Но все же Косточка поднялась и пошла за чайником. Она была исключительно хорошей женщиной, - ради того чтобы напоить Болотова чаем, она сумела побороть свое любопытство.
- Нет, друг, не надо. Мне некогда.
И Косточка с чайником остановилась на полпути к печке.
На "Соколице" остались его вещи. Там же был рулевой Семченко, - с ним нужно было попрощаться или взять его с собой.
- Мне надо бежать, Косточка.
Бежать? Значит, он все-таки убийца! Все равно - он, наверное, был прав. Он хороший.
Ей хотелось что-нибудь для него сделать, но сделать она ничего не могла. Она даже не знала, что бы сказать ему на прощанье.
- Ну что же, бегите, Григорий Сергеич. Бегите, только нас не забывайте.
26
Часы его стали.
По пристани ходили люди, на "Соколице" команда спала. Было светло, и Болотов не мог вспомнить, день это или ночь. Часы "Соколицы" тоже стояли. Это был конец старого русского флота: догнивающих в непонятном тумане мертвых кораблей, спящих тяжелым сном и бредущих без сна людей. Теперь они служат чужой стране, чужим хозяевам, теперь они, как тот, кто на дуэли дерется за ненужную женщину.
Это был конец Мурмана.
Брезентовый чемодан оттягивал плечо и толкался. Иногда казалось, что это кто-то, идущий рядом. Рулевой Семченко? Нет, его на "Соколице" не было, а все остальные сторожа спали. Не хотелось их будить, спрашивать.
Он шел низко опустив голову. Шел бесконечно долго и неизвестно куда. Земля, раскачиваясь, тянула его к себе, мелькали сверкающие консервные банки, блестела жирная грязь.
Последним, что он видел, был сапог. Отвратительный, безобразный сапог. Нужно было спасаться, но земля гигантским шаром вдруг выкатилась из-под ног и навалилась на грудь. Тогда он понял, что спасения нет, - сапог был крепко зашнурован на его собственной ноге.
27
Костя нашел его в нескольких шагах перед своим домиком. Болотов лежал раскинув руки, точно пристреленный. Костя поднял его и отнес в дом на кровать. Косточка очень разволновалась. Наверное, у него жар. Но как узнать, если градусника нет, а на ощупь Болотов мокрый и непонятный? И чем привести его в чувство?
Костя предложил запустить в нос гусара.
- Дурак!
Нашатыря не было. Спиртных напитков в доме не держали. Что делать?
- Костя, беги за доктором!
Костя пошел искать фуражку, но в это время Болотов открыл глаза.
- Не надо доктора! - спохватилась Косточка. Она вспомнила, что Болотова нельзя выдавать. О том, что случилось, даже мужу говорить не следует. Видишь, он приходит в себя, - прошептала она, для верности схватив Костю за руку.
Болотов узнал Косточку и улыбнулся.
- Ты болен, - сказал Костя. Сказал, точно сообщил новость.
- Нет, - тихо ответил Болотов. - Я хочу спать.
Закрыл глаза, повернулся на бок и ровно задышал.
Супруги, посовещавшись, постелили шинель и пальто на полу, покрыли их простыней, под головы пристроили тужурку и маленькую подушку, покрылись зеленой плюшевой скатертью, единственным приданым Косточки, и тоже уснули. Когда утром они проснулись, Болотова в кровати не было.
- Сумасшедший! - ахнула Косточка.
Косте почему-то показалось, что Болотов прячется за ширмой, и он вскочил взглянуть, но у стола остановился. На столе он увидел записку, прислоненную к чайнику.
- Смотри! -сказал он.
На большом листе бумаги неровными буквами было написано:
"Я уехал в Питер. Уезжайте и вы - здесь жить нельзя. Прощайте, я вас не забуду. Болотов".
Супруги читали, обнявшись.
- Говорят, у него что-то вышло с Мокшеевым, - сказал муж.
- Чепуха! - возмутилась жена. - "Говорят, говорят" - пожалуйста, не сплетничай. Мне это вовсе не интересно. - И, вздохнув: - Здесь только сплетни. Ах, как здесь гадко!
- Сплетни происходят от скуки, - не сразу ответил Костя. - Ты права, Тасенька, здесь действительно очень плохо.
28
Чаще всего он видел, как отыскивает свои вещи. Почему-то они были не на "Соколице", а в том вагоне, из которого он ушел, не простившись. Это был совсем такой же вагон, как все остальные, и он находил его чутьем.
Но стоило его найти, как приходил паровоз. Паровоз тонко свистел и, толкаясь, уводил куда-то в лес. Вагон был совершенно пуст, только на скамейке напротив сидел Пирс.
Вещи были под головой. Он их все-таки нашел, и это должно было обрадовать маму.
- Вы правы, Гришки, - говорил Пирс и, как китайский болванчик, кивал головой.
Но, шире раскрывая глаза, Болотов видел, что это не Пирс, а тот самый мичман, которого он только что встретил в Мурманске. Любитель налаженности и спаситель родины.
- С добрым утром, - говорил он.
- Где ваша налаженность? - спрашивал Болотов.
- Там же, где и ваша. В Питере.
- Расскажите, - просил Болотов, и мичман рассказывал.
Почему-то Болотову казалось, что он много раз подряд слышал один и тот же рассказ. Он знал наперед каждое слово.
- Я видел две незабываемые картины: штаб союзного военного совета и бой Т-25.