— А-а! — сказал принц. — Ты так думаешь?
— Ваше высочество знает, что настоящая храбрость не исключает осторожности.
Герцог призадумался.
— Я распоряжусь, пусть пришлют полторы сотни, — сказал Бюсси.
И опять направился к дверям.
— Постой, — сказал принц.
— Что угодно вашему высочеству?
— Как ты думаешь, Бюсси, в Анже я в безопасности?
— Как вам сказать… город не располагает сильными укреплениями, однако при хорошей обороне…
— Да, при хорошей, но она может оказаться и плохой. Будь ты хоть тысячу раз храбрецом, но каждый раз ты сможешь находиться только в одном месте!
— Пожалуй…
— Если я здесь не в безопасности, а я не в безопасности, раз в этом сомневается Бюсси…
— Я не говорил, что сомневаюсь, ваше высочество.
— Хорошо, хорошо. Если я не в безопасности, надо как можно скорей сделать так, чтобы я оказался в безопасности.
— Золотые слова, ваше высочество.
— Так вот, я хочу осмотреть крепость и подготовить ее к обороне.
— Вы правы, ваше высочество, хорошие укрепления… знаете ли…
Бюсси запинался, он не ведал страха и с трудом подыскивал слова, призывавшие к осторожности.
— И еще одна мысль.
— Какое урожайное утро, ваше высочество.
— Я хочу вызвать сюда барона и его дочь.
— Решительно, ваше высочество, сегодня вы в ударе: такие блистательные мысли! Вставайте же и едем осматривать крепость!
Принц позвал слуг. Бюсси воспользовался этим, чтобы удалиться.
В одной из комнат он увидел Одуэна. Тот ему и был нужен.
Бюсси провел лекаря в кабинет герцога, написал короткую записку, вышел в оранжерею, нарвал букет роз, обмотал записку вокруг стеблей, отправился в конюшню, оседлал Роланда, вручил букет Одуэну и предложил ему сесть в седло.
Потом он вывел всадника за пределы города, как Аман вывел Мардохея, и направил коня на некое подобие тропинки.
— Вот, — сказал он Одуэну, — и предоставь Роланда самому себе. В конце этой тропинки ты увидишь лес, в лесу — парк, вокруг парка — стену. В том месте, где Роланд остановится, ты перебросишь через нее этот букет.
“Тот, кого Вы ждете, не придет, — сообщала записка, — потому что явился тот, кого не ждали, и еще более опасный, чем когда бы то ни было, ибо он по-прежнему влюблен. Примите устами и сердцем все, что нельзя прочесть в этом письме глазами”.
Бюсси отпустил поводья Роланда, и тот поскакал галопом в сторону Меридора.
Молодой человек возвратился в герцогский дворец, где застал принца уже одетым.
Что до Реми, то это поручение заняло у него не более получаса. Он мчался, как облако, гонимое ветром, и, следуя приказу своего господина, миновал луга, поля, леса, ручьи, холмы и остановился у полуразрушенной стены, гребень которой густо порос плющом, казалось соединившим стену с ветвями дубов.
Прибыв на место, Реми поднялся на стременах, снова и надежнее, чем было, привязал записку к букету и с громким “Эй!” перебросил букет через стену.
Тихий возглас, раздавшийся по ту сторону стены, убедил его, что послание прибыло по назначению.
Больше Одуэну здесь делать было нечего, так как ответ привозить ему не поручали. Поэтому он повернул голову коня в ту сторону, откуда они приехали. Роланд, собиравшийся уже приступить к завтраку из желудей, выразил глубокое недовольство таким нарушением привычного распорядка. Тогда Реми прибегнул к шпорам и хлысту. Роланд осознал свое заблуждение и поскакал обратно.
Сорок минут спустя он уже пробирался по своей новой конюшне, как только что пробирался в зарослях кустарника, и сам разыскал свое место возле решетки, заваленной сеном, и кормушки, переполненной овсом.
Бюсси вместе с принцем осматривал крепость.
Реми подошел к нему, когда он разглядывал подземный ход, ведущий к потайной двери.
— Ну, — спросил Бюсси своего посланца, — что ты видел, что слышал, что сделал?
— Стену, возглас, семь лье, — ответил Реми с лаконизмом одного из тех сыновей Спарты, которые позволяли лисице выесть им внутренности во имя вящей славы законов Ликурга.
XIX
ВЫВОДОК АНЖУЙЦЕВ
Бюсси удалось так основательно занять своего господина приготовлениями к войне, что в течение двух дней герцог не мог выбрать времени ни для того, чтобы самому отправиться в Меридор, ни для того, чтобы вызвать в Анже барона.
Тем не менее Франсуа то и дело заговаривал о посещении Меридора.
Но Бюсси тотчас же прикидывался чрезвычайно занятым человеком: устраивал проверку мушкетов у всей стражи, приказывал готовить коней, выкатывать пушки, лафеты, словно ему предстояло завоевать пятую часть света.
Видя это, Реми принимался щипать корпию, приводить в порядок инструменты, изготовлять бальзамы, словно ему предстояло врачевать добрую половину рода человеческого.
Тогда, перед лицом столь грандиозных приготовлений, герцог отступал.
Само собой разумеется, время от времени Бюсси, под предлогом осмотра фортификаций, вскакивал на Роланда и через сорок минут оказывался возле некоей стены, через которую он перебирался все с меньшим трудом, потому что каждый раз, поднимаясь на нее, обрушивал несколько камней, и гребень, обваливающийся под его тяжестью, понемногу превращался в пролом.
Что же до Роланда, то не было необходимости указывать ему, куда они едут: Бюсси оставалось только отпустить поводья и закрыть глаза.
“Два дня уже выиграно, — говорил себе Бюсси. — Если еще через два дня мне не улыбнется счастье, я окажусь в трудном положении”.