Следователь прокуратуры Кибальчич — черной молнии подобный — метался по этажам гостиницы. Оперативно-следственная группа уже заканчивала работу на месте очередного убийства. Труп начальника службы безопасности Бодрова увезли. Крюков спустился вместе с милицией вниз и вышел на улицу. Народу вокруг «Башни смерти» поубавилось, но все же количество зевак продолжало вызывать удивление.
Возле ларька с горячим питанием он увидел участкового Чапаева. Тот сидел за столиком и как раз собирался раздавить свою утреннюю чекушку. На суету вокруг и представителей руководства он внимания не обращал.
Крюков взял бутылку пива и сел рядом. Пожав коллеге руку, участковый предложил:
— Примем по маленькой?
— Нет, спасибо. Мне нельзя, — покачал головой Крюков.
— Почему? — удивился участковый. — Начальника же твоего больше нет, спрашивать с тебя некому.
— На работе не пью, — твердо сказал Крюков. — А работа не закончена.
— Кого-то еще завалить собираешься? — хитро прищурился Чапаев. — Ладно, не обижайся. Шучу. Я знаю, что это не ты.
Он все-таки плеснул граммов пятьдесят в пластмассовый стакан и придвинул его сыщику.
— Пей, не выделывайся. Считай, что пьешь с агентом. С целью получения оперативной информации. Я же тебя насквозь вижу. Опер опера по запаху чует. Давай, за нас, мусоров поганых!
Крюков выпил, не поморщившись. Закуски не полагалось, а запивать он не любил. Он залюбовался тем, как участковый цедит сивуху.
Нигде в мире не пьют так. как у нас. Там, на культурном Западе, утонченные европейцы изо всех сил пытаются придать любому крепкому пойлу приятный вкус, цвет и запах, они вкушают алкоголь с обязательными церемониями, как китайцы свой чай. И к тому же в гомеопатических дозах. Об азиатах вообще речь не идет — им чуждо упоение в бою с алкоголем.
У нас же все наоборот. Чем крепче, тем должно быть противнее! Человек пьет, вернее, глотает порцию обжигающей вонючей жидкости, и тут начинается самое главное, из-за чего, собственно, все это и предпринималось: борьба с собственным организмом. Слабая плоть пытается отторгнуть принятую отраву, а несгибаемый дух вкупе с могучими усилиями воли гонят ее назад в недра желудка. Во рту воняет, как в слоновнике, горло горит, но плохо очищенный спирт приятно согревает желудок, торопливо всасываясь в кровь… Схватка может продолжаться достаточно долго и не всегда заканчивается победой разума над естеством. Да-с, некоторые блюют! Но зато когда «вес взят», сколько искренней радости приносит человеку ощущение одержанной победы. И никто ее у вас не отнимет! Это и есть подлинный момент истины. Все иные — от лукавого.
Примерно эту игру страстей наблюдал сейчас Крюков на лице участкового. Когда тот наконец победил рвотные позывы и умиротворенно расслабился, Крюков счел возможным поинтересоваться:
— Ты знаешь, что убийца — не я. А кто?
Чапаев усмехнулся и указал на пробегавшего мимо них следователя Кибальчича.
— У него спроси. Моя работа — профилактика правонарушений. Контингент у меня — алкаши и проститутки. И то, только те, которые на улице. Внутрь гостиницы меня не пускают. Особенно сейчас. Так откуда мне знать, кто там всех мочит? Одно скажу твердо. Найдешь того, кто наркоту спер, найдешь и своего убийцу.
— Да, — согласился Крюков, — кто шляпку стырил, тот и старушку шлепнул. Я вот о чем хочу спросить: начальника охраны, которого ночью убили, ты знал?
— Как вам сказать, коллега? — Чапаеву сейчас только пенсне не хватало: бывший опер явно пребывал в хорошем настроении, грех было этим не воспользоваться. — Видел я его несколько раз, когда он от Карпа за наркотой приезжал. Говорят, в Конторе когда-то работал, да чем-то не угодил. Вот Карп его и подобрал. И сюда его затем прислали, чтобы он пропавший товар нашел.
— А за что убили, как думаешь?
Чапаев налил себе остатки сивухи, поднял стакан и посмотрел на свет.
— Какая гадость! — вздохнул он. — А? Да… Может, за то и убили, что он что-то нашел? Кто же теперь разберет? Концы в воду.
Крюков задумался. Пока он не мог составить четкой картины происходящего, не хватало данных.
— Как его убили, не знаешь? — спросил он участкового.
— Вроде чем-то острым в висок ударили.
— Типа стилета?
— Может быть, и так.
Неподалеку от них с визгом затормозил темно-зеленый «Ягуар», из него выскочил продюсер Сароев. Он был растрепан, обрамлявшие лысину черные патлы не были собраны, как обычно, в косичку, а бессистемно свисали на уши и шею.
Навстречу ему со стороны гостиницы уже торопился режиссер Задославский. Крюкова удивила разница в их настроении. Режиссер сиял, как новенькая монетка евро, продюсер же метал громы и молнии. Он и начал беседу:
— Что ты лыбишься, придурок? Шоу накрылось медным тазом! Спонсоры меня убьют, а потом по кускам растащат! Но сначала я убью тебя, это будет единственным моим утешением!
Задославский ничуть не испугался его угроз.
— Напротив! — восклицал он. — Все идет самым лучшим образом. Ты же хотел пауков в банке, и ты их получил. И мы не ошиблись. Рейтинг программы вырос в десятки раз! Все завалено письмами — когда возобновите программу? В Интернете уже делают ставки — кого убьют следующим? Второй тотализатор — кто убийца. Идем, я тебе все покажу!
И Задославский чуть ли не силой утащил продюсера в гостиницу.
Крюков и Чапаев переглянулись.
— Вот оно, значит, как? Пауков в банке им нужно, — процедил сквозь зубы Чапаев.
Крюков ничего не ответил, кивнул на прощанье участковому и, оставив недопитое пиво, направился следом за организаторами шоу…
В столовой секции студии собрались все участники шоу, съемочная группа и даже сотрудники охраны. Заметив Ольгу, Крюков отозвал ее в сторону.
— Что тут за праздник?
— Не знаю. Задосладкий сказал, что шоу скоро продолжится. Без Динки. Лось, наверно, тоже уйдет. Он же был здесь из-за нее.
— А разве убийцу уже нашли? — удивился Крюков.
— Боюсь, что и не найдут, — вздохнула Ольга.
Их разговор был прерван взрывом радостных криков.
— Торт! Торт принесли!
— Как будто здесь никого и не убивали, — с осуждением заметил Крюков, но вслед за Ольгой направился к столу, вокруг которого столпились все присутствующие.
Посреди стола возвышалась большая высокая коробка. Режиссер Задославский торжественно снял с нее крышку. Торт был подлинным произведением кулинарного искусства. По форме он представлял собой макет здания гостиницы. Белоснежная башня возвышалась над белой поверхностью. В шоколадных окошках виднелись фигурки людей. Режиссер взял большой нож и повернулся к включенной видеокамере.
— Сегодня, сейчас мы открываем новый этап в работе нашею шоу! — провозгласил он и вонзил нож в сладкую плоть.
Жуткий крик девушки из съемочной группы заставил всех вздрогнуть. Из-под ножа Задославского ударила упругая струя тягучей красной жидкости. Скорее всего это был сироп, но на присутствующих он произвел впечатление крови. Такая же липкая жидкость вдруг медленно потекла из шоколадных окошек гостиницы по белоснежным стенам. А на поверхности у основания сладкой башни проступили буквы: «Привет от «Башни смерти»! Кто следующий?»
Ошарашенный не меньше остальных режиссер стоял с перепачканным в красном сиропе ножом. Красные капли усеивали его лицо и свитер. Он повернулся к стоявшему рядом продюсеру.
— Сароев, это твои штучки?
— С какой стати? — возмутился тот.
— Но ведь торт привез ты!
— Мне его передали сегодня утром. Сказали, что это твой заказ, — оправдывался продюсер.
— А если бы тебе бомбу передали и сказали, что это для меня? — не унимался режиссер.
Крюков стоял в стороне, чтобы не попадать в объектив камеры. Поэтому он сразу заметил, что Яго боком вылез из толпы и скрылся в коридоре. Крюков осторожно двинулся за ним. Яго зашел в свой спальный модуль. Он вышел оттуда буквально через минуту и торопливо двинулся по коридору, часто при этом оглядываясь.
Преследовать его в длинном и прямом пустом коридоре было невозможно. Он сразу заметил бы слежку. Поэтому Крюков решил порыться в его вещах. Он подошел к тумбочке Яго и раскрыл ее. Осмотр верхней полки не дал сколько-нибудь интересных результатов. Зато в дальнем конце нижнего отделения Крюкова ожидала ценная находка — пейджер. Для чего он ему понадобился здесь, в его временном заточении? Скорее всего. Яго ждал какого-то сигнала. А почему теперь он оставил прибор в тумбочке? Потому что этот сигнал получил! И поспешно отправился исполнять чье-то приказание. Крюков залез в память пейджера: ему повезло. Яго торопился и не стер запись. На дисплее значилось:
«Жду через пять минут в корпусе «В». Сторож».
Корпус «В» был тем самым соседним зданием, с крыши которого в Ольгу стрелял снайпер.
Крюков не знал, каким именно путем пойдет туда Яго, но сам решил воспользоваться тем же проходом, что и в прошлый раз. К его удивлению проход оказался закрыт. На двери висел навесной амбарный замок. Он бы справился с ним без особого труда, но проблема была в другом. Замок висел с обратной стороны, и чтобы добраться до него, сначала пришлось бы выломать дверь.
Крюков спустился вниз, но здесь его остановил постовой милиционер.
— Вы куда?
— В соседний корпус, — объяснил Крюков.
— Это запрещено, — категорически заявил страж порядка. — Вернитесь в расположение вашей группы.
Несмотря на молодость, настроен парень был крайне решительно, и Крюкову осталось только подчиниться. Он вернулся на десятый этаж. Теперь здесь царило уныние. Общество понемногу расползлось по сегментам игрового модуля. Режиссер с продюсером отбыли, Яго отсутствовал. Телевизионщики отправились к себе.
Крюков подошел к Ольге.
— Что тут было интересного без меня? Я ничего не упустил?
— Только торт, — улыбнулась она. — Очень страшный, но ужасно вкусный. Тебе уже не осталось.
— А где красавец Яго? Ты его не видела?
Ольга указала на тренажерную.
— Качает мышцы. Зашел, сожрал самый большой кусок торта и свалил. Зачем он тебе?
Отвечать Крюкову не пришлось. Резкий крик Руслана заставил присутствующих обернуться в его сторону. Мартанов-младший наседал на невозмутимо сидевшего на краю стола Лося. Начало их конфликта Крюков упустил, но его развитие было весьма драматичным.
— Вы все ишаки необрезанные! — орал Руслан. — Когда отец узнает про красный пакет, который у твоей суки нашли, он всех за яйца повесит! Все, как она, подохнете!
Лось, не вставая с места, схватил со стола вилку и швырнул Руслану в голову. Тот уклонился, и столовый прибор, просвистев в паре сантиметров от его головы, вонзился в декоративную панель стены студии. Руслан завизжал что-то нечленораздельное, схватил нож. которым Задославский резал торт, и бросился на врага.
Двое охранников, сидевших тут же, вскочили и отпрянули в разные углы комнаты. Неожиданно Анжела повернулась к дерущимся, подхватила освободившийся стул одного из охранников и поймала руку Руслана, вооруженную ножом, между металлических ножек. Резкое движение, хруст и звон. Нож отлетел в сторону, а Руслан с воем схватился за локоть.
Анжела резко повернулась, перехватила свое оружие двумя руками и резким ударом в челюсть ребром спинки стула смела Лося на пол. Некоторое время он лежал на лопатках, растерянно моргая, под тихие подвывания своего противника.
— Вот так и сидите, уроды, если по-хорошему вести себя не умеете, — презрительно бросила им Анжела и вышла из столовой.
Охранники, вспомнив о своих обязанностях, бросились то ли разнимать бойцов, то ли оказывать им первую помощь. Крюков не стал вмешиваться и направился к себе.
Всю ночь педантичный Кибальчич донимал обитателей «Башни смертно бесконечными допросами, и теперь Крюков мечтал только об одном — выспаться.
Он отправился в свой номер, предоставленный ему администрацией шоу.
Буквально рухнув на постель, капитан неожиданно отметил, что подушка на сей раз была более жесткой, чем обычно. Под ней оказалась видеокассета. Как ни хотелось сыщику спать, но пришлось взять черную коробочку и тащиться в пустующий номер режиссера, где стоял телевизор с видеомагнитофоном. Он не счел возможным воспользоваться аппаратной. Раз кассету подсунули под подушку, она могла содержать интимную информацию.
Информация на кассете была более чем интимной. Она была компрометирующей. И компрометировала она не кого иного, как Крюкова. Да еще как! Спать мгновенно расхотелось.
Сначала он увидел себя на экране телевизора в плотском совокуплении с Диной, ныне покойной. Выглядели они неплохо, но существовали персоны, которым это могло не понравиться. Например, Борман или его любимчик Лось. Ну и. возможно, Ольга. Затем Крюков снова увидел себя, достающего из сумки окровавленный стилет. И, наконец, он выходит из душевой секции, а камера выхватывает ноги невинно убиенного начальника службы безопасности Бодрова, торчащие из кабинки. Это было похлеще сексуальной оргии. Попади кассета в нужные руки, и все его проблемы останутся позади, вернее, их у него не останется совсем. За него все решат другие, причем очень быстро.
Оставалось выяснить, кто и зачем все это записал, и чего этот неизвестный хочет от него, Крюкова? Ни на самой кассете, ни в коробке пояснений он не нашел. Оставалось только ждать. Когда нужно, Крюков становился фаталистом. С такими мыслями он и вернулся к себе…
Дверь в номер Крюкова распахнулась. Не оборачиваясь, по манере исполнения, он догадался, что это милиция. Это был не самый плохой выход.
— Ты Крюков? — прорычал медвежий бас. — Полковник Сидоров тебя вызывает. Пошли.
Видом посланник напоминал скорее гориллу в звании сержанта милиции, чем медведя. Крюков положил кассету в сумку и проследил за взглядом Кинг-Конга в погонах. Тот не проявил ни малейшего желания завладеть столь важной уликой.
— Чего там у тебя, порнуха? — осклабился он.
— В общем, да, порнуха. А еще фильм ужасов, — признался Крюков.
— Дашь посмотреть?
— Обязательно, — заверил Крюков могучего стража. — Только попозже, я еще сам не досмотрел. Пошли?
Они двинулись по коридору к номеру, превращенному Кибальчичем в следственный кабинет.
Полковник Сидоров ждал Крюкова с нетерпением.
— Ну что? — спросил он, не дав Крюкову ни войти, ни сесть. — Борман тебе срок отмерил, который кончается. Закопает тебя старик, он шуток не понимает. Что скажешь?
Крюков развел руками.
— Я могу пойти к Мальчишу-Кибальчишу и признаться в убийстве. Тогда меня, по крайней мере, не закопают.
— Это не выход, — Сидоров загадочно улыбался. — Борман тебя и в камере достанет.
— У вас имеются другие предложения? — не стал скрывать заинтересованности Крюков. — Готов рассмотреть в порядке поступления.
— Не остри. Я тоже шуток не люблю, — посуровел лицом полковник. — А предложение у меня к тебе такое. Ты помогаешь мне оприходовать Расулова сопляка, а я тебе — выбраться отсюда живым и, по возможности, здоровым.
— Так это что, он убил Дину и Бодрова? — изумился Крюков.
Такое простое решение как-то не приходило ему в голову.
Полковник рубанул кулаком по столу:
— Может и он. Не знаю. И знать не желаю. Мне нужен убийца, а он на эту роль подходит лучше остальных.
— И даже лучше меня? — Крюков был искренне удивлен.
Сидоров пожевал губами и нехотя признался.
— Понимаешь, сынок, если бы мне нужно было просто закрыть дело, я бы с удовольствием повесил эту мокруху на тебя. Но в данном случае мне нужен убийца. который поможет свалить крупную фигуру. Как в шашках — ать-два и в дамки! Вроде тарана. И кандидатура Мартанова меня вполне устраивает во всех отношениях.
— Ну а Яшка Ягужинский чем хуже?
Полковник рассердился.
— Не твое дело. Вали и благодари Бога, что я сегодня хорошо позавтракал. А то для профилактики сунул бы тебя в камеру с клопами и парой беспредельщиков. Иди, погуляй до завтра. И не забывай, дело тебе придется иметь — не со мной, так с Борманом. Невелик выбор.
Крюков вышел от полковника и направился в студию. Ему необходимо было поговорить с Ольгой насчет Яго и Анжелы. Он знал о них слишком мало, но оба вызывали у него все больший интерес.
Ольгу он нашел в спортивном модуле. Она сидела на велотренажере, но не крутила педали, а выслушивала возбужденную речь Руслана. Тот стоял рядом и что-то горячо ей доказывал. Вид у нее был по меньшей мере ошарашенный. В руках Руслан крутил лист бумаги, от которого машинально отрывал клочки и катал в шарики.
Увидев вошедшего Крюкова. Руслан со злостью смял остаток листка, бросил на пол и поспешно вышел вон. Крюков по привычке, автоматически поднял обрывок бумаги и разгладил его. Обрывок как обрывок. Только на одном его конце была накарябана буква «ю». Она вполне могла быть последней недостающей буквой во фразе: «Приходи в душевую». Впрочем, это была только гипотеза.
— Чего хотел от тебя этот сумасшедший? — спросил сыщик Ольгу.
Она не сразу сообразила, что от нее хотят. Наконец поняла.
— Знаешь, он только что признался, что убил Дину.
— И Бодрова?
— И Бодрова. А ты откуда знаешь?
— У меня в детском саду по дедукции всегда пятерка была, — буркнул Крюков. — Расскажи подробнее.
Ольга замялась, потом, решилась и начала излагать события с самого начала.
— Понимаешь, он ко мне клеился уже давно. Но я его просто боюсь. Он же отмороженный. Чуть что — сразу за нож хватается. Если бы не его отец, он бы сел не один раз и в сумме лет на сорок. Потом я его, вроде, отшила. А теперь он снова взялся за свое. Пришлось в который раз объяснять, что он герой не моего романа. Он обиделся и ни с того ни с сего вдруг заявляет, что ради меня замочил Динку. В том смысле, что она и сейчас все равно бы победила, как тогда, на конкурсе. Потому что у Бормана все схвачено.
— А Бодрова за что? — спросил Крюков.
Руслан сказал, что тот его вычислил. И стал шантажировать. Какие-то бешеные деньги требовал. Пришлось убить.
Крюков зашевелил извилинами, и эта напряженная работа мысли сопровождалась страдальческой гримасой на его лице.
— А ты сама-то веришь в то. что он рассказал?
Ольга пожала плечами.
— Руслан очень странный и непредсказуемый. Самое смешное, что это может быть правдой.
Они вместе вышли в столовую. Здесь собрались Анжела, Руслан, Яго. Лось, трое охранников и члены съемочной группы. Они закусывали. Увидев вошедших, Руслан вскочил и двинулся на Крюкова. Ольга постаралась удержать его, но он отстранил ее движением руки.
— Не мешай, женщина!
И затем обратился к капитану.
— Слушай ты, охрана, твое место в собачьей будке у дверей дома! Если я тебя еще раз увижу…
— Соблаговоли захлопнуть пасть, придурок недоделанный, — вежливо посоветовал ему Крюков. — А то больше никогда и ничего не увидишь.
Руслан завыл, как южный тайфун, и, сметая на пути детали интерьера и предметы сервировки, обрушился на противника. Крюков шагнул в сторону и разрушительный смерч пронесся мимо, чтобы через секунду вернуться. И снова мимо.
— Ты слишком злишься, — объяснил ему Крюков. — Таким злым драться нельзя, а надо сидеть в сортире и кричать: «Занято!».
Тут капитану пришлось прервать лекцию, потому что противник подошел на среднюю дистанцию и принялся яростно размахивать руками и ногами. Сила в его конечностях была неимоверная, но ему чуть-чуть не хватало координации. Большой стол, стулья, этажерка с полками — все это цеплялось за его ноги, словно он был большим магнитом и получил власть над всем, что попадало в поле его притяжения. Поэтому Руслан оставил тщетные попытки во что бы то ни стало ударить врага ногой и обрушил на него кулаки. Впрочем, тоже без особого успеха.
Крюкову не составляло труда уклоняться от его сильных и довольно резких ударов. Пока тот замахивался, Крюков успевал покинуть зону поражения, наградив атакующего парой-тройкой болезненных апперкотов или свингов. При этом он старался не слишком покалечить противника и лупил его преимущественно по корпусу, чтобы сбить дыхание. Но Руслан, казалось, был отлит из металла. Ему бы пройти хорошую школу, стал бы классным бойцом. Но, видно, не любил парень учиться.
Через несколько секунд яростного напора Руслан стал выдыхаться. Он пропустил несколько болезненных и еще более оскорбительных для себя ударов и решил форсировать ход поединка.
— Осторожно! — воскликнула Ольга, но Крюков и сам заметил тускло блеснувший в кулаке Руслана клинок.
«Увы, вечер теряет томность очарования», — подумал Крюков и взялся за противника всерьез.
Он отступил на шаг, чем спровоцировал дерзкого юношу на атаку. Затем сметающим блоком «миказуки» подошвой ботинка отбил в сторону руку с ножом, повернулся и ребром все той же подошвы ударом «йоко» пробил железный пресс противника. Вероятно, брюшные мышцы Руслана могли бы выдержать удар лошадиного копыта. Но ведь лошадь, в отличие от Крюкова, никогда специально не училась бить ногами ближнего своего. Бедняга согнулся в низком поклоне.
Крюков допустил ошибку. Увидев в руке Руслана нож, он тоже на него разозлился, правда, совсем немного, но и этого оказалось достаточно. Он не смог отказать себе в удовольствии добить противника боксерским сокрушительным «прямым правой в репу». Нож отлетел в один угол, его незадачливый пользователь в другой. Движимый понятным чувством беспокойства, Крюков, естественно, наклонился к ножу. Поднимать его он не стал. И без того знал сей предмет лучше, чем собственную зубную щетку. Это был все тот же злополучный стилет, изъятый им в кабаке у Дины, которым она позже и была убита, подброшенный ему в сумку и «подаренный» затем Бодрову. Скорее всего, именно этим стилетом был убит Бодров. На клинке все еще темнели пятна засохшей крови.
Трое охранников подскочили к Крюкову.
— Сейчас мы этого джигита зароем!
Им тоже не понравился тезис Руслана насчет места в собачьей будке. Но Крюков знал, что далеко не все вопросы можно решить путем насилия.
— Не надо, — остановил их Крюков. — Просто не выпускайте его из студии. А нож надо ментам передать. Или этому шизанутому следаку Кибальчишу. Похоже, этим пером замочили борманову дочку и нашего шефа.
Крюков отошел в сторону. Руслан медленно приходил в себя. Из разбитого носа у него обильно текла кровь.
Ольга подошла к Крюкову и протянула стакан холодного сока.
— На, остынь. Зря ты расквасил ему нос. Камера работала, его соплеменники за рекой наверняка смотрят нас по Интернету. У тебя могут быть неприятности.
— Ерунда, — отмахнулся Крюков. — Ты не заметила, откуда у него взялся нож? По-моему из кармана его он не доставал.
Ольга задумалась.
— Может, ему его кто-то сунул в руку? Этот дикий идиот — идеальная кандидатура для такой подставы. Он же, не глядя, хватает все блестящее и острое. Как тогда, в драке с Лосем.
— Кстати, а где Лось? — поинтересовался Крюков.
— Думаешь, это он мог сунуть Руслану нож?
— Да, — кивнул Крюков, — мог. А мог и кто-то другой. Кстати, где все?
Ольга огляделась. В столовой не было никого — ни Лося, ни Анжелы, ни Яго. Только охрана и телевизионщики.
— Я видел, как Яшка уходил, — сообщил Сережа, когда они пришли в операторскую. — Ему на пейджер сообщение пришло. Он прочитал и тут же свалил.
— Вот оно как! — Крюков озадаченно почесал кончик носа. — Слушайте меня. Это чучело, — он указал охранникам на все еще не пришедшего в себя Руслана, — за порог студии не выпускать.
Потом обратился к Ольге:
— Я понимаю, что тебе это удовольствия не доставит, но постарайся далеко от него не отходить.
— Глаз не спущу, — вздохнула она. — А для начала отведу умыться.
— Слушай, Камерман… — Крюков доверительно взял за плечо Сережу.
— Я не камерман, а камермен, то есть видеооператор, — поправил тот. — Вообще-то я помощник камермена…
— А я думал, это у тебя фамилия такая, чисто русская, — удивился Крюков. — Короче, наладь изображение из умывальника. Ты же любишь за душем наблюдать.
— Сделаем, — и Сережа обрадовано заспешил в аппаратную.
Крюков покрутил головой, проверяя, не забыл ли он что-нибудь важное.
— Куда собрался? — спросила его Ольга.
— Не кудыкай, дорогу закудыкаешь. Сбегаю в соседний корпус, надо одну версию оттоптать. — И капитан вышел из студии…
Крюков заскочил в комнату охраны, выдернул из ящика с инструментами ломик и бросился к переходу в корпус «В». Дверь, как и в прошлый раз. оказалась закрыта на замок с другой стороны. Но теперь Крюков был готов к решению этой проблемы. Несколько движений фомкой — и дверь с вырванными петлями гостеприимно распахнулась. Отбросив ненужный более инструмент, сыщик направился дальше…
Попав в коридор служебного корпуса «В», он растерялся. На каком этаже искать? В каком кабинете? Он подошел к большому окну. Отсюда «Башня смерти» была видна как на ладони. Хорошо просматривалось окно десятого этажа, стекло которого пробила пуля снайпера, засевшего на крыше. Странно, что они так и не нашли тогда никаких его следов, кроме старых газет.
Стоп! А почему, собственно, на крыше? А почему бы не в одной из комнат верхнего этажа? Но тогда в деле задействован хозяин гостиницы — Борман? Или арендатор — Карп. Или есть кто-то третий? Но зачем им всем убивать Ольгу? Что она может знать? Место, где лежат пропавшие при пожаре гостиницы сокровища? Но тогда ее надо не убивать, а допросить.
В прошлый раз снайпер не добился результата. Теперь он не смог бы произвести прицельный выстрел, так как окно душевой закрыто пластиковой панелью.
Неожиданно над головой Крюкова, этажом выше, что-то негромко хлопнуло. Словно бутылку шампанского открыли. И тут же в оконном стекле и пластиковой панели образовалось отверстие. Итак, снайпер выстрелил снова. Но зачем стрелять вслепую? Или не вслепую? Для чего же существуют телевизоры? А он сам велел Сереже включить камеру в умывальнике.
Значит, в прошлый раз выстрел в Ольгу был пристрелочным. Киллер закрепил оружие неподвижно, в станке. Теперь, глядя на экран монитора, он дождался, когда цель подойдет к крану и нажал на спусковой крючок.
Кто же был целью — Ольга или Руслан?
Все это Крюков обдумывал на бегу, прыгая вверх по лестнице через три ступеньки. На верхнем этаже он безошибочно вычислил дверь номера, которую киллер избрал для засады. Дверь комнаты была распахнута настежь. Неужели он опять опоздал и снайпер ушел?
Что-то заставило Крюкова задержаться в коридоре и не сунуться сразу в открытую комнату. Скорее всего, это было некое несоответствие, алогизм… Изощренный замысел киллера никак не вязался с наивно распахнутой дверью. Более того, все это очень сильно напоминало ловушку.
Крюков замер и осторожно огляделся. Убийца мог выскочить из любой комнаты. Крюков отошел на несколько шагов, прижался спиной к стене и застыл в ожидании. Он не ошибся, хотя и не сумел точно просчитать замысел противника. Взрыв огромной силы швырнул его на пол. Рядом ударилась о стену сорванная с петель дверь, посыпались куски бетона и штукатурки. Но Крюков, оглушенный взрывом, ничего этого не видел и не слышал. Если бы он вошел в гостеприимно распахнутую дверь, то наверняка был бы разорван в клочья.
Он не слышал ни топота ног по лестнице, ни гортанных возмущенных восклицаний. Словно сквозь туман он чувствовал, что его сначала куда-то тащат, потом везут.
Он немного пришел в себя, когда его довольно грубо выволокли из машины, поставили на ноги и сильно толкнули в спину. Не удержавшись на ногах, он рухнул на колени и по инерции проехал по пыльной сухой земле не меньше метра. Откуда-то сверху до него донеслась русская речь с сильным кавказским акцентом.
— Вот этот ишак убил нашего Руслана.
— Спасибо, Лечи. Теперь мы сумеем отомстить за моего мальчика.
После этого сильный удар по голове заставил Крюкова снова отключиться.