказался довольно сложным: груз создавал дополнительное сопротивление, увеличивал разбег самолета. Поднялись благополучно - и прямо в квадрат. А через четверть часа парашюты уже висели на деревьях, мешки подбирали конники.
Убедившись, что все в порядке, "илы" сделали над точкой выброса вираж и ушли домой. При возвращении экипаж Ермолаева в районе Крынице увидел в долине скопление немецкой пехоты. Летчик открыл по ней пушечно-пулеметный огонь с передней полусферы, а стрелок сержант Тимченко, как говорят, поддавал жару при выходе из атаки.
"Воздушный мост" заработал. Штурмовики за короткий срок сбросили кавалеристам десятки мешков с боеприпасами, продовольствием, фуражом, питанием для раций, медикаментами.
Кавалерийский корпус генерала В. К. Баранова вскоре пробился из окружения и соединился с частями 38-й армии, которая все больше втягивалась в напряженные бои с противником.
Особенно усложнились задачи танкистов - сказывалось преимущество обороны противника в горной местности. Не имея пространства для маневра, танки попадали в засады, подрывались на минах, их били прямой наводкой хорошо замаскированные орудия. Прошедшие специальную подготовку, немецкие егеря действовали коварно и хитро.
Естественно, танкисты жаловались и на авиаторов, теряя свои боевые машины.
Как-то в полдень, когда исчезают тени от горного рельефа, я поднял шестерку штурмовиков с целью проконтролировать действия одного из ведущих групп, его умение находить цель и подавлять ее.
Старший группы привел экипажи в заданный район, построил в замкнутый круг и пикированием обозначил цель. Кто как, но я ее не заметил. Два самолета сбросили бомбы, но цель себя ничем не обнаружила. Тогда я приказал прекратить атаки и на втором холостом заходе увидел малозаметный выжженный сектор растительности. Похоже было, что именно здесь и стояло спрятанное орудие. После повторной атаки этого места картина прояснилась. Горели две автомашины и одна... пушка,
На разборе задания ведущий мне объяснил, что бил по наитию, по "наиболее вероятному месту", где могло бы стоять противотанковое орудие врага - ведь перед ним был участок дороги до одного километра, выгодный только для ведения огня прямой наводкой. Вообще-то доводы командира группы были обоснованны, хоть и не совсем. Бить все же нужно было наверняка.
В тот же день в штабе дивизии мы приняли строгое решение: самым тщательным образом вести разведку обороны противника с воздушным фотографированием важных участков дорог. Что касается наших танков, то впереди их нужно пускать хоть небольшие группы штурмовиков, которые будут давить противотанковые пушки и выковыривать их из каменных укрытий.
Осуществляя боевые действия в экстремальных условиях, мы встретились с еще одним "сюрпризом": впервые за войну нас, парящих в воздухе, обстреливали не снизу, а сверху, так как вражеская артиллерия, в том числе и зенитная, расположилась на вершинах гор.
...Несколько минут лейтенант М. Коптев прощупывал взглядом перевалы и отроги гор, лощины, вьющиеся нити дорог. Кругом царило какое-то первозданное спокойствие. Но вот одна из лощинок показалась летчику подозрительной. Позже он объяснил нам почему. Как-то неестественно выглядели кусты, к тому же из них торчали какие-то жерди. Очевидно, стволы танков...
И тут же в эфир полетело донесение с точным указанием ориентиров места скопления вражеской техники.
- Идем домой. Отсюда они никуда не денутся, - передал Коптев по радио своему ведомому М. Махотину. Разведчики развернулись курсом на свой аэродром.
И точно - уже на полпути они встретили девятку штурмовиков, возглавляемую старшим лейтенантом Ю. Балабиным...
Кто-кто, а Юрий умел "выколупывать" этих бронированных скорпионов.
Через несколько минут лощину заволокло дымом, над серо-зелеными коробками забились рыжие огненные ленты...
Наступающие наземные части вплотную приблизились к деревне Гамры, расположенной вблизи высоты 718,0. Но преодолеть сопротивление противника не удалось. На склонах укрепилась вражеская артиллерия.
И тогда по приказу командира корпуса к Гамрам вылетела штурмовая группа старшего лейтенанта Ю. Балабина.
Она прошла вдоль линии фронта и на небольшой высоте нырнула в ущелье, но была обстреляна зенитками, расположенными на вершинах скал.
Штурмовики провели противозенитный маневр и, свернув к седловине, оказались в соседнем ущелье. Круговой маршрут повторили еще раз, так как при первом заходе противник не был обнаружен. В Гамрах заметили несколько бронетранспортеров.
Во время второго захода обстановка прояснилась: в самом узком месте реки Вислоки, в ущелье, недалеко от моста, были зарыты два танка. Одни башни торчали. Южнее, чуть ближе к Гамрам, тщательно замаскировалась артбатарея.
Ведущий разделил экипажи на две группы. Одна атаковала батарею, другая танки. Штурмовку группа провела удачно. И орудия и танки были уничтожены.
Убедившись, что путь свободен, наступающие бросились вперед. Первыми двинулись пять тридцатьчетверок. Они беспрепятственно проскочили мост, за ними потянулись остальные.
Напоследок по приказу командира корпуса Балабин сделал еще по два захода на укрытия гитлеровцев.
Уже собрав группу, ведущий увидел в форточку, как наши танки приближались к Гамрам...