— Они вооружены! Мы в ловушке!
— Какие-нибудь ревнивцы нас выследили. Боже правый! Я говорил вам не раз: такая красотка, как эта дама, непременно должна иметь поклонников.
— Войдем, д’Орильи, поторопись, лучше выдерживать осаду за дверью, чем перед дверью.
— Да, монсеньер, если только в крепости вас не ждут враги. Но кто поручится…
Орильи не успел закончить. Миньоны короля с быстротой молнии преодолели пространство в сотню шагов, отделявшее их от двух пришельцев. Келюс и Можирон, бежавшие вдоль стены, бросились между дверью и незнакомцами, дабы отрезать им путь к отступлению. Шомберг, д’О и д’Эпернон приготовились напасть со стороны улицы.
— Смерть ему! Смерть! — вопил Келюс, как всегда самый неистовый из всей компании.
Вдруг тот, кого величали монсеньером и у кого спрашивали, не пожелает ли он сохранить инкогнито, повернулся к Келюсу, сделал шаг вперед и надменно скрестил руки на груди.
— Мне послышалось, вы угрожали смертью наследнику французского престола, господин де Келюс? — зловещим голосом отчеканил он.
Келюс отшатнулся, в глазах у него потемнело, колени подогнулись, руки бессильно опустились.
— Его высочество герцог Анжуйский! — воскликнул он.
— Его высочество герцог Анжуйский! — хором повторили остальные.
— Ну как, мои дворянчики, — угрожающе сказал Франсуа, — будете еще кричать “Смерть ему! Смерть!”?
— Ваше высочество, — пробормотал д’Эпернон, — это была просто шутка. Простите нас.
— Ваше высочество, — поддержал его д’О, — мы даже и мысли допустить не могли, что встретим вас в этом глухом квартале, на окраине Парижа.
— Шутка! — воскликнул Франсуа, не удостаивая д’О ответом. — У вас странная манера шутить, господин д’Эпернон. Ну что ж, если не меня, то кого же тогда вы хотели заколоть шутки ради?
— Ваше величество, — почтительно сказал Шомберг, — мы видели, как Сен-Люк вышел из дворца Монморанси и направился в эту сторону. Его поведение нас удивило, и мы захотели узнать, с какой целью муж оставляет свою жену в первую брачную ночь.
Оправдание звучало довольно правдоподобно: на следующий день герцогу Анжуйскому, по всей вероятности, донесли бы, что Сен-Люк не ночевал во дворце Монморанси, и выдумка Шомберга, таким образом, подтвердилась бы.
— Господин Сен-Люк? Неужели вы меня приняли за Сен-Люка, господа?
— Да, ваше высочество, — в один голос ответили пятеро друзей.
— Но разве мыслимо так грубо ошибаться? — усомнился герцог Анжуйский. — Господин де Сен-Люк на целую голову выше меня.
— Это так, ваше высочество, но он одного роста с господином д’Орильи, который имеет честь вас сопровождать, — нашелся К ел юс.
— И потом, ночь такая темная, — подхватил Можирон.
— И еще — того человека, который отпирал дверь, мы приняли за главного из вас двоих, — пробормотал д’О.
— И, наконец, — заключил Келюс, — вы не можете предположить, что мы осмелились бы замыслить против вас что-нибудь дурное, что мы дерзнули бы помешать даже и развлечениям вашего высочества.
Задавая вопросы и выслушивая более или менее складные ответы, диктуемые растерянностью или страхом, Франсуа предпринял ловкий стратегический маневр: разговаривая, он шаг за шагом удалялся от порога той двери, у которой его захватили, и шаг за шагом, подобно тени, следовал за ним д’Орильи, его лютнист, его неизменный спутник в ночных похождениях. Таким образом, они незаметно отошли на значительное расстояние от заветного дома, и миньонам уже не удалось бы узнать его среди других строений.
— Моим развлечениям! — с горечью воскликнул герцог. — Да откуда вы взяли, что я ищу здесь развлечений?!
— Ах, ваше высочество, в любом случае, что бы вас сюда ни привело, — ответил Келюс, — простите нас. Мы тотчас уходим.
— Хорошо, прощайте, господа.
— Ваше высочество, — счел нужным добавить д’Эпернон, — вы знаете, что мы не болтливы.
Герцог Анжуйский, уже сделавший было шаг, собираясь уйти, резко остановился и нахмурил брови.
— О чем вы толкуете, господин Ногарэ, и кто от вас требует, чтобы вы не болтали?
— Ваше высочество, мы подумали: вы одни, в этот час, в сопровождении доверенного лица…
— Ошибаетесь. Вот что следует думать, и я желаю, чтобы вы так думали относительно того, почему я оказался здесь в столь поздний час…
Пятеро друзей застыли в почтительнейшем внимании.
— Я пришел сюда, — продолжал герцог Анжуйский, старательно растягивая слова, словно желая навеки запечатлеть в памяти слушателей каждый звук, — я пришел сюда посоветоваться с евреем Манасесом: он умеет гадать на стекле и кофейной гуще. Как вы знаете, Манасес проживает на улице Турнель. Д’Орильи вас заметил издалека и принял за лучников, делающих обход. Тогда, — продолжал принц с особой, свойственной ему свирепой насмешливостью, которой страшились все, кто знал его нрав, — как и подобает постоянным посетителям колдунов, мы попытались спрятаться: прижались к стене и хотели укрыться в дверной нише от ваших грозных взглядов.
Тем временем принц незаметно вышел на улицу Сен-Поль и оказался на расстоянии голоса от часовых Бастилии — предосторожность отнюдь не лишняя в случае нового нападения, возможность которого, несмотря на все клятвенные заверения и униженные извинения миньонов, герцог отнюдь не исключал: ему было слишком хорошо известно, какую застарелую и глухую ненависть питает к нему его венценосный брат.
— Теперь вы знаете, чему следует верить и, главное, что следует говорить, а посему прощайте, господа. Само собой разумеется, не трудитесь меня сопровождать.
Миньоны низкими поклонами распрощались с принцем, который направился в сторону, противоположную той, куда двинулись они, и несколько раз оборачивался, дабы удостовериться, что они в самом деле уходят.
— Ваше высочество, — обратился к принцу д’Орильи. — Клянусь, эти люди замышляют недоброе. Время близится к полуночи. Мы здесь, как они говорят, в глухом квартале. Вернемся побыстрей во дворец, вернемся немедля.
— Нет, — сказал принц, останавливаясь, — напротив, воспользуемся их уходом.
— Ваше высочество, вы ошибаетесь. Они и не думают уходить: взгляните, они спрятались в том убежище, откуда выскочили на нас. Видите вон там, в этом закоулке на углу Турнельского дворца.
Франсуа всмотрелся в темноту: д’Орильи был совершенно прав — все пятеро снова укрылись в том же самом углу. Несомненно, появление принца расстроило их планы. И, может быть, они даже остались в этом пустынном месте с целью выследить принца и его спутника и убедиться, действительно ли те идут к еврею Манасесу.
— Итак, ваше высочество, какое решение вы приняли? — спросил д’Орильи. — Я заранее подчиняюсь любому приказу вашего высочества, но, по моему разумению, оставаться здесь было бы неосторожно.
— Проклятье* — с досадой сказал принц. — До чего же обидно прекращать игру!
— Я вас вполне понимаю, ваше высочество, но ведь партию можно и отложить. Я уже имел честь сообщить вашему высочеству все, что мне удалось разузнать. Дом снят на год, мы знаем, что апартаменты дамы — на втором этаже, мы достигли взаимного понимания со служанкой, у нас есть ключ от входной двери. С такими козырями на руках мы можем не спешить.
— Ты уверен, что дверь открылась?
— Совершенно уверен, к ней подошел третий ключ из тех, что я принес с собой.
— Кстати, а ты ее запер?
— Дверь?