Королева вышла из кареты и, опираясь на руку придворного, направилась к маленькой двери, обронив в ответ всего лишь:
— Благодарю, господин де Бюсси.
Этими словами она подвела итог размышлениям, для которых ей предоставили время.
Екатерина шла, высоко подняв голову.
Но Бюсси вдруг обогнал ее и преградил ей путь рукой.
— Ваше величество, будьте осторожны, дверь очень низкая, и вы можете ушибиться.
— Так что же мне делать? — сказала Екатерина. — Нагнуться? Я впервые вхожу в город подобным образом.
Слова эти, произнесенные совершенно естественным тоном, для опытных придворных имели такой смысл, глубину и значение, что заставили бы призадуматься не одного из присутствующих, и даже сам Бюсси закусил ус и отвел глаза.
— Ты слишком далеко зашел, — шепнул ему на ухо Ливаро.
— Оставь! — ответил Бюсси. — Это еще не все.
Карету ее величества с помощью блоков перенесли через стену, и Екатерина снова села в нее, чтобы следовать во дворец. Бюсси и его друзья верхами ехали по обе стороны кареты.
— А мой сын? — спросила вдруг Екатерина. — Я не вижу моего сына, герцога Анжуйского!
Она хотела удержать эти слова, но они вырвались у нее в приступе неодолимого гнева. Отсутствие Франсуа в подобный момент было пределом оскорбления.
— Его величество болен, государыня, он лежит в постели. Ваше величество может не сомневаться, что, не будь этого, его высочество поспешил бы сам отдать вам почести у ворот своего города.
На этот раз Екатерина была просто величественна в своем лицемерии.
— Болен! Бедное дитя! Болен! — вскричала она. — Ах, господа, поторопимся же!.. Хорошо ли за ним ухаживают?
— Мы делаем все, что в наших силах, — сказал Бюсси, глядя на нее с удивлением и словно пытаясь разобраться, действительно ли в этой женщине говорит мать.
— Знает ли он, что я здесь? — продолжала Екатерина после паузы, которую она с толком использовала, чтобы произвести смотр всем спутникам Бюсси.
— Разумеется, ваше величество, разумеется.
Екатерина поджала губы.
— Должно быть, он очень страдает, — сказала она сочувственно.
— Неимоверно, — ответил Бюсси. — Его высочество подвержен таким внезапным приступам недомогания.
— Значит, это внезапное недомогание, господин де Бюсси?
— Бог мой! Конечно, ваше величество.
Так они прибыли ко дворцу. По пути следования кареты шпалерами стояли толпы народа.
Бюсси поспешил вперед, взбежал по лестнице и, запыхавшийся, возбужденный, вошел к герцогу.
— Она здесь, — сказал Бюсси. — Берегитесь!
— Рассержена?
— Вне себя.
— Выражает недовольство?
— О нет! Гораздо хуже: улыбается.
— А народ?
— Народ хранит молчание. Он смотрит на эту женщину с немым ужасом: он ее не знает, но угадывает, какая она.
— А она?
— Она посылает воздушные поцелуи и кусает себе кончики пальцев при этом.
— Дьявол!
— Да, ваше высочество, как раз то же самое и мне пришло в голову. Это дьявол. Будьте осмотрительны!
— Мы сохраняем состояние войны, не так ли?
— Черт подери! Запрашивайте сто, чтобы получить десять; впрочем, у нее вы больше пяти не вырвете.
— Вот как? Так, значит, ты считаешь меня совсем бессильным?.. Вы все здесь? Почему Монсоро еще не вернулся? — произнес герцог.
— Он, наверное, в Меридоре… Мы прекрасно обойдемся и без него!
— Ее величество королева-мать! — провозгласил лакей с порога.
И тотчас же показалась Екатерина, бледная и, по своему обыкновению, вся в черном.
Герцог Анжуйский сделал движение, чтобы встать.
Но Екатерина с живостью, которой нельзя было заподозрить в этом изношенном годами теле, бросилась в объятия сына и покрыла его лицо поцелуями.
“Она его задушит, — подумал Бюсси. — Да это настоящие поцелуи, разрази меня гром!”
Она сделала больше — она заплакала.
— Нам надо остерегаться, — сказал Антрагэ Рибейраку, — каждая слеза будет оплачена бочкой крови.
Покончив с поцелуями и слезами, Екатерина села у изголовья герцога. Бюсси сделал знак, и присутствующие удалились. Сам же он, словно у себя дома, прислонился спиной к колонне кровати и стал спокойно ждать.