Я опаздываю. Катастрофически со всем не успеваю, потому что с появлением в моей жизни Дымова время, которое я обычно тратила на работу, занято Егором. Он приезжает так часто, как только может. Мне иногда даже кажется, что он не спит: сначала работает сутками, а потом три дня вертится около меня. То ли скучает и тянется искренне, то ли беспокоится о моей безопасности, потому что того подозрительного типа мы так и не нашли, зато приобрели тревожность.
Мы все его прошлые выходные провели вместе. Эти «грозят» стать такими же, особенно если учесть, что сегодня вечер пятницы, а на этой неделе занятий в центре у меня нет. Я не успеваю составить меню, потому что наряду со стандартной «карбонарой» нужно предложить эксклюзив, тем более зимний, а у меня варианты не то что стремительно заканчиваются, их просто нет. Над двумя блюдами я мучаюсь целый день.
Гога колдует над рецептурой, и к концу дня мы облегченно выдыхаем, когда я печатаю последние листы макета меню, над которым тоже пришлось трудиться мне, потому что Тоха на связь не выходит, а после одного звонка и двух сообщений, я оставила попытки достучаться.
– Пап, – позволяю себе неформатное общение с боссом, когда тот берет трубку.
– Вика? – удивляется так, будто не сам дал мне две недели на разработку финального меню. У нас впереди еще неделя на дегустацию, корректировку и верстку. – Что-то случилось?
– Эм, да, – что-то мне его уставший голос и удивление не нравятся совсем. – Меню готово, ты во сколько приедешь?
Ответа нет долго, и я проверяю, не отсоединило ли нас из-за неполадок в Сети, но нет, секунды бегут, увеличивая счет на минуты. Я в такие моменты обычно повторных вопросов не задаю. Отец часто отвлекается на рабочие звонки или разговоры с подчиненными, поэтому терпеливо жду. Раз не отключился, значит, скоро ответит.
– У меня сегодня не получится, Вик, – вздыхает тяжело, и я отчетливо представляю, как он трет переносицу, раздумывая над выходом из ситуации. – Я уже не в офисе, уехал на встречу. Сможешь привезти ко мне? Я пришлю адрес.
– Завтра никак? – спрашиваю на всякий случай, уже прекрасно зная ответ. Вечер пятницы безнадежно испорчен, а ведь на него было столько планов.
– Нет, я уеду из города, – и, конечно же, он не собирается идти мне навстречу и переносить сдачу на понедельник. Это отвратительное ощущение. Я не прошу особого к себе отношения: как сотрудник, понимаю, что хоть и работаю на папу, привилегий иметь не должна. Но в такие моменты хочется немного заботы.
– Ладно, – бросаю обиженно, но папа в моих интонациях не разбирается, поэтому прощается и кладет трубку. Отвратительное ощущение. Хочется закричать, да так громко, чтобы он на другом конце города услышал.
Но вместо этого я только поджимаю губы и снова набираю номер, но уже другого человека. Барабаню пальцами по столу. Егор поднимает трубку после четвертого гудка:
– Привет, малышка, – слышу, что улыбается, и неосознанно зеркалю эмоции, только моя улыбка выходит грустной. Я не думала, что так сильно буду ждать этих выходных с Дымовым, а теперь они идут прахом, и мне грустно. – Ты уже вышла?
– Нет, – признаюсь. Не люблю ходить вокруг да около. И Егор не любит. – Я поэтому и звоню. Я не смогу поехать, мне нужно отвезти меню отцу, а пока я вернусь туда-сюда, все веселье закончится.
Сегодня мы должны были встретиться с товарищами Дымова в баре. Странно, конечно: мы еще сами не понимаем, что значим друг для друга, но уже медленно пробираемся в повседневную жизнь друг друга. Егор пару раз болтал в курилке с Гогой, а мне предстояло знакомство с его близкими.
– Далеко ехать? – Называю адрес, и Дымов на несколько секунд замолкает, наверняка прикидывает, сколько времени займет дорога. – Так, если мы выедем минут через десять, то опоздаем всего на сорок.
– Что? Ты уже здесь?
– Почти, сейчас буду поворачивать к тебе. Не переживай, ребята тоже могут задержаться, так что, может, мы еще и успеем к началу. Я отвезу тебя к отцу, отдашь все документы, а потом поедем отдыхать. Ты готова?
– Ну, я протаскалась в этой одежде целый день, вид у меня не самый презентабельный для знакомства с твоими друзьями, – посмеиваюсь. Я должна была успеть добраться до дома и переодеться в джинсы и свитер, а теперь буду деловой леди. – А еще я не взяла с собой вещи, мы ведь планировали остаться у тебя.
– Думаешь, они тебе понадобятся? – флиртует Дымов, и я уже забываю обо все проблемах. С ним очень легко, он решает задачки в пару мгновений и моментально меня успокаивает. Егор сильный, серьезный и уверенный, такому довериться несложно, а я все еще наивная.
– Уверена. Я выйду через пару минут, – заканчиваю разговор первой, иначе мы заведем друг друга так, что поедем только к кому-нибудь из нас домой.
Набрасываю на плечи плащ, подхватываю портфель и выхожу на улицу. Тороплюсь, поэтому забываю телефон в кабинете и возвращаюсь, почти дойдя до выхода. Мой побег не укрывается от Гоги, который только качает головой и просит меня все же смотреть по сторонам, пока витаю в облаках. Мы перебрасываемся парой фраз, он просит меня заглянуть в один из выходных дней в кофейню, обещая приготовить кое-что интересное. Договариваемся на воскресенье, и я наконец лечу навстречу Егору, который ждет меня у нижней ступеньки.
Он смотрит чуть ли не завороженно, и я притормаживаю, потому что его эмоции до меня достают. Их так много – теряюсь и не понимаю, как реагировать. Обрадоваться надо бы, но я отчего-то трушу. Ведь то, что моментально вспыхивает, так же молниеносно и перегорает.
А я не хочу перегореть, потому что от феникса у меня разве что волосы рыжего цвета. А остальное от маленькой испуганной девочки, которая один раз уже потеряла любимого мужчину.
На последней ступеньке Дымов не выдерживает и сгребает меня в объятия. Быстро целует, так что я не успеваю даже понять, было что-то или нет. Только прохладный ветер губы студит, пока те жаждут еще толику внимания.
– Выглядишь отпадно, Тори, – улыбается Егор и, взяв за руку, ведет меня к машине. Усаживает на сиденье и пристегивает, а потом занимает место рядом.
Я не знаю, что ответить на комплимент. Что мне тоже нравится, как он выглядит в рубашке? Что я бесстыдно пялюсь на его руки и пальцы, каждый раз представляя, что эти пальцы могут вытворять? Что любуюсь им, таким мужественным и красивым? Я бы вечность на него смотрела, если бы могла, на самом деле. Но пока меня куда сильнее поражает его отзывчивость. Он ведь откладывает свои дела и снова соглашается побыть моим личным водителем.
– Тебя правда не затрудняет меня возить и рушить свои планы на вечер? – спрашиваю, когда заканчивается песня. Я не привыкла к тому, что ради меня готовы все бросить. Антон делал так пару раз, и то мне всегда приходилось просить. Егор же сам все мгновенно решает в мою пользу.
– Почему ты думаешь, что я их рушу? – мельком на меня глядит и хмурится.
– Ну, тебя сегодня друзья позвали отдыхать, а ты вместо этого меня по городу возишь, – произношу смущенно. Мне до сих пор неловко, что я Егора утруждаю.
– Если бы мне было трудно, неудобно или еще как-то там, я бы этого не делал, – отрезает строго. Дымов тянется ко мне, обхватывает мои пальцы и осторожно их целует. В этом движении столько нежности, что сердце усерднее бьется. – Тори, ты в моих планах. И всегда в приоритете. Так что подобные мысли из головы выбрось, поняла?
Не нахожу в себе сил ответить. Слова его медом на душу льются, и я киваю, соглашаясь. Наверное, нужно меньше думать и больше принимать все, что мне дают.
Чем ближе мы к отцу, тем сильнее растет напряжение в салоне. Шесть лет назад именно отец стал нашим камнем преткновения. Папа всегда был против Егора и не стеснялся напоминать мне об этом в самых красочных формах. Иногда я и правда замечала в Дымове все, о чем усердно вещал родитель, и тогда мы ругались, громко и со скандалами. В какой-то момент ссор стало слишком много, а мириться не было ни сил, ни желания. И «мы» закончились.
С папой у нас перемирие, но тепла в отношениях нет. Я хоть и простила, но отпустить его желание контролировать мою жизнь не смогла, а он с каждым разом стремится натянуть вожжи отцовского влияния сильнее и навязать мне свои идеалы.
Егор паркуется у ресторана, где у отца какая-то полуофициальная встреча, а из меня вдруг все силы уходят, хотя всего-то надо зайти, отдать папку и уйти, мило со всеми поздоровавшись. Но меня примораживает к сиденью. Потому что сейчас я снова та маленькая восемнадцатилетняя девчонка, что встречается с неугодным парнем и идет против воли отца.
– С тобой сходить? – Дымов отстегивается и наклоняется ко мне, ведет пальцами по щекам и целует в висок. Прикрываю глаза и глубоко дышу, напитываясь энергией, которой Егор щедро делится.
Мне хочется согласиться. Забраться к нему на руки и прямо так войти в ресторан. Потому что Дым выстоит и меня уцелевшую с семейных баталий унесет. Но есть в жизни сражения, которые надо выстоять в одиночку. И это мое. Поэтому прятаться за спину другого нельзя.
– Нет, сама попробую справиться, – отвожу его ладони от лица. – Я недолго.
– Через пять минут пойду за тобой, – подмигивает Егор и смотрит на часы, засекая время.
– Лучше через десять, – улыбаюсь и выхожу.
Не даю себе времени на сомнения и твердо шагаю вперед.
Отца нахожу быстро. Он в компании Антона и еще пары мужчин сидит за столом почти в центре. Пробираюсь к ним, минуя хостес и пялясь на Тоху. Мы не виделись с ним с того вечера в клубе, но выглядит он так же, разве что взгляд грустнее. Никаких синяков и ссадин, но в том, что Дымов может сработать чисто, я не сомневаюсь.
Антон замечает меня первым из всех и даже приосанивается. Я тоже плечи распрямляю, потому что ни капли вины, которую мне навязывает папа, не чувствую. В конце концов, это моя жизнь и только мне решать, какой она будет. Жаль, что дошло до меня это только сейчас, а не шесть лет назад.
Папа оборачивается и, заметив меня, подходит сам, не вмешивая своих компаньонов в беседу.
– Привет, смотрю, вы уже перешли в стадию отдыха? – улыбаюсь, думая, как бы убраться отсюда поскорее.
– Только начали, – улыбается, – хотят по франшизе работать.
– Ладно, тогда не буду тебя надолго отвлекать, – нахожу вескую причину сбежать как можно скорее. Передаю папку, чувствуя облегчение. Не понимаю, почему нужно было гнать меня сюда, но все же не поднимаю тему, чтобы не провоцировать новую ссору. – Здесь все. Будут вопросы – пиши или звони, только не утром.
– Хорошо, дочь, – разомлевший и расслабившийся от спиртного папа кладет ладонь мне на плечо и несильно сжимает. Почти семейные объятия. – Может, посидишь с нами? Думаю, им полезно будет узнать о работе кофейни.
Я была пару раз на подобных мероприятиях. В последний раз мы даже ушли с Антоном вместе, когда закончилась формальная часть. Но на сегодня у меня совершенно другие планы.
– Нет, тороплюсь. Меня ждут, – смелости не хватает признаться, кто сейчас в машине барабанит по рулю, отсчитывая минуты, и я шагаю в сторону, но отец не пускает.
– Подожди. Если срочно надо, то пусть Антон отвезет. – Он разворачивается и машет, подзывая Тоху, и мне приходится почти повиснуть на его плече, чтобы наконец привлечь к себе внимание.
– Не надо Антона, пап. Я не одна сюда приехала, и мне уже пора, – приходится признаться, откровение крохотное, но достаточное для того, чтобы меня прошибло от ужаса. Кажется, у меня на лбу все написано.
– А как же Антон? – Взгляд родителя меняется с радостного на недоуменный.
Разговор начинает раздражать. Мы друг друга не слышим. Я хочу сбежать как можно скорее, папа давит на то, чтобы я ушла с Антоном.
– А что с ним? – хмурюсь и делаю вид, что не понимаю намеков отца. Демонстративно смотрю на Колесникова и пожимаю плечами. – Выглядит как обычно, вроде.
– Он ведь за тобой ухаживал, – подталкивает к верному руслу диалог.
– Не сошлись, поссорились, я ведь говорила уже, – тараторю. Всегда начинаю говорить быстрее, когда нервничаю. – Так что найдет себе кого-нибудь еще. Все, пап, я пошла.
– Подожди! – Он хватает меня за руку, не давая развернуться. Глядит так пристально, точно насквозь просмотреть пытается. А у меня сердце в пятки летит и разбивается, осколками в стопы вонзаясь. Распахиваю глаза от страха, но даже за шумом в ушах слышу вопрос: – И с кем ты уходишь? – хмурится, явно предчувствуя неладное.
И мне бы соврать, что с друзьями, бросить какую-нибудь ерунду, в которую он поверит, но я не хочу изворачиваться и гадать, как скоро раскроется ложь. Она ведь может разрушиться за несколько секунд, достаточно выйти на улицу. Дымов прятаться не станет, а я тем более скрывать его не буду. А прямой вопрос лучше, чем брошенное неизвестно для чего признание, так что тут сами звезды сошлись. Набираю полную грудь воздуха и на выдохе произношу:
– С Егором.
На лице отца быстро сменяются эмоции. От непонимания до узнавания, а потом и гнева. Они пролетают так молниеносно, что я только успеваю их выхватывать. А мне становится очень хорошо. Сказала, решилась, отрезала путь к отступлению. И поступила правильно, потому что нельзя тянуть груз прошлых ошибок в будущее, они неуместны в нем. Улыбаюсь отцу и наконец отступаю, кивая в знак прощания.
– Хорошего вечера, – звучит лицемерно, я совсем не так хотела, но сделанного не вернешь. Разворачиваюсь и почти бегом уношусь из ресторана.
Егор ждет в машине на парковке, и я быстро ныряю к нему в салон. На губах шальная улыбка, а по телу хлещет адреналин, перемешанный с радостью. Даже руки трясутся от эмоций.
– Все так хорошо прошло? – интересуется Дымов, с любопытством наблюдая за мной и пытаясь прочитать меня.
– Ага, – киваю и прикрываю глаза, мечтательно выдыхая. – Я рассказала ему о нас. – Егор молчит, наверняка обдумывает услышанное, и я спешу его заговорить: – Ну, там… не прямо о нас. Я сказала, что ты меня ждешь, но папа точно два и два сложит.
– Что он на это сказал?
– Я не стала слушать. Ушла до того, как он отошел от шока, поэтому поехали, пожалуйста, пока он не решил прийти за нами. Не хочу сегодня ничего знать о своей безответственности и глупости.
– Натворила дел – и веселиться? – смеется Дымов и качает головой, как будто он один тут серьезный взрослый, а я – несмышленый ребенок.
– Да. Уверена, у тебя еще будет время поговорить с отцом, если ты этого так сильно хочешь, но давай не сейчас, ладно? Может, через месяц, когда между нами, – вожу пальцем в воздухе от своего плеча к груди Дымова, – все станет стабильнее.
– А сейчас, значит, нестабильно? – трогается и аккуратно выруливает с парковки. – Я запомнил, Тори, – бросает угрозу то ли шутливо, то ли всерьез. Но у меня слишком хорошее настроение, чтобы разбираться в оттенках.