Где-то в высших планах бытия.
Беота пребывала в сонной неге. Ей ничего не хотелось делать и даже думать. Но как только она начинала задумываться, все ее мысли устремлялись к недостойному человечишке, поднявшемуся в их пределы по странному выверту судьбы. Поэтому она гнала от себя мысли и просто старалась наслаждаться, получая чувственные удовольствия. Очередной красавец любовник из дзирдов делал ей массаж. Его ловкие, сильные пальцы разминали каждую мышцу богини, доставляя ей огромное удовольствие.
— Пожалуй, я дам ему еще пожить, — решила она.
Он ловкий и к тому же умелый любовник. Знает, как зажечь в ней страсть и потушить вспыхнувший огонь. Она стала тихо постанывать, кровь прилилась к паху, разжигая в ней вожделение. Богиня наслаждалась этим состоянием ожидая кульминации. Еще немного и ее плоть затрепещет и все ее желание устремится к этому самцу.
— Но что это? — недовольно подумала она.
Какой-то посторонний звук тихо и монотонно донесся до ее слуха. Он мешал. Он отвлекал. Он лишал ее радости.
— Кто посмел? — не выдержала она. Кто посмел мешать ей, когда она отдыхала! — Казню мерзавцев! — все более раздражаясь, решила она.
Беота лежала, шум не проходил. В последнее время, она часто впадала в неконтролируемую ярость. Гнев с головой накрывал богиню и горе тому, кто попадался ей под руку. А вторгшийся в ее покой звук жужжания, как надоедливая муха, не давал расслабиться. Он не усиливался и не проходил.
— Странно! — подумала Беота. — Что бы это могло быть? Проделки Рока или недобитого Курамы?
Она недовольно подняла голову.
— Узнай, раб, что это жужжит? — приказала она.
— Я ничего не слышу, божественная! — преклонил колени дзирд.
Беота села и ударила мужчину по щеке.
— Зато слышу я. Этого достаточно.
Мужчина мгновенно вскочил с колен и словно испарился.
— Ловок, — довольно подумала богиня. Но звук продолжал мешать ей пребывать в покое. Она потратила часть благодати и пораженно замерла. Это бурили ее гору. Кто-то прорывался в ее цитадель снизу.
— Как посмели! — воскликнула она и мгновенно очутилась у подножия.
То, что она увидела, лишило ее дара речи.
— Астральные паразиты! — догадалась она. Это были, как их называли со страхом все высокие, те самые астральные паразиты, что подбирались к негоднику, подло обманувшего ее. И они рвались к ней.
— Как? Почему? — Страх стал заползать в ее душу. Беота не знала силы, способной остановить этих маленьких существ на своих уродливых машинах. Она не знала, как их вызывать и очень боялась, что однажды они смогут добраться до нее. Тогда они выкачают всю ее накопленную благодать и уйдут. А она останется беззащитной перед братьями.
Разъяренная Беота ворвалась в первый попавшийся туннель.
— Эй! — закричала она, стараясь перекричать шум машины. — Эй! Послушайте!
Гудение прекратилось, неуклюжая машина остановилась и перед ней оказался маленький ушастик, вылезший со своего места.
— Чего надо? — недоброжелательно спросил он.
— Как это чего? — Беота, не привыкшая к тому, чтобы с ней так разговаривали, разъярилась. — Ты, мелкий червь, буравишь мою гору и спрашиваешь, что надо!
— И что? — презрительно и нагло ответил коротышка.
— Ты совсем страх потерял? Я вас сюда не звала. А ну, пошли отсюда!
— Ты не звала, другие звали, — лениво ответил тот и спросил. — Все?
— Что все? — не поняла Беота. — Как это все? Наглецы! — от возмущения и бессилия Беота сорвалась на визг.
— Это все, что ты хотела сказать? — уточнил паразит. — Если все, то я пошел работать.
Он повернулся и вразвалочку направился к своей машине. У Беоты случился мысленный паралич. Произошло то, чего она всегда боялась и не могла поверить в возможность подобного. Мысли прыгали в голове словно кузнечики. Стучались о черепную коробку, а она не могла ни одной ухватить. Они ускользали, пользуясь ее бессилием и смеялись над ней. Наконец она смогла осмыслить самую неловкую.
— Их надо остановить!
— Стой! — заорала она вовсе горло. — Стой! Нам надо поговорить.
Коротышка повел ушами и остановился, встал к ней в пол оборота и равнодушно спросил.
— О чем?
— Мы можем обсудить, где вы найдете больше благодати, — нашлась она.
Малыш почесал затылок.
— Это можно. — согласился он. — Подожди, я соберу братьев.
— Это кто? — неучтиво тыча в Беоту пальцем, нагло спросил один из пяти похожих друг на друга, как два пальца, коротышка. Беота от его наглости захлебнулась.
— Это, джидай, хозяйка горы, — лениво представил богиню, — первый коротышка, она хочет поговорить.
— Да что с ней разговаривать, джидай, — презрительно отмахнулся второй с короткими ушами. — Она же черная.
— И что? — не понял первый джидай.
Беота растерянно переводила взгляд с одного на другого, слушая их перебранку. Они называли себя одним именем. Причем на нее даже не обращали внимания.
— Ну так, черная и все, — веско заявил второй джидай. — Что толкового можно услышать от черной дылды? Ничего, только зря время потеряем.
— А-а, — протянул первый, — тогда понятно.
— Что тебе понятно? — не выдержала оскорблений Беота. — Вы, стручки с ушами. Слушайте сюда. Я дам вам координаты большой горы… — она торопилась и глотала слова, — там молодой бог, он накопил эртениума, и его легко добыть. И гораздо проще, чем у меня. И быстрее.
— Черная! Значит, глупая. Что с нее взять? — усмехнулся второй наглый джидай. — Зачем нам работать там, где добычи мало? Сама посуди. Транспортировка прушек обходится дорого. Дорого. Работая тут, мы эртениум тратим. Тратим. А что получим на выходе? — он посмотрел на богиню, как на недалекую дурочку. — Только возмещение своих затрат, — констатировал он.
Беота опешила.
— Есть еще одна самая большая гора, там море, просто море энергии, вот координаты, я разрешаю вам там ее отбирать. А пока идите к молодому богу.
Короткоухий на нее скептически посмотрел и с усмешкой сказал.
— Мы, красотка, там уже были и нас этот молодой бог, переправил сюда. Так что мы, когда закончим здесь, перейдем к большой горе. Благодарствуем. А пока отойди, не мешай.
У Беоты сорвало крышу. Этот наглец сумел как-то договориться с паразитами вселенной и отправил их к ней.
— Убью! Разорву! Четвертую! Вырву сердце и съем его. Я отрежу его яйца, в которых прячется смерть и тоже их съем, — кипела она негодованием. Она вспыхнула испепеляющей ненавистью, превратилась в огненный шар и устремилась к горе ненавистного человека.
Я отправил Гангу домой и приготовился к встрече разозленной Беоты. Причину ее негодования можно было легко себе представить. Она однажды утром просыпается и видит, что ее гору роют чужие гразекрабы. Выясняет, кто их направил к ней и узнает, что это сделал я. Я повернул голову и посмотрел на Рострума.
— Богиня летит к нам, — ответил он на мой взгляд. — Злая.
Я кивнул и посмотрел ниже на его грудь.
— Рострум, а за что тебе дали медали?
— Как это за что? — воскликнул в негодовании магистр. — Я сражался!
— Да ну! И с кем? — я иронично посмотрел на Рострума.
— Я всегда, Владыка, был рядом с Вами. Можно сказать, плечом к плечу и прикрывал Вашу спину. Вот эта награда — за победу над орками, которую мы блистательно одержали в степи.
— Ну положим, да, ты сражался рядом со мной в том бою, — не стал спорить я, — а остальные за что?
— Вот эта, — он приподнял пальцами следующую медаль и посмотрел на нее. — Я получил, когда отбивал атаку другого владыки, прикрывая Вашу спину и был убит в бою. Это орден, он мне особенно дорог. — Он поглядел на меня честными глазами и змеи согласно закивали головами. Мол, да, мы видели этот подвиг. — Ну помните, — он истолковал по-своему мое молчание, — вы тогда еще помогли мне собраться в кучу.
Пришлось кивнуть, соглашаясь с ним. Было дело. Это чудо заглянуло с обратной стороны в гранатомет, когда я выстрелил из него.
— А это когда мы отражали нападение Курамы, злобного повелителя Инферно.
— А он что, тоже покусился на нашу гору? — удивился я. — Без меня что ли?
— Как это без Вас? Вы его тогда столом сбили. Прямо в полете, — опять неправильно истолковав мой взгляд, он стал объяснять. — Ну тогда еще Вы сказали, что корова мычала.
— Так это был Курама?
— Он самый. Ну, а последняя награда, это за отражение нападения гразекраб, — закончил он перечислять свои подвиги.
— То есть ты тоже тогда сражался?
— А как же. Сражался! Но вы не дали мне сожрать мозги.
— Ладно, будем считать, что ты тоже участвовал. Ну, а награды тебе кто дал? Или сам себе назначил?
— Почему сам, — обиделся он. — Совет Горы.
— Совет Горы-ы? — удивился я. — И кто в него входит, и зачем он нужен?
— В него входят три Подвысоких. Я и Два моих помощника. Мы под Вами, значит, под высоким. А нужен такой Совет, чтобы решать вопросы управления, когда Вас нет.
Да уж! Вся власть Советам претворена Рострумом в жизнь. Осталось только вздохнуть и подивиться. Коррупция разъедает даже небеса. Сначала награждают непричастных, потом будут наказывать невиновных. Затем, пользуясь моим отсутствием, попытаются занять мое место. Власть без контроля развращает и губит власть предержащих. Надо думать.
Но подумать мне не дали. В это время появился пылающий огненный шар. Он стремительно подлетел и врезался в невидимую защиту горы. Раздался взрыв и из огня вылетела черная женщина. Она кувырком полетела прочь. При этом ругалась так, что позавидовал бы грузчик в порту, которому на ногу уронили тяжелый ящик. Отлетев недалеко, женщина вернулась. Это была несравненная Беота во всей своей обнаженной красоте. Взрывом с нее сорвало не только спесь, но и всю одежду вплоть до лифчика и трусов. Если, конечно, они на ней были. Пылающая обидой и яростью так, что ее эманации далеко разливались по астралу, Богиня устремилась вновь к горе. Она подлетела и стала стучать по невидимой преграде кулачками. Затем пинать ногами. И даже пыталась ее прогрызть. Я же откровенно любовался ее прелестями, замечая такие детали, как бритые подмышки и пах. Следит за собой богиня. Она же дубасила по преграде и обзывала меня разными нехорошим словами, самые из безобидных которые были «козел безрогий», «сволочь» и обещала, что она сама отрежет мне мои хранилища бессмертия.
— А ваши яички, Владыка, чем ей не угодили? — поинтересовался Рострум. — Странно, — продолжил он. — Богиня наш союзник, и чего она злиться?
— Жадная, Рострум. От этого у нее проблемы. — А потом обратился к Беоте. — Прекрасная Беота. Вы так прекрасны, что служите лучшим украшением этому миру. Я вот думаю, зачем Вам одежда? Вы само совершенство.
Беота расслышала мои слова и замерла, прекратив попытки пробиться сквозь защиту. Ошарашенно поглядела на себя и посерела. Затем прикрыла руками грудь и пах. Сжала коленки и попятилась. Миг и ее не стало.
— Вот Вам, Рострум, урок на будущее. Чтобы победить женщину, слова и оружие не нужны. Достаточно ее раздеть, и она сама сбежит.
— Даже если это богиня? — спросил он.
— Ну, ты же видел. — ответил я. — Она сдалась без боя. — Я кинул косой взгляд на его грудь и усмехнулся. — Можешь вешать себе еще одну медаль, Подвысокий.
… Беота ворвалась в свой дворец, словно смерч. Она опрокидывала столы и кресла. В ярости крушила посуду и швыряла ее об стену. Она ревела и рычала. Так как произнести членораздельные слова ей не давала буря злобы, бессилия и ненависти, разрывающие ее на части. Она впервые попала в ситуацию, из которой она, Богиня, не могла найти выход. За диваном она увидела спрятавшегося дзирда.
— Вот, кто мне нужен, — поняла она. Схватила любовника за воротник и прыгнула вместе с ним вниз в жертвенный зал.
Приносить жертвы себе ее научил Курама. Он показал ей, тогда еще совсем неопытной девчонке, что силу можно черпать не только из благодати, но и поглощая души разумных. Вкусив однажды крови, она уже не могла остановиться. Души трепещущих рабов были такими сладкими, а их страх и муки, разлитые в эфире астрала, так приятны для ожесточенной души, что она практиковала это каждую седмицу. Она сеяла страх и ужас в сердцах ее поклонников и купалась в наслаждении от всесилия. Но не в этот раз. Сейчас она хотела на бедном дзирде выместить свою ненависть и жажду убийства.
Она кинула орущего от страха и ужаса дзирда на жертвенник и прокричала.
— Беота! Прими эту жертву, — она вонзила пальцы в грудь жертвы и вырвала из нее трепещущее сердце.
— Вот так я сделаю с тобой, наглый мальчишка! — проговорила в экстазе Беота. — И так тоже! — она той же рукой оскопила мертвое тело, и после этого обрела покой.
Беота вернулась в свой дворец.
— Старшая! — усевшись на трон позвала она старшую жрицу. Ее чувства больше не мешали ей думать. Перед ней появилась, и тут же упала навзничь лицом вниз высокая дзирда.
— Найди мне нового массажиста! — надменно приказала Беота и взмахом руки отправила ту обратно.
В ее руке возник бокал свином. Она сделала глоток.
— Выход должен быть, — задумалась она. — Ведь этот ловкач сумел его найти, значит, сможет и она. А если нет, то договориться с этим червяком она сумеет. Он жаден до чужой благодати, на этом можно и сыграть. Да, так и надо поступить. Зачем тянуть, она его просто купит.
Беота надела на себя все свое обаяние. Ему нравится моя обнаженная красота, так я прибуду к нему такой.
— Вы долго пробудете у нас, Владыка? — спросил Рострум и меня зацепило выражение «у нас».
— Рострум, не забывайся, это ты здесь, в гостях. Это моя гора. А ты даже не гость, ты подрядчик, нанятый мной на производство строительных работ. Если еще раз позволишь себе так выразиться, изгоню из этого рая. Понял?
— Понял, понял, Владыка, не гневайся. Я почему спросил? Надо бы рабочих поменять. И нам отдохнуть, — он заискивающе посмотрел мне в глаза. Даже змеи изобразили на своих мордах раскаяние.
— Отдыхайте. А я подожду нашу Богиню.
— Вы думаете, что она опять вернется?
— Думаю в течение часа ее божественность окажется здесь и во всей своей красе. И будет торговаться.
— Вы думаете? — опять спросил Рострум. — А зачем?
— Думаю, Вальгум. У нашей красавицы другого выхода нет. Но если я ошибаюсь, и она не вернется, то это даже лучше.
Но Беота вернулась. Да еще как, в полупрозрачном искрящемся платье, заряженная волшебным обаянием по самые пятки.
— Значит, будет торговаться, — понял я.
Рострум забрался в сумку и оставил нас одних. Я с улыбкой, полной искусственной радости и восторга от ее возвращения, смотрел на Беоту. Она, очаровывая и томно строя глазки, как слабая беззащитная женщина, смотрела на меня. Началась схватка взглядами, кто кого переборет. Я полным восхищения дурнем пялился на ее красоту, посмеиваясь внутри. Она пыталась выиграть преимущество. То ножку выставит, то грудь покажет и хлопала длинными ресницами. Беота восседала на изящном кресле, находясь чуть повыше меня, и всем своим видом показывала, что она вся в моих сильных мужских руках. И я как половозрелый жеребец должен был заржать и забить копытами от нетерпения.
— Милая Беота, — подчеркнуто фамильярно обратился я к ней — Вы со мной заигрываете? — Она приподняла бровки. — Но я Вам не верю. — Бровки приподнялись еще. Она сложила ладошки вместе. — Я верю, что ваши красивые ручки с радостью вырвут мне сердце. Так зачем эта комедия?
Беоту словно прострелило током. На мгновение она потеряла контроль и ее черты исказила ненависть. Она стала столь уродливой, что я перекрестился.
— Свят, Свят. Чур меня.
Беота быстро взяла себя в руки.
— Ты же назвал меня украшением этого мира, — проворковала она. — Почему же ты меня боишься? Разве моя красота так опасна?
— Я боюсь, божественная, не вашей красоты, а того, что за ней прячется. К тому же Вы пришли с просьбой. А боги просить не любят. — Увидев, как она опять дернулась, продолжил. — Я готов решить Вашу проблему, скажем… за десять процентов накопленной Вами благодати. — Я мило улыбнулся, как можно шире и как можно добрее. С Беоты слетела маска доброй красавицы. Теперь передо мной была разъяренная фурия. Дай ей возможность проникнуть за барьер, она вырвет мне сердце и постарается оскопить. Или сначала оскопит, а потом вырвет сердце.
— Ты перешел всякую грань приличия, человек. Думай, что просишь! — Она сверкала глазами. Посопела и выдала: — пол процента тебе хватит с головой.
— Не спорю, Ваша божественность. Я человек маленький и привык обходиться малым. Но что будете делать Вы, когда гразекрабы пробурят вашу гору и будут откачивать эртениум, не меряя ложкой? Поэтому, только учитывая, что Вы женщина и женщина красивая, я согласен на девять процентов. Поверьте, это очень выгодное предложение. Представьте, сколько запросит Ваш брат Рок. У меня даже не хватает фантазии представить, сколько это может быть.
— Ты, человек, не на базаре, — презрительно скривившись, отозвалась Беота. — Три процента и закроем этот разговор.
— Беота, поверьте мне на слово. Такого выгодного предложения на этом рынке услуг вам не даст никто. Вы знаете, моя бабушка торговала на колхозном рынке жаренными семечками. Как она торговала! Как она торговала! — я сложил руки на груди и закатил глаза. При этом я сознательно назвал ее просто Беота.
Беота подозрительно на меня посмотрела.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? У Вас что, у нехейцев аристократки торгуют семечками?
— Так о том и речь, что я не отсюда. Понимаете?
Беота оценивающе прищурилась.
— И как ты сюда попал?
— А Вы не догадываетесь? Странно. — Я кинул на нее взгляд, полный разочарования в ее умственных способностях. Но она только дернула плечиком, словно таким образом скидывала с себя мой взгляд. И странным образом он скатился с нее, как сброшенная шаль. — Умеет чертовка! — позавидовал я. Ничего не сказала, а понять дала, что я не дорос до нее.
— Меня забросил сюда Рок, — пояснил я, — и включил в свои планы. А потом сказал, что якобы я ему стал мешать и перестал со мной общаться.
Беота замерла. Она видела, что я говорю правду, и что-то прокручивала у себя в мозгах. Она пришла к каким-то выводам и поджала губы.
— Узнаю Рока, — произнесла она и покачала головой. — А ты не дурак. Как ловко воспользовался его собственной игрой. Вышел в удобный момент из-под его контроля и заручился моей поддержкой. — Она по-новому посмотрела на меня. — Сколько ты хочешь за свои услуги?
Из сумки показалась голова Рострума и зашептала.
— Владыка, половину, просите половину.
— Рострум, за половину благодати нас легче пришибить, чем дать. Заткнись!
— Шесть процентов, божественная.
— Пять!
— Хорошо, пять, — согласился я, — и вы за свой счет отправляете этих молодцов к Року. Он их позвал, пусть с ними и разбирается, — Беота согласно кивнула.
— Только пройдоха, ты, — уже не скрывая злости, произнесла она, — первым произнесешь форму договора. Я тебе не верю.
— Да ради бога. Слушайте. Я Худжгарх Дух мщения, даю обещание Беоте богине этого мира, помочь ей избавиться от гразекраб. За это она отдает мне пять процентов накопленной благодати, сразу, как только они покинут свои туннели, чтобы отправиться с ней по указанному ей направлением. Если Беота в своих словах изменит суть договора, он считается недействительным. Я все сказал.
С неба раздался голос.
— Принято.
Беота по мере того, как я говорил, недовольно морщилась. Видно было, что искала возможности надуть меня.
— Хорошо, недостойный, — недовольно и с угрозой произнесла Беота, — ты еще пожалеешь, что не оказал мне услугу просто из благоговения. Я, Беота богиня этого мира согласна заключить договор с Худжгархом Духом мщения на его условиях. Если он не выполнит свои обязательства, то прежний договор о союзе будет считаться расторгнутым. Я все сказала. С неба не раздалось ни слова. — Она усмехнулась, — ты должен согласиться на дополнительные условия, Худжгарх.
Я пожал плечами.
— Ничего не имею против. Пусть будет так. Я согласен, — произнес я.
— Принято! — Прозвучало с небес, и наш договор вступил в силу. Интересную систему придумал Творец. Кто-то утверждает заключенные договора высоких и наказывает нарушителей. Судя по поведению Беоты, она столкнулась с этим впервые.
Я вышел за пределы горы и очутился рядом с Беотой. От нее так одуряюще пахло похотью, что у меня закружилась голова. Богиня решила действовать не напрямую, используя свои волшебные штучки и добилась бы своего, превратив меня в раба, если бы не Шиза. Но и она действовала неординарно, хотя и очень продуктивно, смутив меня, как мальчика. У меня неожиданно скрутило живот, я согнулся и… стыдно вспоминать. Я с ужасом понимая, что не могу сдержаться, громко испортил воздух. Мы оба застыли с выпученными глазами. Я от неприятной неожиданности. Беота от моей наглости. Она опомнилась первой и отмахиваясь руками отлетела подальше.
— Ты гадкий вонючий паршивец! — она была настолько сбита столку и зла, что готова была сорваться и наброситься на меня. Единственное что ее сдерживало, это вонь, распространяемая вокруг.
— Как ты посмел! Ты. Ты… Я тебя…
— Простите великодушно, божественная Беота. Мне очень неловко от того, что случилось, но вы сами виноваты. — Я почувствовал облегчение.
А Рострум высунул голову и поморщился.
— Здесь что, — спросил он, — демоны появились? Воняет серой словно их пронеслось здесь с сотню.
— Это в чем я виновата! — Беота взорвалась негодованием, но руки пока не распускала. — У меня аллергия на соблазнения. Как только кто-то хочет меня соблазнить помимо моей воли. Вот происходят такие неприятные вещи.
Беота отодвинулась еще дальше и всякое желание меня соблазнять у нее прошло напрочь. Шиза нашла способ отучить богиню атаковать меня с помощью способностей суккубы. Она, конечно, опустила меня в глазах богини, но ничего, я как-нибудь это стерплю. Зато Беота, это я понял, глядя на богиню, не станет больше использовать свое оружие против меня.
Она не стала долго ждать и находиться вы облаке вони, а тут же перенесла нас к подножию своей горы.
— Иди, болезный, решай мои вопросы и поторопись. Я не хочу находиться рядом с вонючкой. Она взмахом изящной ручки отправила меня решать ее проблему с джидаями. — Нет, — остановила она меня, — постой. Это что за голова у тебя вылезает из сумки?
— А это. Не обращайте внимания. Это моя запасная голова, так, на всякий случай.
— Запасная голова? Хм. Больно она у тебя страшная.
— Так это мы так выглядим в нашем мире. Там все такие.
— Да? — с сомнение в голосе произнесла богиня. — А Рок что, вызвал тебя заклинанием?
— Нет, Беота, — я вздохнул. — Меня убили и Рок вытащил меня из небытия, и поселил в это тело.
— А как же голова…
— Я сам не понимаю. Мне дома отрубили голову, — соврал я. — И когда я пришел в себя в этом теле, то моя голова была у меня в руках.
Рострум в это время снова выглянул и огляделся. Увидел рядом Беоту и замер с открытым ртом. Змеи в его глазах, повторили за ним. Беота брезгливо поморщилась.
Больше она вопросы не задавала, а только снова величественно махнула рукой, отпуская меня.
— Эй, Ёда, — позвал я, стараясь перекричать работающую машину. Тот заглушил свою прушку и недовольно ворча про то, что, «ходют тут всякие и работать не дают», подошел.
Я не стал тянуть кота за хвост. Зная, что самое ценное у джидаев это эртениум, сделал предложение, от которого Головадвауха отказаться не смог. Он с интересом меня выслушал.
— Халявный эртениум, это как? — Переспросил он.
— Просто, мой друг. Вы уходите на самую большую гору. А я получаю много эртэниума у владелицы этой горы. Десять процентов отдаю Вам. Ты ничего не делаешь а, все равно в прибыли.
Коротышка задумался и, сдвинув шлем на нос, задумался.
— Заманчиво, конечно. — Произнес он. — Но что получишь ты и сколько от этого перепадет нам?
— Я договорился на пять процентов ее запаса благодати и десять процентов от полученного сразу отдам вам.
— О-о! Лицо малыша вытянулось, — ты умеешь быть убедительным.
— Это еще не все, Ёда. Она переправит вас за свой счет.
— Тогда чего мы стоим и ждем? — Ёда засуетился и залихватски свистнул. И тут же рядом с ним оказались его братья. Короткоухий увидел меня и нахмурился.
— Брат, опять этот жулик, тебе что-то наговорил? — Гони этого жулика.
Ёда видимо был бригадиром. Он отвесил короткоухому подзатыльник.
— Не лезь не в свои дела, недоделок. Мы уходим в другое место, — сообщил он всем свое решение.
— Да что же это такое? — возмутился маленький скандалист, — мы так всю жизнь будем копать и копать, прыгая с места на место, но так и, не доберемся до эртениума.
Старший только усмехнулся.
— Благодаря дружбе с Видящим у нас сейчас будет много этой халявной субстанции. Быстро собирайтесь и на выход.
— Постой, Ёда, — остановил его я. — А кто вы такие вообще? Почему воруете чужую благодать, а вам никто ничего сделать не может?
— А тебе зачем? — коротышка остановился и хитро так на меня посмотрел зелеными глазками.
— Я тоже так хочу!
— Понимаю, — серьезно произнес Ёда. — Многие хотят. Но понимаешь, в чем дело, Видящий. Мы не воры. Мы приходим к тому Смотрителю мира, который слишком зарвался. Только о себе родимом думает. Тогда мы всю его накопленную божественную субстанцию, что ты называешь благодатью, выкачиваем в наш мир, а он становиться очень слабым. Его забывают поклонники, и он начинает все сначала. А это, считай, тысяча или даже две тысячи лет. А за это время гибнущий мир может восстановиться.
— А как же вы узнаете, где мир гибнет?
— А просто. Материя рвется, и к нам начинают проникать сполохи энтропии. Мы идем по следам и находим этот мир. Вот и все.
— Так что? — спросил я, — наш мир, значит, гибнет?
— Нет.
— Странно, мир не гибнет, а вы тут. Что-то не сходится, Ёда.
— Нас позвали, Видящий, мы и пришли. Так бывает, когда Смотрителю мира мешают, и он зовет нас. Враг прибудет из другого мира или местный, кто поднимется, вот как ты, например. Но Если Высокий не является источником разрушения, вот как ты, он может нас прогнать. Но ты поступил умнее. И себя обезопасил, и нам помог, — он улыбнулся как здоровенная лягушка и затем уже серьезно произнес. — Мы тебе, Видящий, один долг отработали. Не наша вина, что ты переменил решение. Позови, когда понадобимся, и мы придем. А теперь, прости, нам пора.
У подножья горы собралось пять странных механизмов. Джидаи столпились и ждали Беоту. Наконец, она заявилась в кольчуге с луком и жезлом за поясом. Хмуро осмотрела нашу группу и скинула мне благодать. Я-то ничего не почувствовал. А джидаи от восторга даже завизжали. Но в следующий миг они исчезли вместе с Беотой. Я остался один. Посмотрел с толикой зависти на громаду горы Беоты И тоже решил вернуться на свою маленькую по сравнению с этой, горку.
Сначала я подумал, что кто-то сыграл со мной шутку. Гора, на которой я оказался была моя и вроде как не моя. Она стала гораздо больше. Мой город в центре, теперь смотрелся как замок, а вокруг него простиралась равнина, покрытая травой.
— Шиза, это что такое произошло? И моя ли это гора?
— Твоя. Только подросла от добавленной благодати, — ответила Шиза.
— Слушай, девочка! — я внезапно разозлился на своего симбиота, от воспоминания своего позора и стал «наезжать». Ты это, того…
— Чего того?
— Прекращай меня позорить. Как я выгляжу теперь в глазах богов? Внизу я — голая задница, здесь мне дадут кликуху «Вонючка».
— Никто тебе ничего не даст, Виктор. Беота никогда не сознается, что уступила твоим требованиям и попросила у тебя помощи. Значит, про этот случай будет молчать. А мне ты нравишься любой.
— А как же мое убитое самолюбие. Как я себя сейчас чувствую? Ты знаешь? Я унижен! Я раздавлен!
— Не переживай, вызывай сюда Эрну, и я тебя утешу.
— Ты что такое говоришь! Я девушку сосватал Черридару и не буду больше с ней спать. Забудь. Как я потом буду смотреть в глаза нехейцу.
— Нормально будешь смотреть. Здесь часто происходят такие альянсы. Так что Черридар будет еще доволен, что угодил сеньору.
— Я не они, — возмутился я. — У меня есть пацанская честь! Поняла!
— Нет.
— И не надо. — отрезал я.
— Только не говори об этом вслух. Иначе тебя будут подозревать. Любые странности поведения всегда пытаются тщательнее рассмотреть.
Я перестал обсуждать скользкую тему с Шизой и стал расхаживать по стене.
— Надо будет на появившейся территории разбить парк. Только, кто будет здесь жить? Может, я горожу мертвый город? — размышлял я.
— Ты можешь разместить духов, и они будут здесь обитать, и ухаживать за городом. Конечно, это потребует трат благодати. Но ее куда-то тратить надо. Почему бы не на духов, которые не ушли за грань. Они же будут и защищать его. Свою троицу из сумки оставь здесь. Много беды они не принесут, а вот польза будет. Можешь заселить людьми или поселить здесь Тору, спрятав ее на время. Но в этом случае есть большая вероятность, что она откажется от княжества и захочет выйти замуж за бога. Ты изменишь историю этого мира. И куда пойдет развитие, даже трудно предположить. Вполне вероятно, лишившись своего знамени в лице принцессы, консерваторы старых домов, проиграют новым домам, а тем нужен прогресс. Они разрушат саму основу существования снежного княжества. Его вновь захватят лесные эльфары. А это уже будет внушительная сила. Объединившись, они присоединят сначала орков и уничтожат твоих свидетелей, потом установят свое господство над континентом. Люди будут низведены до уровня животных рабов.
— Твою дивизию! — я был шокирован. — Это откуда ты взяла такой прогноз?
— Я проиграла несколько сот сценариев, и все они ведут к такому исходу. Если, конечно, ты приведешь Тору сюда.
— А Ганга? — со страхом спросил я. — Она тоже, находясь здесь, несет разрушение?
— С чего бы? Она твоя невеста и только. Здесь ты ее можешь лечить от болезней и ран и продлевать ее жизнь бесконечно долго. Конечно, пока есть благодать. Также и Чернушка. Они не являются главным звеном в цепи. И вообще ты на Горе. Ты Высокий. Сам можешь отсюда планировать свое будущее и будущее этого мира. Отсюда тебе видны происки твоих врагов, как людей, так и других Высоких. Пожелай и посмотри. — Я замер.
— Чего застыл?
— Боюсь!
— Чего боишься?
— Знаний. От многих знаний, много печали, детка, — ответил я и задумался. — А оно мне надо? Возьмешь, заглянешь за горизонт и узнаешь на свою беду, что тот, кто тебе дорог обязательно погибнет, а кто-то тебя предаст. А другие варианты ведут к последствиям еще хуже. — Мне стало страшно. — Нет, пока не буду. — ответил я. — Думаю, что Рок учел эту возможность, все рассчитал и подготовил ловушку. Если начну планировать противодействие отсюда, то буду сражаться на территории врага, и буду следовать его планам. Он опытнее в тысячу раз и хитрее. Я уж лучше по старинке. Тогда он не поймет, как я буду отвечать, потому что сам не знаю, что сотворю в нужную минуту.
— Может ты и прав, — ответила Шиза.
Я вернулся в замок в комнату Ганги. И тут же получил сильнейший удар в глаз. Потом удар ногой между ног заставил меня согнуться.
— Ё-ё моё! Ты чего дерешься, — простонал я. В ответ услышал.
— Ой! Я не хотела. Просто испугалась.
— Испугалась? — Я сделал пять глубоких вдохов и восстановился. — Шиза, где этот рыболов с хвостом? Я что, зря его кормлю? — мысленно я обратился к симбиоту. — Что за дела? Меня бьют, а он не защищает.
— Лиан сказал, что твоя невеста не представляет угрозы. И ты должен семейные дела решать сам. Но если расскажешь, как найти червей на рыбалку, он поможет.
Я мысленно скрутил фигу.
— Вот это ему покажи, а не червей. Вымогатель. Со своей невестой я справлюсь без него.
В тот же миг на меня обрушился шквал негодования.
— Что ты себе позволяешь! Врываешься в спальню к девушке, а она не одета! — я поглядел на Гангу. Она действительно стояла голая и не собиралась прикрываться. Я поморгал, взирая на еще одну соблазнительницу и спросил самый глупый вопрос какой мог. — А ты почему голая?
— Здрасьте! — Ганга без всякого смущения уставилось на меня, уперев руки в бока, а я на всякий случай зажмурился. — Я уже спать ложилась, — ответила она.
— Вот, ночнушку приготовила, — видимо показывая ее мне, — сказала она, но я глаза не открывал.
Симбиоты затеяли свою игру. Я вдруг догадался, что эти два интригана хотят меня обязательно женить. Шиза, как существо не имеющая своей воли подговорила Лиана помочь ей. Еще бы! Чем быстрее я женюсь на орчанке, тем быстрее возьму в жены дзирду. А, значит, Шиза начнет ощущать простые человеческие радости. Но здесь они наткнулись на мое сопротивление и пытаются его смять. Интриганы.
— Ганга, оденься, пожалуйста. — Я говорил с закрытыми глазами, но вместо этого меня крепко обняли и стали нежно водить губами по моим губам. — Я одета, можешь открыть глаза, — прошептали ее губы, обдав меня горячим дыханием. Ганга завелась точно так же, как и я. А Шиза спряталась. Чтобы не упасть в пропасть, я начал считать баранов. Это помогает не только от бессонницы, но и от соблазнов. На двадцать пятом барашке Ганга отстранилась.
— Ты бесчувственный лорх, — сказала она раздраженно с обидой в голосе. — Говори, зачем пришел, и уходи.
Я не стал отвечать на ее ласки, не стал отвечать на грубость. Открыв глаза, увидел свою невесту, одетую в халат с насупленными бровями. Ничего, перемелется, мука будет. Я не стал обращать внимания на ее настроение, а просто прогнал.
— Давай, живо зови Тору и Рабэ.
— Ты ее тоже на небо потащишь? — У самых дверей спросила Ганга.
— Нет, давай, иди уже.
Тора зашла сонная и недовольная. Мышкой проскочила Рабэ.
— Тора-ила, — Обратился к девушке. — Не буду долго утомлять Вас своим рассказом. Я решил Вас на время спрятать. А вместо Вас будет жить Рабэ.
Я решил быть вежливым, но это постоянное «Вас, Вас», резало слух. После моего обстоятельного рассказа, установилась тишина. Тора опустила глаза и решала, как ей быть. Как девушка, выросшая в княжеской семье, и знавшая высокую политику не понаслышке, она хорошо понимала расклады в княжестве, и понимала, что ее в покое не оставят.
— Ирридар, я понимаю Ваше стремление обезопасить меня. И то, что эту сложную обязанность король возложил на Вас. — Она также отвечала вежливо и Ваше, и Вас было какое-то не нужное и мешающее. — Если бы это было не так, то я бы отказалась. Но я не хочу создавать Вам дополнительные проблемы и отвечаю согласием. Но я хотела бы знать, как долго мне придется скрываться в нейтральном мире?
Ну что тут скажешь. Всякий родится, да не всякий в правители годится. Тора годилась. Она сразу ухватила суть. То, что ее подержат в Вангоре. То, что не хотят брать на себя ответственность за ее жизнь. А, значит, она в опасности. И то, что человек, на которого возложили бремя защиты ее персоны, предлагает дельный вариант. Но она хотела знать. Сколько времени ей придется скрываться.
— Это, Ваше Высочество, зависит от многих обстоятельств. Поэтому давайте разберемся в политическом раскладе сил в княжестве. — Она согласно кивнула.
— Что Вы, Ирридар, хотите знать? И называйте меня, пожалуйста, просто Тора, без Высочеств.
— Хорошо, — теперь кивнул я, — расскажите, что это за новые дома, и почему они хотят сломать старые устои в княжестве?
— Если кратко, — начала свой рассказ эльфарка, — то дело обстоит так. Старые дома — это первые дома, которые подняли восстание и скинули власть лесных эльфаров. Затем, наш народ размножился, и от домов стали отделяться рода, уходя дальше в горы и заселяя долины, они тоже размножились и стали родоначальниками новых домов. Вся политическая власть была в руках старой аристократии. Князем всегда становился выходец из нашего дома, что возглавил снежных эльфаров в борьбе с лесными выродками, и мы понесли самые большие потери в той войне. И почти всегда это был эльфар из нашего рода. Все высшие политические и командные должности занимали эльфары старых домов. А все средние и малые должности — выходцы из новых домов. И долгое время это всех устраивало. Но потом что-то произошло. Князь погиб. Наследник изгнан. И новые дома потребовали изменить веками сложившиеся правила. Они требуют, чтобы князя выбирали не только из нашего дома, но и из других домов. Как я слышала, они еще требуют уровнять в правах все дома и прекратить деление на старые и новые. Но не все дома пошли за реформаторами. Многие остались в стороне и ждут, кто победит. Старые дома, к сожалению, тоже разделились. За то, что им сохранят их влияние и должности, часть старых домов готова поддержать реформаторов. А я, — вздохнула она, — стала одной из причин их раздора. Для консерваторов я стала знаменем. Для других помехой. Вот, собственно, и все, что я знаю.
— Немного, — я почесал затылок. — А у кого можно узнать, кто лидеры новых домов?
Тора задумалась.
— Из тех эльфаров, кто не в княжестве, наверное, у лера Корса-ила. Он полномочный посланник князя в Вангоре.
Планета Сивилла. Степь
Туман в глазах рассеивался. Медленно, но верно возвращалось сознание. А вместе с этим волнами накатывала сильнейшая боль, словно кто-то очень сильный периодически рвал мышцы, скручивал кости и пытался выдернуть позвоночник. От очередной волны боли молодой эльфар выгнулся, пытаясь уйти от боли, но крепкие путы удержали его на бревне. Не выдержав мук, раб громко закричал.
Вокруг привязанного к толстому стволу эльфара, ходил и колдовал шаман. Он проводил ритуал, который использовали только для пыток. Как причинить боль и так, чтобы жертва не умерла, он знал очень хорошо. Чем больше мук и чем дольше страдает жертва колдовского истязания, тем больше пищи духам томящимися в жезле шамана и тем сильнее они становятся. Рядом висела распятая на раме бесчувственная, обнаженная девочка. Ее голова безвольно опустилась, а изо рта текла слюна. К его сожалению, человеческая девочка оказалась слабой, не выдержала пыток и потеряла разум. Смысла ее пытать уж не было, такую пищу духи не примут. Теперь ее судьба была предрешена. Шаман проведет новый ритуал и сдерет с нее кожу на барабан. Но он ждал, когда очнется пленник, чтобы усилить его страдания от вида ужасной казни. Шаман уже не будет мучить жертву, это бесполезно. Его ученики подвесят ее за ноги, вниз головой, а он, подрезав ей кожу на ногах, осторожно снимет ее. Он делал это много раз и всегда подходил к этому делу очень тщательно.
— Очнулся, мясо! — равнодушно произнес Шаман. — Это хорошо, а то я устал ждать. Поднимите его! — отдал он приказ двум своим ученикам. Когда они отвязали эльфара, шаман влил ему в рот бодрящее зелье. Затем его привязали к вкопанному столбу и так оставили стоять.
Радзи-ил пытался разглядеть, что находилось перед ним. В глазах мелькали мошки, и он плохо видел. Он потряс головой, отгоняя мошек и разгоняя муть и, взгляд его прояснился. Он повел глазами, увидел распятую Керти и вспомнил все, что произошло.
После драки с братьями, сыновьями сотника, хромой орк выпорол его плеткой бил, не жалея до полусмерти, а потом отдал его истерзанное тело тетке Агарье. Та неделю его выхаживала. Поила отварами делала примочки и подняла на ноги.
— Зря ты так поступаешь, миленький, укладывая его поудобнее — корила она. Девочка того не стоит. Через год, братья ее возьмут силой. А потом отдадут какому-нибудь козопасу. Тебе в отместку. А за этот год, что они только с ней ни сделают, — она покачала головой. — Здесь, миленький, каждый сам за себя. Ты думаешь, что Керти вступится за тебя, или ее мать, когда волчата снова к тебе наведаются? Не мечтай. Ты должен был сделать вид, что тебе все равно, что будет с замарашкой, тогда орки от нее бы отстали. Теперь они знают, где твое слабое место. Мне тоже жаль девчонку. Поверь. Но ничего поделать нельзя. Ты, милок, обрек ее на страдания. И все твоя гордость эльфарская. А чем ты можешь гордиться. Тем, что родился белым? Так это не твоя заслуга. Так было угодно творцу. Что ты успел сделать в своей жизни? Ел, пил, чему-то учился и то плохо, раз попал в плен. Может ли гордиться тот, кто достоин только лишь убирать дерьмо за орками? Думаю сам понимаешь, что не может. Так что смирись, миленький, и живи тихо. Вот, выпей зелья, — Агарья протянула юноше кружку с отваром.
Напоив юношу, она продолжила ему выговаривать.
— Только за то, что ты насмешил Башыка и с одного удара успокоил сыновей сотника, которых он не любит, Хромой пощадил тебя и не сделал калекой. Он велел передать тебе, что ты подрос в его глазах и будешь теперь козопасом. Завтра Керти тебя отведет к новому стаду. А сегодня ночью ты должен отдать мне все свои долги.
Радзи-ил обреченно кивнул.
— А зачем, тетка Агарья, вам это надо?
Та, услышав вопрос, рассмеялась.
— Мне только тридцать лет, миленький. И тело просит ласки, прикосновения мужских ласковых рук, а где ее тут найдешь, эту ласку? Рабы мужчины просто согнут у повозки, задерут подол и обрюхатят. А ты чистый, красивый. Руки не грубые, всегда стараешься. Аристократки из людей приплачивают вашему брату за такое. Так что, миленький, нам с матерью Керти, можно сказать, повезло. Раб ты или не раб, а жить хочется.
Со следующего утра он стал пасти стадо молоденьких коз. На выгон его отвела Керти. Шла она хмурая и не разговаривала. Радзи-ил, чувствуя себя виноватым, не знал, как с ней заговорить. Так всю дорогу и промолчали.
Пасти стадо оказалось непросто. Козы разбредались. В небе кружили стервятники, выискивая легкую добычу и первый день для него выдался нелегким, он избегался, устал, собирая коз и отгоняя камнями шарныг и степных орлов. Загнав коз за загородку, он отправился ночевать к Агарье. В жилище Лариссы он идти побоялся. Как его примут, после всего случившегося. Но та сама пришла за ним и, уперев руки в бока, с напором стала наступать на Агарью.
— Попользовалась и хватит, Агарья. Надо и другим дать.
— А я что? — усмехнулась та, — силой его держу, что ли. Сам пришел.
— Сам пришел, со мной ушел! — Ответила та и повернулась к растерянному парню, — пошли, малыш. Ты живешь у меня.
Радзи-ил опустил голову и без ропота пошел следом за Лариссой. В шатре его ждала наряженная Керти. Умытая с чистыми, расчесанными волосами и пахнущая полевыми цветами. Стол был накрыть по-праздничному. Он недоуменно посмотрел поочередно на девочку, потом на ее мать. Та правильно поняла его не высказанный вопрос.
— Исправлять будешь то, что наделал, — жестко произнесла она. — Садись. Когда юноша уселся, она уперла в него злой взгляд. — Кто тебя просил заступаться за Керти? — Радзи-ил потупил глаза, не отвечая.
— Значит, так, — решительно заявила Ларисса, — сейчас вы поедите, а потом ты будешь делать ребеночка Керти!
Радзи-ил вскинул сильно удивленный взгляд.
— Зачем? — только и смог произнести он. Он перевел взгляд на напряженно сидевшую с прямой спиной и сильно покрасневшую девочку. — Зачем? — снова повторил он.
— А затем, малыш. Что это единственное, что может спаси мою дочь. Если сотник узнает, что ты переспал с Керти, он будет ждать результат. Ее не будут трогать. А ты будешь стараться каждую ночь, пока она не забеременеет. Понял!
— Понял, — тихо произнес Радзи-ил и побоялся смотреть на девочку. Он смотрел на свои грязные руки с длинными, отросшими ногтями, под которыми тоже была грязь. — А как сотник узнает, что между нами что-то было? — все так же тихо спросил он.
Женщина усмехнулась.
— Это уже моя забота. Пошли, я вымою тебя.
Эта ночь для него стала кошмаром. Он не мог справиться с собой, его и Керти трясло, как в лихорадке. Ларисса, как коршун нависала над ними, и давала советы. Девочка от страха сжималась и получив пощечину от матери разревелась. Не выдержав, заревела Ларисса.
Радзи-ил уже понял, что должен это сделать. Не ради себя, ради безопасности Керти. Он стал гладить девочку по голове, как маленькую, прижал ее к себе и стал говорить нежные и ласковые слова. Керти перестала плакать вытерла слезы, и прижалась к юноше.
На утро девочка со счастливыми глазами выбежала из шатра. Побледневшая Ларисса обняла эльфара и поцеловала в лоб.
— Спасибо, малыш, — затем оттолкнула его от себя. — Беги к стаду, а то получишь удар плетью от Башыка.
После этой ночи его и Керти перестали трогать. Через неделю Керти мать отвела к тетке Агарьи и обратно обе вернулись зареванные.
— Вечером, придя с пастбища Радзи-ил узнал, что девочка не понесла.
— Ну ничего страшного, — постарался успокоить их Радзи-ил. — Мы будем стараться.
— Дурачок, — слабо улыбнулась Ларисса, — для зачатия нужны определенные дни, а они уже прошли. — Иди к Агарье. Поживешь пока у нее.
Радзи-ил вновь безропотно встал и ушел. Ночью тетка Агарья предавалась сильнейшей страсти, а Радзи-ил терпел и выполнял все ее пожелания. Разомлевшая и усталая женщина, лежа на спине спросила.
— И как, понравилась тебе Керти?
— В каком смысле? — Не понял юноша.
— В смысле, как женщина! — засмеялась та.
— Да нет, Агарья, Керти еще ребенок, — спокойно ответил Радзи-ил. — Мы это делали, чтобы спасти девочку.
— Да? — изумилась Агарья. — А я представляешь заревновала. Ты живешь там и живешь, ко мне не приходишь, я и обманула малышку. А она знаешь понесла от тебя, проказник.
Она навалилась потным телом на эльфара и стала его жарко целовать. Не сопротивляясь, он решил утром пойти и все рассказать Лариссе.
Но утром он встретился с двумя братьями. Они перегородили ему дорогу. В руках их были палки.
— Ну что, брат наш козопас, оказывается никчемный производитель, обратился меньший к высокому. Надо его поучить, чтобы старался.
— Надо, брат, — флегматично ответил второй и с размаха опустил палку на плечо эльфара. Тот чуть сдвинулся в сторону и удар прошел мимо. Следующий удар пришелся по ногам и вновь эльфар подпрыгнув избежал попадания. У загона стоял и кривился Башык. Старый хромой орк успевал повсюду.
— Забирай коз, пиявка, иначе моего кнута отведаешь.
Радзи-ил обежал братьев и устремился к загону.
— Лишь бы по ногам не попали, — думал он.
Братья, обозленные неудачей, помчались следом. Проскочив в загон, эльфар легко перепрыгивая через коз, заорал на свое оставшееся стадо, козы испугано заблеяли и тоже быстро побежали из загона на встречу братьям. Те были не так ловки, как худой эльфар. Они запутались и затем один за одним споткнувшись упали. Когда им удалось подняться, над ними возвышался Башык. Он отобрал палки и зашвырнул их далеко.
— Не я вас учил, бездари, — проговорил он презрительно, как только мог, и хромая пошел прочь.
В степи Радзи-ил уже освоился. Он из веревки сделал себе пращу, Такую, как делал у себя дома, набрал у реки круглые камни и отгонял от стада хищников. Но на этом не успокоился. Срезал осколком черного вулканического стекла веточку речного дерева и сделал свистульку. Осколок выбросил. Если увидят или найдут у него такой предмет, сломают все пальцы, он это хорошо усвоил.
Козы, хоть и глупые создания, но на игру его дудочки отзывались. Он приучил их, подкармливая недоступным им лакомством, молодыми побегами речного дерева, до которых они не могли добраться. Поэтому стоило им начать разбредаться, как он играл на своей дудочке и стадо стремительно во всю прыть неслось к нему. К обеду пришла зареванная и избитая Керти, и принесла обед.
— Что случилось? — Радзи-ил погладил девочку по голове.
— Ничего! — сбросила его руку девочка. Мать избила. Говорила, что я не старалась. А что я должна была делать? На, обед! — она всучила ему в руки узелок.
— Керти, все это не правда, — поспешил утешить девочку юноша. — Агарья вас обманула. Ты забеременела.
Девочка уже собравшаяся уходить, споткнулась.
— Это правда? — спросила она
— Правда. Она вас обманула, потому что приревновала и рассказала это мне сама.
— Ой! — Обрадованно вскрикнула Керти и бросилась Радзи-илу на шею. Крепко обняла его и стала не умело целовать.
— Смотри, брат, они уже милуются! — послышался голос одного из братьев за спиной Керти. — Ей видно понравилось.
— Не говори, брат. А мы чем хуже это пиявки? Эй! — крикнул он оставь его иди к нам.
Девочка испуганно разжала объятия и спряталась за спину эльфара.
— Мне нельзя, я беременная.
Братья громко рассмеялись.
— Знаем, какая ты беременная, — сквозь смех проговорил меньший, — давай ходи сюда. Мы будем тебе делать беременность.
— Она действительно ждет от меня ребенка вступился за нее Радзи-ил.
— А ты, пиявка, молчи. Тебя не спрашивали, — ответил высокий. — Просто смотри и учись. Недотепа.
Девочка, обреченно глотая слезы, пошла к братьям. Радзи-ил поколебался, но ухватил ее рукой.
— Стой. — Попросил он и вышел вперед, закрывая Керти собой. Он не боялся. Он хотел умереть, но защитить эту девочку. Вся наука Лариссы вылетела прочь из его головы. Ее не тронут, очень хорошо понял он. Она успеет рассказать все матери, а он постарается задержать братьев.
— Как только я начну драться, беги к матери, — прошептал он, — и сообщи ей все. — Радзи-ил сделал два шага на встречу к братьям. — Вы снова захотели получить по морде? — спросил он.
Братья остановились в оторопи. А затем, заревев, бросились на него. С тех пор, как он неожиданно их нокаутировал, они поумнели. И хотя их душила ярость, орки были осмотрительны. Они достали из-за спины палки и стали ими размахивать. Радзи-ил уворачивался, но все же один из ударов пришелся ему по шее. Сильная боль на мгновение скрутила его, он замедлился и второй удар пришелся по колену. Нога подогнулась, и он рухнул на траву. Удары посыпались один за одним. Радзи-ил, еще соображая, прикрывал голову руками. Но тут раздался истошный визг и один из орков закричал от боли.
— Ухи! Ухи! — кричал он. — Она откусила мне ухи!
Воспользовавшись моментом, Радзи-ил извернулся, вскочил и прихрамывая отбежал. На спине одного из братьев, истошно визжа, с окровавленным лицом висела Керти. У старшего из братьев было отгрызено половина его острого уха.
Младший на некоторое время остановился и замешкался. Этого Радзи-илу хватило, чтобы достать пращу и запустить ему камнем по лбу. Удар свалил орка. Он рухнул, как подкошенный лицом в перед. Старший сумел скинуть Керти со спины и остервенело бил ее ногами. Радзи-ил подскочил к нему и ухватив за рваные уши, дернул вниз. Подставил колено и услышал, как хрястнул нос. Орк осел и завыл. Схватив поверженного орка за шиворот, Эльфар потащил того к реке. Он не мог его убить, но мог утонуть вместе с ним. У самой реки его догнала стрела. Он услышал свист и в следующее мгновение сильнейший удар в спину опрокинул его на землю. Не обращая внимания на рану Радзи-ил старался ползти и тащить ненавистного орка к воде. Он из последних сил подтянул голову орка к воде и окунул ее в нее затем обессилев упал сверху. После этого сознание покинуло эльфара.
Радзи-ил вспомнил все. Как жаль, что он выжил, как жаль, что ему не дали умереть. Он не знал, как над ним стоял Башык и ждал, когда старший захлебнется. Сквозь муть тяжелого забвения, он услышал последние слова.
— Ардыгей был не прав, волчонок. Ты никогда не смиришься. Уж лучше с тобой покончить сейчас, чем ждать, когда ты заматереешь и принесешь еще больше беды.
— Скоты! Животные! — прохрипел Радзи-ил. — Её-то за что?
Шаман обернулся и затряс плечами от смеха.
— Пиявка задает вопросы? Так и быть, недоумок, я тебе отвечу. Ты из-за не поднял руку на орков и убил одного из сыновей сотника. Должен сказать, доброе дело сделал. Эти дурни — жалкие создания, позорящие своего отца. А девка помогала тебе, откусила ухо у убитого. Поэтому она наказана вместе с тобой. Сейчас я на твоих глазах сдеру с нее шкуру. И знай, бледнолиций, ее смерть на твоей совести, — Шаман снова, хихикая, задергал плечами, увидев, как изменился в лице раб. — Привыкай, пиявка! — Засмеялся он.
Эльфар задергался, пытаясь вырваться из пут, но те только больнее врезались ему в тело.
— Она беременна от меня! — закричал он надежде что его услышат.
— Да? Жаль! — произнес подошедший Башык. — Но ничего не поделаешь. Ее уже не вернешь. Девка сошла с ума. А тебе предстоит жить, зверек, только без ушей и ног. Для производства детей тебе ноги не нужны. Сотник у нас сегодня до странности милостив. Оставил тебе жизнь.
На глазах Радзи-ила девочку сняли с рамы и повесили вниз головой, привязав за лодыжки и запястья. Керти мычала и мотала головой. Молодой эльфар бессильно откинул голову и закрыл глаза. Он не мог видеть предстоящую экзекуцию.
— Откройте ему глаза, — приказал Хромой орк. — Пуст видит и помнит.
Два ученика шамана, грубо пальцами раскрыли ему глаза, оттянув веки. Он пытался мотать головой, но его крепко зажали.
— Смотри зверек, смотри, — насмешливо повторил орк.
Шаман взял в руку кожаный ремень, натянул его и стал править нож. Легкий звук «швык, швык» от летающего по ремню ножа, резал душу эльфару не хуже самого ножа. Шаман потрогал пальцем край лезвия и остался недовольным. Он еще поточил нож. А затем подошел к девушке. Погладил рукой кожу на ноге девочке и примеряясь, поднес нож.
Королевство Вангор. Провинция Азанар
С Торой все решилось просто. Ведьма встретила ее, как родную дочь. С улыбкой оглядела и сказала.
— Да, действительно с тех пор, как я ее видела в последний раз, девочка сильно изменилась. — Затем уже обратилась к Торе. — Тебя как зовут, милая.
Тора, немного смущаясь, ответила:
— Рабэ.
— Замечательно! Меня зови Ведьма, и ничего не бойся. В этом мире эти пещеры — самое безопасное место.
В это время вожак швердов забежал в покои Ведьмы и радостно прыгнул мне на плечи. Со стороны это выглядело как нападение и Тора в испуге вскрикнула и отскочила. Но пес принялся вылизывать мне лицо, посылая мне эмоции радости и любви. Если ведьму они звали «хозяйка», то меня они не звали никак. Вот никак и все. Они радовались, что я их понимаю, предаю им свои чувства, а они, когда я появлялся в Брисвиле, в восторге передавали друг другу примерно следующее. «Вернулся! Вернулся!» А кто вернулся, знали лишь они и я. Ну, наверное, среди псов так и закрепится такое вот имечко. Вернулся. Кто вернулся? Вернулся.
— Как они тебя, нехеец, любят, — немного с завистью проговорила Ведьма.
— Ну да, — согласился я. — Меня любят, а слушаются Вас.
— Да, — задумчиво проговорила Ведьма, — слушаются меня. Но ты, парень, можешь идти. Мы дальше сами уже разберемся, что и как. — Ведьма просто и незамысловато выпроводила меня из своих катакомб. Я сообщил вожаку свое желание. — Охраняйте девушку, как хозяйку. — Тот внимательно посмотрел мне в глаза, потом на Тору, вроде как ухмыльнулся, показав мне клыки с правой стороны, и подойдя к Торе, сунул ей под руку голову. Та в испуге руку отдернула.
— Погладь его, — засмеялась Ведьма, — и не бойся. Твой друг попросил его тебя защищать.
Понимая, что я становлюсь лишним, я ушел.
Вернулись мы в замок Тох Рангор так же, как и пришли через короткие тропы. Но возвращались уже втроем. Я, Ганга и Рабе, которая стала эльфаркой. По дороге я инструктировал Рабэ, как ей себя вести. Узнав, что тех, кто на нее нападет она может сожрать, Рабе облизнулась, да так, что мы с Гангой выпучили глаза. Ее алый язык вытянулся, как толстая веревка и облизал все лицо.
— Ты язык-то укороти! — Приказала Ганга. — А то сразу распознают подмену.
— Это точно! — согласился я, — «палятся» на мелочах. Давай, показывай, как будешь себя вести!
Всю обратную дорогу мы «настраивали» Рабэ на подражание поведению эльфарки. Учить демона изменений долго не имело смысла она схватывала все на лету. Последний штрих внесла Ганга. Вот что значит помощница.
— И не вздумай ловить Чапая, эльфарка.
В замке нас ждал весь изведшийся от нетерпения посланник лер Корса-ил и молодой эльфар. Лицо эльфара мне было смутно знакомо, но где я его видел, вспомнить не мог. Посланник снежного княжества бросился к Торе-Рабэ и отвесил поклон, осведомился о самочувствии, спросил какие есть просьбы и услышав, что просьб нет, представил ей ее нового адъютанта.
— Лер Курша-ил. Бывший ординарец лера Крити-ила. Получившего повышение по службе и спокойно убывшего к себе в княжество вместе с полком.
Молодой офицер ужом завертелся вокруг псевдопринцессы, но та ухватила его за шиворот и прошипела.
— Не путайся под ногами.
Я исподтишка показал ей кулак, и она отпустила эльфара. Ганга пришла на помощь.
— Лер, вам нечего делать на женской половине. Если увижу там вас, повешу. Мы люди дикие, необразованные, — и показала клыки. Если надо Ганга умела нагнать жути.
— Ну что вы! Что вы, тана Тох Рангор, — посланник вступился за побледневшего эльфара. — Это только для пользы…
— Если для пользы, то пусть найдет себе занятие и не путается под ногами, — отрезала Рабе. — Еще недавно он штурмовал замок. Я ему не доверяю.
Рабэ вела себя странно, и я насторожился.
— А какому дому вы, лер, принадлежите? — спросил я.
Эльфар надулся, как индюк. Спесь из него выливалась ведрами. Да так, что в ней утонул даже господин посланник.
— Не заноситесь, лер Курша-ил! — насмешливо сказал он. — Вы в гостях, а недавно вам всем здесь надрали уши.
— Он из дома Серебряной зари, тан, — обратился он ко мне. — Новый дом их можно узнать по вычурным названиям. У старых домов названия проще: «Туманное ущелье», «Каменная обитель». Я понимаю ваш вопрос и негодование Ее высочества. Да, этот эльфар из нового дома. Но Вам не стоит беспокоиться. Лер Курша-ил эльфар долга и не позволит себе ничего лишнего, — при этом скепсис, звучащий в его голосе, выдавал посланника с головой. В нем было столько сомнения, что это почувствовал не только я.
В своем кабинете, наедине я задал вопрос.
— Лер Корса-ил. Что это вообще за интриги? Подсылаете к нам противника принцессы, и я должен с этим мириться?
Он поморщился, как от внезапной зубной боли.
— Это политика мой друг. Вы теперь участник большой политики, и должны понимать, что политика — это торг и компромиссы. Мы должны были поставить рядом с принцессой их эльфара. Некоторые новые дома, обладающие влиянием, колеблются и это для них возможность принять нужное нам решение.
— Ага, или подсадить предателя, — не согласился я. — Вы должны понимать, что у нас здесь небезопасно и с лером может случиться беда.
— Какая беда?
— Он может оступиться и сломать себе шею, — совершенно спокойно ответил я, — или его сожрет Тролль. Тролли очень не возлюбили вас за рабство, но полюбили в качестве пищи. — То, что тролли покинули замок, никто не знал и сообщать об этом я не собирался.
— Ну такой несчастный случай может случиться со всяким, — спокойно отреагировал эльфар. — Я сообщу молодому адъютанту, чтобы он был поосторожней. А Вас, тан, благодарю за помощь, оказанную принцессе. Когда Вы найдете трех эльфаров, пожелавших войти в ваш род, я готов его принять в свой дом. Если Вы не знали, я глава самого маленького старого дома. Он называется «Дом ушедших скорбей». Почти все рода нашего дома погибли, защищая отступление основных сил в войне против лесных эльфаров.
— Спасибо! — я был удивлен. — А почему вы не восстановились? Столько лет прошло с тех пор. Образовались новые дома. На это есть причина?
— Вы смотрите юноша в самую суть, — ответил, грустно улыбнувшись лер Корса-ил. — Для роста дома нужна территория. А когда дома наделяли землями нам, как самому маленькому дому, дали очень маленькую долину. Прекрасную. Уютную. Но очень маленькую. Поэтому мы не можем обрастать родами. Им негде селиться.
Я покачал головой, показывая, что понял.
— Политика? — спросил я.
— Она самая, — улыбнулся он. — Другие дома не хотели, чтобы влияние нашего дома росло. Мы же были всенародными героями, и князь мог быть из нашего дома. Так что влияния у нас не осталось, а родов всего три, и мы вынуждены поддерживать дом Тора-илы. От его благополучия зависит и наше благополучие. Если победят новые дома, нас затопчут и со временем мы вполне возможно исчезнем.
— Понятно, лер Корса-ил. С радостью принимаю Ваше предложение. Один эльфар у меня в роду уже есть, так что два еще не за горами.
— Даже так! — удивился посланник. — Однако! Вы умеете преподносить сюрпризы. Я-то думал, что совет домов поставил перед вами невыполнимые условия… Мда. Они в Вас явно ошиблись, — он расхохотался. — Представляю, какие у них будут рожи, когда они узнают эту новость. Но вы, — он стал серьезным. — Об этом никому не говорите. Иначе эти политиканы изменят условия. Поверьте, они могут.
— Спасибо! Я учту ваше предупреждение, — спокойно отреагировал я. Попасть в дом эльфаров я не стремился. Но если сложится, то не откажусь.
— Расскажите мне, Лер Корса-ил, — перевел я разговор на другую тему, — кто стоит за новыми домами. Какими силами они располагают. Чьей поддержкой в старых домах пользуются.
— Это зачем, Вам? — удивился он.
Мне было не до шуток. Я смотрел требовательно и сурово.
— Чтобы знать, откуда враждебный ветер дует, лер. — ответил я.
— Хорошо. — Эльфар не стал спорить, — слушайте.
Королевство Вангор. Провинция Азанар. Поместье Овора.
После рассказа лера Корса-ила, я принял решение собрать в поместье дядьки Овора своих эльфаров. Дядька был рад моему приезду, и мы разговаривали с ним до глубокого вечера, я рассказывал, как побывал дома, как встретил меня отец. Как мы добыли шкуры пещерных медведей. Как я справился с отрядом мстителей. На рассказ собрались все нехейцы. Они охали и ахали. Изумлялись, почему сами не догадались до такой простой вещи при ловле медведей.
На следующее утро прибыли Гради-ил и его ученица Сулема. Девушка поправилась исчезла болезненная худоба. Проявились явно выраженные вторичные половые признаки. Девочка очень похорошела. Чего не скажешь о ее характере.
— Милорд, — взмолился эльфар, — освободите меня. Я дал Сулеме все, что мог, но это бесполезно. Это не девушка, это разбойник в юбке. Она умудрилась подсыпать мне в питье слабительное. И нагло врала, что это не она, а дриада. А когда Аврелия уличила ее в обмане, пообещала остричь ту наголо.
С ней просто нет сладу. Два раза она убегала и жила среди беспризорников. Ее находил Борт и возвращал. Так она из босоногих оборванцев сколотила банду и пыталась заставить торговцев платить. Те пожаловались Кувалде, он всех переловил и чуть не поубивал. Тогда она вызвала его на поединок и чуть не заколола отравленным кинжалом. Когда не получилось, предложила принять ее в его банду. От Рыбы приходил человек спрашивал, что за новая банда орудует в нашем предместье. Борт брякнул, что это Ваша новая воспитанница. На что бандит ответил, что Студенту не завидует.
— А что Фома? — спросил я.
— А Фома ничего не знает. Она только его слушается и боится, да еще Вас, милорд. Так что освободите! Прошу Вас!
— Хорошо, Гради-ил. Ты больше не ее учитель, — пошел я на встречу эльфару, — придется заняться самому.
Вскоре появился Фома с невестой под ручку. Девушка смотрела на меня волчонком. Не отпускала руку Фомы и теснее к нему прижималась.
— Здорово, Фома! — поздоровался я. — Как поживаешь? Как твоя невеста поживает?
Фома отрыл рот, собираясь ответить, но его опередила эльфарка.
— А это можно спросить у самой невесты.
Я усмехнулся.
— Ты, девочка, лучше помолчи…
— А что, если я женщина, так мне можно и рот затыкать? — Сулема стала вырывать свою руку из захвата Фомы. — Да отпусти ты меня! — возмутилась она.
— То, что ты женщина, это не самый главный твой недостаток, девочка. — Я поглядел на ее обтянутую платьем грудь, и она перехватила мой взгляд. — У тебя в отличие от твоего мужчины, в одном месте много, в другом нет ничего.
Фраза прозвучала настолько двусмысленно, что Ганга поперхнулась и закашлялась, а Сулема руками схватилась за грудь, потом резко опустила руки вниз и вытаращила свои синие глазища. Я поспешил объяснить.
— Дурости у тебя много, а разума нет вообще. Ты даже не понимаешь, что бежишь от своего счастья все дальше и дальше. Ты разве родилась в подворотне?
— Нет, — хмуро насупив брови, ответила она.
— А почему ты туда бежишь? Что за сила тебя тащит на мелкие преступления? Ты голодаешь?
Она отрицательно покачала головой.
— С тобой плохо обращаются? — девушка вновь покачала головой. — Тогда объяснись, почему ты врешь, воруешь, создаешь банды из подростков. Почему заставляешь нервничать своего учителя?
— А что он все время поучает, — она кинула косой взгляд на Гради-ила, и стала его очень похоже передразнивать: — Тебе этого нельзя, ты девушка. Не грызи ногти, это неприлично, их нужно стричь. Не задирай ноги и не клади их на стол, так девушки не поступают. А если мне так удобно? Что тогда? И вообще, мне не хватает свободы. Я все время в доме, как тюрьме. Туда нельзя, сюда нельзя. Что не сделаешь, Аврелия обязательно расскажет, что это была я.
— Понятно, — протянул я, хотя мне было совсем непонятно. Что же с ней делать? Поступить как с Чернушкой? Но ту я переделывал, потому что она была жестока по воспитанию и впитала ненависть к мужчинам с молоком матери. Сулема была другой.
— Нужно время и терпение, — сообщила Шиза, — возьми ее в поход. Там посмотришь на нее поближе и решишь, как быть.
— Тоже верно! — Согласился я. — В доме Груты я с ней уже поработал. Теперь будем помогать ей становиться… кем? Там посмотрим, — отмахнулся я.
— Фома, — я обратился к орку, — ты ее привез, ты за нее отвечаешь. Девушка она способная, но глупая. А глупость хуже воровства. Найди к ней подход и образумь свою ненаглядную, иначе мы ее в поход не возьмем.
— В какой поход? — навострила свои острые ушки эльфарка.
— Мы идем в Снежное княжество. Правда, не прямо, а через степь. Заедем к деду Ганги, проведаем, повидаем великого хана, а потом уже направимся в горы.
— Правда? — эльфарка открыла рот. — Я тоже хочу. У меня там долги.
— Если Фома скажет, что тебя можно брать, то мы тебя возьмем.
— Не надо Фомы, — вступилась за девушку Ганга. — Я возьму ее с собой и буду за нее отвечать. Вы оба, как два толстокожих лорха, ничего не понимаете в девушках. Учителя нашлись, — она подошла к Сулеме. — Пошли со мной, я покажу тебе твою комнату.
Сулема улыбнулась и пошла с ней. На выходе она озорно обернулась и показала нам язык.
Проводив обеих девушек взглядом, я повторил Фоме свое приказание.
— Это ничего не значит, Фома. Спрошу с тебя. Понял?
— Понял, учитель, — тот ответил, улыбаясь во весь свой не маленький рот.
Подошел Гради-ил.
— Милорд, Вы решили, что пора раздавать долги? — спросил он.
— Гради-ил. Нам предстоит операция на землях княжества. Будем обновлять новые дома. Заодно раздадим долги. Есть еще одна новость. Мне надо, кроме тебя, набрать еще двоих снежных эльфаров, чтобы стать полноправным родом в Доме ушедших скорбей.
— Вы не шутите? — эльфар был поражен казалось в самое сердце.
— Нет, Гради-ил, не шучу. Мне это обещал глава дома.
— Я о таком даже мечтать не мог, — произнес он. — Так в чем же дело? Три снежных эльфара у Вас есть. Это я, Сулема…
В комнату просунулась голова эльфарки. Она, видимо, не ушла, а подслушивала.
— Я согласная, учитель… — Затем ее резко дернули, и голова быстро исчезла. За дверью раздалось, — ой! Я больше не буду. — И все в комнате поняли — врет.
— Хотя с Сулемой еще стоит подумать, — изменил свое мнение Гради-ил. Но Аврелия годится.
— Я подумаю, — не стал оспаривать его утверждение. — Давай подумаем вот о чем.
Ганга на секунду потеряла из виду эльфарку, и та пропала. Шла за ней по лестнице следом и вдруг ее шаги замолкли. Обернувшись, она не увидела свою спутницу. Зато нашла ее подглядывающую в щелку. Девушка слушала, что говорили ее жених и эльфар. Не успела она подойти, как та сунула в проем голову и закричала.
— Я согласная, учитель.
Ганга не церемонилась. Схватила девушку за шиворот приблизив лицо с клыками оскалилась.
— Слушай меня во всем, иначе зарежу, как барана.
Эльфарка испугалась не на шутку.
— Ой! Я больше не буду.
— Конечно, не будешь, я сначала выколю тебе глаза, — она не церемонясь потащила девушку за собой. Втолкнула в комнату и приказала. — Садись!
Сама села рядом.
— Запомни, врунья. Учитель — мой жених. И я не позволю тебе отвлекать его. Надо будет, я убью тебя, не моргнув глазом. Не думай, — заметив, как та дернулась, — что Фома тебя защитит. Ты представляешь опасность, и, если я буду в тебе сомневаться, ты никуда не скроешься. Я решу твою проблему раз и навсегда. Так что запомни, слушайся меня во всем и, как говорит мой жених, будет тебе счастье. — Она, смягчив оскал, превратила ее в очаровательную улыбку, поглядела на девушку, сжавшуюся под ее взглядом. — А пока собирайся, мы поедем выбирать тебе наряды.
— Мне нечего собирать, — пролепетала та, — на мне только то, что у меня есть.
— Вот и хорошо. Значит, сборы будут недолгими. Мы сейчас же отправляемся в Азанар.
Ганга вновь посмотрела прямо в глаза эльфарке.
— Я вижу, подруга, что ты задумала от меня удрать, не советую. Найду и тайно прибью.
— Я ничего подобного не думала, — проговорила девушка и отвела глаза.
— Пошли, — Ганга встала со стула и пошла на выход.
Женщины, конечно, без всякого сомнения, обладают своей неподражаемой логикой и способны удивить кого угодно. Я не исключение. Вошла Ганга и мило улыбаясь, объявила.
— Мы с Сулемой отправляемся за покупками. Ирридар, переправь нас в Азанар. За обратный путь можешь не беспокоиться, нас довезет Борт.
— Зачем вам покупки? — не понял я. — У нас все есть.
— У нас, дорогой, да. А у этой крошки нет ничего. Мы собираемся посетить салон мадам Версан.
Я упер в свою невесту потяжелевший взгляд. Что она задумала? Нам надо убывать по делам, а она собралась в модный слон за нарядами. Где эта крошка, я посмотрел на выросшую и заметно окрепшую эльфарку, будет носить в степи свои наряды от мадам Версан? От одной лошади до другой во время стоянок?
— Если сам не знаешь, как обращаться с молоденькими девушками, — высказала свое мнение Шиза, — то не мешай невесте.
Я три раза глубоко вздохнул и задал вопрос.
— Что требуется от меня?
Орчанка посмотрела на меня, как на самого тупого человека.
— Как что? — сильно удивившись моей непонятливости, ответила она. — Деньги и доставка в Азанар.
Я молча вытащил из сумки мешочек с сотней золотых и положил на стол.
— Сколько здесь?
— Сотня.
— Золотом?
— Да. — мешочек мгновенно исчез.
— Нам хватит, — подвела итог Ганга.
— Дядька, накрывайте на стол, — со вздохом сказал я, понимая, что мне не отвертеться. — Я быстро, туда и обратно.
— Это как! — удивился он.
— Как, как. На мерседесе, — ответил я.
Утром в обеденный зал ворвался маленький смерч. Он, пища от переполняемого его восторга, покружил вокруг стола. Затем обнял меня огорошенного, поцеловал в щеку, сказал.
— Спасибо, — и устремился дальше к разинувшему рот Фоме. — Фомочка, дорогой, я такие вещи выбрала, такие! — Смерч остановился и превратился в неописуемо радостную Сулему. — Ты просто обалдеешь, когда увидишь их. Там, — эльфарка нагнулась к самому уху орка и стала шептать. Тот из зеленного стал серым. — Пошли, покажу, — потащила она его за руку.
— Сулема! — строго прикрикнула на нее стоявшая в дверях Ганга. — Фоме рано еще смотреть на твои вещи, вот когда поженитесь тогда, пожалуйста.
Эльфарка огорченно всплеснула руками.
— Да когда это еще будет! Сначала нужно научиться правильно сидеть, потом не есть руками, потом… потом я состарюсь и умру. Вот. — Она беспомощно огляделась, былая радость прошла, оставив после себя лишь одно, видимое всем огорчение.
— Учитель, — обратилась она ко мне весьма решительным тоном, — пожените нас с Фомочкой.
Тут пришлось разинуть рот мне. Свадебный обряд в этом мире у людей был простой. Жених и невеста просили благословения родителей и те разрешали им быть мужем и женой и напутствовали добрыми словами, чтобы жили дружно, чтобы детки родились. Затем играли свадьбу и одаривали молодоженов. И никаких тебе записей в книге регистрации браков. Никаких очередей.
Я откашлялся.
— Кхм. Кхм, — давая себе время обдумать. Значит, меня считают за отца, раз просят разрешения.
— Фома, что скажешь? — обратился я к орку.
— А что, я согласен, — ответил бывший шаман. — Когда вернемся из похода, так и сыграем свадьбу. Только где жить будем?
— В замке жить будете, — встряла Ганга. — Под моим присмотром.
— Ну, в замке, так в замке, не стал спорить Фома.
Он, как настоящий мужчина, больше обращал внимания на стол с едой, чем на вопросы женитьбы. Невеста есть, жить тоже есть где, а деток нарожают.
После завтрака ко мне, постучавшись, в комнату вошла моя невеста. Прошла и обняв, прижавшись тесно горячим телом стала целовать. Все эти расы первородных, населяющие Сивиллу, могли выделять тоны феромон. И Ганга бессовестно этим пользовалась. От запаха ее тела моя голова пошла кругом. Руки сами потянулись и обняли девушку. Губы нашли ее губы и жадно впились, словно умирающий путник в пустыни приложился к чистому источнику воды. Я пил и пил, дурея и забываясь. За поцелуями Ганга успела задать вопрос.
— Когда мы поженимся?
Этот вопрос вернул меня с неба на землю. Взгляд мой прояснился. Я подсознательно ждал этот вопрос и ответил.
— Потерпи, придет время, тогда поженимся.
— Когда оно придет? К моей старости? — Ганга уперла руки в мою грудь и отстранилась.
— Ганга, когда придет, тогда я тебе об этом скажу.
— А я тебе скажу, — разозлившись, ответила невеста, — что Сулема потому себя так вела, что ты разлучил их с Фомой. Ей учеба в голову не лезла, как она скучала. Потому и бросалась делать глупости, чтобы ты услышал и прислал к ней Фому. Ты … Ты знаешь кто? — У нее навернулись слезы. — Я тоже банду создам.
Я не стал слушать, что она в горячке наговорит. Привлек ее к себе и поцеловал сам.
— Запомни! Я. Тебя. Люблю. — По слогам прошептал ей в ее губы и запечатал их поцелуем.