— А! — произнес он так яростно, что молодой человек поднял голову.
— У меня еще одна мысль появилась, — сказал Сен-Люк.
— Ну же, ну!
— А что, если это был…
— Если это был?..
— Нет.
— Нет?
— Пожалуй, да.
— Говорите же!
— Что, если это был его высочество герцог Анжуйский?
— Я тоже об этом думал, — ответил Монсоро, — но я навел справки. Это не мог быть он.
— Э! Герцог — большой хитрец.
— Да. Но это не он.
— Вы мне все только и говорите: “Не он, не он”,— запротестовал Сен-Люк, — и требуете, чтобы я сказал вам, кто же “он”.
— А как же иначе? Вы живете в замке, вы должны знать…
— Постойте! — воскликнул Сен-Люк.
— Нашли?
— У меня появилась еще одна мысль. Если это были вы, не герцог, то, конечно же, это был я.
— Вы, Сен-Люк?
— А почему бы нет?
— Зачем вам было приезжать верхом и перелезать в парк через стену, когда вы могли пройти в него из замка?
— А! Бог мой! У меня бывают свои прихоти! — сказал Сен-Люк.
— Зачем вам было обращаться в бегство, когда я показался на стене?
— Проклятье! И не от такого зрелища можно убежать.
— Значит, вы были заняты дурным делом? — сказал граф, не в силах уже сдерживать свое раздражение.
— Возможно.
— Да вы издеваетесь надо мной! — вскричал, побледнев, граф. — Издеваетесь уже добрые четверть часа.
— Вы ошибаетесь, сударь, — сказал Сен-Люк, вынимая часы и устремив на графа такой пристальный взгляд, что даже Монсоро, несмотря на свою свирепую храбрость, вздрогнул, — не четверть часа, а двадцать минут.
— Но вы меня оскорбляете, сударь! — воскликнул граф.
— А как вы полагаете, сударь, меня вы не оскорбляете, приставая ко мне с вашими вопросами, достойными сбира?
— Вот оно что! Теперь я все ясно вижу!
— Подумаешь, чудеса, в десять-то часов утра! И что же вы видите, скажите на милость?
— Что вы в сговоре с тем предателем, с тем трусом, которого я чуть не убил вчера.
— Проклятье! — воскликнул Сен-Люк. — Это мой друг.
— Что ж, если это так, я убью вас вместо него.
— Вот как! В вашем собственном доме! Без вызова!
— Не думаете ли вы, что я буду церемониться с каким-то мерзавцем? — воскликнул выведенный из себя граф.
— Ах, господин де Монсоро, — вздохнул Сен-Люк, — как дурно вы, однако, воспитаны! И как скверно сказалось на вашей нравственности частое общение с дикими зверями! Стыдитесь!
— Вы что, не видите, что я взбешен?! — взревел Монсоро, скрестив руки на груди и наступая на Сен-Люка. Лицо главного ловчего было искажено ужасной гримасой отчаяния.
— Дьявольщина! Разумеется, вижу. И, по правде говоря, ярость вам вовсе не к лицу. На вас просто смотреть страшно, дорогой мой господин де Монсоро.
Граф, не владея собой, схватился за эфес шпаги.
— А! Обращаю ваше внимание, — сказал Сен-Люк, — это вы затеваете ссору. Призываю вас в свидетели того, что я совершенно спокоен.
— Да, щеголь, — сказал Монсоро, — да, паршивый миньон, я бросаю тебе вызов.
— Тогда потрудитесь перейти по ту сторону этой стены, господин де Монсоро, по ту сторону мы будем не в ваших владениях.
— Мне это все равно! — воскликнул граф.
— А мне нет, — сказал Сен-Люк, — я не хочу убивать вас в вашем доме.
— Отлично! — сказал Монсоро, быстро взбираясь на стену.
— Осторожней, не торопитесь, граф! Тут один камень плохо держится, должно быть, его часто тревожили. Еще разобьетесь, не приведи Бог. Поверьте, я буду просто безутешен.
И Сен-Люк, в свой черед, стал перелезать через стену.