Наконец запищал зуммер телефона: "Радуга" вызывала "Тюльпан". Я взял трубку в полной уверенности, что будет говорить со мной генерал Анциферов. И вдруг отдаленно знакомый, слегка хриплый голос:
- Жадов говорит.
Я немного опешил, но тут же взял себя в руки:
- Третий слушает, товарищ командующий, здравия желаю.
- Здравствуй. Задачу получил от Первого? Ясна она?
- Так точно, задача ясна.
- Ворвешься в город первым, Науменко? Рассчитываю на тебя.
- Ворвусь, товарищ командующий.
- Добро!
На том разговор и закончился.
С нашим командармом генерал-лейтенантом А. С. Жадовым я впервые встретился в апреле 1943 года после Сталинградской битвы. Полк тогда занимался боевой подготовкой, и командарм с группой офицеров приехал посмотреть, как идут у нас дела. Помню, что Алексей Семенович ходил опираясь на палку - последствия ранения в ногу. Видел я его еще несколько раз.
И вот теперь этот разговор.
- Ну что, добры молодцы, - сказал я сидевшим в блиндаже на нарах Полтораку и Такмовцеву, - надо войти в город первыми. Иначе выйдем из доверия командарма. Иван Ефимович, - обратился я к своему замполиту, - разъясни политработникам задачу, пусть побеседуют с бойцами. А я быстро командиров соберу.
Вместе с гвардии майором Полтораком в подразделения направились парторг полка гвардии капитан Г. И. Борозенец, агитатор полка гвардии капитан И. И. Старостенко, комсорг полка гвардии капитан Е. А. Киреев.
В ночь на 17 марта полк, преследуя противника, вышел к Ново-Украинке и укрылся в оврагах и балках у северо-восточной окраины. Мы знали, что подступы к городу минированы. И поэтому я приказал саперам проделать проходы в минных полях. Делалось это вечером, под прикрытием темноты.
В 24.00 полк начал атаку.
Имея в боевых порядках артиллерию, гвардейцы подошли по проходам в минных полях к самому городу. А там изредка вспыхивали осветительные ракеты, выхватывая из тьмы причудливые очертания домов и построек железнодорожной станции. Немцы, видимо, нервничали. Было так темно, что с трудом угадывались фигуры боевых товарищей, идущих рядом в трех шагах.
Впереди, вслед за саперами двигались разведчики, возглавляемые помощником начальника штаба по разведке гвардии старшим лейтенантом А. Т. Золотовым. По моему приказу все офицеры шли вместе с бойцами. В рядах наступающих находились и я, и все мои заместители.
Первой в город проникла рота гвардии лейтенанта Королева. В час ночи она стремительным броском ворвалась на северо-восточную окраину и овладела железнодорожной станцией, вызвав изрядный переполох в стане противника. Этим воспользовались другие подразделения и части нашей дивизии и начали продвигаться по улицам города. Их поддержала 16-я мехбригада 7-го механизированного корпуса. Фашисты сначала отчаянно сопротивлялись, потом обратились в бегство, бросив десятки машин, много складов с военным снаряжением. К утру 17 марта Ново-Украинка была очищена от врага.
Поскольку в полку было трудно с транспортом, я решил привести в порядок пяток трофейных автомобилей-вездеходов и загрузить их боеприпасами для доставки в полк. Вызвал начальника артвооружения гвардии старшего лейтенанта Коденко.
- Вот что, Николай Михайлович, - говорю ему, - оставляй сколько надо мастеров, выбери фрицевские вездеходы, которые получше сохранились, поставь их в строй, загружай боеприпасами и догоняй полк. А для охраны и помощи мастерам выделяю тебе отделение автоматчиков.
- Есть, товарищ майор, - козырнул Коденко. - Думаю, через три дня догоню полк.
- Ну вот и добре.
И действительно, к исходу третьего дня колонна из пяти грузовиков прибыла в расположение полка, и Николай Михайлович доложил мне о выполнении задачи. Замечу кстати, что три из пяти немецких вездеходов исправно служили нам до конца войны.
В ночь, предшествующую штурму Ново-Украики, в селе Ульяновка партийная комиссия при политотделе дивизии утвердила решение парторганизации полка о приеме кандидатом в члены ВКП(б) Александра Ефимовича Жежери. Его представлял парткомиссии парторг полка гвардии капитан Борозенец. Он доложил, что пулеметчика рекомендовали командир батальона гвардии капитан Алексей Кузьмич Стеблевский, его замполит гвардии старший лейтенант Борис Петрович Павлов и парторг батальона гвардии лейтенант Арсений Николаевич Коробко, что Жежеря отличился уже не в одном бою.
* * *
Не давать врагу закрепляться на промежуточных рубежах! С такой задачей 289-й гвардейский стрелковый полк, которому в числе других отсалютовала Москва за освобождение Ново-Украинки, под вечер 17 марта 1944 года снова выступил в поход.
Пожалуй, за всю войну я не видел столько брошенной на дорогах фашистской техники, как на правобережной Украине в эту весну. "Тигры" и "пантеры" в кюветах и на обочинах, а то и прямо на дороге понуро опустили стволы пушек, а у застрявших вместе с тягачами орудий стволы торчали вверх, словно проклиная небо, извергавшее столько воды. И все это черное, обгоревшее, так как гитлеровские вояки обливали технику бензином и поджигали ее, дабы не досталась она нашим наступающим частям. Иногда на дорогах возникали форменные завалы из брошенного немцами вооружения и техники, и приходилось растаскивать этот металлолом, чтобы освободить проезжую часть для наших машин, танков, артиллерии.
В условиях распутицы вести бои по уничтожению отходящего противника обычными методами было просто нельзя. Поэтому по рекомендации командарма генерала Жадова в полках стали создаваться подвижные группы, усиленные танками, пулеметами и минометами. Действия этих групп могла поддерживать артиллерия только на конной тяге, поскольку тягачи застревали в грязи. Наш командир дивизии принял решение часть пушечных батарей дивизионного артполка перевести на конную тягу, и они сопровождали подвижные группы. В нашем полку умело действовали такие группы, сведенные в отряд под командованием командира батальона гвардии капитана А. К. Стеблевского.
По правому берегу Южного Буга противник создал сильный оборонительный рубеж. Кроме того, немецкое командование возлагало большие надежды на Первомайский укрепленный район. Районный центр Николаевской области город Первомайск, расположенный в изгибе Южного Буга и вблизи впадения в него реки Синюхи, был защищен с востока двумя водными рубежами.
20 марта полк форсировал Синюху, мосты через которую были взорваны немцами. Ширина ее невелика - всего несколько десятков метров. Саперы под руководством полкового инженера гвардии старшего лейтенанта М. М. Хачатурова быстро соорудили переправу из бочек и досок. Всех лошадей пустили вплавь.
Крепким орешком оказался Первомайский укрепрайон. Двое суток, 21 и 22 марта, днем и ночью штурмовали его оба корпуса нашей 5-й гвардейской армии.
Как всегда перед серьезными испытаниями, увеличился приток заявлений о приеме в партию. Перед форсированием Южного Буга было подано 12 таких заявлений. Вот что было, например, написано командиром пулеметного взвода гвардии лейтенантом Ивановым: "Я участник боев 1943 года, форсировал Днепр, был два раза ранен. Клянусь, что высокое звание члена ленинской партии оправдаю с честью в боях на правом берегу Южного Буга и во всех последующих, пока жив буду". И надо сказать, что он оправдал доверие партии: сражался храбро и умело.
22 марта наша дивизия, как и все соединения 5-й гвардейской армии, вышла на берег Южного Буга. Погода была, прямо скажу, паршивая: снег с дождем, порывистый, пронизывающий ветер. На реке волны с белыми барашками. И вот в такую погоду мы форсировали ее, по сути дела, с ходу. Использовались подручные средства - саперные подразделения наши из-за распутицы где-то отстали. Первыми переправились через реку автоматчики под командой гвардии старшего лейтенанта К. Д. Корячко. В селе Покутино на правом берегу реки они захватили три крайних домика, закрепились. Когда мне доложили об этом, я дал команду переправляться батальонам. Сам перебрался на лодке вместе с командиром 2-го стрелкового батальона, а на левом берегу оставил своего заместителя капитана Чирву с задачей руководить переправой тыловых подразделений и полковой артиллерии.
К полудню полк захватил плацдарм свыше километра в ширину и столько же примерно в глубину. Весь день противник предпринимал отчаянные контратаки, стремясь отвоевать захваченный нами плацдарм и сбросить нас в реку. Критическое положение создавалось на участке 2-го стрелкового батальона у пригородного села Токаревка. Гвардии капитан Стеблевский прислал ко мне на НП связного с просьбой о помощи. Да я и сам видел - НП находился всего в каких-нибудь 100 метрах от нашего переднего края, что гитлеровцы наседают и вот-вот сомнут наших бойцов. Что делать? В резерве у меня было около трех десятков автоматчиков. Приказываю вынести и расчехлить Боевое гвардейское Знамя полка. Знаменосец гвардии сержант Григорий Доброскокин в сопровождении двух ассистентов появился на НП. Сюда же подошли и автоматчики.
- Вот что, ребята, - говорю я им всем, - второй батальон вряд ли удержится, если мы им не подсобим. Знамя вперед, гвардейцы, за мной!
И мы побежали на передовую. А немцы уже вплотную подошли к наспех вырытым траншеям 2-го батальона. Нам пришлось с ходу вступить в бой. Атака врага была отбита в тот день. А в алом полотнище Боевого Знамени появились пробоины от пуль.
Когда вернулся на НП, гвардии старший лейтенант Золотов доложил, что звонил командир дивизии и приказал связаться с ним. Тут же телефонист соединил меня с генералом Анциферовым. Его басовитый, немного хриплый голос я узнал сразу же:
- За то, что гвардейское Знамя на поле боя вынес, хвалю. Вдохновило оно бойцов в трудную минуту. А вот за то, что сам полез на передовую, ругаю. Ты же командир полка, и подставлять свою голову под огонь врага не имеешь права. Объявляю тебе выговор.
- Есть, выговор, товарищ Первый, - отозвался я, довольный тем, что генерал говорил со мной в общем-то доброжелательно.
Конечно, я и сам понимал, что поступил опрометчиво, но бывают такие минуты в бою, когда верх берет не рассудок и расчетливость, а эмоции. Вот этим эмоциям я и поддался, рванувшись с автоматчиками на передний край. Надо учесть, что мне только две недели назад исполнилось 25 лет. Будь я постарше, может быть, поступил бы по-иному.
В боях на плацдарме геройски дрались автоматчики гвардии старшего лейтенанта Корячко, бойцы 4-й стрелковой роты гвардии лейтенанта Шварцева, 1-й стрелковой роты гвардии старшего лейтенанта Попова. Снова отличился пулеметный расчет Александра Жежери. Вместе со своими помощниками гвардии рядовыми Я. Т. Федоровым, Г. И. Сиваком и В. А. Луневым он в числе первых форсировал Южный Буг, и в боях под Токаревкой их "максим" почти не остывал. На счету расчета две пулеметные точки противника и несколько десятков гитлеровцев. К ордену Славы III степени были представлены автоматчики гвардии рядовые А. В. Иванов и А. Д. Полещук, которые в рукопашной схватке с врагом уничтожили по нескольку солдат противника. У села Токаревка совершил подвиг командир расчета противотанкового орудия гвардии старший сержант Федор Маркович Юрченко. Этот степенный, немного флегматичный полтавчанин, которому было уже под тридцать, в бою преображался. 22 марта весь расчет его орудия был выведен из строя. Юрченко остался один. Действуя за наводчика, и за заряжающего, и за подносчика, он уничтожил два пулемета, повозку с боеприпасами, десятки гитлеровцев. За этот подвиг Федор Маркович был награжден орденом Славы III степени.
* * *
Трое суток мы вели бои на правом берегу Южного Буга вместе с переправившимися вслед за нами другими частями дивизии и корпуса. 26 марта немцы, не выдержав ударов наших войск, стали отходить к Днестру, оставляя из-за нехватки горючего и грязи автомашины, танки, орудия, тягачи, бронетранспортеры. И если бы не эта непролазная грязь, все было бы хорошо: немцы, по сути дела, бежали от нас, даже не отстреливаясь. Догнать их, сблизиться, как говорят, на ружейный выстрел не было возможности. Бойцы буквально падали от усталости. Ведь надо было и технику тащить с собой. Хорошо еще, что патроны для стрелкового оружия, ПТР и гранаты подбрасывали нам самолетами По-2.
Солнце проглядывает редко. Дни стоят пасмурные. Когда полк переправился через небольшую речку Кодыма и мы остановились на привал, стали слышны гулкие взрывы в Любашевке - районном центре Одесской области. Рядом с походным штабом полка расположилась рота автоматчиков. Мне слышно, как невысокая, голубоглазая санинструктор Соня Дмитриева, несколько дней тому назад прибывшая из госпиталя, говорит окружившим ее бойцам:
- Солдатики, родные, послушайте эти взрывы... Это же фашистские гады тело нашей родной земли рвут...
Автоматчики уже знали, что Соня была дважды тяжело ранена, что награждена двумя медалями "За отвагу".
- Ничего, Соня, не долго им осталось хозяйничать на советской земле, войска нашего фронта уже вышли к государственной границе с Румынией на реке Прут, - утешил ее гвардии младший сержант Саша Язов, командир отделения автоматчиков.
Я хорошо знал этого светловолосого паренька, которому недавно вручал по поручению командира дивизии орден Славы III степени.