1802, 27 марта. Амьенский мир между Британией и Францией
26 апреля. Смерть отца
Июль. Путешествие по западным районам Англии
1803,6 апреля. Смерть сэра Уильяма Гамильтона 14 мая. Назначение командующим Средиземноморским флотом
16 мая. Британия объявляет войну Франции
18 мая. Нельсон поднимает адмиральский флаг на «Виктории»
6 июля. Подходит к судам, блокирующим Тулон
1804,14 декабря. Испания объявляет войну Британии 1805, 17 января. Де Вильнев уходит из Тулона
20 февраля. Де Вильнев возвращается в Тулон
30 марта. Де Вильнев вновь выходит в море 14 мая. Де Вильнев достигает берегов Мартиники в Вест-Индии
Май — июль. Нельсок преследует де Вильнева в Вест-Индии, затем в Атлантике
22 июля. Адмирал Калдер атакует французов у мыса Фин-стер
1 августа. Де Вильнев бросает якорь в Ферроле
10 августа. Нельсон возвращается в Англию и едет в Мертон-плейс
20 августа. Французский и испанский флоты достигают Кадиса
14 сентября. Нельсон возвращается на «Викторию» и выходит в море
28 сентября. Подходит к Кадису, где находится британский флот
18 октября. Де Вильнев выходит в море
21 октября. Трафальгарское сражение
1806,9 января. Государственные похороны в соборе Святого Павла
1815,15 января. Смерть леди Гамильтон
Эта книга в большой степени основана на письмах и иных документальных свидетельствах, оставленных Нельсоном и леди Гамильтон, равно как на переписке, дневниках и воспоминаниях членов семьи Нельсона, его друзей и современников. Большая часть всех материалов содержится в семитомнике, подготовленном сэром Харрисом Николасом, — «Донесения и письма лорда Нельсона», в собраниях под редакцией Альфреда Моррисона и Джорджа Нэша, в ранних биографиях Нельсона, принадлежащих перу Джеймса Харрисона, Кларка и Макартура, Томаса Питиру. Однако же, поскольку и Нельсон, и леди Гамильтон являлись корреспондентами весьма плодовитыми, роман их породил чрезвычайно широкий интерес и многообразные толки, так что неизбежно должны были остаться и все еще неопубликованные материалы, и я весьма признателен тем, кто оказал мне помощь в их отыскании. Среди этих последних следует в первую очередь упомянуть доктора Роджера Морриса, сотрудника Национального морского музея в Гринвиче, Эндрю Хелма, хранителя Монмутского музея, Колина Уайта, главного хранителя Королевского морского музея в Портсмуте, Бена Берджеса и членов попечительского совета основанной им мемориальной экспозиции Нельсона, Оливера Эверетта, директора библиотеки Виндзорского замка, леди де Бележ, секретаря Королевского архива. Выражаю также сотруднице Британской библиотеки Либби Джой благодарность за помощь в обработке писем Нельсона.
Благодарю сэра Николаса Бонсора за предоставленную возможность использования материалов Бонсорского архива, а миссис Вильму Лоз и профессора Чарлза Марсдена — за разрешение работать с неопубликованными письмами, хранящимися в их собраниях. Заведующий канцелярией Холькхеймовского мемориала любезно ответил на вопросы, касающиеся Коукского архива.
Должен также отметить помощь, оказанную мне местными архивистами в уточнении маршрутов поездок Нельсона по Англии и Уэльсу, особенно А. М. Уэрри из архивного управления графства Уорчестер; миссис М. М. Рау и Пола Бро из архивного управления графства Девон; мисс К. Хэслем из архивного управления графства Глостер; Джона Дэвиса из архивного управления графства Дайфид; мисс Джин Кеннеди из архивного управления графства Норфолк; Майкла Фелпса из архивного управления графства Свонси; мисс М. Лок из архивного управления графства Гемпшир; доктора Д. Б. Робинсона из архивного управления графства Суррей.
Я также чрезвычайно признателен графу Нельсону, директору Королевского собрания сэру Джеффри Блежу и виконту Бридпорту за сведения, касающиеся поместья Бронте на Сицилии. В реставрации истории портретов Нельсона и живописных работ иных жанров большую помощь оказали мне мисс Энн Трайб, правнучка старшего сына Горации Нельсон; Майкл Нэш, почетный председатель «Клуба 1805 года»; Клайв Уилкинсон, архивист Нельсоновского общества; доктор Н. А. М. Роджер, автор книги «Мир дерева»; Флора Фрэзер, автор книги «Любимая Эмма: жизнеописание Эммы, леди Гамильтон»; доктор Конрад Свои, главный герольдмейстер; Стэнли Мартин, бывший заместитель церемониймейстера дипломатического корпуса; профессор М. Р. Д. Фут; Филипп Рассел, сотрудник Управления музеев и галерей на Мерсисайд; миссис Дж. С. Дормер и Дэвид Тейлор из Морского информационного центра в Гринвиче; Джон Сандерленд, директор библиотеки Кортолдского института искусств; мисс Акуа Энен из канцелярии управления по делам наследования графства Кенвуд; М. Т. Харрингтон из газетного хранилища графства Колиндейл; Ричард Уолкер.
Выражаю признательность С. Д. Брайну, директору Норвичской школы, и руководителю ее архивного отдела доктору Полу Каттермолу; старшему библиотекарю Хирфордской городской библиотеки Р. Дж. Х. Хиллу; сотруднику Глостерской библиотеки миссис Ричардс.
Я также весьма обязан за самую разнообразную помощь в работе над книгой Ричарду Ху, Джону Барни, Джо Вули, Джин Клисолд, Элисон Райли, Маргарет Льюиндон, Розмари Фостер, Диане Кук, Джону Гесту, Урсуле Хибберт, Хэмиш Фрэнсис, Элио Гордон и Питеру Карсону из издательства «Викинг пресс»; Брюсу Хантеру из «Дэвид Хайм ассошиетс»; Эстер Сидвелл, осуществившей литературную редактуру рукописи; Джозин Мейджер, содействовавшей в отборе иллюстративного материала; наконец, моей жене, составившей исчерпывающий именной указатель.
И более всего я признателен Тому Пококу, щедро поделившемуся со мной материалами, собранными им в ходе работы над жизнеописанием Нельсона, и продолжающему собирать их после того, как его книга увидела свет. Помимо того, он прочитал мою книгу в рукописи и сделал чрезвычайно ценные замечания, способствовавшие ее совершенствованию.
Прихода Бёрнем-Торп, в том виде, в каком он существовал при Нельсоне, больше нет. Нынешний дом приходского священника построен в начале XIX века. Старый изображен на картине Фрэнсиса Покока, находящейся в Национальном морском музее в Гринвиче. Церковь Всех святых сохранилась, хотя и подверглась реставрации. Она также запечатлена на картине кисти М. Э. Котмана и выставлена в Морском музее. В церкви имеется купель, где крестили Нельсона, а помимо того, аналой и распятие, выполненные из дерева от обшивки флагманского корабля, на борту которого он умер.
Хотя в семье не могли похвастать прочными морскими традициями (отец Мориса Саклинга был священнослужителем), выбор морской профессии не выглядит чем-то неожиданным для юноши с биографией Нельсона. В отличие от армии, чей офицерский корпус формировался в основном из молодых людей, принадлежавших высшему сословию, флот рекрутировал свои кадры из семей, составлявших средний класс. Профессор Майкл Льюис проследил родословную 1800 офицеров, служивших на флоте в 1793–1815 годах: 216 из них — сыновья пэров или баронетов; 414 — представителей сельской знати; 71 — торговцев и банкиров; 120 — рабочих (18 из них пошли на службу против своей воли). Более половины от общего количества — 899 — оказались сыновьями служащих различного толка, а у многих отцы служили священниками — в процентном отношении они уступали только потомственным офицерам флота. Немало из них являлись выходцами из Норфолка, занимавшего среди прибрежных графств седьмое место по количеству будущих моряков.
Как правило, мальчиков, собиравшихся стать морскими офицерами, заносили в корабельные списки в качестве «слуг капитана» или «умелых матросов», но Саклинг записал Нельсона «мичманом»: тогда при дальнейшем продвижении срок его службы исчислялся со дня данной записи, то есть с 1 января 1771 года. Не все мичманы были подростками. На самом деле те, кто никак не мог сдать экзамены на получение лейтенантского чина, оставались ими годами. Известен случай, когда мичмана, поступившего на службу в 1755 году, произвели в лейтенанты лишь в 1790-м, в возрасте пятидесяти семи лет.
Несчастного переводят с корабля на корабль, где ему всякий раз дают равное количество плетей… Когда он появился на «Сюрпризе», спина его приобрела лилово-черный оттенок и раздулась, как подушка; помимо всего прочего ее покрывали полосы из плотной бумаги, пропитанной уксусом; воздух оглашали ужасные крики, не стихавшие, пока жертва не потеряла сознания».
В Национальном морском музее выставлена картина Ричарда Уэстолла, изображающая охоту Нельсона на медведя.
душен, как его порой изображают. При поступлении во флот на одного из своих командиров он произвел впечатление крепко сложенного, с ярким румянцем на щеках молодого человека. Объем его талии, как следует опять-таки из позднейших измерений кителя и шинели, составлял около 32 дюймов. Джеймс Бвагли, моряк, участвовавший в битве при Трафальгаре, писал о нем: «…мужчина ростом примерно в 5 футов 7 дюймов». Американскому геологу и химику Бенджамену Силлимену, видевшему Нельсона в 1805 году, он показался мужчиной среднего или даже более того роста.
Завершил художник портрет Нельсона три года спустя, поменяв лейтенантский мундир на капитанский и дорисовав в качестве фона замок Сан-Хуан, где за это время успел отличиться его герой, — один из целого ряда портретов морских офицеров, написанных Риго по заказу Локера. В конце XIX века его приобрела семья Нельсонов за 70 фунтов стерлингов. Сейчас он находится в Национальном морском музее.
Данный эпизод никак не повлиял на восторженное отношение Нельсона к лорду Худу. Несколько лет спустя он объявит его «лучшим морским офицером Англии». Правда, Коллингвуд считал иначе. По его мнению, «амбиции лорда X. явно превосходили его дарования».
Нельсону казалось дурным вкусом следовать хоть в чем-то французской моде, хотя к тому времени многие англичане — морские офицеры, будучи в отпуске, уже носили эполеты. Поправка к уставу, принятая в 1795 году, разрешала их ношение офицерам от лейтенанта и выше. Капитана 3-го ранга отличал эполет на левом плече, капитана со сроком службы в этом звании менее трех лет — на правом, старшие офицеры носили эполеты на обоих плечах. Эполеты контр-адмиралов украшала одна звезда, вице-адмиралов — две. адмиралов флота — три.
Ввиду инфляции, колебания курсов валют и иных причин вряд ли имеет смысл искать современные эквиваленты цифрам XVIII века. Грубо говоря, их следует увеличивать в 60 раз.Ненависть к французам ощущается едва ли не во всей переписке Нельсона: «Покончим, покончим с негодяями-французами… Извините мою горячность, но, право, при одном упоминании французского имени у меня кровь закипает в жилах… Вы можете не сомневаться, французам я не доверяю никогда… От всего сердца ненавижу французов… Ненавижу всех — роялистов и республиканцев… Покончить, покончить с французами — вот моя каждодневная молитва… «Покончить с французами» — эти слова следовало бы запечатлеть в самых высоких кабинетах каждой страны мира». Когда в 1801 году были согласованы условия мира с Францией и ликующая толпа лондонцев распрягла и сама провезла по улицам столицы экипаж французского посла, Нельсон пришел в ярость. «Скажите, а от безумия вы лечите? — спросил он своего врача. — Ибо я и впрямь схожу с ума, слыша, как наши гнусные подлецы впряглись во французский экипаж… Надеюсь, мне эти идиоты такого приема никогда не окажут».
Ненависть к французам ощущается едва ли не во всей переписке Нельсона: «Покончим, покончим с негодяями-французами… Извините мою горячность, но, право, при одном упоминании французского имени у меня кровь закипает в жилах… Вы можете не сомневаться, французам я не доверяю никогда… От всего сердца ненавижу французов… Ненавижу всех — роялистов и республиканцев… Покончить, покончить с французами — вот моя каждодневная молитва… «Покончить с французами» — эти слова следовало бы запечатлеть в самых высоких кабинетах каждой страны мира». Когда в 1801 году были согласованы условия мира с Францией и ликующая толпа лондонцев распрягла и сама провезла по улицам столицы экипаж французского посла, Нельсон пришел в ярость. «Скажите, а от безумия вы лечите? — спросил он своего врача. — Ибо я и впрямь схожу с ума, слыша, как наши гнусные подлецы впряглись во французский экипаж… Надеюсь, мне эти идиоты такого приема никогда не окажут».
Борьба за место в Вестминстере оказалась чрезвычайно напряженной. Худ, поддерживаемый правительством, набрал 6694 голоса, Фокс — 6233. На второй день предвыборной кампании банда худовских матросов буквально с кулаками набросилась на сторонников Фокса, и лишь некоторое время спустя их оттеснили ирландские носильщики.
В правописании Нельсон никогда не был особенно силен: оригиналы его писем нередко существенно отличаются от опубликованных версий, прошедших академическую редактуру. Действительно, как отмечал капитан Мэхон, поднявшись на палубу корабля в совсем еще юном возрасте, «он, подобно большинству удачливых моряков того времени, получил весьма скудное образование. При этом, в отличие от некоторых других, Нельсон так и не избавился от эксцентричного стиля и даже грамматических ошибок как естественного результата недостаточной школьной подготовки. Его письма дышат энергией и отличаются прямотой, но в них нет ни стилистического изыска, каким отличается переписка Коллингвуда, ни безупречной точности, свойственной Сен-Винсену и Саумаресу. Напротив, стиль писем Нельсона постоянно портят неуклюжесть выражений и дурной английский».
Еще большую опасность Нельсон стал представлять после того, как потерял правую руку и серьезно повредил зрение. В Холкеме он ходил на охоту довольно часто, но практически безуспешно.
К 1791 году, когда Коуки нанесли визит в Бёрнем-Торп, отношения их с Нельсоном заметно улучшились. А шесть лет спустя он принимал в подарок из Холкем-Холла дичь — шесть куропаток, двух фазанов и зайца.
В постскриптуме к письму, адресованному 5 августа 1796 года сэру Гилберту Эллиоту, Нельсон уже приписывает сей девиз самому себе: «Бог всегда помогал мне в моих предприятиях, я верю в Его благословение… Мой постоянный девиз — «Fides et opera»».
Возможно, Аделаида Коррелья являлась не только любовницей Нельсона, но и шпионкой. Некоторый намек на данное обстоятельство содержится в письме, посланном Нельсоном сэру Гилберту Эллиоту 3 августа 1796 года из Ливорно: «Некая старая дама пересказывает мне все, что слышит, а это как раз и требуется нам». А в письме Нельсона, адресованном уже самой певице и написанном на корявом французском, имеется постскриптум с намеком на некую услугу, оказанную ею:«Ма chere Adelaide, Je suis artant en cette moment our la Mere, une Vaiiseau artir avec moi our Livorno; Croire moi toujours Votre chere mie Horatio Nelson». (Дорогая Аделаида, в настоящий момент я отплываю в море, не-аполианский корабль отправляется со мной в Ливорно. Прошу верить в преданность Вашего друга Горацио Нельсона. Да сопутствует Вам удача.)
Шелковая нить, используемая для перевязки артерии при операции.
Почетные награды и знаки рыцарского достоинства в любой момент могли вызвать как разочарование и недовольство, так и энтузиазм. Награды Нельсона произвели крайне неприятное впечатление на леди Калдер, чей муж, участник сражения при Сен-Винсене, не удостоился таких орденов. «Ужинала с леди Калдер, — записывает в дневнике Бетси Фримантл 25 октября. — После того как мы встали из-за стола, эта милая дама (ей предстоит умереть от психического расстройства) выпила с полдюжины бокалов вина, что развязало ей язык больше, чем обычно… Говорит она исключительно о кораблях, морской службе и красной ленте, какая вручена была, например, адмиралу Нельсону, а не, как следовало бы, великому сэру Роберту».
«Боже, спаси короля и еще, Боже, спаси Нельсона и британский флот» (смесь английского, французского, немецкого и итальянского).
Утверждение, явно не соответствовавшее действительности. Получив от леди Гамильтон сообщение, будто Джошиа «во всех отношениях стал лучше» и, несмотря на случающиеся время от времени размолвки, они по-настоящему любят друг друга, а также выслушав заверения мужа в том, что хотя манеры Джошиа по-прежнему грубы, но сердце «у него на редкость доброе и мягкое», мать молодого человека написала на обратной стороне письма Нельсона: «Мой сын никогда не любил Гамильтонов».