— Твой брат обыскивает окрестности, в том числе и темный лес. Рано или поздно мы узнаем, правда, это или «бред».
— Почему ты говоришь так серьёзно? — фыркнула я, снова падая на подушку. Но он мне ничего не ответил.
Прошел месяц, но вестей от Оскара так и не было, я начала изводить себя мыслями, что и с ним могло что — то произойти. Дэй же все это время проводил со мной, превратив нашу спальню в подобие захламлённой библиотеки, куда никто давно не заходил. Время от времени в дом прилетал ястреб, извещая нас о состояние Вэргара и изменениях, что он затеял в доме, а их было немало. Похоже, он решил перечеркнуть раз и навсегда устои всех предшественников, сломать все правила, которым и сам неукоснительно следовал. И первое, что он сделал, полностью аннулировал брачный контракт с леди Астерией, отправив ее к отцу и лишив ее возможности взять все, что она накопила за это время. Так же он подал прошение герцогу Фаерлэнс о лишение ее всяческих прав на детей, что было жестоко, но вполне обдуманно. Она могла поднять восстание их руками, так же как и Бриар манипулировала своим сыном. Что касается Бриар и остальных жен, он упразднил многоженство, сломав один из главных законов Стайлес, а саму Бриар заточил и привлек к ответственности за все поступки, что она совершала. Как оказалось, Вэргар все скрупулёзно документировал, а если учесть, что Ливэйя еще не нашли, Бриар приписали заговор. В итоге осталась только моя матушка, и Вэргар возвел ее в ранг единственной хозяйки и отправил еще один запрос великому герцогу, в котором просил присвоить ей титул герцогини. А оставшимся без рангов бывшим женам выплатили пожизненное пособие и дали возможность уйти и построить собственную жизнь, как они того захотят.
— Какие новости сегодня? — Не отрываясь от навалившейся работы, спросил Дэй. Я бегло прочитала послание.
— Твой отец вчера выехал домой. — Он с облегчением откинулся на спинку стула и слегка сполз вниз, потянувшись, как кот. Подойдя ближе, я положила руки ему на плечи, а он, перехватив меня, посадил себе на колени и уткнулся в шею. — Что ты делаешь?!
— Отдыхаю. Я и так погряз в бумагах, но на меня свесили так же все дела отца. Теперь — то мне можно отдохнуть? — его рука легла на округлившийся живот. Уже ровно четыре месяца, но для этого времени он слишком большой. Меня мучали подозрения по этому поводу, но лучше бы они остались подозрениями. — В чем дело? — Я попыталась высвободиться, но тщетно. — Ты хочешь сбежать? В этот раз я тебя не отпущу, да и вряд ли ты сможешь, резво, бегать в таком положении. — Он хитро усмехнулся. — Как ты вообще смогла взобраться тогда на лошадь?
— Чудом… — Пробурчала я, вспомнив те полчаса, когда я мучала бедное животное. — Ты не мог бы отпустить! Мне неудобно. Эй, что ты делаешь?! — его рука скользнула под лиф платья, а губы впивались в кожу, оставляя чуть заметные следы. Я почувствовала его возбуждение и тут же пожалела, что вообще подошла. — Дэй!
— Я целый месяц сдерживался…Мое терпение не безгранично.
Дэй
Последние дни показались мне сущим адом, никогда бы не подумал, что у отца настолько много посетителей. Или же он решил посмеяться надо мной. Я уже скрипел зубами, когда услышал очередную «почтовую птичку» от Стайлес. Похоже, он там не только лечить моего тестя, но и отдыхает от родни. Наверняка. Заперся где нибудь в темной комнатушки и спит. К счастью мои молитвы все — таки услышали, и это письмо возвещала о возвращении блудного папаши.
Теперь мне можно сбросить с себя этот лишний груз. Я так устал, что когда Алексис обняла меня, больше не мог сдержать желание. Мне хотелось тут же избавиться от одежды, и плевать, что сейчас день. Как только я усадил ее к себе на колени, почувствовал волну возбуждения, впиваясь в ее нежную шею губами и прикусывая ее, я уже мало обращал внимание на ее возмущения. Да и от нее не исходило сильного сопротивление, я почувствовал легкую дрожь, когда коснулся ее груди, такой мягкой и округлившейся, проводя пальцем по соску, я уже точно знал, что сопротивления не будет. Она трепетала, как бабочка.
— Не… думаю, что это…Ох…Дэй перестань…
— Что именно? — Моя рука скользнула под юбки, и я начал развязывать тесьму на нижнем белье. Лаская языком ее нежную кожу, я снимал предметы гардероба один за другим, пока не осталась лишь нижняя рубашка, которая не могла скрыть ничего, облегая ее тело. Все такие же худые руки и ноги, только живот и грудь заметно округлились. Подхватив ее, я сбросил со стола все свитки и аккуратно положил Алексис на него.
— Что? Что ты делаешь? — опустившись перед ней на колени, и покусывая внутреннюю сторону бедра, я медленно прошелся пальцами по нему, так что она содрогнулась и непроизвольно раздвинула ноги. Но как только она попыталась свести их, я впился в ее бугорок, посасывая и дразня ее языком, так что Алексис начала вскрикивать от удовольствия и царапать мои плечи своими тонкими и острыми как лезвие ноготками. Мой язык проникал в ее разгоряченное лоно, вбирая соки, и заставляя её извиваться, и стоны становились все громче и протяжнее с каждым разом. — Прошу, остановись.… Это… Невозможно вынести…
— В этом и смысл. Это моя маленькая месть. — Произнес я и продолжил пытку, закинув ее дрожащие ноги себе на плечи и поглаживая бедра. Вдруг она схватила меня за руку и приложила ее к своему животу. И я почувствовал, как активно шевелится ребёнок.
— Вы оба своенравные мальчишки! Делаете, что вам вздумается. Хотя бы ты.… Остановись ненадолго. — Произнесла Алексис, тяжело дыша. Я так и замер прислушиваясь к ощущениям. — Если ты закончил, помоги мне встать! У меня спина сейчас отвалится. — Быстро встав, я подхватил ее на руки и пошел к кровати. — Эй, ты, что не понял моих слов?!
— Вполне. — Аккуратно положив ее на подушки, я навис сверху. И взяв ее руку, положил ее на натянувшееся до предела штаны. Глаза Алексис расширились, и она помотала головой. — Всего четыре месяца, потом я от тебя отстану. Я буду аккуратен, клянусь. — По ее взгляду можно было понять, что ей хочется, но так же она сомневается. — Раньше ты спокойнее относилась…
— Я была достаточно стройной, а сейчас меня неимоверно разнесло! — Мне так и хотелось ляпнуть, что в последнее время она подсела на мучное, но я сдержался.
— Такое бывает со всеми беременными, если ты не в курсе… — поглаживая ее живот, произнес я, ребенок успокоился и только изредка беспокоил свою маму. Наклонившись, я поцеловал ее в щеку и заметил, что она расслабилась, но руку не убрала. Расстегнув пару пуговиц, я снова взглянул на нее и заметил, как она облизнула пересохшие губы. — Ну, так что? — ответа не последовала, но она сама начала расстегивать оставшиеся. Вскоре и с моей одеждой было покончено. Обняв Алексис сзади, и положив руку на живот, лаская ее и подхватив ее ногу, я медленно подразнил ее, пока не услышал приглушенный стон. — Не надо затыкать себе рот, милая. — С этими словами я убрал ее ладонь от лица и, просунув палец в ее ротик, открыл его. — Вот так, стони, сколько хочешь. Мне это очень нравится. — И с этими словами вошел в нее очень медленно. Чувствуя, насколько она горяча, мне хотелось двигаться быстрее, но я делал все медленно, от чего Алексис сама начала проявлять инициативу. Один резкий выпад и я остановился прислушавшись. Все было в порядке. И ещё монотонные движения, сводящие с ума.
— Дэй, ты…ах… хочешь убить меня? Ты хоть представляешь, что со мной… Ой! — Я застыл, это было непередаваемое ощущение. Больше терпеть я не мог, прижав Алексис к себе покрепче, я увеличил темп до предела. Ребенок активно шевелился под моими руками, и когда я уже был на пределе, с силой ударяясь о стенки её лона, так что она громко вскрикнула. — Стой! Остановись! Дэй, мне страшно! — только это смогло меня осадить, и я медленно отстранился. — Дурак! Ты сказал, что будешь аккуратен! У тебя голова на месте?! — Она тяжело дышала, дрожа всем телом.
— Все в порядке? Тебе больно? — подложив ей под спину подушки, спросил я. В ответ, получив от нее увесистую оплеуху по голове.
— Я тебе сказала, что мне страшно, а не больно! Он шевелится, как угорь… Когда ты внутри. Это очень непривычно.
— Значит, больно не было.… А если я сделаю так? — Поцеловав ее, я скользнул по животу. — Вам так нравиться? — малыш был спокоен. Алексис что — то промычала и расслабилась. — Ты что — то сказала?
— Я сказала, ляг на спину. — И она толкнула меня, так что я упал плашмя, а сама села сверху. — Та поза весьма неудобна сейчас. — Произнесла, Алексис, медленно насаживаясь на меня. — Не смей двигаться! Моя очередь пытать тебя, собачка. — С этими словами она начала двигаться, то и дело, откидываясь назад. Передо мной открывался прекрасный вид, и я вряд ли смогу сдержать ее просьбу. Когда в очередной раз она откинулась, одной рукой я схватил ее за бедро, а пальцем надавил на горошинку, от чего Алексис громко вскрикнула и выгнулась. — Что ты…Ох… Дэй перестань… это…
— Тебе как я вижу нравиться. Я обещал не шевелиться, но про «трогать» мне ничего сказано не было. — Я почувствовал, как она пульсирует, сжимая меня и, похоже, разрядка недалека. Алексис подалась вперед, когда я вновь начал дразнить ее. Я чувствовал, как она вновь и вновь истекает от удовольствия, но не давал ей сдвинуться с места, слушая ее стоны и мольбы прекратить пытку. Наклонив ее к себе и впившись в ее грудь, я почувствовал, как она сильно сжалась и уже не смог сам выдержать собственной пытки. Она упала на меня, тяжело дыша и хватая ртом воздух. — Ну как, тебе не было больно?
— Было незабываемо… — утыкаясь в мое плечо, прошептала она, а мгновение спустя уснула.
Мы оба спали, когда в дверь громко постучались. Быстро подскочив, и натянув первую попавшуюся под руку одежду, я приоткрыл дверь, там стоял запыхавшийся Савлий.
— Господин!
— Тише… — прошипел я. — Что тебе?
— Оскар Стайлес прибыл, и ожидает вас.
— Где он?
— В кабинете.
— Передай, что я буду минут через десять.
Оскар
После долгого исследования всех возможных мест, где мог бы скрываться Ливэй, я сделал вывод, что с его недальновидностью, это может быть только то место, где он отлично ориентируется. А именно — темный лес. Но я ни как не ожидал, что увижу это место в состоянии «ледяного сна», все было покрыто толстым слоем льда. Хоть осадки в этих местах и сильные, но не да такой же степени! И что бы лед свисал с деревьев подобно лианам, никогда такого не видел. Заболоченные места, где жили по настоящему опасные твари, превратились в музей статуй. А Ливэйя, как будто след простыл.
— Эй, ты долго будешь смотреть в пустоту? Ты вообще меня слышишь? Он точно был в себе, когда пришел? — послышался до боли знакомый голос. Видимо я совсем ушел в себя.
— Да тут я! — Огрызнулся я, поворачиваясь лицом к моему раздражителю.
— Тогда какого черта ты молчишь? Я спросил тебя, нашел ли ты какие либо следы? — Дэй явно не был рад нашей очередной встречи, и я, в общем, то тоже.
— Нет. Но находки есть и другие. Сейчас внесут одну из них. — Послышался скрежет по полу и в кабинет втащили ледяную статую гидры. Дэй округлил глаза.
— Она мертва?
— Как видишь. — Указав на замершие пузырьки воздуха, произнес я. — Позволите свой меч, я отдал оружие при входе. Надеюсь, вы не боитесь грязи?
— Передай ему свой. — Окликнул тот своего помощника. А парень, все еще недоверчиво смотря на меня, протянул оружие. Размахнувшись, я рассек пополам глыбу, и она рассыпалась на куски. Лед и замороженные части тела гидры валялись по всей комнате.
— Как ты можешь убедиться, ничего живого тут нет. Весь лес покрыт подобными вещицами. — В коридорах послышались торопливые шаги и до боли знакомые голоса. Первой вбежала леди Айла, за ней не торопясь чуть улыбаясь, шел сэр Грин, а заключали эту процессию хозяин дома и герцог Фаерлэнс. — Приветствую, леди Айла, рад видеть вас. Господа. — Я поздоровался кивком с ними.
— Что за ужас вы тут устроили, мальчишки?! — мгновенно оценив ущерб, вскричала она. — Мелкий Стайлес, копия своего отца! Не уйдешь от меня пока все сам тут языком не вылежишь!
— Ваше гостеприимство, как всегда на высшем уровне. — Полуулыбка на моем лице еле сдерживала смех. Алексис весело живется. Каждый день приключение.
— Дорогая, не стоит разговаривать так с гостями. — Подойдя ближе Нэйлон присел, осматривая наиболее крупные куски. — Аэлрик, именно это ты имел в виду, когда говорил, что дети опасны не только для себя?
— Именно.
— Что за дети? — интересно посмотреть на этих чудиков, когда я их найду.
— Оскар, даже не думай сам их искать. — Как будто читая мысли, произнес Аэлрик. — Ты же видел масштаб их ярости.