Планета Сивилла. Степь
В Бродомире мы оказались под вечер. Перед закрытием рынка купили лошадей и под удивленными взглядами городской стражи, выехали в ночь из городских ворот. Я не стал ждать утра и давать время возможным преследователям собраться. А то, что за нами будут охотиться, я не сомневался.
Где-то я перешел дорогу графу Мару. А он, по всей видимости, креатура Рока. Тот, как шахматный игрок, расставил своих людей и нелюдей на значимые позиции и ждет моего хода. Я интуитивно понимал, что Рок анализирует создавшуюся ситуацию через астрал и, надеюсь, думает, что также поступаю я. С его точки зрения было бы глупо не использовать такую возможность. Но там, наверху, у меня при моих скромных возможностях десять от силы двадцать вариантов возможных решений, а у него их тысячи. За Худжгархом он может следить, а вот отслеживать Ирридара, это тоже самое, что искать иголку в стоге сена. Проверить свою теорию я не мог, но доверился своему расслоенному сознанию.
Еще доверился Шизе после того, как она точно вычислила точки переноса снежных эльфаров, штурмующих замок. Я иногда задумывался о происшедшем, и сколько бы не раскидывал мозгами, находил только одно разумное объяснение случившемуся факту. Руку к телепорту в мир Беоты приложил Рок. Мелкое нарушение вселенских правил для Высоких с его стороны, но оно ему еще вернется бумерангом. Посеявший ветер, пожнет бурю. В этом я тоже не сомневался.
Мы отъехали от Бродомира на пару часов пути и остановились. В моей группе, кроме невесты Ганги, был и Фома с Сулеймой и Гради-ил.
В темноте создал светящийся шарик. На специальном пергаменте с помощью подсказок Шизы начертал письмена свитка массового переноса. Хоть я и доверял умениям Шизы, но червячок сомнения грыз меня изнутри, не переставая.
Закончив работу, я сделал три глубоких вздоха.
— Ну, с богом. — произнес я, открыл окно портала и дал команду. — Фома, Гради-ил, вперед.
Следом за ними с бьющимся как колокол сердцем, шагнул, я ведя коня под уздцы и девушки.
К моей радости мы вышли у города при ставке великого хана. Фома и Гради-ил встречали нас радостными улыбками. Гради-ил удивленно покачал головой.
— А я слышал, что пространственную магию проходят в Магистратуре. А оно вона как. Врали, значит.
— Нет, не врали, Гради-ил, это я факультативно изучал с мессиром Луминьяном, — соврал я. И, чтобы прекратить скользкую тему, перевел разговор на другое. — План у нас следующий. Ганга едет в ставку и готовит почву для принятия тайного посольства. Мы отправляемся на постоялый двор и ждем тебя, любовь моя, утром.
Орчанка потянулась ко мне и поцеловала, не смущаясь остальных.
— Только очень жди, — прошептала она.
Вскочила на коня и постепенно ее фигурка растворилась в ночи. Город ночью был не освещен. В домах горели редкие огни и только сарай постоялого двора выделялся множественными огоньками в проемах окон.
— Я есть хочу, — промолвила Сулейма.
Я кивнул.
— На постоялом дворе перекусим.
В зале постоялого двора было много разного народа. Стоял чад от кухни и гул разговоров. Он не смолк даже когда мы вошли во внутрь и это было хорошо. Значит мы не привлекаем внимания. Подумаешь орк, два снежных эльфара и человек. В зале было несколько снежных эльфаров и даже парочка лесных. Или авантюристы, которых хватает в любом народе или шпионы, что скорее всего. Они окинули нас равнодушным взглядом и отвернулись. Но сполохи в ауре показали мне, что они встревожились. Незаметно для других, но не для Шизы, они обменялись друг с другом взглядами.
— Присмотрись к ним? — посоветовала Она. — Странные личности.
Мы уселись за отдельный стол и заказали еду.
— Мне рыбу. Жаренную, — сделала заказ Сулейма. — Яичницу и лепешку.
— Чем запивать будете? — Спросил дворф подавальщик и подмигнул ей, — Вино белое? Спиртус?
— Ты, коротконогий, если будешь мне подмигивать, — неожиданно для всех нас ответила девушка, — то Фома тебе яйца вырвет. Правда, Фома?
— Правда, — спокойно ответил невозмутимый орк.
Я позавидовал его спокойствию. Только вот спокойной жизни ему не видать. С такой Сулеймой, мирной и прекрасной.
— Я девушка порядочная, — пояснила эльфарка, — и нечего мне делать непристойные предложения… Неси белое вино.
— Девушка оговорилась, — поправил я ее выбор, — мы пьем гайрат. Белый.
Дворф побледнел, улыбка сошла с его бородатого лица. Был он молод, и бородка росла редкими рыжими кустиками.
— Я не имел ввиду ничего плохого, — начал оправдываться он.
— Зачем мне эта кислятина, — возмутилась Сулейма, не обращая внимания на подавальщика. — Я уже взрослая и могу сама определять, что мне пить. К тому же, я пью с детства, — заявила порядочная девушка.
На нас стали оглядываться.
— Она шутит, — снова невозмутимо проговорил Фома. — Ей цвар из озерных ягод, а нам гайрат. Мне тоже рыбу.
Я посмотрел на Гради-ила.
— Мне ягненка и, если нельзя вино, — он кинул на меня мимолетный взгляд, — то зеленый цвар.
— А мне гайрат и перепелок побольше, — сделал я свой выбор.
Сулейма промолчала, но после ухода дворфа ткнула локотком в бок Фому.
— Фома, ты почему не обращаешь внимания на то, что со мной неправильно обращаются.
Фома косо глянул на свою невесту.
— Я выведу тебя в степь и выпорю, женщина. Знай свое место, — удивил он нас своим ответом.
— Однако! — выразил свое мнение Гради-ил. — Где ты был, Фома, раньше, когда она мне слабительного подсыпала в еду. Хорошо не крысиного яда.
— Сулейма исправиться, — все так же спокойно, как далай лама, произнес орк.
Больше он не удостоил свою невесту вниманием. Та раздраженно задышала, но смолчала. Видимо, уже знала, что он может это сделать. Но долго сидеть и не роптать она не могла. Повозившись на скамье, она засунула палец в нос и стала ковыряться в нем. Я сдержано хрюкнул. Гради-ил шепотом высказал свое возмущение.
— Сулейма, нельзя ковыряться вносу в присутствии других. Это не прилично! Ты выглядишь не красиво, что о тебе скажут?
— Мне все равно, — произнесла девушка.
Я понял она это делает на зло нам и стал создавать иллюзию большого носа.
— Если ты будешь ковыряться в носу, он у тебя вырастет, — сообщил я ей новость.
Сулейма презрительно фыркнула. Но увидев удивленного Фому. Быстро вытащила палец и вытерла его о штаны.
— Что? — спросил она.
— Твой нос, Су. Он вырос!
Эльфарка схватила свой нос рукой, на ощупь, он был обычным.
— Не может быть. Я ничего не чувствую.
— А ты и не почувствуешь, — как можно равнодушнее ответил я, — это видят другие.
Сулейма по очереди поглядела на сидящих и увидев их не поддельное удивление, полезла в поясную сумку, вытащила серебряное полированное зеркало и поглядела на себя. В следующий миг все сидящие в зале вздрогнули. Девушка разразилась таким визгом, что нам впору было затыкать уши.
— Нос! Мой нос! — закричала она, ни капли не смущаясь присутствующих.
Она его ощупывала и не могла понять, в чем дело. На ощупь он был нормальным, а в зеркале толстый, мясистый, длинный настолько, что свисал до подбородка.
— Фома! Сделай что-нибудь! — она схватила его за руку и стала трясти.
— Су! — ответил орк. Он был олицетворением самого спокойствия. — Если ты перестанешь в него лазить, он скоро станет нормальным.
— Я! Я больше не буду, Фомочка. Ты только не бросай меня, — она снова затрясла орка. — Не бросай! Слышишь!
— Слышу, — отозвался тот. — И все слышали.
Я убрал иллюзию длинного носа.
— Нос еще растет, когда девушка врет, — сообщил я ей новость.
— Неправда, учитель, — повернулась она ко мне. — Я на острове врала постоянно, и нос не рос.
— Тогда ты была рабыней, Сулейма, — рассудительно ответил Фома. — А здесь ты… — он замялся, подыскивая слово.
Но ему помог Гради-ил.
— А здесь ты отмечена дланью богов, Су.
— Не надо! — трясясь, произнесла Сулейма. — Я не хочу ни каких отметин. — Она еще раз бросила взгляд в зеркало и разревелась. — Ну почему я такая несчастливая. Врут все, а нос растет только у меня.
— Потому, Сулейма, — усмехнулся я. — что все врут чужим, а ты тем, кто подал тебе руку помощи.
— Я честно! — стала уверять она, — больше не буду.
Я по сполохам ауры увидел, что врет и удлинил ее нос, как у Пиноккио.
— Су, — укоризненно произнес Фома. — Ты лучше помолчи, чем снова нас обманывать.
— Что опять! — девушка быстро поднесла зеркало и посмотрела в него. — Да что это такое! Что за жизнь у меня!
— Такая же, как у меня Су, — ответил орк, — только я не вру, и не вижу в этом смысла.
Эльфарка попыталась открыть рот и что-то сказать, но Фома, нежно прикрыл его своей ладонью.
— Просто помолчи, — сказал он.
Принесли еду и Сулейма принялась есть руками. Мы молчали. А Фома взял нож и вилку, отрезал себе кусок и молча стал жевать. Снежная эльфарка положила кусок рыбы на тарелку и посмотрела на жирные руки. Фома так же молча подал ей свой платок. Сулейма зло вытерла руки, взяла в руки нож и вилку, покрутила их в руках. Вновь посмотрела, как ест ее жених. И положила приборы на стол.
— Фома! Ты в степи всегда ел вилкой и ножом?
Тот прожевал, затем кратко ответил.
— Нет.
— Нет, — повторила она. Взяла опять в руки вилку и стала ковыряться в рыбе. Ела она уже без аппетита.
К нашему столу вразвалочку подошел подвыпивший наемник, человек.
— Крошка! Если эта компания тебя не устраивает, пошли к нам у нас можно есть руками и пить вино. Или хочешь, я набью им всем морды.
Мы оглянуться не успели, как Сулейма вскочила. И резко врезала наемнику кулачком в нос. Удар у эльфарки был поставлен хорошо. Нос звучно хрястнул и пьяный, пошатываясь, согнулся, ухватившись за сломанный нос. Девушка вытащила одну ногу из-под лавки и добавила ногой по голове. Наемник упал. После этого она как-то сразу успокоилась. Уселась и стала с аппетитом есть, оставив разборки с друзьями приставалы нам. Четверо, как они считали себя крутых, парней бросились к нам. Не поворачиваясь, я вытянул аурные щупальца и вытащил у всех энергию. Не добегая трех шагов, те рухнули на грязный пол. Эльфары поднялись и поспешили уйти.
— Ночь будет не спокойная, — сделал вывод Град-ил. — Здесь лесные рейдеры и с ними наши эльфары. Странно это все. Все так перемешалось в княжестве в последнее время. Где друг, где враг не разберешь.
— Постараемся разобраться, Гради-ил. За тем и едем. — ответил я.
Больше нас не задевали. Задиры отлежались и, пошатываясь, поплелись прочь. Когда ужин подходил к концу, в трактир при постоялом дворе, где мы сидели, вошли двое орков из стражи великого хана. Я узнал тех парней, что охраняли мой шатер, когда я был левой рукой степного владыки. Они огляделись, увидели меня и радостно ощерились. Затем твердой походкой направились к нам.
— Гаржик, — поклонился один из них. — Правая рука приглашает Вас и ваших друзей разделить с ним его шатер.
Это была ритуальная фраза приглашения уважаемого гостя. Это не значило, что он пустит жить нас в свой шатер, но выделит не хуже и окажет княжеские почести.
Я встал.
— Я принимаю приглашение правой руки. Пусть шатер его будет полон жен, а стада бесчисленны. Пойдемте, друзья, — обратился я к спутникам, — ночевать будем в комфорте.
Правая рука Великого хана внимательно слушал верховного шамана. К ним снова пожаловал избранный богами, как духи предков называли нехейца. Еще они сообщили, что на нем лежит печать Худжгарха. И тело его — вместилище не ушедших за грань духов.
— Странный человек, — задумался правая рука. — Характер у него легкий, непоседливый. При этом невероятно везучий и бесшабашный юноша. Играет с судьбой, как болотная кошка с гадюкой. Думаешь, вот сейчас змея ее укусит и той наступит мучительный конец. А кошка вывернется невообразимым образом, подержит змею в зубах и отпустит, чтобы напасть снова. Вот так и Разрушитель. Вот, напали на них муйага пять сотен, и где они? Исчезли, а студент, как ни в чем ни бывало, снова в степи. Да-а. И как прошли? Ни один разъезд разведчиков о них не доложил.
— Что сообщила внучка о нашем родиче? — спросил он шамана. Тот при упоминании родства поморщился. Не смог скрыть накатившее раздражение.
— Многое, что сказала, — ответил он. — Сказала, что любит его, а он ее. Что она присмотрела себе сестру черную эльфарку.
— Черную? — переспросил Быр Карам.
Шаман кивнул.
— Черную, Быр. Забрал ее у богини неизвестных земель и привез к себе.
Правая рука покачал головой. Надо же! Черную! А что ему белой мало?
— Ганга говорит, что Тох Рангор будет возводить ее на княжеский престол. Вместе с воинством Худжгарха разобьют орков, что собираются против них и затем сделает ее княжной.
— Высоко мечтает юноша, — недоверчиво усмехнулся орк. — Как бы крылышки не обжег.
— Духи говорят, что это не его идея, а воля нового бога, — старик замолчал, уткнувшись взглядом в пол, покрытый шкурой оленя.
Сидящий напротив орк, не мешал ему думать. Старик вздохнул.
— Не нравятся мне нонешние времена, Быр. Много неопределённостей появилось в мире, и они к нам приходят вместе с Разрушителем. Он, как таран, ломает все к чему прикоснется. Одно утешает, такие долго не живут, сделают работу для богов, и те от них избавляются.
— А мне будет жаль парня, шаман. Таких разумных, что меняют саму историю, мне видеть не доводилось. Он стал бароном?
— Бери выше, поднялся до графа, — ответил шаман. — Свадьбу хотят сыграть здесь, у нас, по обычаям нашего народа. А это значит, мы признаем его гремучей змеей перед всеми. А что после этого будет?
— Ничего не будет, — отмахнулся Быр Карам. — Поизведет наших врагов и расчистит нам путь. Я уже знаю, как его использовать.
Старый шаман иронично посмотрел на орка.
— Использовать? Да он сам тебя будет использовать. И ты ему еще останешься должен, — увидев недоверчивый взгляд Карама предложил. — Спорим!
— На что?
— На то, что ты признаешь Гангу своей родственницей, — произнес старик.
Орк поморщился, но согласно кивнул
— А если я ему должен не останусь, то ты отдаешь мне правый берег, под пастбища.
— Идет! — оживился старый шаман и потер в предвкушении руки.
Они разговаривали еще долго и обсуждали будущее. Но их разговор прервало появление молодого нехейца. Тот вошел лицом вперед. Улыбаясь и излучая дружелюбие.
— Здоровы будьте, родоки. Вижу, опять интриги плетете. Что на это раз придумали? Как мир завоевать?
Шаман сидел с непроницаемым лицом. Быр Карам недовольно поморщился. Покачал осуждающе головой.
— Ты, Тох Рангор, нарушаешь наши обычаи…
— Неверное замечание, уважаемый, — без всякого почтения прервал его гость. — Сначала было не так. Орки были честны и полны достоинства, — начал я рассказ об истории орков. Откуда я ее знал? Наверху случайно получил. Подумал и пришел ответ изнутри. Как откровение.
— Только шаманы не хотели иметь чести, — продолжил я, уставившись на деда Ганги. — Они прятали свои гнусные мысли за спиной и внушили остальным, что в шатер гостям нужно входить спиной. Как знак их добрых намерений. А на самом деле так они стали скрывать свои гнусные замыслы от честных орков.
Я подошел и сел. И назидательно произнес.
— Нужно, родоки, возвращаться к истокам.
— Это откуда ты вызнал? — удивился правая рука.
Старик, наоборот, возмутился.
— Да кто ты такой! — брызжа слюной заговорил он, — чтобы учить нас.
Его невозмутимость исчезла как сигаретный дым. Вот она только что была, и уже нету.
— Худжгарх поведал, дедушка. И вы бы лучше не ругались на меня, а прислушались. Тебя, например, дедушка отравят твои же ученики, — пристально посмотрев на деда, ответил я. — Предадут за кусочек власти.
Оба орка ошеломленно заморгали. Я говорил все, что приходило в голову. По их сполохам ауры, я понял, что у них шел до меня серьезный разговор. Оба были на взводе и в таком состоянии им можно внушить, что угодно. Сейчас, главное, дожать.
— Что, твои духи, дедушка, об этом не сообщили? — Я закрыл глаза. — Нет не сообщили, засмеялся я. — Они сказали тебе что на мне печать молодого бога. Верно?
Увидев, как изменились лица орков, я понял. Все! Они мои! Попал. Попал.
Но догадаться, что могли сказать ему духи из-за грани, было нетрудно. Мне и Шиза объявила об этом. Худжгарх наложил на меня отпечаток и в духовном мире это видно.
— А что будет со мной? — в установившейся тишине было слышно, как дрогнул голос правой руки.
— Ты примешь смерть от своего лорха, Быр Карам, — вспомнив былину о вещем Олеге, произнес я.
Орки всегда были излишне суеверны, кто-то гадал на косточках, кто-то на внутренностях убитых животных. Старики видели смысл в движениях степных орлов. Так что мне было несложно завладеть их вниманием.
— Я когда-нибудь прибью Чурвака, — возмутился правая рука. — Я давно видел, что с моим лорхом что-то не в порядке, а этот облезлый сын мерха и шарныги мне твердит: «похромает и перестанет».
— Будешь должен, Быр Карам, — невозмутимо ответил я на его тираду, обращенную к неизвестному мне Чурваку. Правая рука автоматически кивнул, соглашаясь и открыл рот, выставив на обозрение здоровенные клыки.
— Это еще за что? — спросил он, но как-то неуверенно.
— Как это за что? Я предупредил тебя об опасности? Предупредил. Ты, возможно, избежал смерти. Поэтому за тобой долг.
Быр Карам бросил на меня злой взгляд.
— Ничего ты не сделал, только языком трепал. — Он поудобнее скрестил ноги, взял чашку гайрата и выпил его.
Я пожал плечами и ответил ему.
— Неблагодарный от божьего суда не уйдет. Верно? — Я повернулся к старому шаману. Тот только в знак согласия кивнул.
Быр Карам посопел и вынужден был выдавить из себя.
— Ладно, сочтемся, — потом посмотрел на старика. — Так и быть, признаю эту девчонку своей. — Посмотрел изучающе на меня, оглядывая сверху до низу. — Еще что-то сказал Худжгарх? — спросил он.
— Сказал, — ответил я. Взял чашку гайрата, принесенную одной из жен правой руки и пригубил. Не дождавшись от меня развернутого ответа, они со стариком переглянулись.
— Что сказал? — немного нервно спросил Быр Карам.
Я, изобразив удивление, посмотрел на него.
— Я вам что гонец, что ли? Что надо, то и сказал.
Старый шаман не выдержал.
— Ты наглец, не гонец. Ты посол Вангорского короля. Правда, не знаю, почему король решил умалить достоинство нашего Великого хана и прислал такого малозначимого чиновника, — он хотел перебороть меня словами. Наивный.
Я сделал еще глоток гайрата. Вот нравится мне это напиток, как наш кумыс, бодрит и освежает. Только запах лорха исходящий от напитка немного неприятен. Но с этим можно было смириться.
— Это, дедушка, не он решил, — поставив чашку на маленький и низкий столик, — ответил я, — так хотел молодой бог. Я вообще не хотел к вам ехать. Народ вы неблагодарный. Забыли заветы отца и, как необъезженные лорхи, бредете каждый в свою сторону. Шаманы, что должны были пасти и наставлять первых детей Творца, только о своей власти мечтают. Так сказал Худжгарх. — Я в упор сурово посмотрел на них. Голос мой изменился и по мне прошла дрожь. Чужой голос через меня произнес. — Кому много дано, орки, с того много спроситься.
В следующее мгновение, я стал самим собой. Орки замерли. Их чаши с гайратом остановились на пол пути. Они вытаращились, уставившись на меня.
— Ну, Шиза, ты и выдала! — сказал я хулиганке. — Даже меня пробрало, как ты использовала мои голосовые связки. Классно получилось!
Самозваная княгиня Новороссийская второй раз самостоятельно заговорила.
— Растет крошка, — внутренне засмеялся я. Хотя внешне оставался невозмутим.
Оба орка поставили чаши с гайратом.
— Разрушитель, — обратился ко мне правая рука. — Мы понимаем, что ты человек не простой. Поэтому, перед твоей встречей с ханом мы должны знать, что ты привез и, как это отзовется в степи. — Он вытер вспотевший лоб.
— Я понимаю, Быр Карам, и готов рассказать вам расклад сил в мире. Для того, чтобы вы могли принять решение и посоветовать хану, как быть. Просьба короля Вангора на этом фоне, покажется вам очень незначительной, а последовав ей, вы получите много.
Орки подобрались.
— Спокойная жизнь, родоки, прошла. Узел всех событий сейчас завязан в снежном княжестве. Именно там началась борьба старых богов, с новым. Вернее, одного старого бога с новым богом. Если победят новые дома, то снежное княжество вступит в союз с Великим лесом. К этому все готово. Этот союз присоединит к себе в качестве сателлита степь и будет назначать великого хана. Половина орских племен готова на это пойти. Остальных или истребят, или принудят. В степи произойдет перераспределение сил. Главными станут оседлые племена. Ими легче управлять, — пояснил я. — Затем этот союз захватит весь континент. И главными будут лесные эльфары. Люди вновь будут рабами и товаром. Это план старого бога. В этом случае его власть будет незыблемой.
— Но в этой картине мира нет места вам, мне и Великому хану. Мы не нужны старому богу. Так как никто из вас не захочет уступить место другим, послушным его воли и планам.
— Ты, дедушка, знаешь, — обратился я к старику, — что тот, кто называет себя богом, на самом деле не есть бог. Он только смотритель этого мира. Молодой бог имеет другие планы. И в его планах, и вы, и эльфарская принцесса, и король Вангора занимаете ключевое место. Воинство Худжгарха его меч карающий. — Орки сидели не шевелясь. Я видел, что их пробрало. И «погнал» дальше.
— Поэтому вам предстоит решить, даже ни, чью сторону вы примете, это не обсуждается. Для Рока вы отработанный материал. Мусор. Вы никогда не признаете власть леса. А сколько вы вообще сможете прожить. Десять лет двадцать? Такой вам выделен срок Роком. Или пойдете за молодым богом и, может быть, у нас получиться победить. — Я закончил говорить. Орки поседели, обдумывая мои слова, переглянулись.
— Мы услышали тебя, Разрушитель, — прервал затянувшееся молчание Быр Карам. — Завтра отдохни, а вечером тебя пригласит хан к себе, ему все это сам расскажешь.
Аудиенция у советников Великого хана была окончена, я сделал то, что должен был сделать и, не допив гайрат, как того требовал обычай, значит, не прощаюсь, вышел.
После ухода человека Быр Карам спросил шамана.
— Ты ему веришь?
Старик невесело усмехнулся.
— Я-то могу и не верить. Дело в другом. Ему духи верят. — Он недовольно покачал головой. — Как же все скверно! Даже гораздо хуже, чем я думал. — Он, кряхтя, поднялся, — пошли к хану, — сказал шаман.
Нам выделили мой прежний шатер и еще один для остальных гостей. У шатра стояла стража, те самые орки, что охраняли меня раньше. Где разместилась Ганга, я не знал. Рядом со стражей бродили, словно тени, мои спутники.
Орки увидели меня и снова чему-то обрадовались.
— Гаржик, ты снова демона зажаривать будешь, а потом съешь? — спросил правый стражник. — Если что позови, мы тоже отведаем, — попросил левый.
Я недовольно зыркнул на замерших эльфаров и усмехнувшегося Фому.
— Хорошо, если поймаю, то позову. Вы не бродите, — обернулся к своей свите. — Спать идите, — и зашел в шатер. Там сидела и ждала меня Ганга.
— А ты как здесь оказалась? — Я недоуменно разглядывал орчанку. Та также недоуменно посмотрела на меня.
— А где же быть твоей невесте, как не в твоем шатре. Меня за тебя здесь уже выдали. Если буду ночевать в другом месте, скажут Разрушитель прогнал избранницу.
Я стал вспоминать обычаи степняков, но ничего подобного вспомнить не мог. В это время за стенкой шара раздался громкий шепот.
— Я так и думала, что он людоед, — голос принадлежал Су.
— Глупости. Если быть точным, то демоноед, — это был Гради-ил. — Он сожрал демона.
— Не важно. Демоны тоже люди, только с рогами, — не сдавалась Сулейма.
— Хватит говорить всякие глупости, — остановил их перепалку Фома. — Учитель не ест людей и демонов. Единственно, кого он сможет съесть, это лесного эльфара, он зол на них. И первой, кого он слопает, когда поймает, это будет Ринада.
— А снежных эльфаров он не ест? — осторожно спросила Су.
— Гаржик ест все! — встрял в разговор один из орков. Затем шум шагов стал удаляться. Ганга тоже все это слышала.
— Я думала, что стражники шутят, — задумчиво произнесла она.
— Конечно, шутят, — засмеялся я. — Я тут пытал одного демона, а они заглянули на шум, увидели его. Я и сказал в шутку, что собираюсь его сесть.
— Не съел? — подозрительно спросила Ганга.
— Нет, удрал подлец. Ловкий оказался.
— Тогда я остаюсь, а то мы так редко бываем вместе, — она сдвинула бровки, — отвернись, я переоденусь.
— Это еще зачем? — я сделал вид, что удивился, — может, я посмотреть хочу, что получил и оценить.
— Если я при тебе разденусь, ты уже не отмажешься от брачной ночи. Согласен?
Я тут же отреагировал.
— Нет, не согласен. Пока нет, — и живо отвернулся.
Ничего себе, а вдруг детишки пойдут, мальчики, девочки. Что я с ними делать буду? Нет уж, я лучше погодю, тьфу… погождю. Да что такое! В голове не осталось не одной мысли, а только образ обнаженной Ганги.
— Один баран, два барана, коза, — начал я считать животных. Но сзади меня обняли тонкие, но крепкие ручки, захватили плен и трепещущее тело плотно прижалось к моей спине. Я чувствовал все ее выпуклости и повернулся. Ганга стояла сияющая от счастливой улыбки и полностью обнаженная.
— Щиза! Лиан! Малыши! Где вы! Гады! — Мои призывы остались без ответа. И сам я тонул в ее объятиях, как в пучине, а моя решимость погодить, вспыхнула от огня Ганги, и осыпалась под ногами серым пушистым пеплом.
В шатре Сулейма яростно сбивала подушку из овечьей шерсти. Она кидала злые взгляды на спокойно жующих мужчин и слова раздражения готовы были сорваться с ее уст. Наконец она не выдержала.
— Гангу надо спасать, — заявила она. — И хватит жрать. Вы мужчины или нет? Если вы не расскажите ей, что он людоед, то это сделаю я. — Девушка воинственно сжала кулачки.
— Милорд не людоед, девочка, он нормальный. — отмахнулся Гради-ил. — Спать ложись.
— Я не могу спать, — отрезала эльфарка отбросила подушку. И села рядом с Фомой. Посмотрела на тарелку с жаренным мясом, посыпанным тонко нарезанным луком и поджала губы, так что они превратились в тонкие ниточки.
— Я его боюсь. А вдруг он однажды Фомочку съест. — Она посмотрела на орка, потом на кусок мяса, который исчез у него во рту. — Как представлю это, так страшно становиться.
— Учитель орками не питается, Су, — постарался успокоить девушку Фома. — Мы не вкусные.
— А демон что, вкусный? — не сдавалась эльфарка и, глубоко вздохнув, протянула руку и взяла кусок мяса с лепешкой. Задумчиво жуя, она слушала разговор мужчин.
— Фома, ты милорда знаешь дольше нас, — задал вопрос Гради-ил. — Как он смог наладить отношения с орками. Они его воспринимают, как своего и даже как гаржика.
— Духи говорят, что он послан к оркам, — ответил весьма неопределенно Фома.
— И что это значит? — не отставал Гради-ил.
Фома хмыкнул.
— Не знаю.
— А что ты вообще знаешь про демоноеда? — вклинилась в их разговор Су. — Ты постоянно ему в рот смотришь, как на бога молишься. Учитель то. Учитель се. Учитель такой. Тьфу, противно.
Фома обнял раздраженную эльфарку.
— Учитель любит меня, как сына, и отдаст жизнь свою за меня, за Гради-ила, за тебя тоже. Он такой. Если с кем беда, он всегда рядом. Он избранник богов, Су. А слухам и сплетням не верь.
— Тоже мне, избранник. Кто это видел?
— Я видел, — спокойно ответил Гради-ил. — Он выкупил меня из рабства и отпустил. Ему сивучи отрубили руки и ноги, и выбросили в овраг. Там его я и нашел истекающего кровью. Хотел добить, да слава богам рука не поднялась, у него за три круга все отросло.
— Не может быть, — не поверила Сулейма, — Вы все просто очарованны и околдованный им. Все, я спать ложусь! — Она вновь потерзала подушку, вымещая на ней свою злость и, свернувшись калачиком, закрыла глаза.
Ночь вступила в свои права. Гради-ил и Фома уснули на своих местах. Изредка были слышны переклички часовых. Цикады успокоительно стрекотали в темноте, навевая сны. А из-под полога шатра вылезла маленькая фигурка. Она замерла и осмотрелась. Не заметив ничего тревожного, пригнувшись, метнулась на верх склона холма. Проскочила легкой тенью между разожженных костров упала за границей света и переждала проход парных часовых.
— Ты слышал, — спросил один из них второго, — левая рука вернулся.
— Это который? Что небесную невесту увез?
— Он самый. Ракгзак и Троннык говорили. — Часовой понизил голос. — Что сами видели, как пред состязанием этот человек готовил демона на еду. Еще им предлагал попробовать.
— Врут, наверное.
— Может и врут. — Согласился первый, — Только они сами напросились охранять его. Говорят, очень хотят демонячины попробовать.
Часовые ушли дальше, а тень полежав метнулась дальше. На самом верху стояло два шатра. У того, что поменьше дежурили два орка, сидя у входа. У того, что был гораздо больше, не было никого. Тень проскользнула по земле к шатру и заглянула во внутрь.
— Ганга! — осторожно позвала она, не получив ответа, протиснулась дальше и встретилась нос к носу с огромной собакой. Та разинула пасть, в которую могла уместиться голова, и лизнула ее мокрым языком по лицу.
Ганга со страхом и в то же время с непреодолимым желанием, отбросив стеснение и одежду, прижалась к широкой спине своего жениха. Что ее толкнуло, она сама не понимала. Это было, как затмение, как прыжок со скалы в пропасть, без оглядки и сомнений. Она не думала, что ее оттолкнут или обругают. Она не думала, что человек сможет разжечь в ней такой жаркий огонь. Но он смог. Он повернулся, нашел ее губы и целуя утопил ее в ласковых нежных словах. Ее сердце таяло и казалось перестало стучать. Оно замерло, боясь спугнуть очарование момента.
Ее подняли на руки, легко и в тоже время осторожно отнесли на постель. Она открыла глаза, увидела жениха, склонившегося над ней и снова закрыла. Когда в следующее мгновение его рука прикоснулась к ее груди, он выгнулась, как разряда тока и открыла глаза. Открыв их широко, она с удивлением обнаружила, что он уже раздетый.
— Как ты…
Она не успела задать свой вопрос, как его губы закрыли ей рот. Нега, истома и огонь стали наполнять ее тело. Ганга не выдержала и крепко обняла человека, прижав его к себе. Ей хотелось познать его, познать быстрее. Но он мягко отстранился, а его губы побежали по ее телу, унося ее куда-то, в неведомую высь чувственного наслаждения. Такого ей испытывать не приходилось. Конечно, тетки рассказывали ей, что им нравится это дело, но всегда при этом назвали мужей козлами грубыми и вонючими.
Человек был нежен, как прикосновение лепестков озерной лилии. Его запах кружил ей голову. Его руки сильные и нежные одновременно, сводили ее с ума. Она выгибалась от их прикосновений, трепетала и не смогла сдержаться, застонала.
— Иди ко мне, — потянулась она к нему губами и, как только их губы сомкнулись, в лагере раздался истошный, отчаянный вопль.
Ганга вздрогнула и очарование момента слетело с нее, ей стало стыдно из-за своих чувств и желаний, она силой оттолкнула жениха.
— Нападение! — негромко проговорила она. Метнулась к одежде, показав во всей красе свое сильное тело, и стала поспешно одеваться. Она запуталась в штанах и стала прыгать на одной ноге. Вопль раздался снова, а следом громкий лай. Ганга глянула на стоящего обнаженного жениха, опустила глаза, и краска залила ее лицо. Жених проследил за ее взглядом и тут же отвернулся.
— Твою дивизию! Что же делать?
Кровь так сильно прилила к низу, а охватившее меня возбуждение не проходило. Моя невеста сумела зажечь негасимое пламя… в чреслах. Но я не знал, как его потушить.
— Не стой столбом, Ирри, одевайся, — прикрикнула Ганга, прыгая на одной ноге, пытаясь второй, попасть в штанину.
— Шиза, спасай! — взмолился я. Ушел в боевой режим, оделся и вышел.
Ганга наконец попала в штанину и подняла голову, я стоял в полном снаряжении. Она удивленно заморгала, забыв поднять штаны повыше и смотрела на меня, не веря в происшедшее.
— Будь здесь, я сейчас узнаю, что произошло, разберусь и вернусь.
Ганга в ответ только хмыкнула и натянула штаны. Ее шелковые трусики остались лежать в сторонке вместе с лифчиком.
Я стоял в толпе орков и с удивлением смотрел на Сулейму, забравшуюся на шест княжеского бунчука. Рядом стоял Быр Карам и с любопытством рассматривал девушку, внизу сидел огромный сторожевой пес и, виляя обрезанным хвостом, тоже пялился на эльфарку.
Налюбовавшись на это чудо среди степи, правая рука спросил.
— Это твоя эльфарка?
— Моя, — кивнул я.
— А что она там делает?
— Сейчас узнаю.
Обратившись к Сулейме, задал вопрос, который вертелся у всех любопытных на устах.
— Сулейма, что ты там делаешь?
— А вы не видите? Висю.
— Она висит, — пояснил я Быр Караму и всем присутствующим.
— А почему она там висит?
— «Щас» спрошу, — ответил я.
— Ты зачем туда залезла, Сулейма?
— Я от собак спасалась.
— Она от собак спасалась, — сказал я громко, чтобы все слышали.
— Псы охраняют шатер жен хана. Что она там делала? И как прошла охрану?
— Щас и это спрошу, — чертыхнулся я про себя. Куда ее нелегкая ночью понесла?
— Сулейма, что ты здесь делаешь, это запретная территория, и как ты прошла посты охраны.
— Да слышала я вопрос, — ответила эльфарка, крепко цепляясь за шест. Висеть ей было очень неудобно. — Что вы все время повторяете за этим дядькой?
Затем она вздернула голову и заорала на весь лагерь.
— Ганга, беги он людоед. Тьфу, эльфоед… нет, демоноед.
Ганга протиснулась сквозь любопытную толпу орков, стражников и прислуги, встала рядом со мной и спокойно спросила.
— Кто?
— Да он же! Он! Учитель. Твой жених! Он и тебя сожрет. Я искала тебя, чтобы предупредить.
— Это правда? — с искренним удивлением в голосе спросил Быр Карам.
— Нет, конечно, — ответила Ганга. — Девочка просто слишком впечатлительна и услышав шутку стражников, поверила в нее. — А затем обратилась к виновнице тревоги.
— Слезай Сулейма, я отведу тебя в свой шатер.
— Не могу.
— Почему?
— Я собак боюсь.
Позади раздалось кряхтение. Я оглянулся. Старый шаман шамкал губами.
— У тебя, разрушитель, и невеста, и спутники все ненормальные. Как вы живете? — Он развернулся и пошел прочь. Быр Карам, махнул рукой: — Уберите пса. — И мне на ухо задал вопрос. — Ты точно не людоед?
— Нет.
— То есть людоед? — переспросил он
— Да нет же, — у меня заканчивалось терпение, и я ответил с возмущением. — Делают из меня, не пойми что.
— Су, слезай, я тебя выпорю. — Гневно произнес подоспевший Фома.
— Не слезу.
— Это еще почему?
— Ты меня пороть будешь.
— Он тебя пороть не будет, я не дам, — вступилась за эльфарку Ганга.
Быр Карам махнул на все это рукой.
— Пошли со мной, сказал он мне, — дело есть.
— Ночь в степи, до утра не подождет? — Мне хотелось вернуться к Ганге.
Но орк только кратко ответил.
— Нет.
Посмотрев с сожалением на раскрасневшуюся невесту, я обреченно пошел следом за правой рукой.
Быр выгнал всех своих жен. Выглянул из шатра и приказал страже отойти на десять шагов.
— Ого, вот это конспирация! — подумал я и, когда вошел Быр Карам, повесил полог молчания.
— Дело такое, нехеец, — начал орк. — Ты теперь наш. Гремучая змея и твоя шальная невеста тоже. Завтра хан согласится с твоими предложениями. Но… — Он поднял к потолку шатра толстый указательный палец. — Ты тоже должен сделать часть своей работы.
— Какую?
— Пробраться на правый берег и незаметно лишить жизни двух вождей и двух шаманов оседлых. Это южане они прибыли для разговоров с теми вождями, что готовят поход на Воинство Худжгарха. Очень влиятельные противники. Мы не можем к ним подобраться, их сильно охраняют. Ты же ловкач, каких свет не видел. У тебя может получиться.
— С какой стати я буду рисковать? Я посол, Быр Карам.
— Ты не только посол. Ты член моего рода. А я его глава. Так что ты обязан выполнить мое указание.
Я с сомнением посмотрел на Быр Карама.
— Что-то я не вижу преимуществ от пребывания в роду гремучих змей. Обязанности ты на меня возложил, а что даешь взамен?
Орк лукаво улыбнулся.
— Ты подарки и золото от короля везешь?
— Везу.
Осторожно ответил я и прищурился. К чему он это спрашивает? Да еще так ухмыляется противно.
— Ну вот, подарки вручишь, а золото оставишь себе.
Ну, надо же! Он мое оставил мне, и не подкопаешься. На тебе друже, что мне не нуже. Недооценил я его, недооценил.
— И когда я это должен сделать?
— Желательно сегодня. Завтра у них встреча. Если они договорятся, то остальные оседлые, пойдут за ними. А это и вам проблемы, и нам. А завтра вечером посидишь с ханом, посмотришь ему в рот и получишь согласие. Камлет с соглашением отвезешь королю. Глядишь, и герцогом станешь.
Орк громко заржал, как лигирийский конь. Я скривился.
— А как я их найду? Вождей и шаманов.
— Это просто. Они стоят на правом берегу своим лагерем. Шатры сам узнаешь. Он хлопнул себя по ляшкам. — Хватит болтать сынок, принимайся за дело. Ступай, а то скоро рассвет, — он рукой помахал, выпроваживая меня.
— Что-то здесь нечисто, — задумчиво проговорила Шиза. — А что бы они сделали, если бы мы не прибыли? Пошли сами убивать? Навряд ли.
Но мне думать не хотелось, зачем и почему. Я хотел Гангу. Как я ни прятался от самого себя, я понял, что попал. Я влюбился. И ничего с этим поделать не мог. Шиза сдалась без сопротивления и мне не мешала. Видимо, сработал ее механизм распространения ее генов или еще чего там, я точно не знал. Она не стала помогать мне и выправлять баланс гормонов.
— Ладно, смотаюсь туда и обратно, к рассвету управлюсь, — решил я.
Вышел и с сожалением посмотрел на свой шатер, где теперь пребывала одна моя невеста. Надо ее предупредить, что буду под утро. Но в шатер мне зайти не дала сама Ганга. Она встретила меня сурово на входе. На моих подушках сидела зареванная Сулейма.
— Я не одна, — сообщила мне орчанка.
— Тоже мне новость! — засмеялся я. — Я что, по-твоему, не вижу? Су, иди к себе.
Эльфарка громко зашмыгала носом, с надеждой посмотрела на Гангу.
— Она останется здесь. А ты, людоед, иди к Фоме и Гради-илу.
Я часто, часто заморгал.
— Не понял?
— Не понял и не надо! — отрезала моя невеста. — Ночевать здесь ты не будешь, — и вытолкала меня за дверь.
Раздосадованный я глянул на ухмыляющихся орков.
— Кому расскажете, ребята, сожру, как того демона и не подавлюсь вашими клыками. Я и рога ем. Понятно?
— Понятно, гаржик! — вытянулись они в струнку.
— Ну и хорошо вот вам за молчание, — и кинул небольшой кошель к их ногам.
— Молчание оно золото, — сопроводил я бросок словами.
В отличие от других орков, ханская стража, стада лорхов и пастбищ не имела. Несла службу за золото и серебро, что можно было потратить в городке у холма. Поэтому мое золото было мгновенно схвачено. А если орк что пообещал, то разобьется, но сделает.
Я еще потоптался у входа, приходя в себя. Посмотрел на звезды и услышал краткий разговор.
— Прости, Гангачка, я не хотела. Я только хотела тебе помочь.
— Ты и так мне помогла, Су, удержала от необдуманных поступков. Если бы не твой крик, я даже представить боюсь, что бы случилось.
— Он бы тебя съел?
— Хуже, лишил невинности.
— Вот гад! Я ему слабительного подсыплю, я захватила с собой.
— Не надо, я сама на него набросилась. Не знаю, что на меня нашло. Как увидела его рядом, так и сердце остановилось… Влюбилась я. Сильно. Жизни без него не мыслю себе.
— Правда? И давно?
— Как только увидела его в трактире. Стоит и нагло пялится на мою грудь… А я на него. Так разозлилась, что хотела убить наглеца, чтобы освободиться. А он возьми и лизни мой сосок. Меня тряхнуло всю до кончиков волос. Стою, злюсь, и сама себе говорю: «он мой и только мой». Умру, другому не дамся.
— Как здорово! Как я тебе завидую, — мечтательно высказалась эльфарка. Затем уже строже. — Только пороть себя не давай.
Ганга расхохоталась.
— Пороть? Ты что, он меня от смерти спас, проклятие каким-то образом вытащил и скрывает это. Думает, я не знаю. Молодой он еще, глупый, — нежно произнесла она и замолчала.
— Слышали? — шепотом спросил я орков. Те молча кивнули. Я достал еще мешочек с золотом и протянул. — Забудьте.
— Уже забыли, — прошептали они.
Эх. Ганга права, рано еще любовью заниматься. Я еще не весь мир насилия разрушил… до основания. Вот, когда разрушу до основания, затем… и перестал думать. Перед глазами встала Ганга, натягивающая штаны. Я даже зажмурился от такой картины.
— Что за тем? — спросила Шиза.
— Мы наш, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем. Пошли разрушать, Ваше Высочество.
В полдень в ставку заявилась делегация оседлых орков. Суровые, кряжистые и более высокие орки, занимающиеся земледелием, почерневшие от южного загара, они решительно поднимались по склону холма. Я стоял у шатра, выделенного спутникам и приложив руку козырьком, смотрел на длинную вереницу неспешно идущих орков. Их остановили у внутреннего кольца охраны и пропустили дальше только пятерых. Еще через пол часа за мной пришли стражники и два шамана.
— Гаржик, — строго, но вежливо обратился старший ко мне. — Тебя требуют на совет к хану.
— Ну раз требуют, то пойдем, — не стал спорить я.
Мы прошли стражу, усиленную воинами. К низу холма подтягивались войска рода Великого хана. А это значило, что заварилась непростая каша. И еще это значило, что хан был готов к такому развитию событий. У меня засосало под ложечкой. Не к добру все это.
Вроде как под конвоем, я был доставлен до ханского шатра. Обострять ситуацию не стал и зашел спиной. Повернулся и спокойно улыбаясь поздоровался.
— Поздорову, братья гаржики. Поздорову, Великий хан.
Хан спокойно выслушал и кивнул на свободное место. Оно было одно и отделено от остальных.
— Словно подсудимый, — пришла ко мне мысль.
— Садись, Тох Рангор из рода гремучих змей, — сказал Великий хан. — К тебе разговор есть.
Усевшись, я успел рассмотреть присутствующих. Сам хан спокоен. Его аура не пляшет. Справа правая рука, тоже спокоен, даже слишком. Чуть в стороне, рядом с правой рукой сидел старик шаман, полуприкрыв глаза, перебирая четки. Его аура выдавала быстрый мыслительный процесс, происходящий в голове старого интригана.
Пятеро оседлых орков, двое из них, не самых слабых шамана. Да они еще жрецы культа Рока! Вот оно как.
Орки презрительно одарили меня взглядами и отвернулись.
— Великий хан, — продолжал говорить один из шаманов, в отличие от кочевников, крепкий, хоть и не высокий орк. Одет не по-шамански, но с шаманским жезлом за поясом. — Мы прибыли гостями в твои земли, а на нас подло напали. Убиты двадцать орков, среди них два муразы и два верховных шамана племен.
Орк говорил спокойно, но в его голосе слышалось такая твердость, что я стал понимать, он не уйдет пока не найдет виновного и выдворить его не смогут. От него вдруг повеяло властностью под тяжестью которой согнулись все. Я тоже не стал сопротивляться и нагнул голову. Рок дал ему часть своей власти. Надо же! Только зачем он ее так явно проявил и в самом начале? А-а! — дошло до меня, он проверял, есть тут кто из служителей или последователей Худжгарха. Мои догадки подтвердил сам шаман, он выпрямился и сверху оглядел всех присутствующих.
— Сильный, но не умный, — размышлял я, рассматривая носки своих сапог, хотя противник не слабый. Интересно, что ответит Хан.
Шаман убрал давление, и посеревший Великий хан, сильно смущенный от осознания своего бессилия, с трудом из себя выдавил.
— Ты обвиняешь в этом меня?
— Нет, хан, но кто-то из твоей ставки пробрался к нам на правый берег и совершил это злодеяние. — Он помолчал, давая время обдумать его слова.
— Мы проведем ритуал связи с духами, и они укажут на виновных. Что скажешь? — продолжил шаман.
— Я не возражаю, если духи укажут на виновного, а у него не будет защитника, я отдам его вам для совершения правосудия.
Мы непросто попросим духов, мы хотим получить подтверждение от стражи. Они должны были видеть, кто ночью не спал и бродил, — он усмехнулся, — чтобы потом злые языки не сказали, что это все мы придумали, чтобы умалить твое достоинство, хан.
— Кроме того, я вижу здесь человека с печатью ложного бога. Противника творца, и это подозрительно. Мы хотим знать, где он был этой ночью.
О-па! Картинка у меня сложилась. Я мельком глянул на Быр Карама и следом на верховного шамана. Эти два прохвоста, а иначе я их уже называть не буду, знали, кого посылать, на такое задание. Печать Худжгарха на мне, для этих шаманов, это как папаха со звездой на Штирлице, идущему по Берлину. Всяк, имеющий связь с духами, это прекрасно видел. Вот скоты! Подставили. Только зачем? Они что, полные дурни и думали, что я им это спущу или это спустит Худжгарх? Для чего становиться между молотом и наковальней? Или они настолько хитры и изворотливы, что мои планы попали во внутрь их планов. Думай, Витя. Думай.
Возникло сильное желание оказаться на горе и получить подсказку оттуда, но я вовремя себя остановил. Мне не тягаться с Роком, на его поле битвы и надо уводить его ниже, на саму землю. Там он действует через свои пешки, а пешки могут совершать ошибки. Нет, наверх я не пойду. Брань моя не с шаманом, а с Роком. Чего он ждет от меня? Ясно чего. Проявление силы Худжгарха, тогда он сможет проявить свою и раздавить меня быстро и окончательно.
Он знал, что я отправлен в ставку? Конечно, знал, это часть его плана. Он только не мог знать, когда и как я доберусь до нее. Но подготовился заранее. Пригнал сюда свои фигуры и расставил их. А этим недотепам шаману и Караму внушил идею отправить меня убить противников хана. Наверное, так. Тут приходиться гадать и додумывать. Мое сознание работало с перегревом.
Но что-то слишком просто. Чего-то не хватает. Чего? Не думал же он, что я так просто попаду в ловушку. Что тогда? От пришедшей в голову догадки, мои брови по ползли в верх.
— Ганга! — Он действовал через нее. Возбудил ее, она меня и мои мысли были заняты совсем другим. Как же хорошо он знает человеческую природу! Знать бы еще, как он воздействует на людей и разумных, внушает им что и как делать?
— Где ты был ночью, заблудший? — обратился, применив «слово силы» ко мне служитель Рока. И надавил.
Я не стал сопротивляться и согнулся. Но вслух произнес.
— Пусть тебе об этом расскажут духи умерших соплеменников, шаман. Я на тебя плевать хотел.
Неожиданно печать Худжгарха вспыхнула и рассеяла силу шамана. Я выпрямился и рассмеялся ему в лицо.
— Что же Ваш фальшивый творец не защитил своих слуг? — Я не боялся. Сейчас с врагом разговаривал Ирридар, так сказать «слуга» Худжгарха, со слугой Рока. Я был нагл и вызывающе агрессивен. Хан и его советники побледнели. Они видели, что идет брань одного бога с другим и хотели оказаться подальше от этого места.
Шаман оскалился, как варг, показав во всей красе свои клыки. Только меня ими не испугаешь, я на своей территории. Твердо стою на земле и черпаю уверенность из нее.
— Тебе придется пожалеть о своих словах, человек, — еле сдерживаясь проскрипел, шаман. Потом повернулся к Хану.
— Ритуал будем проводить с закатом.
Гости с шумом поднялись и покинули шатер. Великий хан вытер вспотевшее лицо. Выдул полную чашу гайрата и только после этого посмотрел на меня.
— Лекарь, ты или будешь владеть каким-нибудь королевством или погибнешь страшной смертью и потащишь за собой других…. На вершину или к смерти. — Он вдруг громко рассмеялся. — Но ты молодец. Как отбрил оседлых. А! — он повернулся к старому шаману. Затем к правой руке. — Вы видели? Это нам урок. Человек больше орк, чем мы! Да он согнулся, как и мы, но мы так и остались сидеть согнутыми, а его решимость не сдаваться, преодолела силу заклятия этого шамана. Я уверен, что сегодня он покажет этим гордецам, где их место.
— Я знаю, зачем ты прибыл, Тох Рангор. Вот камлет. Передай королю, на словах передай, как только войска империи завязнут в Вангоре, мы пойдем в набег на Империю. И я верю, что воинство Худжгарха выстоит в противостоянии с отступниками. Мы, чем сможем, поможем.
Я, сидя, взял чашу гайрата и пригубил, потом с поклоном поставил на столик.
— Я услышал, Великий Хан. Худжгарх говорит, помогать не надо, это не ваша битва. Не идите против него, этого будет достаточно. Не поддерживайте служителей того, кого они ложно называют творцом. Если вы будете держать нейтралитет, вы будете в безопасности.
— Я услышал, тебя посланец Духа мщения, — хан был удовлетворен. — Это все?
— Нет. Жестко ответил я. — Зачем надо было убивать оседлых?
Хан посмурнел. Бросил недовольный взгляд на шамана.
— Пусть наш шаман тебе это расскажет.
Тот молчал.
— Дедушка, я и так женюсь на вашей внучке, которую вы подослали ко мне шпионить. Чего Вы добиваетесь? — Он молчал.
— Вы когда-нибудь писали против ветра? — спросил я. Тот удивленно поднял глаза.
— Нет. Я что, по-твоему, идиот?
— Так вот, деда! Со мной вы ведете себя именно так. Пытаться избавиться от свидетеля Худжгарха, это писать против ветра. Или вы думаете, что Худжгарх не видит этого?
Старик невесело усмехнулся.
— До ханов далеко, до богов высоко. Так надо было.
Кому надо было, я спрашивать не стал, знал и без него. Старик сам себя перехитрил. Стараясь угодить и вашим, и нашим, нашел серединку. От опасных соперников избавился, и меня подставил. А он и хан ни при чем. А то, что я должен буду выпрыгнуть из штанов, чтобы разрулить эту ситуацию, его мало волновало.
— Мы верим, — излишне бодро проговорил Быр Карам, — ты справишься. Кстати, а как ты убил два десятка орков? — спросил он.
Я посмотрел на него с улыбкой сожаления.
— А я их не убивал, — ответил я.
Инферно. Преддверие
Из открывшегося окна портала выскочила сутулая, длиннорукая сенгурка, она, пригнувшись, осмотрелась и отбежала дальше. Следом за ней, обречено плетясь, вышли в колону по одному два десятка демонов. Он и остановились, и стали ждать. За ними выскочили еще две сенгурки, и последним вышел высокий статный демон. Он поглядел по сторонам, расправил плечи и за его спиной выросли два золотых крыла. Окно портала схлопнулось. Демон тряхнул плечами и крылья сложились и исчезли.
— Ведите их по этой дороге в гору, — приказал сенгуркам демон. — У развилки пред мостом остановитесь там может быть сидеть водяной вампир.
Отряд тронулся, все время поднимаясь в гору. На горизонте дымил вулкан. Столб дыма ровно поднимался к небу.
— До выброса еще далеко, — подумал Алеш. Он шел последним, сканируя путь. Хотя понимал, что ничего не обнаружит. Хищники Преддверия появлялись и меняли места засад после выброса. А его не было. Но кто знает, как развиваются законы этого странного замкнутого мира. Здесь никогда нельзя быть уверенным в чем-либо. Стоило приноровиться к одним существам, как появляются новые, словно по волшебству или после побега из очень секретной лаборатории.
Прокс периодически наведывался в свою бывшую тюрьму и устраивал охоту на ментальных хищников. Добывал их сердца и менял на камни скрава, самый ходовой и дорогой товар. К его удивлению, он ни разу не встретился с красными скравами, хотя точно знал, что они посещают этот заповедник редких артефактов.
У подножия горы, где работали на руднике братья Мураба, Бураба и Рураба, их ждали все трое. Они были радостны и в тоже время чем-то встревожены.
— Новые рабы, хозяин. Это хорошо. — Как всегда первым высказал свое мнение многословный Мураба. Братья всегда сначала высказывали свою радость от рабов, только потом здоровались. — С прибытием, хозяин, — в три голоса проговорили они.
И хотя Прокс никогда не считал себя хозяином их рудника, они продолжали считать его главным. Он понимал, что таким образом братья обезопасили себя от конкурентов. Банды здесь плодились, как грибы после дождя. И так же быстро пропадали в борьбе за выживание.
— У нас беда, хозяин, — вставил свое слово Бураба.
— Да, беда, хозяин! — подтвердил, качая головой Рураба. — Мураба все расскажет. — Они оба уставились на брата.
— Вот чего вы лезете вперед всех? — осадил их Мураба. — Разве я не знаю, что нужно рассказать? Где ваше гостеприимство? Сначала нужно встретить дорогого гостя, накормить, показать ему сенгурку, а потом уже рассказывать о наших бедах. Вы тупицы.
— Ты всегда, Мураба, говоришь, что хозяина нужно накормить, — вступили в перебранку братья, — а он никогда ничего не ест. Мы самого жирного демона зарезали и зажарили, лишились работника и, кроме того, повара.
— Вы просто дурни, — возмутился Мураба, — не важно, ест хозяин или нет. Мы показываем ему наше уважение и гостеприимство. Понятно?
И не дожидаясь ответа, презрительно отвернулся от них.
— Хозяин, — обернулся он к Алешу. — У нас появились проблемы. И не только у нас. Проблемы появились у всех. Три демона прибирают к рукам Преддверие и никто им не может противостать. Раз уж эти неучи нарушили правила, — он еще раз презрительно поглядел на братьев. — То я продолжу.
— Недавно в нашем мире появились Владыка демонов и две повелительницы хаоса. Эти ведьмы могут выходить в астрал и видеть оттуда опасность. Они не могут убить тварей, но ловко уходят от засад. Потом они осмотрелись и стали обкладывать данью шахты. Когда первые владельцы отказались им платить, они провели показательную казнь. Через это проклятый астрал убили всех: и хозяев, и рабов. После этого поставили управляющего на ней. В селении забрали силой рабов. А когда старейшина стал возмущаться, его разорвали на части. При этом он долго мучился. Вот. Теперь никто им не перечит. Они пришли и к нам. Осмотрелись и тоже наложили дань: половину добытого отдавать им. Для контроля поставили смотрящего. Были тут другие скравы, но помогать не стали, выкупили у них сердца и ушли.
— Разберемся, — кивнул Прокс. — Пошли, посмотрим, как моя сенгурка поживает.
Они стали подниматься наверх. У входа в шахту их ждал наглый и толстый демон.
— Ты кто? — Заступив дорогу Алешу, спросил он.
Алеш, ни слова не говоря, сгреб его в охапку и спокойно выломал рога. Затем подумал и засунул вопящему демону рог в задницу. Дал хорошего пинка и крикнул в след.
— Это шахта моя. Увижу чужого, убью. Так и передай.
В пещере, скудно обставленной незамысловатыми вещами: коврик, тумбочка и стул, на топчане лежала Лерея. Руки и ноги ее заметно подросли. Еще полгода, и она восстановиться. Только красота Лереи резко шла на убыль. Она катастрофически быстро старела. Такое случилось и с Кромой. Но, как сказал все знающий Мураба, такое происходит со всеми. Потом демоны выправляются. Это перестраивается организм, принимающий слишком много сырого хаоса. А люди, эльфары и остальные не демонические расы здесь просто погибают.
— Как дела, девочка? — спросил Алеш.
— Уже лучше. Только почему-то старею, вон, — она показала на руки, — сморщились к у старухи, и грудь высохла.
Лерея без стеснения откинула культей покрывало. Сенгурка лежала полностью обнаженной. Тело ее ссохлась, ребра выступали наружу, поверх впавшего живота и когда-то красивая полная грудь лежала маленькими сморщенными мешочками, распластанными по телу.
— Не беда, — приободрил ее Алеш, — это организм перестраивается для жизни в Преддверии. Скоро ты пойдешь на поправку.
— Надоело, — произнесла сенгурка. — Возятся со мной как с ребенком. Обтирают, поднимают на ведро, кормят с ложечки и даже на воздух не выпускают.
Алеш, слушая ее, согласно кивал головой, показывая, что понимает ее проблемы.
— Я распоряжусь, чтобы тебя каждый день выносили на воздух. А в остальном, терпи. Я тебе в помощь трех теней привел. Будете выходить вместе. А там, Лерея, как повезет. Не думаю, что все его проходят по одному и тому же маршруту. Местные боги не глупцы и понимают, что прошедший расскажет, как надо проходить лабиринт. А это уже не настоящий подвиг, девочка. Но это все еще впереди. Кроме того, можно и здесь остаться. Занятие найдется.
Он укрыл ее покрывалом.
— Лежи, а мне надо решить парочку проблем. — Его сканер показал приближение астрального ходока.
Алеш раскрыл крылья и потянулся сознанием вверх. Ему, как князю инферно, не надо было покидать свое тело. Он мысленно поднялся на нижний слой и стал ждать. Из тучки осторожно выглянула старая, но все еще сильная демонесса. Астральные сущности живых существ, были точной копей своих физических тел.
Демонесса нервно пощелкала кнутом. Алеша она не видела, так как он провожал ее только взглядом, но по желанию мог наложить на нее оцепенение или вообще сдернуть к себе в пещеру, разорвав связь с телом. Но тогда нужно будет искать затаившихся противников, а долго пребывать в преддверии не входило в его планы. Он знал, она чувствовала, что за ней следят, но не знала, откуда. Скорее всего подумает, что из верхних слоев ее выслеживает хищник. Постояв в нерешительности и нервно стуча кнутовищем по сапогам, демонесса решила не рисковать. Она снова спряталась в тучке и стала удаляться.
— Кого она хотела обмануть? — усмехнулся Алеш. — Может только низшего астрального духа.
Он сам, не понимая как, провожал ее взглядом. Она прошла над лесом, где он встретил паучиху и вышла к скалам, откуда он спустился, попав в этот закрытый мирок. На его склонах гнездились гарпии, вот под их прикрытием и облюбовала себе место эта троица.
Они нашли себе пещеру в подножии скалы. Из пещеры вытекал мутный ручеек. Вход в нее скрывал валун, лежащий рядом и чахлый серый кустарник. У костра сидели двое: демон и еще не старая демонесса. Тело другой лежало у их ног. Тут же висела и жарилась над костром, разделанная туша смотрящего. Он узнал его по безрогой голове, валявшейся в стороне. Демонесса вошла в свое тело, недолго полежала, приходя в себя. А затем села. Демон лениво подкидывал в костер ветки.
— Ну что разобралась с братьями и их хозяином? — спросил он.
— Нет, Шаруз. На этот раз я не смола пройти по астралу. Мы слишком часто посещали его и привлекли сюда астральных хищников. Один из них сидел в засаде перед шахтой. Я долго ждала, но он не уходил. Поэтому я вернулась.
Демон поднял свою ногу и с силой ударил демонессу по лицу. Та с криком упала и откатилась в сторону, не далеко от костра. Длинные, распущенные волосы ведьмы, висевшие неопрятными космами, разметались и попали в костер. Они вспыхнули и демонесса закричала еще громче. Она принялась их лихорадочно тушить и наконец ей это удалось. Но к тому времени от ее былой шевелюры практически ничего не осталось. Сальные грязные волосы вспыхнули как спички.
— Шаруз, скотина, ты не прав. — Поднялась с земли разъяренная и сильно обиженная демонесса. — Это у повелителя ты был при власти, а здесь ты такой же демон, как и я, или Гирзанна.
Она вытащила из-за пояса кнут и резко взмахнула им. Жало кнута злобно свистнуло и устремилось к лицу сидящего демона. Видимо тот забыл, что его власть над повелительницами хаоса закончилась с их появлением в Преддверии. Здесь их магические способности не работали. Он по привычке только шевельнул лапой, надеясь отвести удар, но гибкое тело кнута обогнуло руку и конец с металлическим крючком попал ему в глаз. На лице мгновенно появился темный рубец, а демон, ослепший и разъяренный, в ярости заревел. Он обхватил своей огромной лапой кнут и, дернув, вырвал кнутовище из рук демонессы. У обоих сказывались привычные, вбитые столетиями рефлексы. Ведьма также не думала, что может потерять свой кнут. В Привычном ей мире это было невозможно. Он был привязан к хозяйке при жизни и смертельно ранил любого, кто попытался бы его взять в руки. Но он умирал вместе с хозяйкой. И хотя она еще была жива, она была лишена прежней власти, а сам кнут своей волшебной силы.
Не успев вовремя вытащить руку из петли, демонесса от рывка полетела на землю, под ноги разъяренному демону. Тот стал бить ее своими ногами. Один удар пришелся в голову, другой в живот, третий откинул бесчувственную демонессу в костер. Даже в астрале Алеш почувствовал запах горящей плоти. Демонесса пришла в себя и с воем выкатилась из костра. Туша демона, жарившаяся до этого, валялась на земле. В следующий момент в дело вступила вторая демонесса. Ее кинжал вошел в сердце подруге со стороны спины. Та, стоя на коленях, зашаталась, а затем опрокинулась лицом вперед, в костер.
Демон еще ревел от боли и бешенства. Глаз вытек, а через всю красную морду шел багрово-черный рубец. Он еще несколько минут метался вокруг костра, пиная убитую ведьму. Затем немного пришел в себя.
— Гирзанна, — прорычал он. — Иди, убей этого пришлого и принеси мне его голову.
— Да, мой господин, я сделаю это. Но ты после того, как я принесу голову чужака, одаришь меня своей лаской.
Демон, тяжело дыша, посмотрел мутным взором на демонессу, соображая, что она хочет, презрительно скривился и сплюнул в пыль.
— Хорошо, я сделаю это. А ты сделай свою работу. Иначе нас перестанут бояться и нам придется работать самим.
— Не беспокойся, я не дурочка, как Чарганна, — она глянула на горящее и воняющее тело подруги и оттащила ту за ногу. — Разделай ее, мой господин, она жирная и плоть ее будет сладкой. — Демонесса облизнулась.
Ведьма улеглась и устремилась в астрал. Алеш специально выглянул ей на встречу, когда она еще поднималась и захватив ее в объятия своей ауры, впитал ее жизнь в себя. Он мгновенно вернулся в пещеру и его крылья вновь выросли из-за спины, но опять подросшие.
— Алеш! — пораженно воскликнула Лерея, — ты стал князем! Но почему крылья золотые?
Прокс спрятал крылья.
— Лерея, я сам не понимаю, что происходит. Первый раз они появились на похоронах Листи.
— Листи погибла? — Лерея была поражена. Она сморщилась, как от боли, и по щеке сенгурки потекла скупая слезинка. — Как это случилось? — совсем тихо спросила она.
Прокс тяжело вздохнул и сел на табурет.
— Она на верхнем слое помогала мне отбиться от инопланетников. Сбила их корабль, а он упал на ее укрытие. Я не успел ее вытащить… — Он замолчал, успокаивая чувства от нахлынувших воспоминаний. — Да… — произнес он. — Ей отрезало половину тела. Листи не захотела жить и взорвала их основной корабль… Я перенес ее тело в разрушенный город. Сенгуры с ней простились и там я предал ее тело огню. В этот момент у меня появились крылья. Но я их не чувствую. Они сами вдруг расправятся, как вот сейчас и машут. А почему золотые? Наверное, потому что я золотой скрав. — Алеш поднялся.
— Ладно, Лерея, не скорби. Жизнь продолжается. Сенгуры обрели новую родину и им нужна новая мать. Выздоравливай и пройди лабиринт. Пройди его, девочка, во чтобы то ни стало, ради памяти о Листике, ради будущего сенгуров.
— Я постараюсь, Алеш. Ты сейчас куда?
— Надо с местными поговорить. — Он усмехнулся, — оброк с них снять.
Поселок, где проживал работорговец, ничем не изменился с тех пор, как Алеш там побывал. Все также старый Жармых сидел у своих клеток и подслеповато пялился на дорогу.
— Здорово, Жармых? — поздоровался Алеш. К старому работорговцу он прибыл в человеческом образе. Тот, всматриваясь, посмотрел на него и узнал. Это Алеш понял по тому, как он скривился. Не любил его старый скряга.
— Не сдох еще? — прокаркал старый демон. — Когда я тебя вижу, то самому хочется умереть. Ты нарушаешь все законы природы, хуман. — Старик сплюнул на землю. — Чего приперся? У меня нет для тебя товара. — Он потер лапами слезящиеся глаза. — Все! — горестно воскликнул он. — Все забрали эти хвостатые твари. Чтобы они в хуманов переродились!
— Ты про демона и демонесс? — спросил Прокс.
— А о ком же еще? Твои дружки плевать на нас хотели. Поторговались с этими грабителями и ушли. А мы им предлагали хорошую цену за помощь. И все из-за тебя хуман.
— Почему из-за меня?
— Потому что не бывало такого, чтобы хуман стал скравом. И не бывало такого, чтобы один владыка демонов и две повелительницы хаоса попали в Преддверие. Ты нарушил порядок и равновесие.
— Жармых, сразу видно, что ты старый сын козы и раба, и не надо отказываться. Только такой старый дурак, как ты, мог такое подумать. Я вообще не пойму, почему тебя избрали главой торговцев. Ты ничего не умеешь делать правильно, ни торговаться, ни делать выводы. — Алеш покачал головой. — Я пришел предложить свою помощь в решении вопроса с вымогателями, а ты меня оскорбляешь. Прощай, я приду, когда ты помрешь, старый могильный трутень.
— Постой, скрав! — воскликнул старый демон. Он шустро ухватил его за край штанины. — Я был не прав, помоги и то, что обещали скравам, отдадим тебе.
Алеш остановился. С сомнением посмотрел на Жармыха.
— Что-то я не верю тебе, старик, ты же постараешься, меня надуть.
— Ни в коем случае! — с жаром воскликнул демон, — я честный торговец, это все могут подтвердить. Ты только помоги, хуман, избавь нас от этих кровопийц.
Алеш постоял, изображая задумчивость.
— А ты тех алых скравов, что приходили, оскорблял?
— Помилуй боги! Конечно, нет! — Старик удивленно посмотрел на Алеша. — Убили бы сразу. Хотя, когда они тут шлялись, до того, как вышли из лабиринта я на некоторых плевать мог. Да, хуман, жизнь переменчива.
— Я тоже скрав, старик, но ты меня оскорбил. Чем хочешь выкупить свою жизнь?
Жармых замер и заморгал глазами.
— Как…это?
— А вот так, я золотой скрав прошедший полный путь, думаю, знаешь, что это значит. А ты смерти мне желал. В тот же миг он на глазах старика обратился в демона.
— Демон изменений, — пораженно пролепетал старый работорговец. Не успел Алеш подумать, что за метаморфозы помимо его воли, с ним происходят, как старик упал на живот и принялся целовать его сапоги.
— Прости, великий скрав, стар я, забываюсь, выкуплю жизнь. Два сердца на выбор отдам и рабов два десятка.
— Хорошо, Жармых, прощен, давай два сердца каменных элементаля и двадцать рабов. — Алеш брезгливо оттолкнул сапогом работорговца. — Что обещали торговцы за головы этой троицы?
— Золото, драгоценные камни, сердца, амулеты на выбор. Что будешь брать?
— Драгоценные камни. Лучшие.
— Сорок лучших камней, — начал перечислять торговец, — чистые, как слеза младенца. Все по размеру пшеничного зерна один в один.
— Договорились, жди меня здесь.
Прокс, не спеша подходил к пещере. У скалы сидел и жрал горелое мясо бывший владыка демонов. Один из тех, кто занимал положение правой или левой руки. Он истощал. Рыжая шерсть на груди и спине свалялась в комки и сам его вид был жалок. Лишившись своей основной ударной силы в виде демонесс, он был здесь обречен. Чем он не угодил своему князю, Прокс спрашивать не стал. Он появился внезапно из-за валуна и выстрелил из станера.
Не ожидавший нападения рогатый демон, привыкший, что его покой охранили демонессы, повалился на бок и злобно вращал одним уцелевшим глазом. Прокс отрубил головы сначала ведьмам, потом демону и вернулся к Жармыху.
Там его уже ждала целая делегация. Купцы, старейшины селений, все они столпились во дворе Жармыха и, что-то громко обсуждая, ждали его. При его появлении шум мгновенно смолк.
— Вот головы ваших врагов. — Прокс кинул им под ноги свои трофеи. Головы покатились, и демоны в страхе подались назад.
Поколебавшись, вперед вышли пять старейшин, осторожно обходя оскаленные отрубленные головы недавних вымогателей, они поклонились Проксу.
Самый старый демон в белом балахоне, страдающий одышкой громко, но с хрипами рвущимся из горла, стал говорить.
— Золотой скрав. Мы посоветовались и просим тебя, стань нашим князем.
Несказанно удивленный Прокс, с любопытваом рассматривал собравшихся.
— Спасибо, конечно, за доверие, но… я не собираюсь здесь жить.
— И не надо, — ответил старейшина, — только согласись быть нашим князем. И твое имя будет защищать нас. Потом передашь княжество своим детям. Мы же со своей стороны будем отдавать тебе одну пятую от всей добычи и всех доходов. Все это будет лежать в твоей шахте Трех братьев. А это тебе от нас подарок, — он протянул красивый золотой браслет. — Это утерянный браслет Курамы. Знак княжеской власти.
— Но, если с вами что-то случиться, а меня не будет, кто вас защитит? — не сдавался Прокс.
— Назначь своей волей наместника, Князь. У него хватит сил защитить твой домен от любого налетчика.
Прокс задумчиво постучал пальцами правой руки по кулаку левой.
— А что я теряю? — подумал он. — Обязанностей никаких, а доход постоянный. В случае чего тут спрятаться можно будет, никто не достанет, ни АД, ни князья инферно.
— Хорошо, я согласен, — произнес он и в этот момент его крылья снова распахнулись и забили о воздух. Он приподнялся над селением, усилием воли справился с ними и опустился. Весь поселок благоговея, стоял на коленях.
— Князь! Настоящий князь! — доносились голоса со всех сторон. Старейшина держащий браслет, подполз на коленях и протянул его Алешу. Тот принял его и улыбаясь надел на руку. В следующее мгновение невыносимая боль скрутила его, и он потерял сознание.
Планета Сивилла. Степь.
Когда меня так беспардонно выгнали из моего же шатра и отправили жить к соратникам, я разозлился. А когда я злюсь, то становлюсь весьма изобретательным на всякие пакости.
Конечно, я понимал, что Ганга была права, и мы чуть было не совершили глупость, а я, кроме того, был уверен, что благодаря Шизе, произошло бы и зачатие. Становится молодым папой в мои планы пока не входило. Мое сознание было сорокалетнего мужика, а тело и, может быть, ум нехейского мальчишки шестнадцати лет отроду. Мне бы погулять так, чтобы ветер свистел, а я занят серьезными вещами — мир разрушаю. До основания. Мир, который создал под себя Рок.
Какие могут быть дети, когда впереди меня все цветет, а после меня все горит. Меня преследуют полчища врагов с одним только желанием лишить молодой цветущий организм жизни. Правда, я успеваю обойти и обогнать своих врагов на пол шага.
Если честно признаться, когда я думаю о детях, то мое сознание не особо сопротивляется. А что, они уже у меня были и скоро появится еще один. И как говорила моя бабушка: «хош» не «хош», а о нем надо будет позаботиться. Но очень тайно.
Хорошо, что тут еще не ввели такое понятие, как алименты. Хотя, с другой стороны, казнь изменницы королевы и его любовника, это гораздо хуже алиментов. Да! Сознание-то не против, пока я на себя в зеркало не посмотрю. А потом все-таки против. Оттуда на меня смотрит незнакомый парень, рост средний где-то метр семьдесят восемь. Широкоплечий. Лицо худощавое, загорелое с пробивающейся черной щетиной Тонкий нос с горбинкой. Губы упрямо сжаты, глаза серые всегда внимательные. Черные длинные волосы до плеч. Парень молодой на вид, лет двадцать. Каждый раз, когда забудусь и посмотрю на себя в зеркало, пугаюсь. Кто это? Никак привыкнуть не могу. Так что этому парню рано заводить детей. Но разве можно тут уберечься с таким симбиотом, как Шиза? Та готова раскидать мое семя по всем королевским династиям и главное отмазка у нее есть. Так, видите ли, в нее заложено.
Тут мне в голову пришла мысль.
— Если стану отцом, то, может быть, детей переправить в открытый мир? Надо все хорошо взвесить и обдумать. Я повеселел, — идея неплохая. Но, с другой стороны, я если не бессмертный, то долго живущий. Значит, смогу пережить своих детей. Если, конечно, до меня не доберутся раньше. Эти мысли меня немного расстроили. Я отбросил их в сторону и огляделся.
Ну что же, надо приниматься за работу. Только поручают мне не цветочки сажать, а работу штатного киллера. То дворян проредить, то орков. И главное, никуда не денешься. События и последствия их выстроены так, что я просто двигаюсь по узким коридорам возможностей. Чья та воля, что гораздо сильнее моей влечет меня по судьбе, толкает в спину, устилая путь кровью. Правда невиновных, я что-то не заметил на своем пути. Но это так, слабое утешение.
Я спустился к реке, сел на валун, сохранивший тепло дневного светила и стал думать. Из реки вылезала «русалка» Краля. Я узнал ее по сундуку, что она тащила, как жадная невеста приданное. Она подползла и бухнула его мне под ноги. Сундук развалился, образовав кучу из мокрых гнилых тряпок и досок.
— Там ничего нет достойного, — определила Шиза.
— Ну, нет, и не надо, — не огорчился я.
— Студент, дай поесть, — как всегда поприветствовала меня Краля.
Что интересно, я даже обрадовался. Надо же как эта рыбка-русалка-тритон меня чувствует. Я достал пять пайков гномов и положил перед ней.
— Лопай, краля.
Я посмотрел на это существо, обиженное природой или самим создателем, с малой долей нежности. Как смотрят на преданных, но неказистых собачек дворняг. Почесал спинку.
— Краля, а ты сможешь с того берега украсть и слопать орков, что поставили свои шатры у реки.
— Одна нет, а с сестрами, если закружим хоровод, смогу. Но есть не буду. Невкусные. Их надо позвать к воде.
— Ага, значит, можно, — обрадовался я. Мне что-то очень не хотелось ходить на тот берег. То, что там должны быть служители культа Рока, я догадывался. И то, что потом меня могут к этому делу привязать, я тоже понимал. — Ну, ты полежи, поешь, а я думать буду, — потрепал я Кралю по гребню.
— Только сестер тоже надо будет накормить, — пробурчала, чавкая Краля.
— Само собой, Краля, только без этого, без последствий. Мне столько служанок не нужно.
— Еще нашему хозяину нужно дать, — продолжила русалка.
— А ему зачем давать? — не понял я. — За красивые глаза?
— Глаза? Нет. Он позовет тех, кого ты хочешь.
— Позовет? — переспросил я. — Куда позовет?
— К воде позовет. А мы поведем хоровод. — Краля продолжала чавкать.
— Знаешь, девочка, а мне твой вариант понравился. Вот тебе еще два пайка, лопай и зови сестер и хозяина, накормлю всех.
— Интересно, — подумал я, — как это все получиться? То, что эти русалки могли навеять очарование, я видел сам своими собственными глазами и Гради-ил, защищенный амулетом, поддался ему. С любой стороны, если посмотреть, я ничего не теряю. Меня к этому делу никаким боком не привяжешь. А не получиться… Змейку натравлю, — решил я.
— Кстати, — я вспомнил, что ее надо покормить.
— Краля принеси мне лягушку, — не успел я проговорить, как та одним прыжком оказалась вводе. Ладно от воды меня спасла Шиза, поставив щит, а от лягушек мне пришлось спасаться. Из реки вылезли десятки крул. Откуда только они собрались? Со всех рек, что ли?
А следом мне по щеке чиркнула и улетела дальше жаба, а дальше на меня посыпался дождь из лягушек. Поэтому, забыв обо всем, я вскочил, получил сильный удар в спину, так, что лягуха не успела квакнуть, как размазалась по куртке, взял руки в ноги, нет, наоборот, ноги в руки и удрал подальше от берега.
— Краля, чтоб тебя черти задрали! — Негромко заорал я на русалку. — Я одну просил.
— Да вот она, — русалка спокойно вылезла на берег и подала мне лягушку.
Берег наполнили крулы. Со всех сторон послышались просьбы.
— Студент, дай поесть! Студент, студент. Есть, есть. Дай, дай.
Пока я раздал им пайки, пока они жрали, наступила глубокая ночь. Потянул прохладный ветерок, и реку стал накрывать ватным одеялом туман, клубясь и поднимаясь выше, он наползал на берега. Крулы нырнули в молочную темноту, а оттуда вполз монстр. Он общался ментально.
— Человек друг, отдал сердце папы. Дай поесть и укажи, кого позвать.
От этого осминога амфибии, я отошел подальше. Стал кидать ему пайки, тот лопал с коробками и приговаривал.
— Еще. Еще. Еще.
На двадцатой коробке он остановился.
— Садись на меня, — приказал он и, не дожидаясь, когда я выполню его команду, пополз к реке. Я опомнился и запрыгнул хозяину реки на спину. Огромная туша размером с небольшого кашалота поплыла, громко булькая по поверхности реки. Над туманом была видна только моя голова. нас окружили крулы. У противоположного берега он остановился.
— Показывай! — булькнул он.
— Легко сказать, показывай, — подумал я. — Там два десятка шатров.
— Шиза, где наши объекты, подсказать можешь?
— Я думаю, — ответила она.
— Да чем ты можешь думать? — поддел ее я. — У нас одна голова на двоих.
— И та у меня, — не осталась в долгу Ее Высочество. — Поэтому не мешай, мужлан безголовый. — Я думаю в середине лагеря два шатра — это муразы, а там, где барабаны на шестах, это шаманы.
Спорить с Шизой и спрашивать, почему я мужлан безголовый, поостерегся. Кто знает, что я про себя еще услышу.
— Так, — я напряг зрение. — Пред ними еще четыре шатра.
— Слушай, хозяин! — я послал ему мысль, а ты можешь позвать всех, кто в ближайших … — не зная, как ему объяснить, что такое шатер. Но мне помогла Шиза, она создала ясный образ шатров, и отправила моему речному кораблю с щупальцами.
— Вот видишь, — сопроводил я образы пояснением, — всех, кто в шатрах нужно позвать сюда.
— Жди! — опять булькнуло у меня в голове.
Я скрестил ноги, подпер голову ладонью и стал ждать. Пошло пол часа, все было тихо. Я от скуки затянул: «Черный во-орон…» Тем более обстановка подходящая. Ночь, туман, и моя голова над рекой. Скука!
Но вдруг из пелены плывущего тумана, стали выходить на берег орки, они шли, как лунатики. Шатаясь и спотыкаясь на каждом ходу. Я стал их считать: один, два, четыре, восемь, пятнадцать…. Орки выстраивались на берегу и бестолково топтались.
Крулы выстроились в круг и запели. О боги, как они запели! Это было так прекрасно, так маняще и очаровательно, что я на миг поддался общему наваждению. Я подался вперед и вдруг столкнулся лицом к лицу с Шизой. Она была трогательно обворожительна, в прозрачной ночной рубашке и чем-то разъяренна, носик ее гневно раздувался… я глупо улыбнулся и протянул к ней руки. Шиза быстро размахнулась и вместо того, чтобы упасть в мои объятия, влепила мне пощечину. Я откинулся на спину и чуть не упал со спины хозяина реки. Недоуменно поморгал, не понимая.
— Это что сейчас было? Шиза, ты чего дерешься?
— А ты не спи! Разинул рот и слушаешь. Еще немного и мне нужно было бы думать, как тебя вытащить из воды.
— Понял. Спасибо. Но зачем так кардинально? По роже-то зачем бить?
— А это тебе… она запнулась, — за Гангу. Самец! И вообще, не беспокой меня пока.
— Вот это да! — я почесал щеку, она почему-то горела, моя крошка может ревновать! Я присвистнул.
— Твою дивизию! Как жить? Когда внутри бушует ревность, снаружи искушения. А я один в море житейских проблем, и окружен прекрасными девушками?
Но додумать я не успел. Орки входили вводу, и там исчезали один за другим. На берег неожиданно вышел разъяренный шаман. От него во все стороны били молнии. А в воздухе чувствовался запах озона. Шаман поднял свой посох, но ничего сделать не успел. Я вышел в боевой режим и сделал так же, как делал с остальными шаманами Рока. Вытянул аурные щупальца и присоединился к нему. Молнии погасли, а сам он опустил безвольно руки и пошел в реку.
— Все! — Передал мне монстр и ушел под воду.
Я ругнулся на мой корабль и поплыл к берегу. Прошел под скрытом в шатер и лег спать.