– Пап, прекрати, – в который раз повторяю я в трубку, потому что отец не унимается вот уже пятнадцать минут, задерживая мое собрание с персоналом. – Антон взрослый и способен сам нести ответственность за принятые решения.
– Он заступался за тебя! – Даже думать не хочу, откуда он узнал о драке. Не следил же за мной, в самом деле? – А ты уехала неизвестно куда! – А это уже тревожный звоночек, потому что одно дело узнать о самой драке, и другое – обо всем, что было позже.
– Кто тебе все это рассказал? – хмурюсь и переворачиваю измалеванный лист, потому что каракули – единственное, что способно меня немного успокоить. Неприятная догадка колет в груди, и я решаюсь ее озвучить, потому что взаимоотношения папы с подчиненным слишком дружеские. – Антон?
– Какая разница, кто мне рассказал. Главное, что я знаю! – Он все еще кричит, говорит отрывисто, но уже делает частые перерывы на вздохи. – Значит, так, пока Антон на больничном, займешься меню, чтобы, когда он выйдет, у тебя были готовые варианты. – От слов об отпуске по болезни по коже бегут мурашки. Это же как его Дымов приложил, раз понадобился больничный? Или там просто много синяков? – А сегодня же позвонишь Антону и извинишься за свое поведение.
– Чего? – пищу от возмущения, которое моментально подскакивает к горлу. Я даже с кресла подскакиваю и бросаю ручку на стол.
– А еще лучше поезжай к нему, – продолжает родитель назидательно, игнорируя мое слабое возражение. С папой всегда так: он гнет свою линию до последнего. Даже когда мы с Егором встречались, противился долго, дома меня запирал, пока я не пригрозила в общежитие съехать.
Потом мы как-то помирились, он перестал лезть в мою личную жизнь, я прекратила скрываться и устраивать из своих будней тайну. Хватило нас до появления Антона. Теперь он слишком активно навязывает мне своего подчиненного, а я просто не смогу быть с Тохой, хотя в какой-то момент и думала, что мне будет лучше с тем, кого одобрит папа. Не будет.
– Я ни к кому не поеду и извиняться ни за что не буду, – говорю твердо и медленно, чтобы точно было понятно: мое решение окончательное. – Антон меня обидел, поэтому больше не сватай мне его, пожалуйста. Мы с ним вместе не будем.
– Как обиделись, так и помиритесь! Дело молодое. Антон достойный мужчина, который о тебе позаботится.
– Я дальше это слушать не буду. С меню я тебя услышала, хоть и считаю эту идею провальной. Пришлю на почту первые варианты через неделю, – отключаюсь первой, потому что больше выносить этот бред не могу. Падаю обратно на сиденье и закрываю лицо ладонями. Это точно заговор против меня, как бы папа ни начал вставлять палки в колеса и сталкивать нас лбами.
Он, кстати, перезванивает, но трубку уже не беру. Закрываю ежедневник и пишу в рабочий чат, что собрание проведем завтра перед началом смены, так что придется лечь спать не с рассветом. Гогу с меню тоже «обрадую» утром, пусть вечер проведет спокойно.
Выхожу на улицу и закрываю глаза, подставляя лицо октябрьскому ветру. Он холодный и злость на ура остужает.
– Ты решила заболеть? – слышу знакомый голос, а затем меня согревают ладони, которые опускаются на плечи. Поворачиваюсь, и улыбка непроизвольно на губах растягивается. Это Егор, который ждет меня уже полчаса под дверью кофейни.
– Привет, – ныряю в объятия и расслабляюсь. Ужасное настроение поднимается до отметки сносного, и с плеч спадает тяжелый груз. Ни за что не позвоню Антону, потому что с ним никогда и десятой доли всего, что с Дымовым есть, не будет. Я, конечно, хотела спокойствия, но душа хочет чувствовать, и я не могу отказаться от этого эгоистичного желания. Мы с Егором три дня перезванивались, а теперь наконец увиделись, и я распластаться на его груди готова, потому что соскучилась. Не знаю, в какой момент это произошло; мне по-прежнему страшно за разбитое много лет назад сердце, но сейчас я позволяю ему оживать и биться чаще. Потому что это в конце концов то, что нужно каждому человеку. Живым себя ощущать.
– Все в порядке? – моментально меня читает, по лицу взглядом скользя. Да, все-таки грусть никуда не девается, я правда после каждой нашей ссоры с отцом как выжатый лимон. И в последнее время их все больше становится.
– С отцом повздорили, как обычно. Не бери в голову, – отмахиваюсь и висну на его шее, пряча скапливающиеся в глазах слезы. Не стану портить этот вечер своей истерикой. Это наше первое свидание, на которое Егор меня пригласил.
Ужины в ресторанах и кафе совсем не наша тема, это мы поняли еще давным-давно. Ждать заказ, выбирать правильную вилку и с серьезным лицом кивать официанту, когда он предлагает вино – бр-р-р! А вот кататься по ночному городу, соревноваться в боулинге и долго гулять после кино – идеальные варианты. Сегодня с погодой везет не слишком, я даже успеваю пожалеть, что надела платье и вместо колготок натянула чулки, но сиденье с подогревом быстро решает проблему.
Мы едем в кино, а я даже названия фильма не помню. Мы обсуждали это по телефону, Егор что-то усердно мне доказывал, а я в какой-то момент просто согласилась, потому что дальше решать было невыносимо. Теперь же спрашивать стыдно. Загуглить, может, пока в пути?
Закатываю глаза и решаю не делать ничего. Все равно узнаю, когда придем. Не развернемся же мы, в самом деле, потому что мне фильм не понравится? Лишь бы не на ужастик пришли, тогда точно сбежим. Егор паркуется, помогает мне выйти и ведет в здание торгового центра.
В лифте нарочно прижимается ко мне очень близко, так что приходится двигаться к стене, но я этим себя только в ловушку загоняю. Горячую и, по всей видимости, похотливую ловушку, которая смотрит на меня насмешливо, а затем поцелуй крадет. Короткий совсем, я даже не успеваю ничего понять, как Егор берет меня за руку и ведет в сторону бара, где предлагают на сеанс взять пиво, орешки и попкорн.
Мы ограничиваемся невозможно сладким лимонадом и большим, практически огромным, ведерком соленого попкорна. Дымов закатывает глаза на мои желания соленого, а потом как-то очень крепко к себе прижимает и задумчиво меня рассматривает несколько мучительно долгих секунд.
Входим в зал и занимаем свои места. Люди возятся, кто-то открывает пачки с чипсами и шипит бутылками с газировкой. Все готовятся, пока не погасили свет и не начали трансляцию. Мы же на последнем ряду устраиваемся, как самая настоящая влюбленная парочка: Егор обнимает меня и укладывает на своей груди, поворачивая к экрану полубоком.
Я не возражаю, почти лежа смотреть фильм очень удобно. Мы одни на последнем ряду, поэтому я стягиваю ботинки спустя пятнадцать минут после начала сеанса и вытягиваю ноги на соседнее кресло.
– Я так не на фильм буду смотреть, – шепчет Егор на ухо и ладонь, что на моем животе лежала, ведет выше к груди, распаляя под кожей тускло тлеющие угли.
– Будешь гадать, одного цвета на мне белье или нет? – посмеиваюсь в ответ, и Дымов головой качает. Отбирает у меня попкорн, отставляет его дальше, взгляд на колени мои переводит.
А меня подогревает это его желание – оно такое дикое и необузданное, что хочется и себе немного взять. И пусть с любовью сейчас это не имеет ничего общего, но от страсти кровь кипит. Между нами искры летают все время, так что невозможно их не коснуться.
– Мне не важно, даже если там рейтузы, – улыбается Егор, и я окончательно теряю интерес к происходящему на экране. Там вроде что-то интересное происходит, да и Рейнольдс хорош, но у меня тут своя вечеринка, не менее увлекательная. – Я хочу тебя любой, Тори. – Дымов со мной больше не говорит – целует глубоко, нагло и пошло. Сразу языком в рот мой скользит, дразнит и поочередно губы втягивает, пока я как оголтелая спешу ответить.
Егор сжимает мои волосы на затылке, а второй рукой мнет грудь, так что я в какой-то момент тихо мычу ему в губы. Он отстраняется ненадолго, головой качает и шепчет: «Тш-ш-ш», а затем снова завладевает моим ртом. Ладонь скользит вниз, к кромке платья, останавливается на лобке, а я предотвратить дальнейшее не в силах.
Мне хочется всего Дымова. И пусть это выглядит развязно, пусть неуместно. Нас ведь могут заметить – всего один взгляд с предпоследнего ряда, и сразу станет понятно, чем мы занимаемся, потому что пальцы Егора уже проверяют прочность моих кружевных трусиков. А я посылаю к черту весь мир, который окрестит меня шлюхой, потому что его прикосновения слишком сладкие и чересчур порочные, чтобы я могла им противостоять.
– Может, посмотрим что-то дома в подписке? – предлагаю, когда Дымов дает мне отдышаться, а себе – успокоиться, потому что его движения с каждым мгновением все грубее, в них больше жадности и очевидных намеков. Удивительно, но в таком состоянии я полностью отдаю себе отчет о сказанном. Знаю, чем все закончится, когда мы приедем. Понимаю, что не дойдем до спальни и, скорее всего, Егор трахнет меня прямо в прихожей. Это наше первое официальное свидание, и я не верю, что становлюсь инициатором его перехода в горизонтальную плоскость.
– А я все думал, как тебя отсюда утащить, – смеется и поправляет мое платье. Он вдруг моментально подбирается, встает и руку подает.
– Я бы не обиделась, если бы ты меня на плече отсюда унес, – улыбаюсь и кусаю его подбородок. Егор мне в губы рычит и ладонью ягодицу до боли почти сжимает.
– В следующий раз обязательно.
Мы, словно пьяные, выходим из кинотеатра. Целуемся, пока спускаемся по эскалатору, забыв о случайных зрителях нашей возрождающейся любви. Дымов обнимает меня, когда мы бредем по парковке к машине.
Он ставит лимонад в подстаканник и опускает ведерко с попкорном на приборную панель. Распахивает дверь шире, приглашая меня занять место, но я только головой качаю и, ухватившись за край его куртки, тяну Егора в сторону заднего сиденья. Веду себя как настоящая сумасшедшая. Не получается иначе. Мне хочется сделать что-то безумное, что-то, что я сама надолго запомню. А еще я хочу Дымова, потому что именно сейчас понимаю, что это уже другой Егор – изменившийся, повзрослевший – и такой мне нравится в разы больше, ведь я рядом с ним совершенно другой себя ощущаю.
Открываю дверцу и ныряю в салон, сразу же отползая как можно дальше. Места сзади полно, так что даже сиденья двигать не придется. Егор не торопится следом, стоит, наверняка что-то в голове просчитывает. Думает, правильно ли мы поступаем? Я и сама не знаю. Наверное, нет. В прошлый раз у нас все началось очень прилично, мы полгода шли к первому сексу, а теперь займемся им на заднем сиденье в его машине. Конечно, это неправильно, потому что приличные девочки так себя не ведут, а настоящие джентльмены отказываются от вульгарных предложений. Потому что люди сначала убеждаются в своих чувствах, а потом дают им проявление в физической близости. Мы же галопом проскакиваем все этапы, переходя к самому жаркому. Но, ведь если очень хочется, значит, можно, да? Нельзя отказываться от своих желаний.
– Уверена? – спрашивает, наклонившись.
Усмехаюсь и стягиваю с себя трусики, оставаясь в одном только платье. Егор наблюдает молча, только улыбка становится все шире, а когда отправляю временно ненужный предмет гардероба на переднее сиденье, садится в машину и блокирует дверцы.
Мы не размениваемся на прелюдию, нам не до нее. И так обстановка накалена до предела. Мы горячие, оба жжемся и оба горим в страсти. Дымов стаскивает джинсы вместе с боксерами и усаживает меня на своих ногах. Он дает нам паузу, губы мои терзает, прикусывает, зализывает. Целует отчаянно, доказывая, что только ему принадлежу и никому больше. А я отвечаю, соглашаясь со всем. Плечи крепкие сжимаю, куртку с него снимаю и майку вверх тяну.
Он голый, я почти одета. Егор мельком по сторонам смотрит, выискивая случайных свидетелей, и раздевать меня не торопится. Платье только выше задирает и на шее языком узоры выводит.
– Не тяни, – подаюсь бедрами навстречу, моля о продолжении, и ощущаю, как он медленно входит. Закрываю глаза и смакую момент. Первый толчок ни с чем не сравнить, он очень чувственный всегда.
– Бля, как же в тебе охеренно, – на выдохе почти стонет Егор и двигается в плавном ритме. Комплимент грубоватый, но мне нравится, очень моменту подходит и всему безумию, что между нами происходит.
Я не знаю, что сказать. Возможно, нужно что-то ответить, но к щекам румянец приливает, когда я думаю о том, что самая желанная для него. Слова с языка не идут, да что там, их даже в голове еще нет, поэтому я только целую его. Глубоко, с чувством, с толком. Хочу дарить свою любовь. Скольжу губами по щеке и целую шею, прикусываю пульсирующую венку.
Егор ускоряется, будто наказывает меня за шалость. Этот секс будет недолгим, но ярким, потому что мы до предела заведены. Дальше только срываться с тормозов и бросаться в безумие. Я подмахиваю бедрами в такт, Дымов на моем оргазме сосредотачивается, выбирая нужный ритм.
Толкается отчаянно, так что не кричать его имя не получается. Оно слетает с губ благодарностью и восхищением. Мне ни с кем так хорошо не было, только с ним получается, как надо. Егор словно желания мои предугадывает и исполняет, пока я этого не жду.
Обхватываю его шею, обнимаю, прижимаясь крепко-крепко, точно он единственная моя опора в этом мире. И с последними рывками ее теряю, за границы вселенной вылетая. Тело дрожит, я сжимаю Дымова внутри сильнее, продлевая свои ощущения. Он рычит и тоже кончает, потому что терпеть невыносимо. Агония и так продолжается – мы лениво целуемся, гладим друг друга, будто никогда до этого не трогали. Я хочу признаться Егору в своих чувствах, момент для этого очень подходящий.
В том, что люблю его, я ни капли не сомневаюсь. Только молчу. Не решаюсь никак сказать, слова с языка не идут, застревают в горле и тонут в тяжелом хрипе, которым я признаю собственную слабость. Мы слишком мало вместе, и пусть хоть двадцать моментов будет идеальных для «я тебя люблю», еще не время для таких громких слов. Они скорее испугают, чем друг к другу подтолкнут. Меня бы точно испугали, признайся сейчас Егор.
Мы еще долго валяемся на сиденье сзади, пока я не замерзаю, и в итоге все же уезжаем.
– Кофе хочешь? – спрашивает Егор, кивая на вывеску круглосуточной кофейни, и щелкает меня по холодному носу, качая головой.
– Да-а-а, – решаю позволить себе вольность. Тем более после сожженных калорий мне почти ничего не будет от стаканчика. – Что-нибудь со сливками сверху.
– Понял, – кивает и паркуется на аварийку.
Егора нет всего пять минут, но я уже мерзну без его присутствия. Он всегда умудряется теплом делиться. С ним даже подогрев не нужен и печку можно выключить. Он сам как печка, и я сдерживаю желание забраться на его руки по возвращении и носом в шею уткнуться.
Перевожу взгляд на дверь кофейни, откуда уже пора бы показаться Дымову, и не верю своим глазам. У дверей стоит тот же самый незнакомец, который был тогда у языкового центра. Такого же цвета толстовка, та же сутулость и так же натянутый капюшон.
Егор выходит, ничего подозрительного не замечая. В руках у него два стаканчика с кофе, так что приходится потянуться и открыть ему дверь.
– Спасибо, – улыбаюсь. – Посмотри на вход, – киваю Дымову. – Это он.
– Кто он, Тори? – Егор берет мою руку и целует пальцы, но все же искоса посматривает, не вызывая подозрений со стороны наблюдающего за нами гребаного извращенца. Что ему только нужно. Один раз можно списать на случайность. А второй?
Настроение падает до критической отметки, а все хорошее, что было этим вечером, меркнет.
– Тот мужик, что был у центра.
– Уверена?
– Мгм.
– Сейчас разберемся. – Егор открывает дверь, собираясь выйти, но у незнакомца звонит телефон, и он, переговорив буквально две секунды, разворачивается и быстро уходит, оставляя нас в полном недоумении.