Выдержав паузу, я посмотрел на своих спутников.
- ...Но вот обратите внимание, рядом стоят симпатичные девушки. Давайте отдадим этот торт им. Нам, мужчинам, просто неудобно пожирать это чудо.
- "Нам"? - ехидно спросил Титаренко. - Мы пахали...
- Нам, - твердо повторил я. - Нужно быть джентльменами.
- Правильно, Саня, - согласился Кожедуб. Зарицкий и Титаренко усмехнулись: первый - грустно, второй - иронически.
Мы торжественно отдали торт и вскоре вернулись к себе на базу. Но долго еще вспоминал мне Титаренко этот случай.
- А торт-то, Саня, ты чужой отдал. Не твоими ногами заработанный.
- Знаешь, Дима, у меня от сладкого всегда зубы болят, - отвечал я. - И мне бы очень не хотелось, чтобы у тебя они тоже болели.
Помню еще один эпизод из жизни нашей четверки.
Сразу после окончания войны, через несколько дней после Победы, в Шенвальде, почти рядом с аэродромом, где мы квартировали, был организован дом отдыха для летчиков. Размещался он на берегу чудесного озера. Жили отдыхающие в коттеджах.
Павел Федорович Чупиков решил в качестве поощрения за хорошую боевую работу отправить нас троих - Кожедуба, Титаренко и меня - отдохнуть туда на несколько дней.
Иван очень просил Павла Федоровича послать с нами и Костю Зарицкого, но Чупиков наотрез отказал нам:
- Этого я сделать не могу. Во-первых, дом отдыха для летчиков. Во-вторых, отпустить вашу компанию в полном составе - предприятие рискованное. Ничего, немножко побудете без Кости.
Спорить с Павлом Федоровичем Кожедуб не стал, хорошо понимая, о чем идет речь, - несколько дней назад недалеко от стоянки самолетов мы нашли трофейную машину (их в то время было очень много), вчетвером поехали кататься, дорога была мокрая, глинистая, так что на повороте нас занесло и... Хорошо еще, что все обошлось, - отделались ушибами...
Пришлось нам с Костей расстаться. На прощанье Кожедуб сказал:
- Ты, Костя, не забывай нас, навещай, пожалуйста. Там озеро большое, рыбу половим.
Будто отправлялись мы за тридевять земель и надолго.
Костя приехал через два дня. Встреча наша была радостной. Привез с собой Зарицкий громадный бредень. Показывая его нам, он мимоходом сообщил:
- В общем-то, я приехал нелегально. Павел Федорович ничего не знает, а если узнает, оторвет мне башку. Завтра утром отправляюсь обратно.
Мы вместе поужинали и решили пойти опробовать бредень.
- В этом деле я хорошо соображаю, - сказал Зарицкий, и большинством голосов руководство рыбной ловлей мы поручили Косте. Не знаю, был ли у Кости талант рыбака, но талантом руководителя он обладал, это несомненно.
- Саня, вы с Димой Титаренко ростом повыше, чем мы с Ваней, так что вам идти по глубине, - распорядился Зарицкий.
После чего они с Кожедубом взяли бредень и пошли по берегу, а мы с Титаренко полезли на глубину. Нанырялись за первый заход до одурения.
- Так дело не пойдет, - сказал я. - Давайте меняться.
Мы с Димой пошли по берегу, а Зарицкий с Кожедубом стали нырять. Минут через двадцать Иван сказал:
- Я ловить отказываюсь. Мы ныряем, как дураки, а эти лбы идут по сухому и в ус не дуют.
- Да ну вас к черту, - разозлился главный рыбак - Костя Зарицкий. - Я один пойду по глубине.
А мы втроем пошли по берегу. После этого захода поймали сразу штук тридцать карасей. Сделали следующую попытку - улов оказался еще больше.
Отправляясь на озеро, Титаренко не забыл захватить с собой корзину. И теперь мы доверху наполнили ее рыбой. Смотреть на нашу рыбалку набежали немцы - женщины и дети. В то время с едой у них было туго. Глядят они на нас жадными глазами и просят:
- Рус, дай рыбов, рус...
Тогда Иван Кожедуб скомандовал:
- Подходи по одному!
И раздали мы им всю нашу корзину...
Вскоре после возвращения из дома отдыха мы проводили Кожедуба в академию. Павел Федорович Чупиков разрешил мне отпуск на десять дней.
- Покажи Кожедубу столицу, ты же москвич!
И мы полетели с Иваном в Москву. Десять дней пробежали быстро, и вот уже Иван провожает меня в часть:
- Передай всем ребятам огромный привет. Помните, что я с вами.
- Ты тоже помни, что у тебя в полку друзья остались.
Мы крепко обнялись. Было немного грустно, хотя каждый из нас знал, что видится с другом не в последний- раз, что будут еще и новые встречи, и новые разговоры, и новые впечатления, и новые расставания.
Техники
- Ну что, товарищ командир, летим? - Мой техник Коля Зарников, не дожидаясь ответа, привычно усаживается в том отсеке фюзеляжа, где находится радиоаппаратура.
- Летим, Коля, летим, - подтверждаю я, - только не забудь рогатку, от фрицев отстреливаться.
- Вы меня обижаете, товарищ майор, - парирует Николай, - какая может быть рогатка в век техники и научных открытий. Я собью фрица одним взглядом. Силой воли...
Идет весна сорок пятого. Наше господство в воздухе бесспорно - можно и пошутить. А ведь года два назад в таких ситуациях было не до шуток. И когда приходил приказ на перебазирование, ломали головы, как быть с техниками. С собой в одноместный истребитель их брать нельзя - инструкция не разрешает. А без техников на новом аэродроме пилотам делать нечего. Ждать же, пока технический состав доберется до аэродрома на транспортном самолете или по земле, не было времени. Поступали просто: улетавшие первыми брали с собой наиболее опытных ребят, приспособив для этих перевозок приборный отсек.
Технику в таком полете несладко. Голова его торчит за бронеспинкой пилота ничем не защищенная. С парашютом в фюзеляж не залезешь и не вылезешь, поэтому в случае опасности жизнь техника находится целиком в руках пилота, положение которого также не подарок. В бой летчику ввязываться нельзя - за спиной беззащитный человек. Покинуть самолет, если машина окажется подбитой, тоже нельзя - у техника нет парашюта. А попробуй избежать нечаянной встречи, когда небо, кажется, как шахматная доска расчерчено на квадраты, в каждом из которых постоянно патрулирует, идет на задание или возвращается с него "мессер" или "фоккер".
Тот, кто знаком с историей полка "Нормандия - Неман", помнит, конечно, историю гибели французского летчика де Сейна и советского механика Белозуба. Француз, когда пришел приказ перебраться на другой аэродром, посадил в свой Як техника, но в воздухе был ранен и не мог продолжать полет. Сообщил об этом на землю.
- Прыгай немедленно! - скомандовала "Земля".
- Не могу, - ответил летчик, - на борту техник.
"Земля" попыталась вывести пилота на посадочную полосу вслепую (француз ничего не видел). Кончилось это плачевно.