Дженкс вытаскивает пальцы и наклоняется, проводя рукой по ее лицу.
— Почувствуй, какая ты мокрая, — усмехается он. — Но я не удивлен. Шлюхи предпочитают, чтобы их использовали одновременно несколькими членами.
Она издает нечленораздельные звуки, моргая и держа во рту член Финна. У меня возникает желание слизать с ее щеки слезы, но я воздерживаюсь. Она будет моей позже.
Финн присвистывает.
— Черт, вот это рот.
И засовывает свой член полностью ей в глотку.
Ее тело содрогается от ударов о стол, а глаза становятся тяжелыми.
— Не смей, Рэйли, — рычу я, прекрасно понимая, что происходит. Я ее обучил. — Не смей, блядь, кончать с ними.
Только я могу доставить ей удовольствие. Я предложил ее не для того, чтобы она получала удовольствие от них.
Финн опускает руку к ее лицу и зажимает ей нос, перекрывая доступ воздуха. Ее глаза расширяются, а тело бьется обо всех нас.
— Я кончаю, — первым выкрикивает Алекс.
Он врезается ей в задницу в последний раз и, захрипев, вытаскивает свой полутвердый член и отступает назад. Затем выходит из столовой, сняв презерватив.
Дженкс не теряет ни секунды и, схватив ее за бедро, вгоняет в нее свой член. Я смотрю и вижу, как низ его живота покрывает ее влага.
Я удивляюсь ярости, которая бурлит во мне, как кастрюля с водой, которая вот-вот закипит. Мысль о том, что она кончит на его член, выводит меня из себя. Но сейчас я не могу их остановить. Она никогда не позволит мне это пережить. Вот чего она ждет от меня. Быть использованным. Быть объектом. Нам наплевать друг на друга.
— Бляяяяяяядь, — рычит Финн, а затем я наблюдаю, как он напрягается и кончает ей в горло.
Выйдя из Рэйли, он отпускает ее нос, и она хватает ртом воздух, слюна и сперма вылетают из ее рта и падают на стол, к которому она прижата.
— Хорошая работа, шлюха, — он похлопывает ее по щеке, затем падает на стул и почти потеряет сознание.
— Колт... — выкрикивает она мое имя. — Я не могу...
— Рэйли! — предупреждаю я.
Если она кончит на член Дженкса, я заставлю ее об этом пожалеть. Я отлуплю эту задницу до посинения.
Дженкс выходит из ее киски, она прижимается к столу и начинает плакать еще сильнее.
— Переверни ее, — приказывает он.
Я переворачиваю ее с бока на спину, а он пододвигает ее задницу к краю. Я встаю на место Финна и наклоняюсь над краем стола, держа ее ноги прижатыми к груди. Моя голова теперь прямо над ее головой. Она смотрит на меня, по лицу катятся слезы, и я слышу, как Дженкс снова начинает ее трахать.
— Пожалуйста, — умоляет она. Единственное слово обрывается. — Мне нужно...
— Не кончай, блядь, Рэйли, — огрызаюсь я, больше злясь на себя, чем на что-либо еще. Я достаточно трахал ее, чтобы знать, что для того, чтобы она кончила, нужно приложить немало усилий. Кто бы мог подумать, что этого добьются три члена?
— Я не могу остановиться, — плачет она, всхлипывая, по ее лицу текут новые слезы. — Колт...
Я закрываю ей рот рукой и опускаю лицо к столу, чтобы прошептать ей на ухо:
— Если ты кончишь, я свяжу тебя и буду трахать до тех пор, пока ты не дойдешь до предела, а потом остановлюсь. И так снова и снова. Столько раз, сколько потребуется, чтобы ты усвоила урок. Ты меня поняла?
Ее глаза начинают закатываться, Рэйли выгибает шею, и как только я уже думаю, что она ослушается меня и кончит на член Дженкса, он выскальзывает из нее и, спотыкаясь, отходит от стола.
— Господи, чувак. Нам нужно просто привязать ее к столу и пользоваться ею всю ночь, — он облизывает губы, обводя глазами ее тело.
Ее киски ему недостаточно. Я понимаю. Этого никогда не бывает достаточно.
— Ты хорошо повеселился, — я отпускаю ее ноги и, просунув под нее руки, поднимаю обмякшее тело Рэйли со стола. Она лежит в полубессознательном состоянии на моих руках, пока я несу ее наверх.
ГЛАВА 1
РЭЙЛИ
Я сижу на водительском сиденье своей машины, припаркованной у дома, который называю тюрьмой — белая штукатурка, черные ставни, три этажа с широким крыльцом и множеством балконов с железными перилами. Окруженный прекрасными лесами Пенсильвании, он выглядит как нечто, что можно увидеть в телешоу для богатых и знаменитых. Мне хочется ржать.
Круглая подъездная дорожка забита машинами, потому что этот придурок устраивает сегодня вечеринку. Он даже не спросил, есть ли мне до этого дело, но я не удивлена. Это его дом. Я просто здесь живу.
Салон освещают огни приборной панели, салон машины дребезжит от басов «Joke's On You» Шарлотты Лоуренс, а я размышляю о том, что большинство из нас называют любовью.
Вы когда-нибудь уставали быть женщиной? Разве вам не хотелось хоть раз узнать, каково это — быть мужчиной? Иметь член, который может трахать все, что захочет, и получать за это похлопывания по спине, как будто ты действительно чего-то добился?
Почему женщины не могут сходить с ума в двадцать лет, а потом хотеть остепениться в тридцать, и чтобы их за это не осуждали? Если ты девственница, то ты слишком неопытна, и они не хотят тратить время на то, чтобы «научить» тебя. Если же у тебя было несколько партнеров, значит, тебя слишком часто использовали, и ты недостаточно для них хороша.
В наши дни девушек учат поднимать потолок и разбивать стекло. Будь независимой — тебе не нужен мужчина. Но мне все равно, насколько вы успешны. Людям все равно нужен секс. Какое-то человеческое взаимодействие.
Как женщина, я это понимаю. Необходимость использовать мужчин, но при этом верить в любовь. Но общество велит нам в этом усомниться. Учитывая высокий уровень разводов, вы должны задуматься: есть ли на свете человек, который вам нужен? Может быть, этот человек сегодня вам подходит, но что будет через два года? Кто сказал, что мужчина, за которого вы выйдете замуж и от которого у вас будет трое детей, не будет трахать вашу лучшую подругу в вашей спальне с развешенными на стене свадебными фотографиями, и говорить ей, что не бросит вас из-за детей? И что тогда?
Я его нахрен убью, вот что. Потом проведу остаток жизни в тюрьме, пока моя мать будет воспитывать моих детей, а над ними будут издеваться, потому что их мать — психопатка-убийца, которая в свои двадцать лет была шлюхой.
Женщины скажут что-то вроде: «Это всего лишь мужчина. Ты заслуживаешь лучшего. Иди и найди другого». Но почему я должна начинать все сначала с кем-то другим, потому что он не может держать свой член в штанах? Почему я должна принимать его предательство? Меня не учили принимать поражение. Нет. Моя мать воспитала меня бороться с огнем. Даже если это означает, что мне придется сгореть вместе с ним.
Я смотрю через лобовое стекло на припаркованную передо мной машину. Она уникальная, редкая. Он заказал ее после того, как окончил колледж и пошел работать к своему папочке. Это черный Ламборджини Сиан, который обошелся ему в 3,6 миллиона долларов. Я думаю, она уродливая.
Из-за него я сомневаюсь во всем. Мужчины, любовь, секс. Я нахожусь там, где нахожусь, благодаря нему. Этот ублюдок перешел черту. Уже много лет мы с ним не расстаемся. Я ненавижу его. Он ненавидит меня. Это то, что заставляет мир вращаться. Я в этом уверена.
Но секс... Черт возьми, он просто потрясающий. Это то, от чего я так злюсь на себя и на весь мир. Но как только один из нас думает, что пора остановиться, другой тянет нас для нового раунда. Мы оба знаем это. Иначе, я уверена, мы бы друг друга убили.
Моя мама вышла замуж за его отца, когда мы учились в школе. Типичный сказочный роман. Она была загруженной работой официанткой, и ей недоплачивали. Он был миллиардером, который однажды рано утром случайно зашел и сел в ее секции. Через четыре месяца они поженились. Мой отчим — хороший парень. Но мой сводный брат? Скажем так, он просто гребаный кошмар. Он на год старше меня, и я думала, что избавлюсь от него после того, как он закончит школу. Но нет. Как только его отец устроил меня в Университет Баррингтон — элитный колледж для богатых детей — он предложил мне комнату в своем доме, которую он делит с тремя своими лучшими друзьями, как будто я какая-то бездомная собака, которой некуда идти. Я рассмеялась, думая, что это какая-то больная шутка. Моя мама считала, что это была лучшая идея Колтона. Она хвалит его и считает, что он — лучшее, что с нами случилось, не считая, конечно, его отца. Надо отдать ему должное, он хорош в роли пасынка, но он живет для того, чтобы делать мою жизнь невыносимой.
Взглянув на часы на приборной панели, я вижу, что уже четверть первого ночи.
Сейчас самое подходящее время. Он, наверное, сейчас по самые яйца во рту у какой-нибудь тёлки. Остается только надеяться, что я собираюсь прервать столь увлекательное для него занятие.