Крюков не раздумывал ни секунды. Отказавшись от просмотра фильма, он направился в свое Управление. Там он потребовал немедленно предоставить ему отпуск за позапрошлый год. Поскольку отпускной сезон еще не начался и желающих загорать при пяти градусах тепла не было, руководство охотно решило его вопрос положительно.
На следующее утро Крюков уже гнал «рябуху» в южном направлении. Все было как в прошлый раз с той лишь разницей, что теперь он был один. Впрочем, он ни на секунду не сомневался, что если позовет, друзья тут же примчатся на помощь и выручат из беды. Если успеют, конечно.
По дороге он позвонил Ольге по оставленному ею номеру телефона и договорился, что будет ждать ее в ресторане «Парус». Других объектов, подходящих для встречи, он в Приокске не знал.
На этот раз он доехал без приключений. То ли мордастый гаишник проглядел его «рябуху», то ли в этот день вообще дежурил другой, но на сей раз по дороге в Крюкова никто не стрелял…
Здание гостиницы закопченными верхними этажами напоминало московский Белый дом после подавления хасбулатовского мятежа. Крюков посмотрел на часы и понял, что приехал рано. Он поставил «рябуху» возле «Паруса» и отправился побродить по окрестностям гостиницы. Ведь где-то же Игнат должен был оставить машину?
Навстречу ему из-за угла невзрачного складского помещения вышел потрепанный жизнью мужик. Под мышками он нес два «жигулевских» колеса. Резина на них была новая, с надписью латиницей «Барум». Игнат недавно хвастался, что поставил на задние колеса именно такую. Внутри у Крюкова шевельнулось недоброе предчувствие. Он завернул за угол и сразу увидел «копейку» Игната. Вернее то. что от нее осталось. Вместо задних колес машину поддерживали кирпичные столбики. Лысый крепыш поддомкратил передок машины и собирался проделать ту же процедуру с оставшимися передними колесами. Тощий тип в пузырящихся на коленях джинсах с помощью двух вантузов удалял лобовое стекло.
— Бог помощь, работяги! — поприветствовал Крюков честных тружеников.
— А шел бы ты… дальше, — грубо посоветовал сыщику тощий.
Он поднапрягся и выдрал стекло из паза. Послышался хруст: стекло пошло трещинами. Тощий расстроился.
— Ну вот, козлина, из-за тебя вещь испортил! Слышь. Жора! Этот урод нам стекло загубил!
Лысый бросил возиться с колесом и подхватил с земли монтировку.
— Раз такое дело, придется с него неустойку слупить. Эй, мужик, ты знаешь, почем сейчас лобовые стекла? Короче, гони полштуки рваных и свободен. Только не говори, что бабок нет.
— Ага, с понтом — кошелек на камине оставил! — осклабился тощий и выхватил из заднего кармана грязных джинсов нож-бабочку.
Крюков, не торопясь, подошел к ним, сверкая лучезарной улыбкой, и сделал заявление: Слушайте внимательно, шакалы. Повторять не буду. Если через секунду вы не сдристнете отсюда, как мыши в воду, птицы в землю и рыбы к… такой-то матери, я из вас понаделаю веселых клоунов. У которых коленки в другую сторону сгибаются. Время пошло!
Капитан придерживался мнения, что добиться взаимопонимания с этим народом можно только говоря с ним на понятном ему языке. Сию простую истину он сформулировал для себя и своих сотрудников почти что в духе апостола Павла: «Будь эллин с эллином, а с гоблином — гоблин». Эта концепция без всяких сбоев давала неизменно превосходный результат…
Мародеры оказались не робкого десятка. И в определенных навыках им трудно было отказать. Видя, что Крюков мужик крепкий и чтобы не мешать друг другу, они попытались грамотно «растащить» жертву, для чего стали заходить с разных сторон.
Неожиданно лысый крепыш сделал выпад своей палицей. Если бы это была шпага, Крюков несомненно пал бы наземь пронзенный насквозь. Но поскольку нападавший орудовал ломиком в полпуда весом, — разящий удар запоздал. Впрочем, расчет его был в другом. Таким маневром он собирался загнать жертву под нож напарника.
Вопреки тактическим замыслам самодеятельных автомехаников, Крюков не захотел играть роль мамонта с картины Васнецова «Охота в каменном веке». Он сделал вид, что испугался и повернулся спиной к нападавшему. Лом просвистел в сантиметре от плеча сыщика, а лысый получил пяткой в пах. Такой удар способен совершенно огорчить человека, сделав его аполитичным и индифферентным ко всему, что не входит в понятие «низ живота».
— Можно у вас попросить инструмент? С возвратом… — вежливо поинтересовался Крюков и легко вырвал из онемевших пальцев лысого монтировку.
Он проделал это в тот момент, когда тощий уже занес свой клинок для решающего удара. Крюков не собирался фехтовать с ним и устраивать гладиаторский бой «нож против лома». Он просто уронил свое оружие на ногу противнику.
— Блин! — закричал тощий несвойственным ему в обычной жизни тонким голоском.
Он был просто возмущен коварством и неспортивным поведением противника! Как часто человек, в надежде на лучшее, идет навстречу другому такому же человеку, открывается ему, а в ответ получает одни затрещины и пинки! То же случилось и с тощим. От неожиданной боли в ноге он шагнул вперед и открылся. Удар в печень вообще вызывает парализующую боль, а в опухшую печень алкоголика тем паче…
Крюков усадил вконец обескураженных противников к забору и полез в салон машины. Бардачок был вывернут. На полу, возле рычага переключения скоростей, валялась тряпка, пропитанная оружейным маслом. Крюков поднял ее. Под тряпкой лежало несколько фотографий, сделанных «Поляроидом». Сам фотоаппарат, видимо, кто-то уже успел приватизировать.
Крюков бегло просмотрел фотографии. На них были изображены люди, входившие в гостиницу. Знакомых лиц на снимках сыщик не обнаружил и решил отложить более детальное изучение на будущее.
Снаружи послышалось надсадное кряхтение. Поединщики понемногу приходили в себя. Крюков убрал фотографии в карман и подошел к ним.
— Зачем же так жестоко, мужик? — лысый попытался взять его на жалость. — Ну, разули маленько твою тачку, но калечить-то зачем?
Голос человеколюбца звучал так проникновенно и убедительно, словно это не он только что пытался проломить ближнему одну из черепных костей.
— Где ты мужика увидел, плесень? — поинтересовался Крюков. — Мужики на промке план дают. Тачка эта не моя, а моего братана. Он при пожаре в гостинице погиб. А вы, гады, тут крысятничаете! Придется вас дальше ломать.
Вот теперь мародеры поняли, что стоявший перед ними человек не прост, провести его не получится, и круто пошли на попятную.
— Извиняй, братан! — наперебой затараторили оба. — По незнанке косяк упороли! В непонятке были! Скажи, что сделать, мы все вернем!
Крюков помедлил, изображая раздумье, потом сменил гнев на милость.
— Ладно, живите пока. Возвращать ничего не надо. Некому. Если понадобитесь, где вас найти?
— Ты «Парус» знаешь? — спросил тощий.
Крюков утвердительно кивнул. Все его познания о топографии города Приокска пока не выходили за рамки этого заведения.
— Так вот, — перебил его лысый, — меня там каждая собака знает. Спросишь Миню, это я.
— Или Гриню, это я буду, — поддержал приятеля тощий. — А как твоего братана звали? Раз такое дело, его ведь помянуть полагается.
Крюков протянул вымогателю мелкую купюру и посмотрел на часы. Пора было двигаться на встречу с сестрой Игната…
Несмотря на рабочее время, ресторан ломился от публики. Бармен сразу узнал в Крюкове недавнего посетителя, но радостного энтузиазма почему-то не продемонстрировал. Даже несколько скис лицом, отвернулся к выставке бутылок и принялся изучать этикетки, словно видел их в первый раз.
Во время телефонного разговора Ольга объяснила Крюкову, как ее узнать: высокая, рыжеватая, в джинсовом костюме и зеленой кожаной куртке. Крюков внимательно оглядел присутствующих. Сестры Игната среди них не было. Зато возле стойки опять крутилась длинноногая зеленоглазая брюнетка. Дикая собака Динго, дочка главного местного мафиозо Бормана.
Крюков сел в углу за столик у окна и принялся рассматривать фотографии, сделанные Игнатом. На одной из них были изображены парни в темных костюмах, с типично кавказскими физиономиями. Скорее всего, это были люди бывшего героя-председателя Расула Мартанова, который окопался в соседней области за рекой. Судя по всему, они привезли товар — Крюков отчетливо различил на фото огромную спортивную сумку, которую с трудом тащил парень богатырского телосложения.
«Килограммчиков на двадцать-двадцать пять потянет, — прикинул в уме оперативник. — В оптовых ценах, берем в среднем по десять баксов за грамм, это будет в пределах четверти миллиона долларов. А вот и бабки».
На другой фотографии светловолосый тип тащил довольно объемистый кейс, больше похожий на чемодан.
Крюков напряг память. Тогда, во время пожара, ему показалось странным, что вокруг гостиницы в большом количестве крутится братва. Словно кого-то выслеживают. Значит, товар или деньги, а может быть и то, и другое, так и остались в здании и сгорели? Или не сгорели?
На заднем плане одного из снимков Крюков рассмотрел случайно попавшую в кадр женскую фигурку в темном комбинезоне. В руках женщина держала предмет, похожий на канистру. Канистру с бензином? Не факт. При этом она как будто пряталась за кустами от приехавших наркоторговцев. Лица было не разобрать: объектив «Поляроида» — это тебе не длиннофокусный прибор с увеличением телескопа.
Несмотря на обрывочность сведений, Крюков сумел составить общую картину происшествия. Люди Расула прибыли на встречу с москвичами, где должны были передать большую партию наркотиков, скорее всего героина. Товар и деньги могли составить в сумме до полумиллиона долларов. На такой кусок позариться любой. Тем более что сделка проходила под носом у местного авторитета Бормана, но он к ней не имел отношения. Мог он организовать налет? Спокойно. Мог это сделать кто-то из самих участников сделки и подставить Бормана? Запросто. Наверняка Расул сам хочет продавать свой товар, а не сдавать перекупщику. А тот, в свою очередь, мечтает выйти непосредственно на поставщика. При этом не исключено, что товар и деньги все еще находятся в полуобгоревшей «Башне смерти».
Крюков еще раз посмотрел на лежавшие перед ним фотографии. Скорее всего, никого из этих людей уже нет в живых. Они погибли при налете на гостиницу. Разве что женщина или девушка, которая пряталась за кустами с канистрой в руках, могла уцелеть.
Оставалось выяснить, какое отношение к налету и пожару имел Игнат. И здесь Крюков рассчитывал услышать что-нибудь полезное от Ольги. Но ее все не было…
У здания городской администрации Приокска выстроилось с полдюжины дорогих иностранных машин. Среди них выделялся «Мерседес-Брабус» Бормана, украшенный позолоченными накладками по черному лакированному корпусу. Рядом припарковалась более скромная восьмицилиндровая «Ауди» темно-синего цвета с номерами Госдумы. Расул Мартанов по старой привычке колхозного председателя прикатил на простеньком аналоге уазика — джипе «Шевроле-Блейзер».
Криминальные короли могли чувствовать себя в относительной безопасности только здесь, в кабинете главы администрации. Сам районный голова учуял запах паленого и уехал от греха подальше на охоту в Приокский заповедник.
В кресле хозяина кабинета расположился депутат Государственной думы Всеволод Адольфович Карпушкин. Хотя он давно перебрался в столицу, связей с родным городом не прерывал и вел здесь бурную коммерческую деятельность. за которую в прошлом отсидел несколько лет в тюрьме. Торговля наркотиками входила в сферу этой деятельности как важная составная часть. Депутат хмурился и готов был метать громы и молнии.
Вдоль длинного стола нервно прохаживался Петр Николаевич Бурмин, для друзей просто Борман. Он часто поглядывал в окно на почерневшие верхние этажи «Башни смерти».
В одном из кресел сидел седой благообразный Расул Мартанов. Отличный серовато-голубой костюм от Кардена, сидевший на нем как влитой, странно контрастировал с его высокой папахой: казалось, она составляет одно целое с головой хозяина. Его исполненная достоинства, спокойная манера поведения восточного мудреца выгодно отличала Мартанова от нервных и суетливых собеседников.
— Зачем шуметь? Зачем нервничать? — негромко, как бы сам с собой, говорил Расул. — С кем не бывает — кошелек украли? Мне товар не жалко, еще привезу. Хочу собаку найти, который на Большого Расула свою грязную руку поднял. Найду — маме спасибо не скажет, зачем на свет родила.
— Тебе хорошо говорить, — заметил депутат, — у меня выборы, каждая копейка на счету, а тут двести с лишним штук как корова языком слизала! А какие люди погибли!
Расул недовольно поморщился:
— У меня племянник погиб, Аслан. Сын родной сестры! Но я молчу, истерики не устраиваю. У тебя — одни шестерки. Зачем плачешь? Ты же мужчина. Мстить надо? Кто говорит, что нет? Но месть — такое блюдо, его холодным кушать надо. Я не прав? — он перевел взгляд с депутата на Бормана.
Тот подскочил на месте и воскликнул, жестом отводя от себя подозрения:
— Ты прав, вы оба правы! Но не надо при этом смотреть на меня! Я слово дал — мои люди тут не при чем. Все, что я хотел — это иметь долю с вашей торговли, потому что товар идет через мою территорию. Но беспредельничать? Убивать и крысить? Никогда! Здоровьем дочери клянусь!
— Хорошо-хорошо, я тебе верю, — благожелательно улыбнулся Большой Расул. — Мы оба тебе верим. Правда, Сева? Здоровье дочери — хорошо. Если обманул, ответишь. Не обманул — пусть живет.
— Что?! — Борман едва не бросился на Расула. — Ты меня путать вздумал, чурек кавказский? — в этот момент он пожалел, что не к месту вспомнил о дочери, но было уже поздно.
Расул скрипнул зубами и побледнел. Его было трудно вывести из равновесия, но Борману это удалось — он ударил по обостренному чувству собственного достоинства кавказца, в чьих жилах текла гремучая смесь: Мартанов был сыном чеченца и кореянки, родился в ссылке, в степях Казахстана, прожил долгую, полную опасностей жизнь. А те, кто осмеливались разговаривать с ним таким тоном, неизменно оказывались в земле, изрядно помучившись перед смертью.
Впрочем, если бы взглядом можно было убить, то в этот момент депутат Карпушкин ломал бы голову над тем, куда девать два свежих трупа. Поэтому он поспешил выступить в роли третейского судьи.
— Хватит ругаться! Мы можем обвинять друг друга в чем угодно. Расулу давно хочется самому заняться распространением героина в Москве, тебе, Борман, тоже хотелось бы меня подвинуть с моего бизнеса.
— А ты сам разве не мечтаешь от меня избавиться? — зашипел Расул, сохраняя при этом ласковую улыбку на лине. — Думаешь, я не знаю, что ты с таджиками сговариваешься? Хочешь весь трафик под себя подмять! Все вы, собаки, на меня зубы точите!
Борман покраснел и заорал еще громче:
— А ты, козел горный, зубы не точишь? На своем берегу все заглотнул, теперь к нам лезешь? Рынок открыл, водку свою паленую на каждом углу толкаешь. Не по себе кусок отмерил! Подавишься!
Расул прищурился и тихо, но внятно произнес:
— Смотри. Борман, если узнаю, что мой товар у тебя, на мелкую стружку тебя настругаю. А дочку твою моим шестеркам трахать отдам.
И он. прежде чем Борман сумел подобрать достойный ответ, поднялся и вышел из кабинета. Спустя минуту с улицы донесся шум отъехавшей машины.
Депутат скорее с интересом, чем с неудовольствием, посмотрел на разбушевавшегося Бормана и решил сменить тему.
— Ты. говорят, в шоу-бизнес ударился? Гостиницу телевизионщикам сдал?
Борман устало опустился в кресло.
— Да. пока ремонт идет, хоть какие-то бабки хочу срубить. И реклама не повредит. А то достали уже названием этим дурацким, «Башня смерти»! Только клиентов отпугивают!
Депутат в задумчивости почесал кончик носа.
— А хочешь, я у тебя ее куплю? Или в аренду возьму?
— Кого? — не сразу понял Борман. — Гостиницу?
— Именно.
— Не хочу! — Борман сделал умное лицо. — Я ведь знаю, куда ты клонишь. Думаешь, что наркота и бабки все еще там. в здании. По проверенным сведениям, ни денег, ни наркотиков оттуда не выносили. Мои ребята четко пасли все входы и выходы. И сейчас пасут. Так что не волнуйся, как только телевизионщики уберутся, я там каждую стенку простучу. Вдруг мне больше повезет, чем вам с Расулом? Вдруг я что-нибудь найду?
— Но ведь это не твое, — жестко напомнил Карпушкин. — Знаешь, что делают на зоне с теми, кто берез чужое?
— Откуда мне знать? — Борман демонстративно сплюнул прямо на ковер. — Я же не народный избранник, мне судимость иметь не обязательно.
Депутат вспыхнул, как порох, вскочил с места и, в запальчивости размахивая руками, закричал:
— Мою судимость давно сняли! Я такой же законопослушный гражданин, как и ты. Нет, ты зря мне об этом напомнил. И здоровьем дочери зря поклялся. Потому что не верю я тебе! Мусор — он и в Африке мусор. А продажный — мусор вдвойне.
Борман ничего не ответил, но про себя решил, что перемирие закончилось и пора готовиться к новой войне, причем на два фронта. И дочку следует поберечь. Пришло время снимать скальпы!
Бывшие партнеры расстались не прощаясь и не глядя друг на друга: саммит криминальных авторитетов закончился полным провалом…
Выйдя на улицу, Борман направился было к своей машине, как вдруг рядом с ним затормозила черная «Волга» главного приокского милиционера, полковника Сидорова. Когда-то он служил под началом Бурмина, они и теперь продолжали оставаться друзьями. В предстоящей войне Борман рассчитывал на Сидорова, потому что тот на дух не переносил его противников: ни бывшего уголовника Карпушкина, внезапно вознесшегося на недосягаемую для милиции высоту, ни Расула с его абреками.
Они поздоровались, и Сидоров пригласил приятеля в машину. Устроившись на заднем сиденье, Борман вкратце изложил полковнику суть произошедших в городе изменений в расстановке сил и высказал свои соображения по этому поводу. Тот наморщил лоб и как будто даже обрадовался предстоящему конфликту.
— Все к лучшему, Николаич, что Бог ни делает. Давно пора показать, кто в Приокске хозяин. Кавказцев я не то что за реку, обратно в горы бы загнал вместе с их рынком, пусть у себя воруют. И московского урку пора отучить к нам нос совать. Ишь, неприкосновенность у него! Пуля не разбирает, кто депутат, а кто электорат. Для нее все мы — простые смертные. А за дочку не переживай. Кстати, где она сейчас?
— После пожара она в «Парусе» тусуется, — ответил Борман. — Я туда с ней троих крутых ребят отправил, пока Лось в отъезде. Но все равно волнуюсь.
Полковник похлопал его по плечу.
— Не суетись, я туда сейчас наряд подошлю. Последят…
Крюков сидел в прокуренном зале ресторана «Парус» и решал свои запуганные кроссворды. Ситуация была подобна уравнению со многими неизвестными, в этом тумане без руля и без ветрил можно было блуждать бесконечно долго. Возможно, Ольга имела ключ к разгадке, но она все еще не появилась.
— Эй, ты, комик, угости даму коньяком! — прозвучал совсем рядом голос Дины.
Капитан, погруженный в свои мысли, вздрогнул от неожиданности и огляделся по сторонам. Поскольку он сидел в одиночестве, то предложение Дины могло относиться только к нему.
— Какую даму? — спросил Крюков. — Тебя, что ли? Сначала дневник покажи. Вдруг ты сегодня по арифметике двойку получила?
— Не хами, — предупредила красотка. — А то…
— Папе скажешь? — догадался Крюков.
— Зачем? С нахалами я и сама разберусь!
Крюков едва успел отклониться, когда возле самого его носа воздух со свистом рассек острый кончик стилета. Капитан перехватил руку младой фурии в запястье и крепко сжал пальцы. Стилет упал под стол. Незадачливая амазонка вскрикнула от боли. Крюков толчком усадил ее на стул.
— Посиди, расслабься. Здесь и без сопливых скользко.
На помощь дочке босса уже спешили трое охранников. Они запомнили дерзкого чужака еще с прошлого раза и теперь решили, что пришло самое время слегка проучить наивного выскочку.
Первый с разбегу взвился в воздух с сокрушительным ударом «йоко тоби кири». А какой боевой крик он при этом издал! Крюков почувствовал, что кровь леденеет у него в жилах. Он нырнул под пролетавшую мимо ногу и нанес апперкот прямо в промежность прыгуна. Да, говорят, Икар тоже высоко взлетел и тоже упал… Но он не получал по яйцам! Поэтому несчастный охранник мог сейчас ему только позавидовать.
Второй боец оказался умнее. Он остановился на безопасной дистанции и принял оборонительную стоику. Тут прыгнул Крюков. Но не на него, а на третьего охранника, которой совершенно не ожидал нападения, справедливо полагая, что Крюков сначала должен расправиться с ближайшим к нему противником.
Капитан вырубил парня серией ударов в голову. При падении тот ухватился за спинку массивного стула — то ли собирался защититься им от врага, то ли с его помощью удержаться от падения. У него не получилось ни то, ни другое. Он рухнул на пол, а стул вырвался из его рук, описал в воздухе замысловатую траекторию и обрушился прямо на витрину бара. Бутылки разлетелись в разные стороны, словно кегли. Бармен заскулил, как пришибленный пес. Не зря с такой тоской взирал он еще недавно на свою замечательную витрину.
Оставшийся на ногах боец нерешительно переминался на безопасном расстоянии от противника. Подумав немного, он счел обстоятельства достаточно серьезными для изменения тактики нападения и сунул руку под куртку.
Крюков не стал гадать, что тот достанет — пистолет или букетик скромных фиалок? Он подхватил со стола тяжелую общепитовскую тарелку и резко метнул ее в противника. Видимо, летающих тарелок охранник всерьез не воспринимал, во всяком случае, до тех пор. пока одна из них не состыковалась с его лбом. Бедняга замер мраморной статуей. За это время Крюков успел добраться до него и даже попользоваться им в качестве боксерского мешка. Он мог бы бить его гораздо дольше, если бы догадался подвесить за воротник куртки. А так — три удара, и охранник распластался на полу, словно выбитый коврик для ног.
Крюков окинул взглядом помещение — не будет ли продолжения? Оно состоялось, но в иной форме. В зал, грохоча сапогами, ворвались мужественные сотрудники правоохранительных органов.
— Всем лежать, падлы! — громко закричал их предводитель, старший сержант деревенского вида.
Крюков ожидал, что правоприменители начнут с него и для начала слегка отметелят дубинками, но ошибся. Стражи порядка по-русски щедро и от души наваляли всем, до кого смогли дотянуться. Больше всего досталось и без того травмированным охранникам бормановой дочки. Не успев толком прийти в себя, они машинально делали лишние движения, реагируя именно на движущуюся цель.
Крюков это хорошо знал, поэтому опустился на стул и замер, благодаря чему над ним. в отличие от других участников действа, не глумились и не оскорбляли демократизатором. По команде «всем выстроиться у стены» Крюков послушно встал враскорячку, предоставив милиционерам документы (свое милицейское удостоверение он еще раньше предусмотрительно спрятал под стелькой ботинка).
Пренебрежительно взглянув на его липовый аусвайс, сержант поковырял в носу и поинтересовался, что Крюков забыл в их городе.
— Я путешественник, — объяснил Крюков, — заехал в ваши края, чтобы повидать старого друга. Мы с ним вместе в армии служили.
— А как зовут друга? Может, я его знаю? — ехидно поинтересовался сержант.
— Вася Чапаев, — нагло соврал Крюков и посмотрел прямо в глаза растерявшемуся сержанту. — Ну как, знаешь такого или нет?
Сержант с сомнением оглядел Крюкова. В принципе, если у участкового Чапаева и мог где-то быть приятель, то он должен был бы выглядеть именно так: нахальный, небритый и водкой пахнет. Тем не менее на всякий случай сержант распорядился доставить его в отделение вместе с другими задержанными.
Вообще-то начальник горотдела милиции полковник Сидоров поручил ему не совсем то, точнее, совсем не это. Сержанту и его подчиненным следовало нести службу по охране порядка непосредственно в ресторане и следить, чтобы с дочкой Бормана ничего не случилось. А при необходимости проанализировать обстановку и действовать по обстоятельствам. Но сержант здраво рассудил, что в отделении милиции ей будет гораздо спокойнее. К тому же он не умел ни анализировать, ни действовать по обстоятельствам. Поэтому всех задержанных, включая Дину и бармена, без лишних слов доставили в участок…
После разбирательства в милиции всех выпустили. Кроме Крюкова, разумеется. Ему и так сегодня слишком везло. Участковый Чапаев находился в краткосрочном отпуске, то есть в запое. Подтвердить или опровергнуть слова Крюкова было некому, и его оставили на денек пересидеть в камере. Тем более что в ресторане он все-таки набезобразничал.
Вечером дверь в камеру отворилась и одиночество Крюкова было нарушено появлением двоих его старых знакомых — лысого Мини и тощего Грини.
— Вот это встреча! Какие люди! — радостно закричали они в один голос, но на их лица были приклеены такие фальшивые улыбки, что Крюков сразу почувствовал подвох.
— Чего лыбетесь? — поинтересовался он неприязненно. — Утром мало показалось, решили за добавкой зайти?
— Ты че, в натуре! — всплеснул руками Миня. — Мы же тебе конкретно обрадовались! Не чужие все-таки.
— А братана твоего мы помянули, — заверил Крюкова тощий Гриня. — Одно колесо загнали, и сразу помянули. А на другом повязали нас. Такая вот непруха вышла. У тебя закурить не будет?
— Не курю, — отрезал Крюков и уселся в дальнем углу камеры на возвышении, именуемом «спальным местом»: так, сидя, он и задремал…
Крюков проснулся внезапно, словно от какого-то внутреннего толчка, и обнаружил, что за зарешеченным окном совсем стемнело. В камере свет почему-то тоже не горел.
— Перегорела лампочка, — пояснил Миня. — А менять, волки, не хотят. До утра, говорят, потерпите.
Коллеги улеглись в противоположном углу и принялись о чем-то перешептываться. Крюков снова услышал внутренний сигнал тревоги. Опыт общения с отбросами общества подсказывал ему, что ситуация далеко не столь безоблачна, как кажется.
Капитан сделал вид, что задремал, и вскоре почувствовал приближение бомжей — по усилению аромата, который они источали. Он приоткрыл глаза, но не двинулся с места. В разбитое окно сквозь решетку заглядывала ущербная луна, ее света было вполне достаточно, чтобы разглядеть обоих бродяг. Тощий Гриня помахивал ножом-бабочкой: было заметно, что это вошло у него в привычку. В руках лысого Мини змеилась проволочная петля.
Когда убийцы подобрались на расстояние броска, они с утробным рыком одновременно кинулись на опера. Крюков кувырком ушел от нападения, выпрямился и, повернувшись, перехватил руку Грини, сжимавшую нож. От неожиданности убийцы растерялись и не сразу пришли в себя. Крюков прихватил Миню за шиворот свободной рукой и надел животом прямо на острие Грининого ножа. Убедившись, что поддела сделано, он стиснул железными пальцами Минины кулаки, накинул его руками петлю на шею напарника и потянул.
Со стороны картина выглядела крайне странно. Трое мужиков сидели, крепко обнявшись, на корточках в углу камеры. Причем двое из них заходились в предсмертном хрипе. Гриня синел на глазах, язык вывалился у него изо рта. Через минуту Крюков встал, а Миня, выпустив петлю из рук, ухватился за свой вспоротый коллективными усилиями друга и сыщика живот.
— Доктора! Лепилу позови! — еле слышно произнес он.
— Сейчас, только тапочки надену, — пообещал Крюков, и ему совершенно не было стыдно за свое поведение.
Он встряхнул умирающего Миню за шиворот.
— Кто меня заказал?
Глаза Мини стекленели и закатывались.
— Она… Сучка… — он завалился на спину. — Она тебя достанет…
Он резко потяжелел, и Крюков выпустил его воротник. Ему не хотелось коротать ночь с двумя трупами на руках. Он подошел к двери и забарабанил в нее.
— Эй, начальник, открывай!
— Что такое? Почему в хате темно? — с порога загремел дежурный старшина.
Крюков нарочито громко зевнул и проговорил сонным голосом.
— Слушай, начальник, разберись с этими козлами. Весь вечер базарили, спать мешали. А тут снова зашумели и вдруг затихли. Может, целуются?
Старшина вызвал сержанта, и они вдвоем принялись, громко матерясь, менять лампочку.
— Так она же разбитая, Алексеич, — озадаченно произнес сержант.
Осветив помещение, ночные стражи наконец с опаской подошли к сплетенным в объятьях неподвижным телам Мини и Грини.
— Это чего тут? Жмуры, что ли? — удивился старшина Алексеич и обратился к Крюкову: — Это не ты ли их, часом, кончил?
— На хрена они мне сдались? — изобразил возмущение Крюков. — Я их обоих первый раз сегодня увидел.
Капитан не стал объяснять, где именно, и при каких обстоятельствах он познакомился с покойными, а старшина и не спросил. Он послал сержанта за дежурным. Крюкова перевели в чей-то кабинет и приковали наручником к ножке дивана, где он и проспал до утра…
Утром в помещение, где спал Крюков, зашел человек в штатском — то ли милицейский опер, то ли следователь, полистал изъятые у Крюкова документы, переспросил насчет дружбы с участковым Васей Чапаевым и распорядился его отпустить.
Правда, сразу уйти не удалось. Его попытался задержать и допросить следователь прокуратуры по поводу двойного убийства в камере. Но Крюков категорически заявил, что спал и ничего не слышал. И следователь отстал. Тем более что картина и без того была налицо. Двое преступников, ранее судимые за грабежи, не поладили и убили друг друга. Вот только кто и зачем просунул им через дыру в разбитом окне нож и проволоку, осталось загадкой…
Оказавшись на улице возле отделения, Крюков обнаружил, что его встречают. Со скамейки поднялась рыжеватая девушка в зеленой кожаной куртке и решительно направилась прямо к нему.
— Вы Крюков? — спросила она. — Извините, что так получилось. Я никак не могла вырваться раньше. А как вас по имени?
Крюков замялся, что случалось с ним каждый раз, когда его просили назвать имя.
— Ты Ольга? — ответил он вопросом на вопрос.
Девушка кивнула. Они пошли рядом, и Крюков взял ее под руку.
— Тогда только на ты и только Крюков. Договорились?
— Договорились, — мило улыбнулась Ольга. — Нам надо поговорить. Куда мы идем?
— В «Парус», конечно. Все равно я здесь, в вашем Приокске, других мест не знаю.
Они двинулись вдоль бульвара. Ольга достала из сумки аудиоплеер.
— Ты знал, что у Игната есть сестра?
Крюков пожал плечами.
— Раз или два он что-то такое говорил. Но я даже не знал, как тебя зовут.
Ольга вздохнула с видимым облегчением: в ее жизни имели место события, о которых она предпочла бы забыть, и то, что Крюков, по-видимому, оставался в неведении относительно ее проблем, было ей на руку.
— И то хлеб. Мне не хотелось бы. чтобы ты принял меня за мошенницу. Вот, послушай, — она протянула плеер сыщику.
Тот взял его, сунул в ухо один из наушников — вторым воспользовалась девушка — и нажал «пуск». Сначала послышались аккорды тяжелого металла, затем рок перешел в фоновый режим и раздался голос Игната:
«Если ты слушаешь эту запись, значит меня уже нет… Что ж, я был готов к этому… Самое важное для меня в жизни — это моя сестра… И я прошу тебя — не оставляй ее… Товар везут с юга люди Расула… Это двадцать с лишним килограммов героина… Они передадут его людям депутата Карпушкина… Если ты не успеешь, я сам разберусь с ними… Наверное, так будет даже лучше…» — запись оборвалась, пленка продолжала крутиться с легким шипением.
Крюков выключил плеер и вернул его Ольге. Пока он слушал запись, девушка следила за выражением его лица. Выглядел он в этот момент не лучшим образом.
— Вы с ним давно не виделись? — спросила Ольга сочувственно.
Крюков печально улыбнулся.
— Лет сто. В ту пору он этого металла на дух не переносил. Только битлов признавал. В последнее время мы в основном перезванивались.
Ольга вздохнула. Она взяла капитана под руку, и они медленно пошли вперед, совершенно не отдавая себе отчета в том, куда направляются.
— В последнее время он сильно изменился. Так вот, — сказала Ольга, — его убили, я в этом не сомневаюсь. И я хочу найти его убийц. Я точно знаю, что наркотики и деньги все еще там, в «Башне». Я помогу тебе их найти. За это ты поможешь мне. Согласен?
Крюков смутился, что с ним случалось крайне редко.
— Ты извини. Тут на меня столько всяких событий свалилось, что я совсем забыл, зачем приехал. Так какие у тебя проблемы?
— Во-первых, я хочу найти убийц Игната и наказать их. А во-вторых, меня хотят убить.
Они подошли к ресторану. При виде Крюкова лицо бармена, а равно и других сотрудников ресторана, которые случились при появлении капитана в их заведении, исказила гримаса страдания. Он в ответ только пожал плечами: ничего, мол, не поделаешь, вновь я здесь. По привычке Крюков выбрал столик, из-за которого был виден весь зал. Они сели и подозвали официанта.
Ольга заказала себе пару жюльенов и бокал белого вина. Крюков взял две порции жареных куриных крылышек и пиво. Некоторое время они молча ели, изредка поглядывая друг на друга.
— Так кто и за что хочет тебя убить? — спросил он, когда от крыльев остался только их классовый костяк, а от пива одни воспоминания.
Ольга запила горячую закуску вином и вытерла губы салфеткой.
— История долгая. С самого начала рассказывать не буду, но тянется она с незапамятных времен, с самого детства. Ты знаешь, кто такая Динка Бурмина?
— Дочка Бормана? Да, имел удовольствие познакомиться.
— Маленькая стерва. Хотя, если честно, не такая уж и маленькая. Дылда чуть ли не выше меня ростом. Когда-то в детстве мы были подругами, — продолжала Ольга. — Вместе учились, вместе таскались на танцы и дискотеки. Тогда мне и в голову не могло прийти, что Динка мне завидует. Сначала эта зависть перешла в какое-то непонятное соперничество. Потом соперничество переросло в открытую вражду. Нам обеим понравился один парень. Игнат знал его. Из нас двоих он выбрал меня. Тогда Динка сказала отцу, что тот парень, Виталик, ее изнасиловал. Борман, не разобравшись. отправил своих костоломов, и бедному Виталику ни за что ни про что проломили голову. Он до сих пор все еще лежит в больнице и вряд ли выйдет из нее когда-нибудь.
Потом был городской конкурс красоты. Я тогда уезжала учиться, а Динка приняла в нем участие. Борман еще не был таким всесильным, как сейчас, и не мог приказывать членам жюри. Динка заняла второе место. На следующий день победительнице, занявшей первое место, плеснули кислотой в лицо. Она ослепла и на всю жизнь осталась уродом. Я не знала этого — мне рассказали позднее, — и в следующем конкурсе мы с Динкой участвовали вместе. Она очень хотела взять реванш. Но большинство членов жюри склонялось к решению отдать корону мне. Представляешь, что со мной могло случиться? Но мне повезло. Борман побеседовал с президентом конкурса, и королевой стала Динка. И вот сейчас…
Она замолчала, собираясь с мыслями. Пауза затянулась.
— Так что у вас сейчас?.. — спросил Крюков, совершенно не представлявший, что может иметь в виду его собеседница.
— У нас в городе будет проводиться очередное телешоу «За зеркалом». Это то же самое, что и «За стеклом», — пояснила она. заметив недоумение в глазах собеседника. — Под передачу уже сняли «Башню смерти». Меня отобрали для участия, Динку тоже. Победитель зрительских симпатий получит полмиллиона долларов!
Крюков присвистнул от удивления.
— С таким призовым фондом не то что симпатии завоевать, дай бог живым к финалу остаться! Кстати, очень интересная сумма. Примерно на столько же тянут в сумме деньги и наркота, которые пропали в ночь пожара. Ты не видишь здесь связи? — он помолчал. — Значит, ты думаешь, что Дина хочет тебя убить? В порядке здоровой конкуренции?
Ольга нервно дернула подбородком.
— Думаю? Да не далее как вчера вечером она подослала ко мне двух своих уродов — Миню и Гриню, они у нее на подхвате. Если бы не трое поддатых солдат, которые прицепились ко мне на улице и шли следом, меня бы уже не было в живых. Хорошо, что в армии еще существуют самоволки.
Крюков улыбнулся.
— Забавно, — сказал он. — А после этого, ночью, она организовала их подсадку ко мне в камеру. С аналогичной целью.
Ольга вытаращила глаза от удивления:
— И тебя не… Ты не пострадал? А эти уроды?
— Как видишь. Я как новенький, а их пришлось немножко того… В общем, после бурной ссоры они убили друг друга.
— А откуда ты узнал, что их послала Динка? — с тревогой спросила Ольга.
— Миня, раб Божий, перед смертью исповедался.
— Странно, — Ольга нервно забарабанила пальцами по столу. — А как ты думаешь, Игнат имел какое-нибудь отношение к этим деньгам?
Крюков развел руками.
— Это я как раз хотел услышать от тебя. О! А вот и наши друзья!
В зал ресторана вошло несколько человек. Впереди рука об руку Дина с Лосем, за ними несколько быков из его бригады. Дина еще при входе увидела Крюкова, но демонстративно отвернулась в другую сторону.
— Как трогательно, — заметил Крюков. — Прямо жених и невеста.
— А они и есть жених и невеста, — засмеялась Ольга, — через месяц будут свадьбу играть. Борман, конечно, недоволен. Он-то дочку хотел за американского миллионера выдать, но у нее характер еще тот Сказала — зарежется, а своего добьется! С Игнатом тоже шашни крутила.
Крюков покачал головой, наблюдая, как Дина, Лось и иже с ними рассаживаются за столиком. К ним на рысях подбежал ловкий официант с раскладушкой меню и принял заказ. Опер перевел взгляд на Ольгу.
— Плохо дело. Получается, если она решила нас с тобой замочить, то рано или поздно своего добьется?
— Ну, это мы еще посмотрим, у кого характер круче! — гордо выпрямилась Ольга, тряхнув рыжими кудрями. — Мне надо знать, ты со мной или нет? Кстати, Лось тоже будет участвовать в шоу. Таким образом мои шансы уменьшаются вдвое.
Крюков нахмурился и накрыл ладонью руку девушки.
— А как же я смогу тебя защитить? Ты же будешь одна против них двоих.
— Если я устрою тебя в службу безопасности, ты согласишься мне помочь? — рука Ольги крепко сжала пальцы капитана.
— Это хорошая идея, — кивнул Крюков. — А кто еще будете тобой там, в клетке… то есть я хотел сказать за зеркалом?
Ольга убрала руку и принялась перечислять, загибая пальцы:
— Нас трое, то есть Динка, я и Лось. Потом сын Большого Расула, Руслан Маленький. Он ужасно злится, когда его так зовут. Когда-то он ко мне клеился, но это в далеком прошлом. Сейчас от него может быть больше проблем, чем помощи. Полный отморозок. Следующий — Яго. Это он сам так себя зовет, а вообще он — Яшка. Не то цыган, не то еврей. Строит из себя такого латиноамериканского мачо. Ты понимаешь, что я имею в виду? Некоторые наши дуры от него просто тащатся.
— Это не ему Дина засадила шпильку в задницу? — припомнил Крюков.
— Да, что-то в этом роде было. Я слышала, что она его ткнула в ногу чем-то острым. Ему не привыкать. И последняя участница — темная лошадка. Какая-то журналистка из Москвы, протеже то ли режиссера, то ли продюсера. Одним словом — позвоночника, устроена по звонку. Конечно, шансов на победу у меня не так много, но я собираюсь бороться до победного конца! Так ты со мной?
Крюков протянул ей руку, и они обменялись пожатиями.
— Считай, договорились. Пойдем мою «рябуху» заберем, если ее еще не угнали…
Они расплатились и направились к выходу из ресторана. У двери Крюков оглянулся: Дина и ее нукеры провожали их полными ненависти взглядами…
Угнать «рябуху» Крюкова не представлялось возможным. Чтобы запустить двигатель, нужно было открыть капот и длинной толстой отверткой замкнуть клеммы стартера. Яркая вспышка, фейерверк искр, и можно ехать. Правда отвертка сгорала до самой ручки за какой-нибудь месяц пользования.
— Куда едем? — поинтересовался Крюков, трогаясь с места.
— К нам с Игнатом… Вернее, теперь уже ко мне…
В квартире Ольга провела Крюкова в бывшую комнату Игната.
— Поживешь здесь, я тут ничего не трогала. Располагайся. А я пойду приготовлю что-нибудь под вино. Я на кухне. — Она вышла.
Крюков окинул взглядом берлогу приятеля. Комната скорее напоминала спортзал. В углу стояла наклонная скамья для жима лежа, вблизи, на стойках, лежал гриф штанги. Под потолком висел большой боксерский мешок, рядом — груша для отработки ударов в голову.
Другой угол занимало ложе, представлявшее собой один огромный матрас.
«Настоящий сексодром», — отметил про себя Крюков.
Он вышел на кухню. Ольга резала на доске кусок ветчины. Рядом лежала помытая зелень и крупные, неправильной формы, помидоры.
— Открой вино, — попросила она.
Крюков подошел к стойке, на которой лежали в ячейках темные бутылки. Он брал их одну за другой и рассматривал этикетки: «Хванчкара», «Киндзмараули», «Саперави».
— В нашу последнюю встречу с Игнатом мы пили водку, — сказал Крюков. — Не знал, что он стал гурманом.
— Это моя работа, — призналась Ольга. — Я хотела сделать из него настоящего, как бы это сказать…
— Мачо?
Оба засмеялись. Крюков выбрал двухлитровую бутылку «Хванчкары», откупорил и огляделся в поисках занятия: у него появилось чувство, что его миссия еще не завершена.
— Тебе помочь? — спросил он. — Может быть, открыть шпроты?
— Для этого их сначала нужно купить, — снова рассмеялась девушка.
Ольга стояла спиной к нему. Ее рыжеватые волосы рассыпались по плечам. Крюкову страшно захотелось ощутить их запах. Он уже давно не вдыхал запаха женских волос.
Он никогда не относил себя к развратникам, но и пуританином не считал. Свободный образ жизни позволял ему решать сексуальные проблемы по мере их поступления. Иногда даже с некоторым опережением. Но сейчас им вдруг овладело желание такой силы, какой он не испытывал с эпохи своих первых сексуальных опытов.
Крюков слышал об одном известном и любимом советском актере, что тот решал такие вопросы просто и кардинально. Едва познакомившись с привлекательной женщиной, он напрашивался к ней в гости попить чаю. Сев за стол, артист тут же трогал хозяйку за коленку. Если получал по морде, то извинялся и уходил. Если не получал, тащил ее в койку.
Крюков поступил почти также. Он приблизился к Ольге и осторожно поцеловал ее в шею. Только сейчас он обратил внимание, что она режет укроп. Получить по роже большим столовым ножом — весьма романтично!
Ольга замерла. Потом пальцы ее разжались, нож со звоном упал на стол, и она повернулась к Крюкову. Он обхватил ее ниже талии, приподнял и посадил прямо на разделочный стол. Зубами Крюков прихватил кончик ее уха и почувствовал, как ее тело сотрясает сильная дрожь. Он лихорадочно принялся стягивать с нее свитер и то. что было под ним. Она также торопливо расстегивала его джинсы.
Крюков наконец справился с одеждой. Он обхватил Ольгу за бедра и буквально вломился в нее. Губами он ощущал, как бьется жилка у нее на шее.
Нетерпеливое мурлыканье, которое поначалу издавала партнерша, постепенно перешло в звериное рычание. Их страсть достигла пика и продолжалась, казалось, целую вечность. После шквального оргазма Ольга блаженно затихала, но лишь на секунду, и все начиналось вновь. Наконец она пришла в полное изнеможение. Тут и Крюков почувствовал нарастающую волну. Последний всплеск энергии — и оба словно очнулись от глубокого забытья.
Крюков почувствовал, что устал, как после драки с тремя непрерывно сменяющимися противниками. Он отсутствующим взглядом окинул пол, который в живописном беспорядке устилали как отдельные продукты питания, так и их смеси.
— Нехорошо получилось, — укоризненно покачал он головой.
— Почему? А мне понравилось, — не согласилась его партнерша. — Это был какой-то ураган оргазма. Я даже счет потеряла. Пойдем в душ?
— Только не вместе, — устало произнес Крюков. — Иначе это никогда не кончится. Что-то мне есть захотелось.
После ужина все повторилось снова, но уже не на столе, а на широком поле сексодрома. Перед тем как заснуть окончательно. Крюков испытал болезненный укол совести за свою несдержанность. Почему-то ему было стыдно перед Игнатом, хотя, с другой стороны, он сам просил не оставлять ее.
— Теперь ты меня не бросишь? — спросила Ольга, словно угадав его мысли.
— А это что, был аванс? В древнейшей валюте? — уже сквозь сон поинтересовался Крюков.
— Эх ты, большой, а дурак. Ты меня хочешь обидеть? — она потрясла его за плечи и перевернула на спину.
— Извини, — Крюков вытянулся на матрасе и моментально отключился…
Наутро они отправились в «Башню смерти», куда телевизионщики уже начали завозить свое оборудование. Ольга провела Крюкова в святая святых, к двери с картонной табличкой «Режиссер Задославский».
Высокий импозантный мужчина сразу вызвал у Крюкова ассоциации с представителями нетрадиционного секса. Тем удивительнее было видеть, какой улыбкой он расцвел, увидев Ольгу.
— Что, уже к нам? Не рановато? Помещения будут готовы только к обеду. — Задославский был сама любезность.
— Я вам нового сотрудника привела, — Ольга подтолкнула Крюкова вперед.
— Нового сотрудника? Надеюсь, не на мое место? — кокетливо захихикал режиссер.
Крюков хотел было вставить реплику на тему, где, по его мнению, находится место режиссера, но взял себя в руки и промолчал.
— Он работал в охранной фирме, был заместителем директора. Охранял бизнесменов от рэкетиров, — Ольга расхваливала Крюкова, как барышник хромую лошадь.
— Хорошо-хорошо, — согласился режиссер. — Меня ты уговорила. Сейчас вызову начальника службы безопасности. Можешь сходить пока посмотреть свои будущие апартаменты.
Режиссер проводил Ольгу до дверей. По коридору сновали рабочие, таскали мебель, краску, всякие строительные материалы, монтировали зеркала. Задославский с удовлетворением оглядел фронт работ и снова вспомнил о Крюкове.
— Так значит, у вас имеется опыт работы?
— Да. я лицензированный охранник, — подтвердил тот. — Иногда приходилось выполнять очень деликатные поручения.
Режиссер подозвал секретаршу.
— Милочка, позови начальника службы безопасности Бодрова.
Тот появился неожиданно быстро, словно прятался за углом. Задославский пригласил его и капитана в свой кабинет и предложил садиться. Сам он занял место во главе стола, имевшего форму буквы «Т», а Крюков и Бодров уселись визави, без всякого смущения разглядывая друг друга.
— Игорь, ты жаловался на недостаток охранников, — манерно произнес режиссер. — Вот тебе специалист. Документы у него имеются. Детали сам обговори, если в чем-то сомневаешься, выясни.
Крюков сразу узнал начальника службы безопасности. Этот тип был запечатлен на одной из фотографий, сделанных Игнатом у входа в гостиницу. Капитан протянул Бодрову через стол удостоверение охранно-сыскного кооператива «ОГПУ». Тот принялся внимательно изучать в нем все запятые и закорючки. Режиссеру стало скучно, и он игриво обратился к сыщику.
— Может быть, продемонстрируете нам свой профессионализм?
— Прямо здесь, в кабинете? — Крюков пожал плечами. — Давайте, если вам мебели не жалко. Хотите сами попробовать?
Задославский, сделав жест рукой, будто изящно отмахивался от мухи, обратился к Бодрову:
— Игорь, давай сюда Бульдозера.
Бодров, достав мобильный, набрал номер и отдал короткое распоряжение. Через минуту в комнате появился квадратный тип, похожий на облысевшего гризли, и накачанный, как Шварценеггер: в дверь он вошел боком и слегка наклонившись, чтобы не удариться о притолоку.
— Звали? — спросил он, вопросительно глядя на Бодрова.
Тот кивнул ему на претендента.
— Вот, товарищ хочет продемонстрировать свое умение. Постарайся его не искалечить.
— Разве это я что-то хочу демонстрировать? — искренне удивился Крюков.
Он встал и подошел к Бульдозеру. Несколько секунд оба потенциальных противника ощупывали друг друга, точнее, враг врага, цепкими взглядами. Наконец Крюков повернулся к обоим начальникам и недовольно покачал головой.
— Что-то не так? — Бодров пренебрежительно улыбнулся.
— Да, — согласился Крюков. — Он слишком большой и сильный. При такой разнице в массе, чтобы победить, мне придется убить его. В этом кабинете мне бы этого делать не хотелось. А вам?
Капитан говорил спокойно, без малейшей рисовки, как строитель обсуждает с заказчиком размеры фундамента или парикмахер форму стрижки. Его уверенность производила впечатление, Бодров и Задославский смутились: соучастие в убийстве в их планы не входило. Режиссер опустил очи долу и промямлил:
— Нет, конечно, ничего такого мы не собирались…
Только Бульдозер выразил свое неодобрение ворчанием: он уже представил, как размазывает наглеца по стене кабинета.
Бодров поднялся с места.
— Ну ладно, цирк отменяется. Все по рабочим местам.
Бульдозер повернулся, чтобы выйти, но Крюков остановил его.
— Задержись, братан.
И обратился к своим потенциальным начальникам.
— Только что я продемонстрировал вам наглядный пример бесконфликтного решения проблемы. Вы все остались недовольны, но нашли предложенный мной вариант вполне приемлемым и согласились на него. Я считаю, что задача охранника — не провоцировать конфликт, чтобы продемонстрировать свою крутость, а наоборот — снимать напряг. Вы со мной согласны?
Задославский и Бодров не могли не одобрить такого подхода. Крюков продолжал:
— А сели вам хочется поглядеть на борьбу нанайских мальчиков, то и здесь нет никаких проблем. Давай, Бульдозер, немного повозимся. Не бойся, я ведь пошутил. Убивать тебя нет необходимости. Но предупреждаю: будет немножко больно. Все-таки ты очень большой.
Гигант просиял и, не дожидаясь разрешения руководства, бросился на противника. Точнее не бросился, для этого в кабинете просто не было места, а наклонился и протянул к нему руку.
Крюков перехватил ее на полпути. Опытный Бодров сразу оценил, что запястье и предплечье новичка немногим уступают его собственным.
Прихватив голиафа за запястье. Крюков одной рукой чуть покрутил его кисть, а другой вцепился в болевые точки возле его локтя. От неожиданности гигант громко пукнул, что вызвало оживление и смех у зрителей.
Крюков, стараясь не дышать, с гримасой страдания на лице сильно потянул его руку и произвел классический загиб ее за спину. Теперь он контролировал Бульдозера. держа его только за большой палец.
— Откройте форточку, нужно разрядить атмосферу, — попросил победитель присутствующих.
Задославский не погнушался лично исполнить его просьбу. Дышать стало легче. Все это время Бульдозер стоял, боясь шевельнуться, по его низкому лбу потекли ручейки пота. Наконец Крюков смилостивился и отпустил палец противника. Тот отступил на шаг, глядя на капитана с ненавистью и удивлением.
Режиссер остался доволен разыгранной минуту назад сценой.
— Ну вот, Игорек, тебе и заместитель, — сказал он, указывая на Крюкова.
По лицу Бодрова нельзя было сказать, что он разделяет радость патрона. Но и неудовольствия он не выказал.
— Мы проведем проверку ваших документов, а пока приступайте к работе, — распорядился он. — Я вижу, что опыт работы у вас и в самом деле имеется. Главное — запомните, что перед нами стоит очень ответственная задача. Может, перейдем на ты?
— Не возражаю. Будут особые указания? — спросил Крюков.
— Нет, пока ничего. Завтра заезжают участники, через три дня начало шоу. Жить будем здесь. Изучай объект. И ни грамма спиртного.
Крюков вышел из кабинета режиссера, сопровождаемый восторженным взглядом Задославского, полным ненависти — Бульдозера и крайне задумчивым — Бодрова.
Крюков прошелся по залам и коридорам десятого этажа. Интерьер большого холла менялся на глазах. В центре его выросла конструкция из прозрачных стен. Крюков догадался, что изнутри эти стены выглядят зеркальными. В определенных местах рабочие крепили видеокамеры для наблюдения за участниками шоу. Внутрь зеркально-прозрачного вольера заносили спальную и кухонную мебель. При виде элементов интерьера кухни Крюков испытал нездоровое возбуждение.
Ольгу он встретил в спальном отсеке. Она по-хозяйски осматривалась, выбирая себе место.
— Ну, как, уже устроился? — спросила она.
— Да, порядок. Буду тебя охранять на совершенно законных условиях. Там кухню привезли. Не хочешь опробовать?
— Нахал, — ответила она. — Проводи меня в ванную. Я хочу поправить макияж.
Ванная, она же туалетная комната, сверкала новенькой итальянской плиткой. Ольга подошла к окну и выглянула на улицу. Крюков встал рядом. Над крышей соседнего корпуса летели редкие облака. Ольга достала из косметички помаду и вздохнула.
— Жалко, скоро и эти окна закроют зеркалами. Даже клочка неба видно не будет. Как в тюрьме.
— Зато так спокойнее, — возразил Крюков. — Так ты все еще считаешь, что тебя хотят убить?
Ольга покачала головой.
— Я уже не знаю. Может быть, мне все это вообще просто показалось? Знаешь, скорее всего, я просто переволновалась, устала, впала в депрессию и сама себя накрутила.
— А Миня с Гриней? — напомнил Крюков.
Ольга принялась подкрашивать губы, поэтому задержалась с ответом.
— Не знаю как там, снаружи, но здесь, я уверена, мне нечего бояться.
Тюбик с красным кончиком выпал у нее из руки, и она наклонилась над раковиной, чтобы его поднять. В тот же момент квадратик итальянской плитки в том месте, где только что находилась ее голова, с громким звоном разлетелся не в куски.
Капитан рванулся к Ольге и повалил ее на пол. Некоторое время они пролежали, обнявшись.
— Крюков, слезь с меня. Ты просто сексуальный маньяк, — испуганным голосом проговорила Ольга: она все еще не понимала, что произошло. — Вечно у нас с тобой интим то на кухне, то в ванной.
— Знаешь, — прошептал он ей на ухо, — никогда не думал, что подкрашивание губ может спасти человеку жизнь.
Крюков помог девушке встать на ноги и показал на окно: в стекле зияла аккуратная круглая дыра. Такое отверстие оставляет высокоскоростная пуля небольшого калибра, выпушенная из снайперской винтовки. У входа в ванную столпились привлеченные шумом рабочие.