— Это зависит от услуги, сударь, — ответил несколько свысока Бюсси.
Гасконец притворился, что не замечает его пренебрежительного тона.
— Сударь, — сказал он, усевшись и скрестив свои длинные ноги, — я вижу, что вы не удостаиваете меня приглашением сесть.
Краска бросилась в лицо Бюсси.
— Это увеличивает размеры вознаграждения, которое мне будет полагаться после того, как я окажу вам упомянутую услугу.
Бюсси ничего не ответил.
— Сударь, — не смущаясь, продолжал Шико, — вы знакомы с Лигой?
— Я о ней много слышал, — ответил Бюсси, начиная проявлять к словам гасконца некоторый интерес.
— В таком случае, — сказал Шико, — вы должны знать, что это объединение честных христиан, собравшихся для того, чтобы благоговейно уничтожить своих ближних — гугенотов. Вы состоите в Лиге, сударь?.. Я — да.
— Но, сударь…
— Скажите только — “да” или “нет”.
— Позвольте мне удивиться, — сказал Бюсси.
14-2139
— Я имел честь спросить вас, состоите ли вы в Лиге, вы поняли меня?
— Господин Шико, — сказал Бюсси, — я не люблю вопросов, смысла которых не понимаю, поэтому, будьте так любезны, перемените тему разговора, и ради приличия я подожду еще несколько минут, прежде чем сказать вам, что, не любя подобных вопросов, я, естественно, не люблю и людей, их задающих.
— Великолепно; приличия есть приличия, как говорит наш дорогой господин де Монсоро, когда он в хорошем настроении.
При имени Монсоро, которое гасконец обронил словно бы невзначай, Бюсси снова стал внимательным.
— Гм, — прошептал он, — не заподозрил ли Монсоро чего-нибудь и не прислал ли кто ко мне этого Шико на разведку?..
И сказал громко:
— Ближе к делу, господин Шико, в вашем распоряжении всего несколько минут.
— Optime[29], — ответил Шико, — несколько минут — это много; за несколько минут можно наговорить с три короба. Я, пожалуй, мог бы и не спрашивать вас, ведь если вы и не принадлежите к святой Лиге, то, вне всякого сомнения, вступите в нее, и очень скоро, учитывая, что его высочество герцог Анжуйский в ней состоит.
— Герцог Анжуйский! Кто это вам сказал?
— Он сам в личной беседе со мной, как говорят или, вернее, пишут законники; как писал, например, милейший и добрейший господин Никола Давид, светоч “парижского форума”. Этот светоч теперь угас, и до сих пор неизвестно, кто его задул. Если герцог Анжуйский принадлежит к Лиге, вам этого тоже не избежать: ведь вы его правая рука, черт побери! Лига понимает толк в деле и не согласится иметь своим главой однорукого.
— И что же дальше, господин Шико? — поинтересовался Бюсси, на этот раз значительно более вежливым тоном.
— Дальше? — переспросил Шико. — Дальше, если вы принадлежите к Лиге, — или подумают, что вы к ней принадлежите, а так обязательно подумают, — с вами случится то же, что случилось с его королевским высочеством.
— Что же случилось с его королевским высочеством? — воскликнул Бюсси.
— Сударь, — сказал Шико, поднимаясь и принимая ту позу, в которой незадолго до этого с ним говорил Бюсси, — сударь, я не люблю вопросов и — если вы разрешите мне продолжать — не люблю людей, задающих вопросы, поэтому у меня большое желание не вмешиваться и позволить сделать с вами то, что проделали ночью с вашим господином.
— Господин Шико, — сказал Бюсси с улыбкой, которая заключала в себе все извинения, какие может принести дворянин, — говорите же, умоляю вас, где герцог?
— Он заточен.
— Где?!
— В своей опочивальне. И четверо моих добрых друзей не спускают с него глаз: господин де Шомберг, которого вчера вечером выкрасили в синий цвет, как это вам известно, потому что вы были свидетелем этой операции; господин д‘Эпернон, желтый с перепугу, господин де Келюс, красный от гнева, и господин де Можирон, белый от скуки. Прелестное зрелище, особенно если учесть, что герцог начинает зеленеть от страха. Вскоре мы сможем наслаждаться полной радугой, мы — избранное общество Лувра.
— Значит, сударь, — сказал Бюсси, — вы думаете, что моей свободе угрожает опасность?
— Опасность… дайте подумать, сударь. Я полагаю, что в эту минуту вас готовы… вас должны были бы арестовать.
Бюсси содрогнулся.
— Как вы смотрите на Бастилию, господин де Бюсси? Это прекрасное место для размышлений, и господин Лоран Тестю, ее комендант, весьма недурно кормит своих пташек.
— Меня отправят в Бастилию?! — воскликнул Бюсси.
— По чести, так! У меня тут где-то в кармане даже вроде бы приказ есть препроводить вас туда, господин де Бюсси; хотите поглядеть?
И Шико действительно извлек из своей штанины, в которой могли бы поместиться три такие ляжки, как у него, составленный по всей форме королевский приказ, предписывающий взять под стражу господина Луи де Клермона, графа де Бюсси д’Амбуаза, в любом месте, где он будет обнаружен.
— Редакция господина де Келюса, — сказал Шико, — прекрасно написано.
— Так, значит, сударь, — воскликнул Бюсси, тронутый поступком Шико, — вы мне в самом деле оказываете услугу?
— Мне кажется, да, — сказал гасконец, — и вы того же мнения, сударь?
— Господин Шико, — сказал Бюсси, — заклинаю вас, ответьте мне как человек благородный: вы спасаете меня сегодня, чтобы погубить когда-нибудь в другой раз? Ведь вы любите короля, а король меня не любит.
— Господин граф, — сказал Шико, приподнимаясь на своем стуле и кланяясь, — я спасаю вас, чтобы вас спасти. А теперь можете думать о моем поступке все, что вам будет угодно.
— Но, Бога ради, чему я обязан подобной милостью?
— Разве вы забыли, что я просил вас о вознаграждении?
— Это верно.
14*
— Так что же?
— Ах, сударь, с радостью!