— Что такое?
— Ведь Ливаро все знает.
— Что все?
— Все о нашем Mons soricis. Они соседи по имениям.
— Что же ты молчал? Эй, Ливаро!
Ливаро подъехал к друзьям.
— Расскажи, что ты знаешь о Монсоро.
— Охотно.
— А рассказ будет длинный?
— Постараюсь покороче. Все, что я о нем думаю, выскажу в трех словах: я его боюсь!
— Прекрасно. А теперь расскажи все, что ты о нем знаешь.
— Слушайте. Однажды вечером…
— Какое захватывающее начало, — сказал Антрагэ.
— Дадите вы мне рассказать до конца?
— Продолжай.
— Однажды вечером я возвращался от моего дяди д’Антрагэ и ехал Меридорским лесом, это было примерно полгода назад; вдруг до моих ушей донесся душераздирающий вопль, и мимо меня пробежал белый иноходец без всадника, пробежал и скрылся в чаще. Я пришпорил коня, погнал его в ту сторону, где кричали, и в поздних вечерних сумерках, в конце длинной просеки, увидел всадника на вороном коне; он мчался как вихрь. Снова раздался сдавленный крик, и я разглядел, что всадник держит перед собой женщину, лежащую поперек седла, и рукой зажимает ей рот. Со мной была моя охотничья аркебуза. Ты ведь знаешь, я довольно меткий стрелок. Я прицелился и, клянусь честью, убил бы его, но на беду, проклятый фитиль потух, как раз когда я спустил курок.
— Ну, а дальше, — потребовал Бюсси, — что было дальше?
— Дальше я спросил у встречного угольщика, кто этот господин на вороном коне, который умыкает женщин, и угольщик мне ответил, что это господин де Монсоро.
— Ну что ж, — сказал Антрагэ, — мне кажется, бывает, что женщин похищают, не правда ли, Бюсси?
— Бывает, — ответил Бюсси, — но, во всяком случае, им не затыкают рот.
— А женщина, кто она такая? — полюбопытствовал д’Антрагэ.
— Ах, вот об этом я ничего не могу сказать.
— Ну нет, — сказал Бюсси, — решительно, это человек незаурядный, он меня заинтересовал.
— Вообще, — добавил Ливаро, — у вашего милого Монсоро ужасная репутация.
— Ты знаешь о нем что-нибудь еще?
— Нет, ничего; открыто он не совершил ни одного злодейства, более того, говорят, он довольно милостиво относится к своим крестьянам; и все же в той местности, которая до нынешнего дня имеет счастье ему принадлежать, его боятся как огня. Впрочем, он страстный охотник, под стать Немвроду, только, может быть, не перед Всевышним, а перед сатаной. У короля никогда еще не было такого главного ловчего. На эту должность он подходит больше Сен-Люка. Поначалу король хотел отдать ее Сен-Люку, но тут вмешался герцог Анжуйский, пустил в ход все свое влияние и отбил ее для Монсоро.
— Слушай, а ведь герцог Анжуйский все еще тебя зовет, — сказал Антрагэ.
— Ладно, пускай. А ты знаешь новости о Сен-Люке?
— Нет. Он все еще пленник короля? — со смехом спросил Ливаро.
— Наверное, — сказал Антрагэ, — раз его здесь нет.
— Ошибаешься, мой милый, нынче в час ночи он выехал из Парижа с намерением посетить владения своей жены.
— Он изгнан?
— Похоже на то.
— Сен-Люк в изгнании! Немыслимо!
— Все правда, как в Евангелии, мой друг.
— От Луки?
— Нет, от маршала де Бриссака. Я услышал это сегодня утром из его собственных уст.
— Ах, вот любопытная новость; Монсоро теперь туго придется.
— Понял, — сказал Бюсси.
— О чем ты?
— Кажется я угадал.
— Что ты угадал?
— Какую услугу оказал он герцогу?
— Кто* Сен-Люк?
— Нет, Монсоро.
— В самом деле?
— Да пропади я пропадом, вот увидите, поезжайте за мной.
И Бюсси, сопровождаемый Ливаро и д’Антрагэ, пустил свою лошадь галопом вслед за герцогом Анжуйским, который, устав призывно махать рукой своему любимцу, скакал впереди на расстоянии нескольких аркебузных выстрелов.
— Ах, ваше высочество, — воскликнул Бюсси, догоняя герцога, — какой прекрасный человек этот Монсоро!