Та Америка, в которой росли наши отцы и деды, уважала Библию. Эта книга была неотъемлемой частью общественной жизни во всех ее сферах. Занятия в государственных школах начинались с чтения библейского отрывка, за которым следовали клятва верности флагу и утренняя молитва. Библия учитывалась при составлении законов. Суды украшались плакатами с Десятью заповедями. Даже политики и эстрадные артисты нередко цитировали один-другой библейский стих.
Еще не так давно Джордж Гэллап младший, президент Американского института общественного мнения, провозгласил 1976 год «Годом евангельского христианства». За пять недель до этого заявления институт Гэллапа опросил 1553 американца, и результаты опроса подтвердили силу евангельского движения в Соединенных Штатах. Консервативное крыло американского христианства — евангельское движение — было на подъеме.
Около половины протестантов страны (34 % всех американцев) сказали, что пережили «рождение свыше» — определенный поворотный момент, когда они посвятили свою жизнь Иисусу Христу. Они также верили, что Библию следует понимать буквально, слово в слово. Результаты исследования распространяются примерно на пятьдесят миллионов американцев от восемнадцати лет и старше1. И этот опрос не включает представителей римскокатолической и православной церквей, которые также выразили бы почтение к Библии.
Однако сегодня наступило беспрецедентное время. Теистическое мировоззрение, которого ранее придерживался Запад, было снято с престола и разобрано — кирпичик за кирпичиком. За вторую половину двадцатого века Запад вовлекся в антихристианское движение, которое стремительно набирало обороты и привело к образованию так называемой «постхристианской Америки». На наших глазах двадцатый век сменился крайне секуляризированным и враждебным к религии двадцать первым. Куда ни посмотри, нетерпимость ко всему христианскому прогрессирует. Она достигает таких вершин, что раньше мы бы этому не поверили, даже в американском «библейском поясе». («Библейский пояс» — штаты на юге и юго-востоке США, где евангельское христианство играет особенно большую роль в общественной жизни. — Прим. пер.) Общественные организации и СМИ выражают большую враждебность к христианству в целом (и особенно к его евангельскому направлению), видя в нем основного оппонента плюралистическому «общему благу».
Каким же образом Библия, которую в западном мире уважали даже люди, считавшие себя нерелигиозными, потеряла всеобщее уважение? Почему даже христиане стали относиться к ней с подозрением и сомнениями? Дело в том, что постхристианское и постмодернистское мировоззрение наших дней занимает позицию сомнения и скепсиса по отношению ко всему, что претендует на универсальный смысл и авторитетную истину. Наше общество приучили подозрительно относиться ко всякой власти и отвергать то, что современные философы называют метанарративами (всеобъемлющее или трансцендентное понимание мира). Библейское мировоззрение, соответственно, тоже отнесли к метанарративам, ведь оно предлагает всеобъемлющее объяснение мира и действительности. Именно поэтому ваш преподаватель настаивает на том, что Библию следует списать со счета — она претендует на то, что является носителем авторитетной истины2. Библия и христианская вера рассматриваются в постмодернистском обществе как угроза, как опасный метанарратив, ведь они интерпретируют мир с точки зрения Божьей абсолютной, авторитетной, неизменной истины3.
Что такое постмодернизм? Сейчас я это объясню, как и то, почему он стал ведущей идеологией западного мира. Но предупреждаю: читайте внимательно, ответ будет непростым — хотя бы по той причине, что постмодернизм сам по себе абсурден. Не отвлекайтесь и поймете, что я имею в виду.
Сложно дать определение термину «постмодернизм», когда есть множество разногласий (зачастую существенных) между мыслителями и идеями, относимыми к этому направлению, а также существующими словарными определениями. Кроме того, постмодернизм, как мы вскоре увидим, не признает того, что у письменного текста может быть значение. Таким образом, мы пытается определить значение того, что считает само значение невозможным.
Постмодернизм — это сложный и противоречивый набор идей. Эти идеи проявляются в самых различных дисциплинах или областях жизни, таких как искусство, история, археология, архитектура, музыка, кинематограф, литература, социология, коммуникации, мода и техника. Наша цель не в том, чтобы написать труд о постмодернизме, а в том, чтобы понять это явление настолько, насколько это необходимо для понимания современного образа мышления; ведь постмодернизм играет в этом мышлении ключевую роль.
Интересно, что в англоязычной литературе этот термин иногда пишется слитно, а иногда — через дефис, и, как правило, выбор написания не случаен. Присутствие или отсутствие дефиса может указывать на то, как автор понимает значение этого термина (да-да, в системе, отрицающей значение!) Если автор пишет «постмодернизм» через дефис, как правило, он понимает это явление как продолжение модернизма, с некоторой сменой курса (то есть то, что после модернизма; но при этом модернизм продолжает существовать и вливается в постмодернизм как его часть). Если же автор употребляет слитное написание, то в его понимании это совершенно новое явление, принципиально отличное от модернизма (пришедшее после модернизма, то есть «на замену ему»)4. (Хотя правилами русского языка допускается только слитное написание, однако замечание о различных смысловых нагрузках этого термина остается в силе. — Прим. пер.) Коротко говоря, постмодернистский мыслитель воспринимает все скептически, ставя под сомнение любую претензию на истину и однозначность. Постмодернистское мировоззрение подозрительно относится к власти, авторитету и мотивациям людей. Постмодернизм отвергает:
• универсальность истины;
• идею о том, что истина может быть абсолютной;
• идею о том, что истина может быть неизменной;
• доступность истины для познания;
• «навязанные концепции» метанарратива и гегемонии;
• традиционные рамки жанров;
• традиционную структуру;
• возможность стилистического единства;
• категории, которые являются результатом логоцентризма5;
• все другие явления, которые рассматриваются как производные искусственно созданного общественного устройства.
С точки зрения постмодернизма, «исторические события не могли бы быть подтверждены, даже если бы у нас были видеозаписи»6. Очевидно, что постмодернистское мировоззрение бросает вызов не только Библии, но и истории в ее традиционном понимании. В статье «Беседа с постмодернистскими врагами, литературными теоретиками и друзьями на границах с историей» британский профессор Патрик О’Брайен пишет: «Уверен, что большинство профессиональных историков наотрез откажутся брать на себя все тяготы философского диалога с постмодернизмом, бросающим вызов основам их ремесла, как оно практикуется в Британии, Европе и Японии»7.
Профессор Марвик защищает необходимость традиционного понимания истории и смысла на том основании, что «без знания прошлого мы остались бы без своего „я“, были бы потеряны в бескрайнем море времени»8.
Метанарратив — широкомасштабная теория интерпретации смысла мироздания; абстрактная идея, считающаяся доскональным объяснением исторического опыта или познания.
Гегемония — контроль, доминирование, превосходство.
Жанр — совокупность формальных и содержательных особенностей произведения.
Признают они это или нет, но традиционные историки, по сути, защищают многие положения библейского мировоззрения: «В области эпистемологии, мы знаем, что нечто существует, потому что Бог дал этому существование. Это нечто — не продолжение Его естества, не Божья мечта, как полагают многие восточные школы мышления. Оно действительно существует»9. В нашей Вселенной, на нашей планете есть объективная реальность. Есть корреляция между наблюдаемым и наблюдателем, потому что так устроил Бог. Есть корреляция между знатоком и знанием, субъектом и объектом, подлежащим и сказуемым. Есть связь между «кто», «что», «где», «когда» и «почему». И об этой связи можно говорить правдиво, а можно лгать. Чтобы вообще заниматься историей, необходимо признавать существование истины на рациональном уровне.
Все, о чем мы говорили в этой главе, особенно важно для тех из вас, кто родился после середины 80-х. Вы родились в постхристианском, постмодернистском обществе. Взрослея, вы были вынуждены бороться с препятствиями, растущими повсюду на этом сложном философском грунте, чтобы выработать библейское мировоззрение и библейскую веру. Светские колледжи и университеты западного мира, как и учебники, по которым учатся студенты, по сути, уже поддались идеям постмодернизма. А поскольку за ними последовала большая часть СМИ, то даже и те, кто родился задолго до восьмидесятых, ощущает их влияние в той или иной степени10.
Так как же это произошло, что Запад вдруг перешел от теистического к постмодернистскому мировоззрению?
У Библии есть свои противники в каждом поколении. Это данность. Но было время (по большому счету не так давно), когда у текста все еще было значение, когда абсолютной истине не отказывали в существовании, когда Библию уважали в академических кругах, а общественное мнение на Западе признавало ее историчность — в противоположность ярко выраженному антихристианскому мировоззрению современного постмодернистского общества.
Первым зарегистрированным высшим учебным заведением в американских колониях был Гарвардский колледж в городе Кембридже, штат Массачусетс. Он был основан в 1636 году пуританами, заботившимися о том, чтобы в их поместных церквах служили грамотные пасторы. Колледж получил имя через три года после основания, когда Джон Гарвард, молодой проповедник в соседнем Чарльстоне, умер от туберкулеза. Он завещал колледжу половину своего имения, а также свою библиотеку из четырех сотен томов. Сумма денег, оставленная колледжу этим молодым пастором, была не так уж и велика; книги, однако, в то время стоили очень дорого. Ценность этих книг и христианский дух, с которым они были завещаны, — вот причины того, что колледж получил имя пастора Гарварда.
Пуритане Новой Англии основали также Йельский и Дартмутский университеты, когда заподозрили, что Гарвард «заразился» либеральной идеологией Просвещения. Великое Пробуждение в Америке ознаменовалось основанием еще большего числа христианских университетов, например, Принстона в штате Нью-Джерси, президентом которого в 1757 году стал великий миссионер и проповедник Джонатан Эдвардс.
Все эти выдающиеся высшие учебные заведения были основаны для того, чтобы готовить пасторов к служению благовестия Иисуса Христа, но ни одно из них не сохранило верность намерениям основателей. Сегодня эти же университеты глубоко секуляризованы, пропитаны идеями постмодернизма и в них утверждают, что большая часть Библии уходит корнями в древние мифы.
Платон (427–347 гг. до н. э.) учил, что если универсалий (абсолютов) не существует, то отдельные предметы (частности) не имеют смысла. Эту абстрактную идею легко применить к повседневной жизни. Что он имел в виду? Частности — это всего лишь частности. Отдельные травинки (частности) составляют мой газон (универсалию). Мой газон, в свою очередь, — это частность, относящаяся к универсалии моего двора. Мой двор — это частность, относящаяся к универсалии моего района, и так далее. Мы с вами — индивиды (частности), принадлежащие к универсалии человеческой расы. Частности черпают свое значение в универсалиях, к которым относятся. В отсутствие универсалии (абсолюта) индивидуальный субъект не имеет смысла.
Французский философ-экзистенциалист Жан-Поль Сартр (1905–1980), как и большинство западных философов, много позаимствовал у Платона. Сартр воспользовался идеей Платона об универсалиях и частностях, чтобы выразить свое нарастающее беспокойство о том направлении, в котором устремилась западная цивилизация в двадцатом веке. Какая универсалия (какой абсолют) может объединить частности человеческой жизни и придать им значение? Сартр, кое в чем повторяя Платона, предостерегал, что конечное абсурдно, если у него нет привязки к бесконечному.
Модель Сартра легче всего проиллюстрировать примером из области морали. Если не существует универсального (абсолютного) этического стандарта, тогда индивид не может с какой-либо уверенностью утверждать, что правильно, а что неправильно11. Без этической универсалии, которая бы лежала в основе человеческих представлений, нет причины судить, кто прав, а кто неправ, когда ценности и суждения людей или групп людей вступают в противоречия. Сартр беспокоился, что конечное (люди) будет лишено бесконечного, и это приведет к обществу абсурда с множеством противоречивых мнений по вопросам этики. Вам это ничего не напоминает?
Нам также нужен абсолют, чтобы определить самих себя и смысл существования человечества как отправную точку познания. Не имея абсолюта, как убедиться, что наша эпистемология надежна и основательна? Никак. Именно так обстоят дела в окружающем мире.
Вот вам «сухой остаток»: с потерей универсалии (абсолюта, бесконечной отправной точки), теряются все конечные понятия, такие как ценности, этические правила, смысл существования и принципы познания. Читая газеты и интернет-сайты, наблюдая за поступками людей, вы, конечно же, замечаете бессмысленность и замешательство, расцветающие в отсутствие абсолюта. Решения суда кажутся все абсурднее с каждым днем. Наш мир сбился с пути, поскольку мы отказываемся признавать, что смысл существования можно найти только в Творце.
Нехристианские философы, начиная с древних греков и до мыслителей модернизма, были рационалистами. Они верили, что человек — это начало и конец отсчета, что люди способны сами создавать свои универсалии (абсолюты). Рационалисты отрицают любую возможность познания за пределами конечного, то есть за пределами человечества. При помощи рационального мышления люди должны уметь отличить истинное от ложного, правильное от неправильного. Заметим, что христианские философы этих эпох также верили в силу разума, и правильно делали — но это был разум, выступающий в единстве с истинным знанием от Бога, открытым в Библии.
Постмодернизм пришел на замену модернизму, поэтому нужно сделать еще шаг назад и убедиться, что мы понимаем, что такое модернизм.
Принято считать, что модернизм — это (почти) то же, что и гуманистическая философия Просвещения, которая возникла в XVII веке. К нему относят философские идеи, возникшие (приблизительно) в эпоху Просвещения (то есть в XVII–XVIII вв.). Просвещение иногда называют веком разума.
Придя на смену эпохе Возрождения, Просвещение превознесло гуманизм и идею о человеческом разуме как главном судье истины. Предполагалось, что истина может быть обнаружена при помощи рациональных рассуждений и естественных наук, которые должны вытеснить предрассудки, иррациональные идеи, страхи и верования, которых бездумно придерживались предыдущие поколения. Деятели Просвещения питали надежды, что это приведет к мировому порядку, в котором каждый человек будет мыслить самостоятельно, а не следовать предрассудкам прошлого. Именно в эту эпоху начали создаваться энциклопедии. Философы тщательно исследовали общепринятые знания и авторитеты через эту новообретенную призму самостоятельного мышления; особенно это касалось религиозной и политической мысли.
«Утопическая мечта Просвещения может быть резюмирована в пяти словах: разум, природа, счастье, прогресс и свобода. Его образ мышления был глубоко светским. Ноты гуманизма, впервые прозвучавшие в эпоху Возрождения, набрали полную силу. Это было человечество, во всем отталкивающееся от себя. Мыслители Просвещения верили, что человечество и общество могут быть доведены до совершенства»12.
Просвещение и построенный на его идеях модернизм занимались и вопросами метафизики. Признавая существование основоположной истины, они также учили, что есть истина, лежащая за пределами того, что мы считаем действительностью, и что ее следует искать не на поверхности человеческого существования, а глубже. Модернизм воплощается в трудах Карла Маркса, Зигмунда Фрейда, теории относительности Альберта Эйнштейна, вопросах, выдвинутых квантовой теорией, и так далее.
Но тут появился постмодернизм — и поставил под вопрос существование идеалов Просвещения и модернизма. Во многих отношениях постмодернизм можно понимать как антимодернизм. Человечество, пройдя полный круг, отказалось от рациональности — постулата модернизма — в пользу постмодернистской иррациональности. Теперь оно скептически относится к самой возможности существования истины и смысла, в которые верило Просвещение. Такой исход предрекал Фрэнсис Шеффер в 1976 году13.
Некоторые сторонники постмодернизма утверждают, что этот новый исторический период наступил из-за цинизма и разочарования неудачами модернизма — плохими экономическими и социальными условиями, злоупотреблениями так называемого «позднего капитализма». Это согласуется с текущим всплеском популярности социализма в США. Ученые, выделяющие постмодернизм как отдельную эпоху, полагают, что общество коллективно отвергло идеи и теории модернизма, заменив их противоположными, срывающими ограничения модернизма.
Алекс Каллиникос, один из руководителей Социалистической рабочей партии (британской секции Международной социалистической тенденции)14, рассматривает постмодернизм как продолжение модернизма. Он проводит интересную оценку постмодернизма. По его мнению, это явление «отражает разочарование революционного поколения 1968-го (особенно мая 1968-го)15 и вхождение многих его членов в „новый средний класс“ профессионалов и менеджеров. Это скорее признак политической неудовлетворенности и социальной мобильности, чем значительное интеллектуальное или культурное явление само по себе»16. Современное движение к «прогрессивизму» на Западе, традиционно тяготеющему к государственному капитализму, — явный побочный продукт постмодернизма. Однако постмодернизм не ограничивается сравнением достоинств капитализма и социализма. Истинная причина разочарования ясна: человек (частность) пожинает то, что было посеяно им в попытках жить без Бога (абсолюта).
Не поддерживая экзистенциалистские взгляды Сартра, нужно признать, что его пророчество оправдалось — мы достигли того, о чем он предупреждал. Мы живем в обществе, где правильное и неправильное все чаще определяется мнением большинства или произвольным решением какого-нибудь судьи, без универсалий и «отправной точки», находящейся в бесконечности. Сама возможность существования универсалий сейчас почти полностью исключена. (Я предупреждал вас, что эта тема непростая и абсурдная.) Эклектизм — направление, название которого происходит от греческого ёкХекто? что означает «избранный». Эклектизм учит нас, на сознательном или подсознательном уровне, не следовать какой-либо одной философской, богословской или мировоззренческой системе. Вместо этого нам следует выбирать и исполнять то, что кажется нам правильным, истинным или хорошим в данной ситуации — лучшим из всех доступных нам систем. Нам дается свобода выбирать любой пункт обширного меню.
В то же время, постмодернистское мировоззрение отрицает саму возможность существования любой значимой истины, которая бы руководила нашим выбором. Проистекающие из этого противоречия и хаос, также как и идея отсутствия подлинного смысла, даже в письменном тексте, — все это воспринимается как норма. В результате вокруг полно людей, смотрящих на жизнь пессимистично и скептически. Вы живете во время развенчания иллюзий и пустоты. Если Библия, некогда определявшая нашу цивилизацию, — не более чем миф, если наша Библия неисторична, что у нас вообще остается?
Вопрос для размышления: к какой новой универсалии (новому абсолюту) обратится заблудший и потерянный западный мир, избавившись от библейского Бога?
Весной 1799 года, вскоре после того как Наполеон Бонапарт покорил Египет, он направил свои войска на север и начал первую европейскую военную кампанию на территории Святой Земли со времен крестовых походов. В то время обширный регион Палестины (археологи еще называют его Левантом17) не имел политических или государственных границ. Европейцы редко посещали этот регион, кроме отдельных путешественников, решившихся заехать вглубь, чтобы взглянуть на Назарет, Иерусалим и Вифлеем. Политически регион был частью османской провинции Сирии. Завоевание Наполеоном Ближнего Востока заново открыло удивительный мир Египта и Святой Земли для широкого круга любителей Библии, западных исследователей и ученых. Французские и британские ученые положили начало серии увлекательных открытий в этом заново обнаруженном древнем библейском мире18. Обратите внимание, что это произошло еще тогда, когда общественное мнение в Западной Европе с уважением относилось к Библии и теистическому мировоззрению.
Годы правления королевы Виктории были золотым веком Британской империи. Во многих отношениях это был удивительный период. Британская индустриальная революция была в разгаре, и массивы накопленного богатства позволили интеллигенции создавать огромные библиотеки, заниматься наукой и финансировать экспедиции на Ближний Восток. Европейские империи находились на пике власти и влияния. Не было еще более удачного времени для межконтинентальных путешествий и открытий. А привозимая добыча позволяла богатеть еще больше и финансировать еще больше открытий.
Помните, в том обществе мораль была в цене. Было важно твердо стоять на ногах и проявлять щедрость. Филантропия всячески поощрялась. Акцент ставился на семью, семейные ценности и воскресное посещение церкви, а семьи воспитывались на библейских историях и наставлениях.
Соответственно, археологи, отправлявшиеся на Ближний Восток, получали деньги на поиск археологических доказательств библейских рассказов — и спонсоры ожидали, что такие доказательства будут привезены. Разумеется, не у всех разработчиков Ближнего Востока была такая цель; были там и заурядные охотники за удачей, и стопроцентные предприниматели. Тем не менее, в начале исследований и раскопок преобладали те, кто держал в одной руке Библию, а в другой — скребок. Хоть их викторианское почтение к Библии весьма похвально, это был не самый лучший подход (как мы позже увидим); он вызвал жесткое неприятие у последующих поколений, включая наше.
Популярный гимн тех времен отражает почтительное и благоговейное отношение людей к Библии. «Стоит основанье» — классическое произведение, которое исполнялось на похоронах американских президентов Теодора Рузвельта, Вудро Вильсона и Эндрю Джексона. В нем поется:
Протестантские реформаторы сыграли большую роль в укреплении Библии как твердого основания веры и культуры в западном полушарии. В викторианской Англии Библию настолько уважали, что не позволялось открыто ставить ее под сомнение. Даже в области политических реформ результаты Реформации были впечатляющими. Однако капли гуманизма, появившиеся в эпоху Возрождения, превратились в бурный поток во время Просвещения и подъема современной науки. К началу нового века идея об авторитетности Библии сохранила популярность лишь в консервативных христианских кругах. Результаты Просвещения были противоположны плодам Реформации19.
По мере того как рушилось теистическое мировоззрение Запада, нападки на целостность, богодухновенность и непогрешимость Писания усилились. Уважение к Библии потихоньку исчезало, а вместе с ним и археологические доказательства. Все больше и больше людей ощущало, что «основанье крепче скал», недавно казавшееся таким незыблемым, начинает сотрясаться, давать трещины и распадаться у них под ногами. А в последние годы, в эпоху постмодернизма и постхристианства, это разложение перекинулось и на отдельные жизненные истории — даже тех людей, кто называл Иисуса Господом и Спасителем своей жизни. У некоторых, включая известных христианских лидеров, настолько изменились взгляды на Писание, что они и вовсе оставили веру. Другие прошли один или несколько кризисов, но вернулись к вере. Учителя и ораторы, безвозвратно утратившие веру, обычно не просто уходят от нее, а начинают проповедовать опровержение христианства с таким же рвением, как некогда Евангелие. Дух Именея и Филлита (см. 2 Тимофею, 2:17–19) живет и здравствует.
Когда я учился в магистратуре, в списке обязательного чтения была книга Колина Брауна «Философия и христианская вера». Я мало что из нее помню, но одна страница оставила неизгладимый след в моей жизни, поэтому хочу поделиться ею с вами:
Не стоит придерживаться той веры, которая твердит свое, невзирая на факты. Библейское понятие веры — это доверие Богу на основании того, что Он сделал и сказал. Если бы могло быть показано, что нет веских причин верить, что Бог сказал эти слова или совершил эти дела, вера была бы пуста и тщетна. Говоря это, мы не привязываем веру к последней книге того или иного ученого, который ныне пользуется наибольшей популярностью. Но мы утверждаем, что роль науки важна. <…> Мы всего лишь продолжаем то, что делали и сами авторы Библии. Библия — не сундучок обещаний и блаженных мыслей. Значительная ее часть посвящена изложению аргументов, наглядных примеров, исторических посылок. Чтобы увидеть это, достаточно взглянуть на новозаветные послания или начальные слова Евангелия от Луки, подчеркивающие, что вера строится именно на историчности повествования о Христе. От истинности подобных аргументов зависит глубина христианской веры. Конечно, обычный христианин не обязан разбираться во всех аргументах. Но кто-то должен сделать это ради веры20.
Уверен, что вы признаете важность для веры исторических данных, иначе бы вы не читали эту книгу. Слава Богу за новое поколение христиан, которые принимают вызов и не боятся закатать рукава для Бога. Ваше поколение может повернуть ход событий. Ваше поколение может все изменить. Поскольку вы выросли в культуре постмодернизма, вы научились постоянно быть начеку и помнить об опасностях постмодернистского мышления — мировоззрения, поощряющего к сомнениям и скепсису. Оно может вызвать кризис веры в самый неожиданный момент. Не заменяйте Божью истину ложью о бессмысленности существования (Римлянам, 1:25).
Как печально, что многие из вас выросли в церквах, где продолжают думать, что их успех или неудачи определяются посещаемостью. Они направляют усилия на то, чтобы развлечь молодежь, заботясь исключительно о численности прихожан. Но ведь битва намного сложнее и тоньше. Церковь упускает из виду, что нужно взращивать учеников, обучать и оснащать своих членов, развиваться как посвященной и образованной общине, члены которой способны поддерживать друг друга и нести Евангелие в постмодернистский мир на понятном ему языке. Нам не удалось передать нашим молодым людям твердое основание веры, с достаточно глубокими и сильными корнями, чтобы выстоять под атаками этого мира. Не кажется ли вам странным, что, вложив миллиарды долларов в зарплаты молодежным пасторам, в молодежные и студенческие служения, в христианские концерты и передачи, христианский запад произвел поколение молодых верующих, которые в большинстве своем — как выясняется при первых же трудностях — почти ничего не знают о собственной вере и о Библии? Да, они могут рассказать о своих чувствах по этому поводу, но не знают, почему следует придерживаться «старомодных» моральных заповедей, изложенных в Библии, и, вообще, в чем суть библейской веры. Очень многие из них библейски безграмотны (особенно что касается Ветхого Завета) и не готовы к академическим и социальным испытаниям, с которыми им предстоит столкнуться в университете. Откровенно говоря, вместо того чтобы готовить наших сыновей и дочерей к первому курсу университета и самостоятельной жизни, мы сами способствуем их поражениям. Либо мы вообще не догадываемся об их трудностях, либо пропускаем сложные вопросы мимо ушей, делая вид, что их не существует.
Слава Богу, что есть люди, восстающие из этого «поколения, не знающего Бога» и поощряющие своих близких сойти с пути самовлюбленного общества, в котором они родились, и пойти за Христом Его тропой. Разочарованные поверхностной информацией, переданной им по эстафете, эти молодые люди хотят пользоваться своим разумом для Бога и ближних, а не только для себя. Они не хотят прожить свою взрослую жизнь в погоне за инфантильными материалистическими ценностями, которые не приносят удовлетворения. Они не хотят, чтобы за них думали и жили другие. Они хотят решать сложные задачи, используя разум, данный им Богом, для принятия мудрых решений в духе молитвы. Они не жалеют времени на чтение и внимательное изучение Библии, а также на развитие глубокой духовной жизни. Они подтверждают, что недвижимость, машины, деньги, престиж, слава и власть не являются показателями истинного успеха21.
Если вы боретесь с сомнениями, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам их побороть. Если вы это сделаете, заверяю, что Бог использует приобретенные вами знания, чтобы спасти и ваших друзей от пустоты постмодернистского мира. Есть объективная связь между наблюдаемым и наблюдателем — так устроено Богом. Вот почему не стоит придерживаться той веры, которая не подкреплена фактами, — так устроено Богом. Есть связь между знающим и знанием, субъектом и объектом, подлежащим и сказуемым. Есть связь между «кто», «что», «где», «когда» и «почему». И об этой связи можно говорить правдиво, а можно лгать. Чтобы вообще заниматься историей, необходимо признавать существование истины на рациональном уровне. В следующей главе мы начнем рассматривать факты.