- Самолетов не хватает, - задумчиво проговорил пилот. - Они хорошо горят... Но, знаешь, мои прежние представления, что воздушные бои в Монголии будут примерно такие же, как и в Испании, сразу же рассеялись в прах. Здесь все по-другому: другие условия и другой противник. Японские летчики пилотируют значительно техничнее итальянских и гораздо напористее немцев. Нашу первую встречу с противником, пожалуй, можно сравнить с кулачным боем на русской масленице, когда сходились стенка на стенку целыми околицами...
Вскоре "Дуглас", пилотируемый Виктором Грачевым, взял курс на Читу. Я радовался - поступают новые машины. И это лишь начало: постепенно все изношенные "ишачки" уступят место "Чайкам", двукрылым красавицам, единственному в мире биплану с убирающимися в полете шасси.
На Халхин-Гол направлялся летчик-испытатель Давыдов. Ему было приказано облетать собранные истребители и вернуться назад. Но это не устраивало нас: слишком надолго затянулась бы работа. Поэтому наши летчики сами облетали И-153.
Из Читы мы доставили на аэродромы заводских специалистов, которые должны были помочь техникам освоить материальную часть нового самолета. Их прибытие оказалось очень нужным и своевременным. Под руководством инженера Карева фронтовые техники почти двое суток приводили в надлежащий порядок боевое оружие истребителя. Оставалось испытать "Чайку" непосредственно в воздушных боях с японцами. Но комкор Смушкевич приказал государственную границу на самолетах И-153 не пересекать до особого на то распоряжения.
Однако боевая обстановка вносила свои коррективы.
...Над Халхин-Голом стоял плотный туман. Изредка моросил мелкий дождь. Потом он прекратился. Начала подниматься облачность. Этим и воспользовались самураи. Под прикрытием истребителей вражеские бомбардировщики направились на Тамцак-Булак под нижней кромкой облаков, чтобы незаметно подкрасться к аэродрому, расположенному невдалеке от поселка.
Служба ВНОС известила о приближении японских эскадрилий. Об этом же позвонил комкору Иван Лакеев:
- Идут самураи. В вашем направлении. Встречайте. Группа Виктора Кустова связала боем истребителей прикрытия. А Борис Смирнов, Павел Коробков и Николай Герасимов на своих новеньких "Чайках" атаковали бомбардировщиков. Вскоре один из них загорелся и камнем пошел к земле; задымив, развернулся на восток другой. Остальные японские бомбардировщики рассеялись по небу, бросая бомбы куда попало, освобождаясь от груза. Звено Смирнова их преследовать не стало. Оно еще некоторое время продолжало барражировать в районе Тамцак-Булака.
После поражения в районе горы Баин-Цаган противник пополнил свои силы, перегруппировался и попытался отбросить наши части на западный берег Халхин-Гола. Но его попытки оказались тщетными. В ночь на 7 июля японцы предприняли первую атаку. Неимоверная тяжесть выпала тогда на долю 149-го стрелкового полка, которым командовал майор И. Ремизов. 8 июля в неравном бою командир полка погиб. Советское правительство посмертно присвоило ему звание Героя Советского Союза.
В эти дни комкор Смушкевич разрешил пробный вылет к линии фронта одной группе "Чаек". Помню, как он наставлял летчиков:
- Майор Грицевец! Выходите в воздух девяткой. Ведомыми у вас будут Смирнов и Коробков. Остальных пилотов подберете сами.
В первый боевой вылет "Чаек" на монгольской земле ушли летчики Викторов, Николаев, Акулов, Орлов, Писанко и Смоляков. Девятка истребителей, не выполняя круга над аэродромом, легла на заданный курс - на восток...
- До Халхин-Гола, - рассказывал после вылета Борис Смирнов, - мы успели набрать довольно приличную высоту - три тысячи метров. На сопке с чудным названием Хамар-Даба увидели белое полотнище. Ее стрела указывала направление, в котором предстояло искать воздушного противника. Сергей развернул группу вдоль монгольской границы, и вскоре мы обнаружили японских истребителей. Самураи нас тоже, очевидно, заметили - сразу направились наперерез девятке. И сошлись мы на встречных курсах. Когда стало совсем близко, японцы поняли свою ошибку: они приняли "Чайки" за И-15. В результате недосчитались четырех истребителей И-97. А бой длился всего-то пять минут, не больше.
Враг, потеряв такие силы, развернулся на восток и со снижением, чтобы побыстрее разогнать скорость, начал уходить к границе. Приказ есть приказ: границу нам не перелетать. Хорошо, что комиссар Матвеев вовремя привел шестерку "ишачков" и начал преследовать самураев.
Мне, конечно, не терпелось узнать эксплуатационные характеристики самолета в боевых условиях.
- Машина - наилегчайшая, маневренная, превосходно слушается рулей, принялся хвалить "Чайку" Сергей Грицевец. - Правда, четыре пулемета ШКАС не ахти какой подарок, но все же лучше, чем два пулемета на японских истребителях. Войну, Иван, мы выиграем!
А в небе над Халхин-Голом в эти дни разгорались настоящие воздушные сражения. 20 и 21 июля в атаках сошлось по полторы сотни истребителей с каждой стороны. Наши летчики сбили тогда 12 японских самолетов, но потеряли 5 своих. 24 июля наш счет увеличился: мы сбили 34 истребителя и 2 бомбардировщика.. 25 июля - еще 19 японских самолетов. 29 июля японцы потеряли 32 боевые машины.
25 июля японцы прекратили наступательные действия и перешли к обороне. Чтобы завоевать господство в воздухе, они перебросили к Халхин-Голу своих лучших летчиков из Китая, но успеха не добились. Только с 23 июля по 4 августа наши воздушные бойцы сбили 116 самолетов противника!
В августовские дни интенсивность воздушных боев резко возросла. Командир 22-го авиационного полка Григорий Кравченко покидал кабину лишь затем, чтобы немного перекусить, размяться, да снова в бой, И вот однажды Григорий увидел пару вражеских истребителей, жмущихся к высокой кромке облаков. "Обману противника на его же хитрости", - решил майор и направил свой самолет к облакам. С первой же его атаки задымил один японский истребитель, переваливаясь с крыла на крыло. Кравченко проследил за его падением, не сомневаясь, что и второй самурай последует следом. Но, выполняя боевой разворот, майор заметил, как к его хвосту пристраивается новая пара вражеских И-97. "Допустить такое!.." - с горечью подумал опытный истребитель и, резко дав рули на ввод в штопор, закрутился в беспорядочном падении. "Один... два... десять... - машинально отсчитывал он витки, - пора бы выводить, земля близко..." Поставил рули на вывод - самолет послушно прекратил вращение и перешел на пикирование.
Недовольный исходом такого поединка с самураями, на бреющем полете майор Кравченко взял курс на свой аэродром. Вдруг мотор чихнул один раз, другой... Григорий взглянул на бензомер и ахнул - стрелка прибора поколебалась на нуле и замерла. Горючее кончилось. Самолет продолжал планировать еще несколько секунд, потом коснулся колесами земли и побежал по лощине между двух сопок.
Но вот машина остановилась. Выбравшись из кабины, Кравченко поднялся на сопку, осмотрелся: кругом, насколько хватало глаз, раскинулась степь - без конца и без края...
А в это время у нас в штабе напряженно звонили телефоны - со всех аэродромов отвечали одно и то же: "Не садился", "Не приходил"... Тогда Смушкевич приказал группе Грицевца вылететь на поиски летчика. Разбившись на пары, истребители принялись прочесывать прифронтовую полосу, но ни многоопытные Смирнов с Грицевцем, ни их товарищи так и не обнаружили самолета Кравченко.
Оканчивалась тревожная ночь. На рассвете с переднего края противника заработали громкоговорители: японцы уверяли, что русский летчик майор Кравченко добровольно сел на японскую территорию, сдался военным властям и сделал заявление для печати, в котором призывает советских летчиков следовать за ним. К середине дня японцы разбросали листовки, в которых также сообщали, что майор Кравченко перелетел к ним. Никто из нас, конечно, не верил, что Григорий мог изменить Родине, бросить своих боевых друзей. Мы верили, что он вернется в наш боевой строй. Так оно и было.
Почти трое суток, томимый безумной жаждой, брел майор Кравченко по опаленной жгучим солнцем степи. На исходе третьей ночи летчик добрался до аэродрома Прянишникова. Еле держась на ногах, Григорий нашел еще в себе силы пошутить:
- Пропажа прибыла в полном порядке!..
Мы долго потом ломали голову: каким образом японцы узнали, что после боевого вылета не вернулся командир 22-го истребительного авиаполка? Наш комкор умел разгадывать и не такие ребусы. Он уверенно сказал:
- Противнику удалось подключиться к телефонной сети и подслушать наши тревожные звонки, когда майор Кравченко пропал без вести. Этим и воспользовались...
* * *
Наступила пора завершающих схваток с врагом. Смушкевич вызвал на совещание командиров полков, групп и рассказал об обстановке на фронте.
Японское командование на конец августа 1939 года планировало "генеральное наступление". В срочном порядке перебрасывались в район боевых действий новые части и соединения Квантунской армии, одновременно создавалась прочная система укреплений на восточном берегу Халхин-Гола. 10 августа была сформирована 6-я армия во главе с генералом Огису Риппо. В ее состав входило 75 тысяч человек, 500 орудий, 182 танка, более 300 самолетов. На эту армию возлагалась задача уничтожения советско-монгольских войск.
У нас к тому времени насчитывалось около 57 тысяч человек, 500 танков, 385 бронемашин, 542 орудия и миномета, 2255 пулеметов и 515 боевых самолетов.
Особое внимание уделялось организации взаимодействия советских войск с монгольской Народной армией. Монгольскими войсками руководил маршал X. Чойбалсан, большую работу в эти напряженные дни проводил Ю. Цеденбал - ныне Генеральный секретарь ЦК МНРП, Председатель Президиума Великого народного хурала, Маршал Монгольской Народной Республики.
По замыслу советско-монгольского командования нашим войскам предстояло сковать японские войска с фронта, двусторонним ударом по флангам окружить и уничтожить противника между государственной границей и рекой Халхин-Гол. Операция готовилась в строжайшей тайне, с широким применением оперативной маскировки, дезинформации. Наша авиация до артиллерийской подготовки должна была произвести одновременный удар скоростными бомбардировщиками по боевому расположению противника, а перед началом атаки планировалось выполнить повторный налет - по артиллерии и скоплению его войск. Истребительной авиации предстояло прикрывать действия скоростных бомбардировщиков и наземные войска, вести разведку и быть в готовности к удару по подходящим резервам японцев.
На четыре дня советско-монгольские войска упредили противника. 20 августа 1939 года, в воскресенье, 1-я армейская группа перешла в общее наступление по всему фронту.
Надо сказать, в этот день успешно работала особая группа истребителей-ракетоносцев под командованием летчика-испытателя капитана Н. И. Звонарева. В нее входили старший лейтенант Семен Пименов, лейтенанты Владимир Федосов, Иван Михайленко, Тимофей Ткаченко.
Испытанием боевых ракет Николай Иванович Звонарев нанимался с 1935 года. Два года спустя 82-миллиметровые реактивные снаряды были приняты на вооружение истребителей. И вот несколько И-16, вооруженных этими ракетами (по восемь на каждой машине), проверяли действие нового оружия в боевой обстановке.
Двадцатисемилетний капитан Звонарев мастерски атаковал японские машины в районе Узур-Нур и Яньху. Как подтвердили с земли, в боевом вылете 20 августа были сбиты два истребителя противника.
- Впервые в истории авиации ракетное оружие принесло успех в воздушном бою, - вечером того же дня выступал перед летчиками и техниками Николай Иванович Звонарев.
А утром, на следующий же день, он снова поднялся с группой истребителей-ракетоносцев под прикрытием "Чаек" и И-16.
За короткий период боевых действий в небе над Халхин-Голом - с 20 августа по 15 сентября - отважная пятерка сбила 13 самолетов противника. Из них: истребителей И-97-10, бомбардировщиков - 2 и один легкий бомбардировщик. Японцы, как свидетельствуют архивные документы, так и не узнали тогда о нашем новом оружии.
А за мужество и отвагу, высокое боевое мастерство, проявленные при испытании реактивных снарядов над Халхин-Голом, капитан Звонарев был награжден орденом Красного Знамени и орденом Сухэ-Батора, досрочно ему присвоили звание майора. Наградили и остальных летчиков особой группы.
Надо сказать, что в годы Великой Отечественной войны авиационные реактивные снаряды были использованы нашей авиацией в первых же воздушных боях. Несколько самолетов сбил Н. И. Звонарев, потом он продолжал испытания новой авиационной техники. А Семен Пименов погиб под Воронежем в сентябре 1942 года. В августе 1943 года был сбит в воздушном бою Иван Михайленко. Погибли и Володя Федосов и Тимофеи Ткаченко.
Все это было уже не за горами. Но тогда мы еще громили на Халхин-Голе японцев. Наши бомбардировщики в 5 часов 45 минут произвели налет на передний край японской обороны, на их ближайшие резервы, артиллерийские позиции. После этого налета началась мощная артподготовка. И за 15 минут до начала атаки авиация нанесла повторный удар.
Противник был морально подавлен. В течение полутора часов японская артиллерия не произвела ни одного выстрела, авиация не сделала ни одного вылета. Большую помощь наземным войскам оказали наши летчики и на следующий день. Бомбардировщики произвели 256 боевых вылетов, сбросили свыше 86 тонн авиабомб.
Подвижные соединения завершили окружение противника, как тот ни сопротивлялся. Попытки японского командования прорвать кольцо окружения ударами подтянутых свежих резервов не увенчались успехом.
29 августа 1939 года нам был зачитан приказ командующего 1-й армейской группой. В нем говорилось:
"Герои Халхин-Гола!
Вашими доблестными действиями враг полностью уничтожен. Приказ командования об окружении и разгроме захватчиков блестяще выполнен.
Товарищи бойцы, командиры, комиссары и политработники!