Командир части майор И. М. Угорич отдал инструктору по пропаганде политруку Василию Герасимовичу Изгурскому свою легковую машину, выделил двух бойцов и приказал прорваться к соседям.
По проселочной дороге Изгурский направился в сторону Ровно. Проехав километров пять-шесть, "эмка" наткнулась на засаду. Два вражеских танка, замаскировавшись в высокой ржи, нацелились на проходившее поблизости шоссе. Изгурский увидел только затылки гитлеровцев, высунувшихся из открытых люков. Они рассматривали в бинокли лес, в котором находились наши войска.
Изгурский и красноармейцы выскочили из машины и залегли неподалеку от нее. Немцы вскоре заметили легковушку и дали по ней два орудийных выстрела и несколько пулеметных очередей. Это случилось, как потом рассказывал политрук, часов в 12 дня 3 июля. Очевидно решив, что с экипажем автомобиля покончено, неприятельские танкисты успокоились. Переждав некоторое время, бойцы и Изгурский поползли. Передвигались осторожно, удаляясь от опасного места.
Под вечер несколько приотставший Изгурский услышал лязг гусениц. Он приготовился к неравной схватке. Но оказалось, что по ржи шел гусеничный трактор "Комсомолец". Он тащил за собой 76-мм пушку с полным расчетом и зарядный ящик со снарядами. Вслед за артиллеристами показался БА-10. Из бронеавтомобиля вылез лейтенант Комаров. Он сообщил политруку, что примерно час тому назад 743-й мотострелковый полк прорвался через шоссе Луцк-Ровно и соединился с основными силами дивизии. Но отдельным мелким группам, в том числе и Комарову с расчетом, не удалось вовремя проскочить в пробитую брешь, и теперь вот они блуждают во вражеском тылу.
- Стрелять пока есть чем, а горючее на исходе, - сказал лейтенант.
Обсудив положение, Изгурский и Комаров решили на рассвете 4 июля по ржи и пшенице вплотную подойти К шоссе и, выбрав удобный момент, преодолеть его. Ночь провели в. поде. С восходом солнца двинулись к дороге.
Высланная вперед разведка вскоре доложила, что противника поблизости нет.
Часов в 7 утра небольшой отряд, который возглавил политрук Василий Изгурский, достиг пересечения железнодорожного пути с шоссе. Здесь стояли четыре наших подбитых танка. Комаров и водитель "Комсомольца" быстро осмотрели их, заглянули в баки. Там было горючее. Они слили содержимое в канистры. Изгурский развернул броневик, затем пушку одного из танков в сторону Ровно оттуда мог появиться враг. Орудие зарядили.
Однако немцы появились со стороны Лупка, откуда их меньше всего ожидали. Три легковых автомобиля неслись на большой скорости. Видимо, стоявшие на шоссе наши машины они приняли за свои и потому катили так смело и беспечно.
Изгурский подал команду открыть огонь и первым выстрелил из пистолета, потом бросил две гранаты. Лейтенант Комаров выпустил два снаряда из пушки, а красноармеец Стефанцов хлестнул по ветровым стеклам из ручного пулемета. Головная машина, словно споткнувшись, остановилась. Шедшие сзади чуть не налетели на нее. Все это произошло молниеносно. Гитлеровцы, сообразив, в чем дело, начали разбегаться кто куда. На месте остались лежать два убитых немецких офицера и один раненый. Остальным удалось скрыться во ржи. Удирая, они отстреливались. Одна из пуль задела каску Изгурского.
Преследовать удиравших было некогда. Как выяснилось потом, это ехала штабная группа одного из фашистских авиационных соединений. Раненого полковника подняли, привязали к зарядному ящику. В одну из отбитых легковых машин перетащили чемоданы с документами. Лейтенант Комаров сел за руль "опель-олимпии". Группа во главе с Изгурским съехала на проселочную дорогу, ведущую к лесному массиву. Вскрое они нашли свое соединение. Их встретили замполит полка батальонный комиссар Панков и заместитель командира дивизии по политчасти полковой комиссар Григорьев.
- Вот молодцы! - воскликнул Панков. - А то тут уже пошел слух, будто вы погибли.
Захваченные документы и показания пленного оказались очень кстати.
О действиях группы Изгурского сообщило Совивформбюро.
Чтобы закончить рассказ о политруке Василии Изгурском, забегу несколько вперед. В одном из боев он был ранен осколком мины. Оказавшийся неподалеку от него капитан Броварец перевязал Изгурского и отправил в медсанбат. Оттуда он впоследствии был эвакуирован в харьковский госпиталь. В конце июля политрук вернулся в свой полк.
В августе в междуречье Днепра и Десны Изгурский снова попал под мину. Окровавленного, его подобрал у ставший теперь комиссаром полка Панков. Он помог политруку добраться до грузовика, который привозил снаряды. Изгурский был эвакуирован в Майкоп. Там он пролежал до декабря 1941 года. После выздоровления его направили в Москву и вскоре назначили комиссаром 728-го стрелкового полка 175-й стрелковой дивизии. В дальнейшем судьба Изгурского сложились так: он участвовал в боях под Харьковом, в битве на Волге, учился на Высших курсах политсостава при Военно-политической академии имени В. И. Ленина, воевал на Калининском и 1-м Прибалтийском фронтах, дошел до Кенигсберга. Сейчас Василий Герасимович на пенсии.
Проверяя, как идут работы по пробивке путей, я завернул к дорожной будке у моста через Горынь. Один из находившихся возле нее бойцов доложил:
- Товарищ полковник, вас какой-то генерал спрашивал.
- Где он?
- Там, - махнул рукой солдат на небольшое строение. Иду, открываю дверь и вижу Рокоссовского. Я обрадовался и растерялся. Мы обнялись, расцеловались.
- Ну рассказывайте, как дела, - потребовал Константин Константинович.
Я доложил обстановку.
У города Луцка мы отбили все атаки врага. Держались до первых чисел июля. Могли бы еще постоять, но получили приказ отойти.
Раскрываю планшетку, показываю по карте, куда направляемся.
- Это мне все известно... Дайте указания, что делать частям. Тылы отведите за Горынь. Обращаю ваше внимание на возможность наступления противника со стороны Ровно. Примите меры...
Отдав неотложные распоряжения, я вместе с Рокоссовским отправился на его командный пункт. КП комкора состоял из трех небольших палаток, развернутой рации, полевого телеграфа, землянки и нескольких щелей.
- Прими-ка сначала душ, - предложил Константин Константинович. - Вон как пропылился...
Я с удовольствием воспользовался его любезностью. После обеда приступили к работе. Рокоссовский подробно расспросил о состоянии дивизии, потерях. Очень сокрушался, что командир танкового полка Каншин сгорел в танке.
Мы говорили о том, что у нас пока еще маловато техники, не видать что-то авиации, потому немцы и бьют нас с воздуха безнаказанно. Но люди держатся хорошо. Только очень большая потеря командного состава...
Я рассказал Константину Константиновичу о пленении в районе Лупка гитлеровского полковника разведывательной службы и о том, что мы узнали от него много весьма интересных и важных сведений. Особенно ценной оказалась захваченная оперативная карта с планом наступления на киевском направлении.
Обсудив интересовавшие нас вопросы, мы собрались в части. Перед отъездом Рокоссовский дал указание начальнику штаба корпуса помочь 131-й дивизия в организации обороны и постройке дороги Березно-Емидьчино. Соединение вышло на реку Случь. 743-й полк, в командование которым вступил капитан Костылев, занял оборону от Чижовки до Барышей, 489-й оседлал дороги, идущие из Новоград-Волынского на Житомир.
Под Новоград-Волынским шли ожесточенные бои. Город почти беспрерывно бомбила немецкая авиация. Во многих местах бушевали пожары, густой дым застилал небо.
На этом рубеже нам удалось продержаться три дня. Части сражались самоотверженно. Однако противник значительно превосходил нас в силе.
Здесь мы получили пополнение - из военкоматов прибыли мобилизованные командиры, политработники, бойцы. Это повысило настроение личного состава. Штаб корпуса наладил четкое управление соединениями, и мы почувствовали себя организованной силой, способной решать серьезные задачи. В эти трудные дни мы делали все возможное, чтобы остановить врага, сорвать его наступление на Киев.
На участке 489-го стрелкового полка неприятель пытался с ходу проскочить на Житомир, но был остановлен. Тогда он стал накапливать силы. На той стороне у нас уже никого не было, мы не знали, какое количество танков, артиллерии, пехоты сосредоточили гитлеровцы. Решили послать туда группу смельчаков, чтобы они хотя бы приблизительно определили силы противника. Возглавил добровольцев политрук 4-й роты Сабуров. На бронемашине он направился с ними к мосту через реку Случь, проскочил по нему на противоположный берег. Через некоторое время там поднялась стрельба. Большинство немцев почему-то устремились к переправе. По ним прямой наводкой ударила наша артиллерия. Пропустив возвращающуюся группу Сабурова, командир взвода 6-й роты младший лейтенант Сидоренко подорвал мост. На той стороне Случи скопилось много неприятельских подразделений. Если бы в это время подоспела авиация, то враг понес бы огромные потери. Но в небе не оказалось ни одного самолета.
Противнику вскоре удалось преодолеть речку вброд. Около 60 его танков вырвались на Житомирское шоссе.
В течение нескольких дней гитлеровцы упорно пытались выбить нас отсюда. Дорога не раз переходила из рук в руки. Немцы несли большие потери, но, несмотря на это, продолжали беспрерывно атаковать позиции 489-го полка, подбрасывая "а этот участок свежие силы. Их автоколонна неожиданно появилась в близлежащем лесу, нависая над левым флангом 2-го батальона. Комбат выслал разведку, а вслед за ней 4-ю и 6-ю роты под общей командой младшего лейтенанта Алексея Перковского. Они ударили по колонне с двух сторон. Завязалась рукопашная схватка. Не выдержав ее, неприятель бежал, бросив 12 автомашин с продовольствием и снаряжением. Был захвачен также генеральский автомобиль.
Ночью батальон сменился и ушел на отдых в сад, расположенный в двух километрах от шоссе. Не успели еще бойцы привести себя в порядок, как послышался гул мотора. Наблюдатели доложили, что прямо на них движется танк. В саду находились штаб части и полковое Знамя. Замполиту батальона Гамолину было приказано выслать навстречу вражеской машине двух гранатометчиков. Вместе с бойцами пошел и Гамолин. Два комсомольца и коммунист спокойно подпустили танк на расстояние броска гранаты и уничтожили его.
Я с радостью наблюдал, как день ото дня все увереннее действовали наши бойцы и командиры, как быстро приноравливались к тактике врага. Их не страшили теперь ни танки, ни клинья и окружения. Воины дрались храбро, все чаще проявляя выдержку, находчивость, инициативу, взаимную выручку. Вот лишь несколько небольших эпизодов, которые мне запомнились с того времени.
Однажды группа красноармейцев во главе с сержантом Сафоновым во время контратаки ворвалась на огневые позиции вражеской батареи. Захватив два орудия, воины быстро развернули их и открыли огонь по гитлеровцам. Этот неожиданный и решительный удар очень помог нашим стрелкам. Они наконец сломили сопротивление неприятеля и восстановили положение. Примерно так же поступили в другой раз минометчики во главе с Савченко. Они отбили три автомашины с минами и минометами. Савченко и его товарищи тут же освоили немецкую технику и повернули ее против фашистов. Пленных Савченко заставил подносить боеприпасы.
Разведчик старший сержант Завьялов отличился тем, что вышел победителем из поединка с танком и группой автоматчиков. Когда машина направилась на его окоп, он меткими очередями расстрелял сидевший на броне десант, а затем, вскочив на стальную крепость, гранатами уничтожил экипаж.
Несколько позже бойцы совершили подвиг, спасая комиссара 2-го батальона. Было это так. Подразделение находилось в обороне. Оно отбило уже четыре атаки. Однако противник лез снова. Он пустил в ход танки. Гамолин находился в роте, которой было все труднее. Он участвовал в бою вместе со всеми. Воины держались стойко, но их ряды быстро таяли. Тяжелое ранение получил и Гамолин. Остатки роты были потеснены. Оставшемуся среди убитых замполиту грозил плен. На мгновенье он пришел в себя и подал голос. Бойцы, увидя, что Гамолин жив, но в опасности, поспешили на выручку. На большой скорости к Гамолину устремилась полуторка. Под обстрелом из кабины выскочил высокий боец, подхватил раненого на руки и уложил в кузов. Затем, встав на крыло, начал отстреливаться. Шофер дал газ и буквально сквозь немцев пробился к лесу.
Вражеские пули дважды задели водителя, одна попала в его товарища. Несмотря на это, они благополучно доставили политработника в медсанбат.
Отходила дивизия организованно. Неприятеля сдерживали стрелковый батальон 743-го полка и танковый батальон.
По построенной через болота дороге на Емильчино двигались штаб корпуса, дивизионные тылы, за ними строевые части.
Прибыв на новое место, Рокоссовский вызвал меня на свой КП и приказал:
- Прикройте дорогу на Коростень со стороны Шепетовки. В последующем дивизии выйти в район Броники и оседлать шоссе Новоград-Волынский - Киев.
Задачу частям я поставил, когда они еще находились на марше. 12 июля соединение заняло указанный рубеж обороны. 743-й полк расположился в районе Чижовки, седлая дорогу Шепетовка - Коростень. Один его батальон, бывший в арьергарде, я взял в свой резерв. 489-й полк перехватил дорогу Новоград-Волынский - Житомир. Обе части были усилены артиллерией и танками. Сплошного фронта в это время не было. На наиболее важных направлениях создавались узлы сопротивления. Поэтому, чтобы легче было маневрировать, значительные силы я держал в резерве. Кроме стрелкового, у меня были еще два танковых, разведывательный, саперный батальоны и другие дивизионные подразделения.
Бои в районе Броники, Чижовка мало походили на первые. Теперь у нас был какой-то опыт. Командиры спокойнее реагировали на изменение обстановки, лучше управляли частями и подразделениями.