— К вашему брату.
— Посла к этому изменнику! Вы унижаете меня, матушка!
— Сейчас не время для гордости, — сурово заметила Екатерина.
— Этот посол будет просить мира?
— Он даже купит его, если понадобится.
— Господи Боже мой! Какой ценой?
— Какая разница, сын мой, — сказала Екатерина, — ведь все это делается лишь для того, чтобы, когда мир будет достигнут, вы смогли спокойно вздернуть на виселицу тех, кто бежал, собираясь пойти на вас войной. Разве вы не говорили мне сейчас, что хотели бы держать их в своих руках?
— О! Я отдал бы за это четыре провинции моего королевства: по одной за каждого.
— Что ж, цель оправдывает средства, — продолжала Екатерина резким голосом, который всколыхнул в глубинах сердца Генриха чувства ненависти и мести.
— Я полагаю, вы правы, матушка, — сказал он, — но кого мы к ним пошлем?
— Поищите среди ваших друзей.
— Матушка, мне и искать незачем, я не вижу ни одного мужчины, которому можно доверить такое поручение.
— Тоща доверьте его женщине.
— Женщине? Матушка! Неужели вы согласились бы?
— Сын мой, я очень стара, очень устала и, может быть, умру после этого путешествия, но я собираюсь ехать так быстро, что прибуду в Анже прежде, чем друзья вашего брата и сам он успеют осознать все свое могущество.
— О! Матушка, милая моя матушка, — взволнованно воскликнул Генрих, целуя руки Екатерине, — вы всегдашняя моя опора, моя благодетельница, мой добрый гений!
— Это значит, что я все еще королева Франции, — прошептала Екатерина, устремив на сына взгляд, в котором было столько же жалости, сколько любви.
XXIV
ГЛАВА, ГДЕ ДОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО БЛАГОДАРНОСТЬ БЫЛА ОДНОЙ ИЗ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ ГОСПОДИНА ДЕ СЕН-ЛЮКА
Назавтра после того вечера, когда за столом у герцога Анжуйского граф де Монсоро выглядел столь плачевно, что ему дозволили покинуть общество еще до окончания ужина и пойти спать, он встал чуть свет и спустился во двор.
Граф хотел разыскать конюха, с которым говорил накануне, и, если это окажется возможным, вытянуть из него кое-какие сведения о привычках Роланда.
Де Монсоро преуспел в своих намерениях. Он вошел в обширный сарай, где сорок великолепных лошадей с завидным аппетитом поглощали солому и овес анжуйцев.
Взгляд графа прежде всего нашел среди них Роланда.
Роланд, у своей кормушки, являл чудеса расторопности среди самых прытких едоков.
Затем глаза графа поискали конюха.
Тот стоял, скрестив на груди руки, и, по обыкновению всякого хорошего конюха, следил, как — жадно или лениво — едят свой всегдашний провиант лошади его господина.
— Эй, любезный! — сказал граф. — Что, все лошади его высочества возвращаются в конюшню сами? Они так приучены?
— Нет, господин граф, — ответил конюх. — А почему ваша милость меня об этом спрашивает?
— Из-за Роланда.
— Ах да, он вчера вернулся сам. О! Для Роланда это не удивительно — умнейший конь.
— Да, — сказал Монсоро, — я заметил. Значит, ему уже случалось возвращаться одному?
— Нет, сударь, обычно на нем ездит его высочество герцог Анжуйский, а он наездник что надо, его не сбросишь с седла.
— Роланд не сбрасывал меня с седла, любезный, — сказал граф, задетый тем, что кто-то, пусть даже конюх, мог подумать, будто он, главный ловчий Франции, способен свалиться с лошади. — Хотя мне и далеко до его высочества герцога Анжуйского, но я достаточно хороший наездник. Нет, я привязал его к дереву и зашел в один дом. А когда вернулся, он исчез. Я подумал, что его у меня украли или какой-нибудь сеньор, проезжая мимо, решил сыграть со мной злую шутку и увел моего коня. Вот почему я и спрашивал у вас, с кем он вернулся в конюшню.
— Он вернулся один, как мажордом уже имел честь вчера доложить господину графу.
— Странно, — произнес Монсоро.
Он помолчал немного, а затем продолжил разговор:
— Ты говоришь, его высочество часто ездит на этой лошади?
— До того, как прибыли его выезды, он, почитай, каждый день на ней ездил.
— Вчера его высочество вернулся поздно?
— За час или вроде того до вас, господин граф.
— А на каком коне был герцог? Не на гнедом ли с белыми чулками и белой звездой на лбу?
— Нет, сударь, — ответил конюх, — вчера его высочество брал Изолина, вот он.
— А не было ли в свите принца дворянина на коне с этими приметами?
— Я ни у кого такого коня не видел.
— Ну хорошо, — сказал Монсоро несколько раздосадованный тем, что розыски подвигаются столь медленно. — Хорошо, оседлайте мне Роланда.
— Господин граф желает Роланда?
— Да. А что? Принц приказал не давать его мне?
— Нет, сударь, напротив, главный конюший его высочества приказал дать вам на выбор любого коня из конюшни.
Было невозможно сердиться на столь предупредительного принца.