Правильно Егор говорил: мы почти не опоздаем. Потому что приходим мы как раз тогда, когда ребятам подают меню и рассказывают об акциях и возможных скидках. Мы занимаем ВИП-места, потому что в планах друзей-сослуживцев поговорить в комфортной обстановке без лишних знакомств. Точнее, ребята занимают, а я стою, вцепившись в руку Дымова, и пошевелиться не могу.
Они как родные друг другу. Шутят, переговариваются, обсуждают что-то, будто тысячу лет не виделись и до невозможности соскучились. А я себя ощущаю лишней на этом празднике жизни. Знаю только Егора и Артема, друга его еще со школьной скамьи. Он в ОМОНе работал, еще когда мы с Дымовым встречались, все Егора тянул, но тот грезил выше взобраться. Он меня, кажется, тоже узнает, и как-то совсем не по-доброму смотрит. Может, был тогда, когда они с Антоном дрались?
Я жмусь к Дымову, он понимает моментально, за талию обнимает крепко и спиной в свою грудь впечатывает, от всего мира защищая.
– О-о-о! Наконец-то ты привел свою принцессу! – доносится голос сбоку. Лицо мужчины кажется знакомым, и только сейчас до меня доходит: половина из них, если не все, видели меня в тот день в баре. Становится так стыдно, что уши горят.
– Да, знакомьтесь, это моя Тори, – с гордостью произносит Егор и целует меня в щеку. Он снова в мир свой меня утягивает, даже не думая, что я могу в него больше никогда не вернуться. Просто не рассматривает такой вариант, потому что сейчас я с ним, а значит, всегда буду.
Мы уже это проходили несколько лет назад. Тогда тоже все было просто, а теперь несоизмеримо сложно. Потому что это не просто шальные приятели, это те, на кого положиться в любой ситуации можно. И для меня это своего рода проверка. Примут ли тепло? Выдержу ли, если не примут? А если примут, оправдаю ли кредит доверия?
Я попадаю в череду кивков, рукопожатий и вопросов. Стараюсь запомнить, но то и дело путаю и ребят, и их жен и девушек. Они задают мне около сотни вопросов, мешают коктейли и без конца отвешивают комплименты. Только и успеваю на все отвечать, поднимать бокал и хоть немного узнавать каждого.
Егор теснит меня к подлокотнику, зажимая между твердой мебелью и своим телом, опять от всех прячет. Носом периодически в шею тычет и шепчет что-то рассеянно-милое. Я жмурюсь и краснею. Мозг отключается – думать могу только о его руках, что оковами на мне смыкаются.
– Так это из-за тебя он тогда подрался? – спрашивает Сергей, усаживая жену на свои колени. Девушка закатывает глаза и качает головой.
– О, эта история почти легендарной стала. Дым, правда, не колется, – подхватывает другой, имени которого я не помню. Вроде, Миша. Они с Артемом оба без пар, сидят вместе и часто переговариваются.
– Потому что нечего рассказывать, – рявкает Егор на друзей, но те ржут.
– Ну, Вик, ты хоть скажи, рыцарь за тебя сражался?
– За меня, только, скорее, как варвар, – приобнимаю Егора, веду пальцами по затылку и кайфую от ежика волос. Приятные ощущения. То ли щекочут, то ли покалывают кожу. Дымов вздрагивает – ловлю пальцами мурашки, бегущие по его затылку, и улыбаюсь.
Он смотрит на меня пристально, подносит к губам трубку кальяна и затягивается, не отпуская мой взгляд. Выдыхает, пряча нас за облаком, и резко целует. Жалит губами и тут же отступает, не позволяя нам выйти за рамки приличия. Я качаю головой на предложенный кальян и потягиваю коктейль.
Голова уже кружится, надо притормозить, но у меня сегодня двойная доза: алкоголь и Дымов. От него я тоже пьянею быстро.
– А вы все давно знакомы? – наконец решаюсь полюбопытствовать. Ребята переглядываются, негласно решая, кто будет говорить. Вызывается Сергей, он кажется самым старшим из них.
– Почти все по службе друг друга знаем, лет пять уж точно. Темыч только из своего ОМОНа к нам не хочет переходить.
Пять. Если бы мы тогда не расстались, я бы могла знать всех с самого начала. Хорошие они ребята, к таким хочется тянуться.
– А вы давно знакомы? – спрашивает блондинка, сидящая напротив. Она полвечера Дымова взглядом сверлит, но я как-то не заостряла на этом внимания. Ее мужчина обнимает, у них кольца на пальцах.
– Очень. Но несколько лет не виделись, – решаю не скрываться. Артем знает правду; если начну врать, то точно на чем-нибудь проколюсь. – А потом Егор меня спас от грабителей в магазине.
– Ну вы даете! Дым за тебя двести отжиманий в дождь на плацу хреначил на следующий день, – смеются ребята, а я смотрю на Егора. Тот в скалу непробиваемую превращается. Эмоции прячет и весь напрягается.
– За неоправданный риск, – поясняет Миша, не дожидаясь моего вопроса. – Мы хоть и лезем в пекло, но жизнью рисковать запрещено. А Дым рискнул.
– Мих, хорош мне Тори пугать, – Егор подмигивает и улыбается. А до меня, наверное, только сейчас доходит, что могло бы произойти в худшем случае. Кровь от лица отливает. Я льну к Дымову, мне хочется его зацеловать и сотню раз сказать спасибо, потому что не каждый на такое способен. А мой Егор – герой.
– Все нормально. Мне интересно, – гашу спесь Дымова, и он совсем чуть-чуть расслабляется. – И вам не страшно?
– Страшно, конечно, – с улыбкой отвечает Сергей. – Мы ведь не самоубийцы. Жить хотим. – Он вдруг как-то тепло на жену смотрит, гладит ее щеки и крепче прижимает. – Главное – знать, ради чего бороться.
– И к кому домой возвращаться, – поддерживает Арина, сидящая на соседнем диванчике.
– Да, семья для бойца многое решает, – кивает Сергей. – Еще бы этих двух оболтусов пристроить, – кивает на Мишу и Артема, – и будет хорошо.
– Меня, значит, уже пристроил? – смеется Егор.
– Ты сам пристроился, Дым.
Девушки умиленно вздыхают, а мужчины опять посмеиваются. Я смущаюсь от такого внимания. Они вроде бы ничего не говорят, но ясно дают понять, что обратного пути для меня нет. Уже расписали нас с Егором в своих мыслях и соединили в счастливую семью. И это уже перебор. Надо воздуха набрать, чтобы не утонуть.
– Я сейчас вернусь, – шепчу Дымову, но он одну не отпускает, поднимается и идет следом.
– Я провожу, – безапелляционно. Егор обнимает меня за талию, идет шаг в шаг. – Надавили они на тебя, да?
– Да нет, хорошие ребята, – отвечаю, когда мы застываем, оставшись наедине. – Просто во мне очень много коктейлей, – признаюсь и теряю равновесие, угождая прямо в крепкие объятия, от которых жар по телу разносится.
– Сама справишься? – Дымов настроен скептически: ему мое состояние не очень нравится, но держится он бодро.
– Да, – улыбаюсь. Кивнула бы, да боюсь, голова снова закружится, и скрываюсь за дверью женского туалета.
Умываться приходится аккуратно, чтобы не намочить глаза и потом не сидеть унылой пандой. Прохладная вода немного отрезвляет, и уже через несколько минут я снова навеселе. Пританцовываю под музыку, вытирая руки бумажными полотенцами, и, поправив прическу, спешу к Егору.
Я оставляю Дымова всего на пять минут, но, когда выхожу, обнаруживаю его в компании девушки. Она улыбается Егору, смотрит снизу вверх, локон на палец накручивает и ресницами хлопает. А я думаю, что последнее движение ей нужно повторять почаще, потому что тогда есть шанс улететь как можно дальше от моего Дыма.
Осекаюсь и сдерживаю усмешку. «Моего». Еще днем я не знала, что между нами, а теперь с полной уверенностью считаю Егора своим и ревную так сильно, что готова вмешаться и отправить эту мадам с ногами от ушей куда подальше.
Подхожу ближе, чтобы слышать их разговор. Я рискую себя раскрыть, но мне очень интересно. Надеюсь, Дым не почувствует меня какой-то чакрой и не обернется. Я ведь за спиной его почти. Делаю вид, что рассматриваю зал, а у самой сердце в груди грохочет громче грузовика с камнями.
– Точно не хочешь познакомиться? – спрашивает сучка с длиннющими ногтями и руку к Егору тянет. Сжимаю пальцы в кулаки, потому что сейчас я думаю только о том, как бы ногти ей пообломать. – Можем поехать ко мне.
– Нет, спасибо, – Дымов как всегда лаконичен, из него лишний раз и слова не вытянуть. – Мне неинтересно, у меня девушка любимая есть.
Чего? Это он о ком? Обо мне? Не может быть…
Но происходит. Губы растягиваются в глупой улыбке. В животе бабочки, сдохшие шесть лет назад, порхать начинают, а я сама чуть ли не пищу от радости. Любимая. Слово на сердце отпечатывается, а само оно уже прыгает в такси, чтобы из моей грудной клетки перекочевать в руки Дымова. Я боялась и одновременно ждала этого признания. Пусть не так скоро, но ждала, потому что оно меняет все между нами – разрушает стену, которую мы сами же построили.
– Ладно, жаль, – бросает красивая коза и уходит с надутыми в притворной обиде губами.
А мне пора уже показаться, поэтому я подхожу к Егору со спины и решаюсь на отчаянную глупость – обнимаю его, сцепляя ладони на его животе, и утыкаюсь подбородком в лопатку.
– Больше так не делай, Тори, – отчитывает меня строго. – Я тебя чуть не покалечил.
– Чего? Ты даже не напрягся! – поднимаюсь на носочки и легонько целую его шею, млея от признания, пусть и не прямо мне адресованного.
– Потому что быстро соображаю, – усмехается и поворачивается теперь ко мне лицом, вынуждая сомкнуть руки на пояснице. – Со спины заходят самые подлые враги, поэтому с ними надо разбираться быстро и без компромиссов, – мы уходим в совершенно неподходящую месту и настроению тему. – Я отдаю себе отчет, где нахожусь, и на людей не бросаюсь, но лучше зови, а потом трогай, – к концу он смягчается и уже сам водит большими пальцами по моим щекам.
– Ты не позвал…
– А?
– Сначала позвать, потом трогать, сам же только что сказал.
Егор смеется и, наклонившись, нежно целует. Даже неожиданно его таким видеть. Это так внимание других на него действует? Прижимаюсь всем телом, душой и сердцем. Бабочки под ударной дозой коктейлей кружат, и это вращение в голову дает.
– Поехали домой? – спрашивает, в губы выдыхая.
– Ты серьезно? – удивляюсь, задирая голову, чтобы посмотреть в бесстыдные карие глаза, что прожигают меня насквозь. – Мы ведь не так долго тут, побег будет не очень красивым.
– Очень серьезно, Тори. – Он обхватывает мое лицо ладонями, не понимая, что так я окончательно разомлею и уже не соберусь. – Ты пьяная и сонная. – Дымов головой качает, но не журит, только подтрунивает по-доброму.
– Да, – признаю правду. – Я устала сегодня очень, прости, – прячу лицо на груди Егора и пальцем воображаемый узор на однотонной серой рубашке вывожу.
– Давай, помашешь всем ручкой, и поедем. – Он крепко обхватывает мою талию и ведет в сторону ВИП-зала.
Мы и правда быстро со всеми прощаемся. Я даже держусь на ногах вполне убедительно, но Егор под видом приставаний далеко меня от себя не отпускает. Нам желают счастья, а Артем и вовсе говорит звонить в случае чего. Я же на это предложение только хмурюсь, потому что не хочу, чтобы случилось что-то такое, из-за чего я решусь позвонить лучшему другу Дымова. Ребята берут с меня обещание обязательно появиться в их компании еще раз, а с Егора – не обижать и обожать меня.
Короткая прогулка на прохладном воздухе, и мы снова в машине. Я, кажется, в сиденье уже как влитая. Включаю подогрев и ставлю минимальную мощность. Прикрываю глаза и расслабляюсь, расползаясь по спинке. Дымов прекрасный водитель, с ним ни разу не было страшно ездить. И сейчас очень спокойно, только тело будто током прошибает и замыкает, когда Егор кладет ладонь на мое колено и сжимает несильно.
Чувства взвинчиваются моментально. Мне хочется кричать, танцевать, целоваться и петь. Я глупая влюбленная дурочка, которую развезло от озвученного не мне, но обо мне, признания. И теперь только и делаю, что гоняю его «любимая» между ударами сердца, что больше и не мне принадлежит.
В унисон мыслям звучит песня. Приподнимаю уголки губ в улыбке и, глядя на плывущий за окнами ночной город, тихо подпеваю:
–…Мне снились твои черты. Пой, пой, пой, мужчина моей мечты…– качаю головой в такт. Егор, моментально схватывая мое настроение, делает громче и перестраивается в другой ряд, чтобы свернуть на объездную. Нам так ехать дольше, но зато можно немного погонять. Нажать на газ и под аккорды разрезать ночь, пролетая над дорожным полотном.
Хлопаю в ладоши и сажусь так, чтобы видеть все и сразу: и Дымова, серьезного и сосредоточенного за рулем, на которого в такие моменты слюнки пускать хочется, особенно на напряженные руки, и на город, тонущий в теплом свете фонарей и квартирных окон.
–Ты полюби меня пьяную, пьяную…– пританцовываю, плавно двигая руками.
– А песня-то в тему, – улыбается Егор и подмигивает, когда я киваю в ответ. Он наверняка думает, за какие такие грехи ему снова досталась не умеющая петь я. И ведь я бы мурчала себе под нос, обычно так и делаю, но сейчас слова перекликаются с душевным состоянием, поэтому я пою во весь голос, каждую строчку через себя пропуская.
–Не отвози домой – сама доеду, докурю! Боюсь влюбиться, но, по-моему, уже люблю… – кусаю губы и даже не дышу, потому что Дымов перехватывает мой взгляд. Не отвлекается от меня ни на мгновение. Мы летим, набирая скорость, но я только его черные омуты глаз в темноте различаю и тону в них теперь уже навсегда. Я знаю, что это не признание, но вдалеке от цивилизованного мира, в закрытом пространстве, где только Егор и пьяная я, легко спутать и принять желаемое за действительное. Хотя это и есть действительное.
Не замечаю, как Дымов паркуется, клацает аварийку и, за секунду освободившись от ремня, набрасывается на меня с поцелуем. Следом щелкает и мой ремешок, скользит вверх по груди. Егор, подняв подлокотник, пересаживает меня на свои колени. Целует щеки и шею, возвращается к губам. Жадный, сумасшедший, мой.
– Тори, я пиздец как на тебе помешался, – выдает между касаниями губ. Обхватываю ладонями его шею и еще немного поддаюсь. Вожу пальцами по выбритому затылку – ему так идет короткая стрижка! И ругательства тоже идут. Я вообще не слишком большая фанатка мата, но из уст Егора он воспринимается каким-то красивым, мужественным, таким как надо.
– Тише, – улыбаюсь и мягко нажимаю на мышцы шеи, отвлекая. – Давай все-таки до дома доедем, ладно? – Нахожу его губы и касаюсь их своими. Мне тоже хочется больше, потому что я уже давно на Дымове помешалась. Но от такого просто невозможно не сойти с ума.
– Я целый день в таком виде хожу, хочу сначала в душ сходить.
– Ладно, – сдается неохотно. Руки уже не так сильно меня сжимают, и я могу дышать полной грудью, хотя сердце колотится так, будто я марафон пробежала. – Но в душ мы пойдем вместе. Это не обсуждается.