БТР наш пристроился к колонне и остановился. В люк заглянул Сапог и обратился к Хасану:
-- Хасан, тебя ротный зовет.
-- Где он? -- спросил Хасан.
-- На БТРе своем сидит, впереди нас.
Хасан вылез из люка, и мы с Туркменом остались одни. Туркмен сидел и молчал, положив голову на руль.
-- Да ладно, Туркмен, не переживай, мы всегда возвращались, вернемся и в следующий раз. А когда в Союз вернемся, то обязательно когда-нибудь встретимся вместе, и будем вспоминать этот сучий кошмар уже в прошлом, -сказал я Туркмену и похлопал его по плечу.
-- Пусть слова твои Юра, дойдут до бога, -- сказал Туркмен.
-- Дойдут, дойдут, вот увидишь. Может к медикам заскочим, проведаем Качка.
-- Ах да, забыл. Качка вертушка забрала с ранеными, у него температура поднялась, заражение вроде пошло.
-- Вот черт, я так и знал, у него температура была еще тогда, я думал это у него от браги.
-- Я подъезжал к вертушке, когда его грузили, вид у него был не важный. Вам привет передавал.
-- Ну ничего, выкарабкается, Качок пацан здоровый.
-- Будем надеяться.
-- Туркмен, а ты знаешь? Если бы не Сапог, не сидел бы я тут с вами.
-- Нет, не знаю, -- подняв голову, сказал с удивлением Туркмен.
И я рассказал Туркмену, как Сапог замочил духа, потом я рассказал, что происходило в кишлаке. Туркмен смотрел на меня и слушал, не перебивая, и не задавая вопросов. Закончив, я спросил Туркмена:
-- Ну, и как ты назовешь все это блядство?
-- Юра, в какие условия нас ставят, в таких условиях мы и действуем. А что касается промашек и потерь, пусть это будет на совести генералов. А мы будем делать то, что нам прикажут, и никуда от этого не денешься, мы давали присягу. Здесь война, на войне умирают, и к сожалению многие гибнут по глупости, если не по своей, то по глупости командиров.
-- Ты, Туркмен, рассуждаешь, прямо как проповедник.
-- Ну, я же все-таки учился в офицерском училище, меня там пропагандой зарядили под завязку.
Тут в люк заскочил Хасан:
-- В общем, так, сейчас колонна выдвигается в Герат, едем сначала в сарбосовскую дивизию, там передохнем и пообедаем заодно, подождем наливники с горючкой, наши за это время смотаются в полк за хавкой и боеприпасами. После куда-то еще рванем, а вот куда -- не знаю.
-- А на хрена нам эти сарбосы? -- спросил я.
-- Да не знаю я, полкач так решил. Наверно, хочет навести разборки за провал в кишлаке. Ротный говорит, что полкач замполита вздрючил, и хотел в расположение отправить, но потом передумал, сами знаете, с замполитами ссориться опасно.
-- Пи...дить их надо. Это в Союзе пусть они политику свою пихают, а тут Афган, здесь другая политика. Черт, как базар про замполитов заходит, вспоминаются политзанятия, и сразу тянет на сон, -- сказал я, и завалился на десантное сидение. Спустя какое-то время я задремал, проснулся от жуткой жары весь мокрый от пота. БТР был раскален как духовка, я глянул на часы, они показывали пол одиннадцатого дня, проспал я где-то около двух часов. Рядом на сиденье спал Урал.
-- Туркмен, где мы едем?
-- Я не Туркмен, я Хасан.
-- А где Туркмен?
-- Спит рядом с тобой.
-- Это же Урал.
-- Да на полу он спит.
-- Где едем, черт возьми?
-- Окрестности Герата показались, духовский мост уже видно, километра три примерно до него.
-- Спаситель мой где?
-- Сапог, что ли? На броне сидит.
-- У нас, вроде, брага оставалась?
-- Да, там есть пара литров.
-- На привале надо будет допить, а то переиграет и будет сивухой переть, ненавижу этот запах.
-- Конечно, выпьем, неужели ты думаешь, что мы ее обратно в полк привезем.
-- Дай чарса, я косяк заколочу, свой отдал пацанам. Хасан протянул пластинку, я взял у него эту пластинку и заколотил сигарету.
-- Ты будешь? Хотя чего я спрашиваю, когда ты не хотел.
-- Вот именно, и никогда такое не спрашивай.
Я прикурил и, сделав несколько затяжек, передал сигарету Хасану.
-- Юра, ты че гильзу не вставил?
-- Да облом с ней возиться, я не до конца выпотрошил, и забил так.
(Гильза -- это трубочка сделанная из плотной бумаги, ее вставляешь в выпотрошенную сигарету, как фильтр, чтоб табак не попадал в рот. Обычно мы ее делали из картонки из спичечного коробка или из пачки от сигарет.)
Мы выкурили косяк и я, захватив с собой автомат, полез на броню. Сапог сидел и разглядывал окрестности, колонна как змея двигалась по извилистой дороге, пыль относилась ветром в сторону и на броне было более или менее сносно. Жара стояла сумасшедшая, и горячий ветер обжигал лицо, но мы давно к этому привыкли и не обращали внимания. Впереди виднелись окрестности Герата, но это была духовская часть Герата. Полк, конечно, не поедет через город, хотя через него намного ближе, чем в объезд, но есть одно "но", там везде духи и везде мины. Бывали случаи, когда наши пытались таким образом сократить путь, но без происшествий это сделать никому не удавалось, и приходилось всегда в спешке возвращаться обратно и ехать в объезд, только время зря теряли, а бывало, что людей и технику.
Я обратился к Сапогу:
-- Слушай, Сапог, а как тебя зовут-то? А то постоянно Сапог, Сапог.