Едва рассвело, он был уже на ногах и растолкал своего спутника. Монах оделся, и от самых ворот они поскакали рысью, а вскоре перешли на бешеный галоп. Но все было напрасно — мулы не появлялись на горизонте.
К полудню и конь и осел выбились из сил.
На мосту Вильнев-ле-Руа Шико подошел к будке сборщика мостовой пошлины со всех тварей, имеющих копыта.
— Вы не видели трех всадников на мулах? — спросил он. — Они должны были проехать нынче утром.
— Вчера?
— Да, вчера вечером, в семь часов.
— Вы их приметили?
— Проклятье! Как обычно примечают проезжающих.
— Я вас спрашиваю, не помните ли вы, что это были за люди?
— Мне показалось, что один из них господин, остальные двое — лакеи.
— Это они, — сказал Шико.
И дал сборщику экю.
Затем пробормотал про себя:
— Вчера вечером, в семь часов. Черт подери, они обогнали меня на двенадцать часов! Мужайся, друг Горанфло!
— Послушайте, господин Шико, — сказал монах, — я-то еще держусь, но Панург уже совсем с ног валится.
Действительно, бедное животное, выбившееся из сил за последние два дня, дрожало всем телом, и эта дрожь невольно сообщалась всаднику.
— Дай ваша лошадь, — продолжал Горанфло, — посмотрите, в каком она состоянии.
И вправду, благородный конь, каким бы они ни был горячим, а может быть, именно поэтому, был весь в мыле, густой пар валил из его ноздрей, а из глаз, казалось, вот-вот брызнет кровь.
Шико, быстро осмотрев обоих животных, по-видимому, согласился с мнением товарища.
Горанфло облегченно вздохнул.
— Слушай, брат сборщик, — сказал Шико, — мы должны сейчас принять важное решение.
— Но вот уже несколько дней, как мы только этим и занимаемся! — воскликнул Горанфло, лицо которого вытянулось даже прежде, чем он услышал, что ему грозит.
— Мы должны расстаться, — сказал Шико, хватая, как говорится, быка за рога.
— Ну вот, — сказал Горанфло, — вечно все та же шутка! А зачем нам расставаться?
— Ты слишком медлителен, куманек.
— Силы небесные! — воскликнул Горанфло. — Я несусь как ветер, нынче утром мы скакали галопом пять часов кряду.
— И все же этого недостаточно.
— Тогда поехали, быстрей поедешь — скорей прибудешь. Ведь я предполагаю, что мы в конце концов куда-нибудь да прибудем.
— Моя лошадь не может идти, да и твой осел отказывается от службы.
— Тогда что же делать?
— Оставим их здесь и заберем на обратном пути.
— Ну, а мы сами? Вы что, хотите тащиться пешком?
— Мы поедем на мулах.
— А где их взять?
— Мы их купим.
— Ну вот, — вздохнул Горанфло, — опять расходы.
— Итак?
— Итак, поехали на мулах.
— Браво, куманек, ты делаешь успехи. Поручи Баярда и Панурга заботам хозяина, а я пойду за мулами.
Горанфло старательно выполнил данное ему поручение: за четыре дня, проведенные с Панургом, он оценил если не достоинства осла, то, во всяком случае, его недостатки. Монах заметил, что тремя главными недостатками, присущими Панургу, были три порока, не чуждые и ему самому, а именно: леность, чревоугодие и сластолюбие. Это наблюдение тронуло сердце монаха, и он не без сожаления расставался со своим ослом. Однако брат Горанфло был не только лентяй, обжора и бабник, прежде всего он был себялюбцем и потому предпочитал скорее расстаться с Панургом, чем распрощаться с Шико, ибо в кармане последнего, как мы уже говорили, лежал кошелек.
Шико вернулся с двумя мулами, на которых они в этот день покрыли расстояние в двадцать лье; вечером он с радостью увидел трех мулов, стоявших у дверей кузницы.
— Уф! — впервые вырвался у него вздох облегчения.
— Уф! — вслед за ним вздохнул Горанфло.
Но зоркий глаз Шико подметил, что на мулах нет сбруи, а возле них — господина и его двух лакеев. Мулы стояли в своем природном наряде, то есть с них было снято все, что можно было снять, а что касается господина и лакеев, то они исчезли.
Более того, вокруг мулов толпились неизвестные люди, они их осматривали и, по-видимому, оценивали. Здесь были лошадиный барышник, кузнец и два монаха-францисканца; они вертели бедных животных из стороны в сторону, смотрели им в зубы, заглядывали в уши, щупали ноги — одним словом, всесторонне изучали.
Дрожь пробежала по телу Шико.
— Шагай туда, — сказал он Горанфло, — подойди к францисканцам, отведи их в сторону и хорошенько расспроси. Я надеюсь, что у монахов не может быть секретов от монаха. Незаметно выведай у них, откуда взялись эти мулы, какую цену за них просят и куда девались их хозяева, потом вернешься и все мне расскажешь.
Горанфло, обеспокоенный тревогой своего друга, крупной рысью погнал своего мула к кузнице и спустя несколько минут вернулся.
— Всего и делов, — сказал он. — Во-первых, знаете ли вы, где мы находимся?