Мариус Иенсен шел наугад, чутьем выбирая направление. Он знал здесь каждый поворот берега, но сейчас стояла ночь. И был мороз, градусов тридцать, слава богу, что без ветра, иначе бы - конец... Он шел все быстрее, потом побежал, но согреться не мог. Рассвет облегчил ему путь, но принес новые переживания: его могли заметить издалека и спокойно пристрелить. Однако пока никто не преследовал его.
Риттер жадно знакомился с поклажей нарт, с обстановкой в домике. Он сразу заметил на столе раскрытый дневник и углубился в чтение - зная неплохо норвежский, он без труда понимал датский. То, что он прочел, потрясло его. Оказывается, уже второй год за ним и за его людьми охотятся, его ищут, чтобы убить! Оказывается, какой-то Эске Брун отдал распоряжение: "Если обнаружите немцев - не подвергайте себя напрасному риску и стреляйте первыми". Вот оно что, "стреляйте"! Полярные братья, арктические друзья... Этот парень-датчанин слишком разоткровенничался в своем дневнике. Смотрите, что он пишет: "Мне тяжело думать о том, как я выстрелю в человека. Пускай даже врага. Я еще никогда не убивал человека, мне страшно. Конечно, они наши враги, но мне все равно не хочется их убивать".
Рассюсюкался, жалко ему стало врагов! Однако он все-таки собирался выполнить приказ этого своего губернатора и стрелять в него, Риттера, в его людей! Постой, постой, он тут упоминает какого-то Хенри Руди. Риттер знавал на Шпицбергене одного норвежца по фамилии Руди. Великолепный охотник, чуть старше его самого. А уж пьяница - второго такого не сыскать! Рассказывали, как он пропил однажды за ночь то ли сто, то ли двести медвежьих шкур, все Тромсё тогда пило на его деньги. Да, веселый человек, щедрый. Они не раз встречались в Адвент-бее. Неужели тот самый Хенри Руди? Что ж, пусть даже он. Теперь-то Риттер знает цену разговорам о полярном братстве. Пусть только ему попадется этот шпицбергенский "братец"!
Первым побуждением Риттера было немедленно двигаться к Эскимонессу, уничтожить одним ударом всю компанию - из дневника он понял, что патруль базируется именно там. Но здравый смысл подсказывал ему, что этого делать не следует. Его люди плохо подготовлены к такому походу. Случись пурга все они погибнут. К тому же необходимо срочно сообщить командованию обо всем, что произошло за последние сутки. Значит, нужно возвращаться на базу - не дробить же и без того маленький отряд!
Лейтенант приказал двигаться домой. Забрав нехитрые пожитки Иенсена и - что было гораздо существеннее - три трофейные упряжки, отряд с рассветом вышел в обратный путь и в тот же день прибыл в залив "Ганзы". Тотчас в эфир ушло сообщение о встрече с патрулем. В ожидании распоряжений из штаба Риттер, не теряя времени, приступил к интенсивным занятиям с солдатами, чтобы обучить их искусству езды на собаках. Поначалу дело шло туго, собаки, привыкшие к эскимосским командам, не желали понимать язык врага. Однако опыт и терпение Риттера взяли свое, лайки-"коллаборационистки" стали верой и правдой служить новым хозяевам...
А Мариус Иенсен шел на юг. Вернее бежал. Сбавить темп он не мог мороз быстро убил бы его. Меховые чулки порвались о камни и острые льдинки, сильно кровоточили ноги. То и дело с прибрежных гор срывался шквалистый ветер. Начнись сейчас пурга, и ему не спастись: вплоть до самого Эскимонесса не было ни одной охотничьей хижины.
Внезапно он наткнулся на следы своих эскимосов. Очевидно, опасаясь погони, те первое время пробирались по горам и лишь позже перешли на морской лед. На душе стало немного легче, но двигаться с каждым шагом становилось все тяжелее. Болели окровавленные ступни, терзала жажда. Он на ходу сосал кусочки льда, "смазывал" снегом раны на ногах. От чулок почти ничего не осталось. Он отрезал ножом рукава куртки и обмотал ими ноги, но тряпки то и дело сползали, приходилось сбавлять шаг, поправлять эти эрзац-унты.
Начало пригревать солнце, и стало совсем плохо. Он задыхался, скользил, падал. И все же двигался, почти не сбавляя скорости: слишком многое зависело от благополучного завершения этого арктического марафона! Когда до Эскимонесса оставалось две мили, Мариус Иенсен нагнал обоих эскимосов. В полдень 12 марта 1943 года, проделав за двенадцать часов путь в пятьдесят миль, они появились в "столице" патруля перед изумленным Ивом Паульсеном.
"Огнём и мечом"
Через несколько минут из Эскимонесса в Готхоб ушла шифровка Эске Бруну, где излагалось случившееся. В ожидании ответа капитан Ив Паульсен стал думать о том, как отразить атаку. В том, что очень скоро она состоится, он не сомневался. Положение осложнялось тем, что к моменту возвращения Иенсена в поселке находились только Паульсен и семнадцатилетний радист Курт Ольсен - остальные были в очередном патрульном рейде. Самое неприятное заключалось в том, что трое пребывали о это время далеко на севере и могли на обратном пути попасть в лапы к немцам. Гитлеровцы наверняка перекрыли маршруты, связывающие Эскимонесс с отдаленными северными объектами: дневник Иенсена, к сожалению, давал им на сей счет подробную информацию...
Паульсену не оставалось иного выбора, как отправить на север гонца с единственным заданием - предупредить товарищей о смертельной опасности. Выполнить это поручение мог один только Мариус Иенсен. Ранним утром 13 марта, на следующий день после своего удивительного марафона по гренландским льдам, Иенсен в одиночестве выехал на собаках на север. Ему предстояло каким-то образом миновать немецкую базу, обойти ее и проскочить к далекому острову Иль-де-Франс - крайней точке патрулирования. Там где-то один, без эскимосов, пребывал сейчас Эли Кнудсен, двадцатилетний отчаянный парень. Нужно предупредить в первую очередь его, а попутно - и всех, кто встретится.
Между тем Риттер получил краткий приказ из штаба: "Атаковать и уничтожить Эскимонесс. Действовать сообразно обстановке". Последнее наводило на неприятные раздумья. Здесь явно не обошлось без козней "Тихого". Видно, его приятели, получив кляузу на Риттера, захотели проучить стареющего лейтенанта, заставить его понервничать. "Сообразно обстановке"... Останешься на базе "сообразно обстановке" - обвинят в трусости. Атакуешь датчан - и, кто знает, унесешь ли ноги! Однако приказ в любом случае недвусмысленно нацеливал на Эскимонесс. Да, по правде говоря, у него самого чесались руки разделаться с наглецами. "Стреляйте первыми"! Ладно, посмотрим, кто выстрелит первым!
...День проходил за днем, а в датском поселке все было спокойно. Правда, эскимосы-караульные (что само по себе нелепость - как можно охранять поселение от ЧЕЛОВЕКА?!) не раз поднимали ложную тревогу: в каждой черной точке, появившейся на горизонте, им теперь чудился враг. Но кругом было по-прежнему тихо. Вот только Паульсену эта тишина не нравилась. Он предпочел бы услышать гул тяжелых самолетов, приближающихся с юго-востока, со стороны Исландии. Самолетов с американскими опознавательными знаками. (Почему они тогда не появились - остается загадкой по сей день.)
Двадцать третьего марта Паульсен вдруг ощутил смутную тревогу. Вероятно, причиной тому был туман, сгустившийся над морем. Перед тем долго стояла исключительно ясная погода, прибрежные полыньи клубились паром - и вот, пожалуйста, иэвольте радоваться, туман! Командир патруля приказал усилить наблюдение, и Курт Ольсен выехал на собачьей упряжке к высокому мысу милях в пяти от поселка. Не прошло и четверти часа, как Паульсен увидел мчащуюся назад упряжку. До его ушей донесся вопль Курта:
- Они идут! Их ужасно много!
Был вечер. В сочетании с туманом сумрак казался особенно густым. Но вскоре и Паульсен увидел с порога дома группу людей - зрелище, совершенно непривычное для полярного охотника-одиночки. Послышался лай: плененные немцами эскимосские собаки радовались возвращению домой. Откликнулись их местные сородичи. Паульсен и Опьсен бросились в дом, а эскимосы, как и решено было заранее, вскочили в нарты и помчались на юг. Это не было дезертирством - эскимосы не числились солдатами...
На двоих датчан имелись две винтовки. Сколько раз молил Паульсен американцев прислать ему хотя бы один пулемет! (Эти просьбы были услышаны лишь через несколько месяцев, и пулеметы были сброшены на парашютах уже после того, как нужда в них отпала.) Немцы же пулемет имели. Они привезли его на одной из трофейных упряжек. У каждого был автомат. Риттер привел с собой лишь пятерых, но его расчет был точен: из дневника Иенсена он узнал истинное соотношение сил, а также и то, как плохо вооружен патруль. Пулемет и автоматы гарантировали успех.
Остановившись на морском льду у самого берега, отряд укрылся за крупным айсбергом, вмерзшим в лед. Риттер приступил к переговорам. Сначала он окликнул по имени Паульсена, а потом - поскольку тот не ответил перечислил подряд всех остальных военнослужащих гренландской армии. В его тоне звучала издевка: вот, мол, все ваше могучее воинство, я его знаю наперечет! Затем последовал учтиво рыцарский вопрос:
- Ну, что, вы намерены сопротивляться!?
Паульсен коротко выкрикнул:
- Да, намерены!
По домику ударил трассирующими пулями пулемет. Датчане успели сделать наугад несколько винтовочных выстрелов, но тут у порога взорвалась граната, за нею - вторая, сверкнуло пламя взрывов, вылетели стекла. Они бросились по лесенке на чердак, к люку - аварийному выходу на случай пурги. Им удалось спрыгнуть на землю с задней стороны дома. Две фигурки метнулись в разные стороны и потерялись во тьме.
Риттер торжествовал: Эскимонесс, "осиное гнездо" - в его руках! Он распорядился взять все продукты и меховые одежды со склада, забрать собак и сжечь поселок дотла. Что касается его горе-защитников, то они обречены. Без собак и походного снаряжения им долго не продержаться. А до ближайшего населенного пункта, острова Элла на юге - свыше двухсот миль!
Он торжествовал бы еще больше, если бы знал, как был одет Паульсен. На командире гренландского патруля не было ни верхней одежды, ни унтов. Только рубашка, брюки и сапоги из тюленьей кожи, заменявшие Паульсену ночные туфли: он ведь готовился к бою, а не к бегству! И не его вина, что защитить Эскимонесс не удалось - слишком неравными оказались силы. Словом, Паульсен был сейчас в таком же точно положении, как Иенсен десять дней назад. Только впереди лежали не пятьдесят, а двести миль пути, которые, даже при всем желании, не пробежишь... Ольсен же был экипирован много лучше: отправляясь на наблюдательный пункт, он был одет по-походному. И вообще ему неслыханно повезло: через день после бегства из Эскимонесса он встретил упряжку Хенри Руди, возвращавшегося из очередного патрульного рейда на юг, и вдвоем они благополучно добрались до острова Элла.
Паульсену пришлось туго. Он знал, что ни в одной из хижин, которые будут встречаться ему по дороге, он не найдет ни еды, ни одежды. Все уже было давным-давно израсходовано во время многочисленных патрульных поездок, уже много месяцев запасы не пополнялись - не до того было. К счастью, в первой же хижине ему удалось разыскать кусок старого брезента и рваный спальный мешок. Он прорезал в мешке отверстие для головы и облачипся в него, словно в парку, а ноги обмотал брезентом.
Паульсена не покидал страх. Он боялся погони, плена, смерти, пустячной метели на гладком безжизненном льду. Он сразу обморозил лицо, руки, ноги. Ноги быстро превратилась в сплошную кровавую рану, как это было и у Иенсена: брезент и тюленья кожа - плохая защита от острых камней и льда.
Перед ним все отчетливее вставала перспектива голодной смерти. Винтовку и патроны он сумел сохранить, но, как на зло, совершенно не было дичи. Ни тюленя, ни песца (в общем-то, малосъедобного), ни лемминга, маленькой полярной мыши. Сейчас он был даже согласен встретиться с медведем, хотя и понимал, что вступать в схватку со зверем в его состоянии крайне рискованно.
На восьмой день у Паульсена начались голодные галлюцинации. Ночь он провел в снегу, не успев добраться до очередной хижины. Внезапно он почувствовал какое-то облегчение и понял, что умирает. Если не удастся раздобыть еды сегодня же, сейчас же - конец... Он заставил себя добрести, доползти до бпижайшего домика и с яростью отчаяния принялся разыскивать в нем продукты. В углу, под грудой тряпья, он обнаружил бог весть какой давности банку бобов. Она спасла его.
4 апреля, на одиннадцатый день пути, пройдя двести тридцать миль, он достиг острова Элла и увидел спешащих к нему навстречу Ольсена и Руди. В здании радиостанции его ждал приказ губернатора, уже получившего от Ольсена сообщение о разрушении Эскимонесса: "Берегите людей. Соберите патруль в Скорсбисунне. Гренландия в большой опасности".
...Риттер несколько суток выжидал в Эскимонессе, не появится ли кто-нибудь из находившихся в отъезде датчан. Он имел все основания торжествовать: приказ начальства выполнен, Эскимонесс уничтожен, часть его обитателей, вероятно, погибла. Остальные рассеяны. И хотя противнику известно местонахождение немецкой базы, союзники, пока суд да дело, лишились очень важной метеорологической точки. Конечно, борьба еще предстоит, и борьба тяжелая. В ближайшее время можно ждать налета на "Заксен". Ничего, он примет надлежащие меры, у него уже созрел неплохой план. Для начала же нужно быстрее возвращаться в залив "Ганзы". Расставить дополнительные посты, чтобы перехватить уехавших на север патрульных.
Да, борьба еще только начинается, но он, Риттер, уже стал "главным синоптиком" северо-восточного побережья Гренландии. Пусть теперь союзники поломают головы над тем, как получать надежные метеосводки! Это ничего, что позади Сталинград. Впереди лето 1943 года. Гитлер еще покажет им всем!
Охота на охотников
Следы, следы... Множество следов саней и собак, узкие полоски, оставленные лыжами, следы унтов. Вот уже вторую неделю Мариус Иенсен пытается разобраться в этом хаосе следов, разыскать по ним ушедших товарищей, спасти их от гибели. Ему сразу повезло: одного за другим он отыскал их - двух датчан и шестерых эскимосов, они уже держат курс на юг, через остров Элла в Скорсбисунн. Чтобы миновать опасную зону, им придется дать большой крюк, забраться в глубь Гренландии. Но Иенсен уверен, что рано или поздно они попадут к своим. А сам он уйти не может: нет последнего участника патруля - Эли Кнудсена.
Его уже давно никто не видел. Иенеен облазал самые отдаленные уголки побережья - никаких следов. Быть может, его отвлекла удачная охота? Беззаботный малый этот Эли! Впрочем, с чего бы ему волноваться - он же ничего не знает о немецкой базе в заливе "Ганзы"!
Ужасно много следов, но все они старые - февральские, январские. Нужно попробовать отклониться дальше в море. Кнудсен - лихой парень, обожает быструю езду, а здесь, у берега, не очень-то разгонишься: лед изломанный, бугристый, на нем полно песка и камней, нанесенных ветрами. Ну, конечно, так и есть! Вот он, свежий след упряжки. Кнудсен едет к мысу Бисмарк. Нет, не к мысу, а от мыса, на юг, к дому. И едет по прямой - через остров Сабине...
На острове Сабине, в заливе "Ганзы", жизнь шла своим чередом. Метеонаблюдения продолжались, американцы не прилетали. Вот только с собаками творилось что-то неладное, одна за другой подохли восемь штук целая упряжка! Да и остальные едва дышали, видно, чем-то отравились. Риттера это весьма тревожило, собаки могли пригодиться в любую минуту. Оставалась, правда, надежда на то, что удастся захватить упряжки возвращающихся с севера патрульных. Однако время шло, а никто не появлялся. Лейтенант приказал занять охотничий домик на коренном гренландском берегу и вести в нем круглосуточное дежурство. Эту хижину датчане наверняка не минуют, она - единственное пристанище на протяжении сорока миль.
...Двое суток гнался Мариус Иенсен за Кнудсеном, который, сам того не ведая, с каждым шагом приближался к западне. Но слишком велик был разрыв поздно, не догнать, остров Сабине совсем рядом. Удрученный Иенсен остановил собак. Подумал. Продолжать ехать в том же направлении - чистое безумие, он и Кнудсену не поможет, и себя погубит. Опоздал... Нужно выбираться отсюда, до немецкой базы - считанные мили. Он переночует в домике на высоком гренландском берегу. Последняя надежда, что Эли завернул туда, хотя никаких следов не видно - ночью была метель. И возле самого домика нет никаких следов. Он остановил собак и подошел к порогу. Внезапно дверь распахнулась, и в грудь ему уперлись стволы двух автоматов...
Мариус Иенсен опоздал совсем ненамного. Эли Кнудсен на полном ходу влетел в расположение немцев, на их базу! От неожиданности он на мгновенье придержал собак, и тотчас по человеку и собакам ударила длинная автоматная очередь. Через полчаса, не приходя в сознание, Эли Кнудсен умер. "Стреляйте первыми"...
Вскоре на базе появились два солдата с пленным Иенсеном - они везли датчанина на его же собственной упряжке. Первое, что увидел Мариус, было тело Кнудсена, изрешеченное пулями. К нартам подошел высокий немец и обратился к пленнику на норвежском языке:
- Как твое имя?
Иенсен не ответил.
- Любуешься своим приятелем по патрулю? Видит бог, мы не собирались убивать его. Но он хотел проскочить мимо. Куда, интересно знать, он так спешил? Может, в Эскимонесс? Тогда напрасно: мы сожгли Эскимонесс. Там было несколько ваших, не знаю, что с ними сталось, скорее всего замерзли. Мы не преследовали их, это не наше дело. Наше дело - находиться здесь и работать. Почему вы нам мешали? Зачем шпионили за нами, зачем хотели стрелять в нас? Благодарите теперь за все вашего губернатора!
Иенсена охватил ужас. Перед ним лежал мертвый Эли, которому он так и не сумел, не успел помочь. Из слов немца, если только он не врет, ясно, что Эскимонесса больше нет, а его жители погибли. Он же, Мариус Иенсен, как последний идиот попался в западню! И нет никакой надежды вырваться из плена. Даже если бы и удалось бежать налегке - без оружия и собак добраться до своих невозможно. Самое большее, на что он может рассчитывать, это на то, что ему сохранят жизнь. До поры до времени, разумеется, пока не отвезут в Германию, в гестапо. Но до того могут прилететь американцы, и тогда уж конец: если даже его минует американская бомба, то уж никак не минует немецкая пуля...
Риттер продолжал допрашивать пленника. Он интуитивно чувствовал, что перед ним - Мариус Иенсен, самый, пожалуй, испытанный и выносливый воин гренландской армии. Лейтенант назвал его Иенсеном, твердо глядя ему в глаза, и датчанин едва заметно вздрогнул. Вот он - враг номер один! Тот, кто выследил, нашел тайную базу в заливе "Ганзы", дал знать об этом Паульсену, губернатору, американцам!
Так вот какой ты, незадачливый автор дневника, раскрывшего все секреты патруля! Мальчишка, возомнивший себя олицетворением "совести полярника", коварный лазутчик и в результате - обманутый обманщик, угодивший в хитро поставленную ловушку! Теперь он будет играть в молчанку, корчить из себя героя Сопротивления... На доброе здоровье, господин шпион! Ваша ценность в качестве языка - ничтожна, мы уже знаем о вашей игрушечной армии все, что нужно. Если потребуется, в Германии из вас выкачают дополнительные сведения. А вот кое в чем вы можете быть нам полезны уже теперь. Да-да, именно этот вариант нам уже приходил в голову. Сейчас, кажется, настал подходящий момент.
Риттер издевательски улыбался пленнику, шутил с подчиненными, но на душе у него кошки скребли. Не давали покоя мысли о неизбежной бомбежке. Неужели его станция взлетит на воздух? Даже если он сам уцелеет, его обязательно спросят: "Какого черта вы, лейтенант, занимались всякой ерундой? Устраивали набеги на жалкие эскимосские лачуги и, озлобив противника, вызвали огонь на себя? Сидели бы тихо и занимались наблюдениями, вам же ясно было приказано действовать сообразно обстановке! А обстановка сама подсказывала вам сидеть и спокойно работать! Пожинайте теперь плоды собственного безрассудства и бездарности. Где "Заксен"? Где база? Где, наконец, ваши люди, лейтенант?!"
Оставалось одно: немедленно заняться поисками нового места для станции. И в этом поможет именно Мариус Иенсен - лучшего знатока побережья, проводника и каюра не сыскать!
Итак, за дело. Необходимо найти укромную бухточку на севере, миль за пятьдесят отсюда. С помощью собак начать перебазироваться туда, не прерывая, конечно, наблюдений. Как только уйдут льды, "Заксен" перевезет остальное имущество и людей. Если же "Заксен" погибнет под бомбами - не страшно, тотчас начнет действовать новая станция, лишь бы удалось сохранить людей, но это уже проще, чем сохранить "Заксен". Патруля, как такового, больше не существует. Пусть американцы попробуют обнаружить с воздуха вторую, северную базу, о которой они и понятия не будут иметь!
Лишь бы только найти подходящее местечко, вроде залива "Ганзы". Датчанин обязан помочь. Он, конечно, не проронит ни слова - плевать! Северные охотники вообще неразговорчивы Да и с кем им, собственно говоря, болтать? Разве что с собаками. Как там, кстати, дела с собаками? Не очень хорошо, не очень... По-прежнему почти все больны. Пожалуй, только на упряжку этого Иенсеча и можно рассчитывать. Ну, что ж, значит, они поедут вдвоем на одних нартах, Риттер и Иенсен.