— Верно.
— Все так, я вас сразу узнал. Должен сказать, что рука у вас нежная, легкая и в то же время очень умелая.
— Ах, сударь, я не ожидал встретить вас здесь.
— А что вы ищете?
— Дом.
— A-а, вы ищете дом? — протянул Бюсси.
— Да.
— Стало быть, вы знаете, где он?
— Как же я могу это знать? — ответил молодой человек. — Ведь мне завязали глаза, прежде чем отвести туда.
— Вас привели с завязанными глазами?
— Конечно.
— Но вы уверены, что действительно приходили в этот самый дом?
— В этот или в один из соседних. В какой именно — я не уверен, поэтому я и разыскиваю…
— Прекрасно, — сказал Бюсси, — значит, все это не сон!..
— Что все? Какой сон?
— Надо вам признаться, любезный, мне казалось, что все это приключение, кроме удара шпагой разумеется, было просто сном.
— Я вас понимаю, — сказал молодой врач, — этим вы меня не удивили, сударь.
— Почему
— Я сам думал, что здесь кроется какая-то тайна.
— Да, любезный, и в эту тайну я хочу проникнуть. Вы не откажетесь мне помочь, не правда ли?
— Разумеется.
— По рукам! Но прежде один вопрос.
— Слушаю.
— Как вас зовут?
— Сударь, — сказал молодой лекарь, — я не стану принимать ваши слова за намеренное оскорбление. Я знаю, что, по доброму обычаю и по существующему порядку, в ответ на ваш вопрос мне подобало бы гордо вскинуть голову и, подбоченившись, спросить: “А я с кем имею честь разговаривать?” Но у вас длинная шпага, а у меня только мой ланцет, у вас вид знатного дворянина, а я, промокший до костей, по пояс в грязи, должен вам казаться каким-то проходимцем. Поэтому отвечу вам просто и чистосердечно: меня зовут Реми ле Одуэн…
— Прекрасно, сударь, тысячу раз благодарю. Что до меня, то я граф Луи де Клермон, сеньор де Бюсси.
— Бюсси д’Амбуаз! Герой Бюсси! — восторженно воскликнул молодой медик. — Так вот оно что! Сударь, вы тот самый знаменитый Бюсси, тот полковник, который, который… О!
— Тот самый, сударь. А теперь, когда мы выяснили, кто мы такие, сделайте милость, удовлетворите мое любопытство, несмотря на то, что вы вымокли и весь измазались в грязи.
— Ив самом деле, — сказал молодой человек, сокрушенно разглядывая свои короткие штаны, сплошь забрызганные грязью, — мне, как Эпаминонду Фиванскому, очевидно, придется провести три дня дома, ведь в моем гардеробе всего одни штаны и один камзол. Но, простите, как мне показалось, вы соблаговолили задать мне какой-то вопрос?
— Да, сударь, я хотел у вас спросить, как вы попали в тот дом.
— Весьма простым и в то же время очень сложным путем.
— Интересно!
— Господин граф, извините, я был так потрясен, что обращался к вам, не называя вашего титула.
— Какие пустяки, продолжайте.
— Господин граф, вот моя история: я живу на улице Ботрейи в пятистах двух шагах отсюда. Я бедный ученик хирурга, но, могу вас заверить, рука у меня довольно умелая.
— Я имел случай в этом убедиться, — сказал Бюсси.
— Учился-то я усердно, — продолжал молодой человек, — да вот пациентов не заимел. Меня зовут, как я уже говорил, Реми ле Одуэн; Реми — потому, что такое имя дали мне при крещении, и Одуэн — потому, что я родился в Нантейль-ле-Одуэне. Семь или восемь дней назад за Арсеналом какого-то бедолагу как следует полоснули ножом, я зашил ему кожу на животе и очень удачно втиснул туда кишки, которые вывалились было наружу. Эта операция принесла мне некоторую известность в округе, и, видимо, благодаря ей мне посчастливилось: вчера ночью меня разбудил чей-то приятный голос.
— Голос женщины! — воскликнул Бюсси.
— Да, но не спешите с выводами, господин граф, какой бы деревенщиной я ни был, все же я понял, что это голос служанки. Я их знаю: ведь мне гораздо чаще приходилось иметь дело со служанками, чем со знатными дамами.
— И что же вы сделали?
— Я поднялся и открыл дверь, но едва я высунул голову, как две маленькие, не слишком нежные, но и не чересчур загрубелые ручки наложили мне на глаза повязку.
— И вам при этом не сказали ни слова?
— Нет, как же, мне было сказано: “Идите со мной, не пытайтесь разглядеть, куда я вас веду, молчите, вот ваше вознаграждение”.
— И этим вознаграждением…
— …оказался кошелек с пистолями, который вложили мне в руку.
— Ага! И что вы ответили?
— Что я готов следовать за моей очаровательной проводницей. Я не знал, очаровательна она или нет, но подумал, что маслом каши не испортишь.
— И вы последовали за ней без возражений, не требуя никаких гарантий?
— Мне часто приходилось читать о подобных историях, и я заметил, что для врача они всегда кончаются чем-нибудь приятным. Итак, я последовал за незнакомкой, как я уже имел честь вам доложить; меня вели по твердой земле, к ночи подмерзло, и я насчитал четыреста, четыреста пятьдесят, пятьсот и, наконец, пятьсот два шага.