К телефону я стараюсь весь день не подходить, хожу преимущественно с рабочим, потому что боюсь сдаться и ответить на сообщения Дымова. Он благоразумно не звонит, и по вечерам я облегченно выдыхаю. Не выдержала бы пялиться в экран и руки расчесывать от желания ответить. А в том, что мне поболтать захочется, я не сомневаюсь: слишком интересно узнать нынешнего Егора. Он другой, а у меня еще после старого не все отболело, и я мазохистски ковыряю рану под названием «Дымов» в душе.
Но ковырять приходится недолго: я настолько сильно погружаюсь в дела, что не замечаю, как наступает вечер пятницы и как Оля стоит посреди кофейни, гневно отбивая дробь каблуками новых ботинок. Поначалу ее даже не узнаю – настолько привыкла видеть подругу в удобной одежде, что не сразу вспоминаю о договоре. Зато вот Тоха помнит и аккуратно вклинивается в наши планы, обещая побыть терпеливым таксистом и самым главным помощником.
Оле о провальном свидании я не рассказала, крыть мне нечем, поэтому мое возмущенное фырканье подруга никак не воспринимает, радушно принимая в наш куцый женский ряд сильные мужские руки. С Антоном ничего не понятно, он отмалчивается и делает вид, что не было между нами ссоры, а я не знаю, нарочно это или от чувства вины, которое сейчас очень сильно на него давит. Правда, рядом с ним виноватой себя больше чувствую я. Это ведь я морочила ему целый год голову, я искала оправдания, по которым отталкивала от себя Антона и сознательно его френдзонила. А теперь, наверное, мне стоит шаг навстречу сделать, но я так и стою на привычном месте, потому что снова боюсь обжечься. И потому что Егор слишком много эфирного времени в моих мыслях занимает, чего уж греха таить.
За заботами и подготовкой к празднику время стремительно летит. Мы освобождаемся только в одиннадцать, а потом еще колесим по городу, отвозя домой Олю. Хочется напроситься к подруге ночевать, потому что между делом я все же ей шепнула о небольшой ссоре с Антоном, на что она закатила глаза и сказала больше в сторону этого человека не смотреть. Оля еще недолго ругается, что я не сказала сразу и поставила ее в неловкое положение, а потом придумывает какое-то несуществующее занятие для нас двоих и утаскивает прямо из-под Тохиного носа, не оставляя тому и шанса со мной поговорить.
– Рассказывай, – начинает она, как только мы пересекаем порог ее квартиры. Не могу сдержать улыбки: Оля чувствует меня лучше других людей и всегда поддерживает словом и делом.
– Все? – вздыхаю тяжело, уже зная ответ, и выкладываю то, что в душе кипит и ломается.
Рассказываю о Дымове снова, о своих кошмарах, о которых в прошлый раз умолчала, и об Антоне. Выкладываю все, иногда сопровождая слова всхлипываниями и мычаниями. Оля слушает внимательно, никак не комментируя. Наверняка в голове своей решает, что мне выдать и на чью сторону склонить. Хотя я и сама понимаю, на чью сторону надо склоняться – на свою собственную, и выбирать себя и свои желания, пусть даже от них потом плохо будет. Лучше прожить этот момент, чем потом гадать, а как было бы, если… Сгореть как спичка, но раз подожгли, то светить нужно ярко, а не тлеть, угасая на середине пути.
Мы обнимаемся, Оля меня утешает, но я захожусь в новой истерике, эгоистично вываливаю на подругу все свои проблемы в ее уже четыре часа как день рождения.
– Прости, Олечка, – вытираю слезы рукавами, на что подруга хохочет, как воспитатель над ребенком в детском саду. – С днем рождения, крошка, – крепко-крепко ее обнимаю. – Я не дала нам выспаться.
– Да ладно, так даже интереснее получается, – умиляется она. – Еще никогда я с полуночи не праздновала день рождения.
– Тогда мне почти не стыдно, – тянусь к бокалу с вином, которое мы распиваем под мои душевные монологи. – За тебя.
Утро быстро превращается в вечер, потому что, проболтав еще с час, мы засыпаем, поднимаясь по будильнику. Состояние, конечно, отвратительное. И домой я попасть не успею, так что приходится одолжить у Оли платье, и мы проводим пару часов, как те самые подружки из фильмов, которые собираются вместе на вечеринку. Дурачимся, конечно, делаем друг другу макияж и поем песни.
К бару приезжаем уже веселые, как будто именины празднуем очень и очень давно. Но, кажется, гостей это только расслабляет. Оля принимает подарки, а я вспоминаю об упакованной коробке, оставшейся на журнальном столике дома. И надо же было мне так умудриться. Подруга советует не обращать внимания и только радуется, что после праздника ее будет ждать еще один подарок.
Антон тоже здесь, смотрит на меня недовольно. Он звонил трижды, а я не взяла трубку. Утром не слышала, а потом не знала, что сказать. Да и имеет ли смысл в нашей ситуации разговаривать? Он все сказал, я все услышала и из благодарности только положительный ответ не дам. В конце концов, я Антону ничего не обещала, это он решил попытать счастья, но так бывает, что люди не сходятся. Как друг Тоха хороший, но как мужчина, с которым я готова провести жизнь…
В какой-то момент я настолько увлекаюсь разговором, вымотавшись на танцполе, что не замечаю, как рядом со мной садится Антон. Он держался героически весь вечер, ограничиваясь только взглядами, потому что в основном переговаривался с Олиным братом, которого знает с университета. Но, видимо, спиртное дает о себе знать, потому что я чувствую вторжение в личное пространство и вздрагиваю, когда Тохин подбородок опускается на мое плечо.
– Вик, прости меня, а? – говорит, а мне вдруг дурно становится. Чувствую себя так, будто в тиски зажали и выбраться не дают. – Сгоряча наговорил. – Он тяжело вздыхает, обдавая меня парами алкоголя. Морщусь и отворачиваюсь, пытаюсь отодвинуться, но Антон вдруг руки мне на талию кладет и крепко обнимает. Точно задушить пытается.
– Антон… – шиплю, стараясь не привлекать внимание. Со стороны мы наверняка выглядим как повздорившая парочка: пришли порознь, а теперь вдруг решили мириться. Тем более что в компании все знают, что Тоха мне знаки внимания оказывает. Только Оля недовольна, но я качаю головой, не позволяя вмешиваться. Сама ерзаю в надежде остаться без назойливых подкатов.
– Ну что Антон? Нравишься ты мне очень, я и не сдержался. Нормальный мужик всегда свою девушку ревнует, – оправдывается, а я фыркаю от возмущения. Вот, значит, кем он меня считает. Уже присвоил и решил не париться? Неожиданно, конечно.
– Я не твоя девушка, Антон, так что отстань, – стараюсь говорить тихо, но из горла так и рвутся громкие звуки, потому что наорать бы на Тоху, чтобы раз и навсегда отвалил. Знала, что ничего хорошего не выйдет, а нам ведь еще работать вместе. Не так уж и часто, конечно, но все же неловких ситуаций будет предостаточно.
– Это легко исправить, если ты перестанешь дуться, – он щелкает меня по носу и улыбается так, словно я тут растаять должна от такого внимания. Сам же меня обидел, а теперь говорит, что мне обижаться больше нельзя. Да порядочные девочки после тех слов даже смотреть на такого ухажера не должны, а я с ним зажимаюсь, так еще и против собственной воли. – Вик, я оценил твою выдержку, правда, но прекращай. Я сгоряча наговорил, но и ты меня пойми, так долго вряд ли кто-то терпеть станет.
– Да пошел ты, Колесников! – громче, чем стоило бы, выдаю и подскакиваю с места, громко скрипнув стулом. Тоха от неожиданности меня удержать не может, и я отступаю второпях, пока он снова руки распускать не начал. Хочется отмыться от его прикосновений и во всех соцсетях заблокировать, потому что выдать такое… Слов нет, чтобы описать весь ужас ситуации! Оля встает следом, но я только тепло улыбаюсь ей и кладу ладонь на предплечье, предостерегая от ссоры. Не собираюсь я подруге портить праздник из-за горе-кавалера. – Все нормально. Я у бара пока коктейль выпью, заодно успокоюсь, потом вернусь.
Оля понимающе кивает, и я надеюсь, что Антон за мной не пойдет, но на этот случай подруга точно подключится и заставит его сидеть тихонько в уголочке и думать над своим поведением. Прохожу через танцпол, и меня пытаются увлечь в танец, но я отказываюсь. Как-то мужского внимания не слишком хочется после Тохиного перформанса.
У бара на удивление пусто, я единственный клиент, поэтому заказываю коктейль. Бармен улыбается и говорит, что сделает за счет заведения только потому, что в его смену все девушки должны улыбаться и веселиться, а не грустить. Я не спорю, только благодарю и все же дарю ему легкую улыбку. Надо будет потом чаевые оставить, что ли.
Плечи вздрагивают, точно от холода, но в помещении на самом-то деле душно, и я не сразу понимаю, что на меня кто-то смотрит. Чувствую, как жжется взгляд, но не оборачиваюсь. Наверное, еще один желающий поговорить об отношениях, а мне такие не нужны. И ведь будь у меня другое настроение, обязательно бы обернулась посмотреть, а потом еще и улыбнулась незнакомцу. Сейчас же сижу и барабаню ладонями по стойке, пока бармен подпевает, на меня поглядывая.
– Американо с сахаром, – врезается в наше караоке с барменом, и я застываю на полуслове. Мне ведь показалось? Это просто похожий голос, который за музыкой кажется знакомым.
Потому что не может это быть он. Не должен быть. Но реакция тела твердит обратное. Меня бросает в жар, к горлу подкатывает ком, и я, как намагниченная, поворачиваюсь, убеждаясь в реальности происходящего:
– Егор? – не знаю, для чего спрашиваю. Вижу ведь прекрасно, что это Дымов собственной персоной. Красивый, в рубашке поло и темных джинсах. Мужественный, но при этом простой, без всяких заморочек. Только меня подмывает спросить, какого черта он здесь забыл. Бар, конечно, в центре города, да и суббота обязывает к приятному вечеру. Но совпадение слишком подозрительное.
– Привет, Тори, – Дымов улыбается открыто, как и всегда, а у меня за грудиной тянет. Ну как можно оставаться таким… собой. Ни одной же привычки не поменялось с того времени: как меня увидел – так губы растягивает, а у меня не отвечать не получается. – Какими судьбами здесь? – заводит разговор, развязывая мое любопытство. Я ведь не удержусь и тоже начну спрашивать.
– У подруги день рождения. А ты? – ступаю на скользкую дорожку неловких бесед с бывшим.
– Извините, кофемашина сломалась, не смогу взять заказ, – вклинивается в наш раскачивающийся разговор второй бармен. – Могу предложить энергетик или холодный кофейный напиток, – он кивает на холодильник и указывает на полку с металлическими банками, – но они все с молоком.
– Подойдет любой, – быстро отмахивается Дымов, снова на мне сосредотачиваясь. Следит, взглядом по мне бегает туда-сюда, словно насмотреться не может и будто я в следующую секунду исчезну. Кожа горит, я неправильно на Егора реагирую, поэтому отворачиваюсь и осматриваю бар, проверяя, не пошел ли кто на мои поиски. Но все спокойно: меня никто не ищет, Тоха наверняка осознает, какую ерунду мне наговорил, а значит, есть немного времени потерзать свое сердце присутствием Дымова и все же дождаться коктейль. – Повод тот же, но у друга, – отвечает на вопрос и двигает стул ближе ко мне. Удивительно, но неприязни, какая была с Антоном, я не чувствую. И это странно, потому что бежать от Дымова в противоположную сторону надо, а я сижу и делаю вид, что песни слушаю, по барной стойке продолжая тарабанить. Оставлять чаевые уже нет желания: слишком долго коктейль готовится, я за это время очарованию Егора успею поддаться и глупостей натворить.
Перед Дымовым ставят банку и дают стакан. Он игнорирует второй и отхлебывает прямо из жестянки, а потом морщится от омерзительно сладкой гадости. Я смеюсь над ним и перевожу взгляд на бармена, который колдует над моим коктейлем.
– Мерзость какая-то, – отставляет от себя подальше и вздрагивает.
– Слишком сладко для Дымова, ага, – соглашаюсь с ним. И ведь могла бы предупредить, но так хотелось понаблюдать за его эмоциями. Они всегда искренние и живые. – Но если попросить фраппе, то выйдет сносно, правда, от кофе мало что останется, – все же помогаю ему с выбором, но Егора уже не интересует ничего, кроме моего коктейля и сияющего ярче новогодней елки бармена, который выставляет его на стойку. Я вроде «Голубую лагуну» просила, но получается изумрудная, красивая, в тон платья. Парень за стойкой подмигивает и говорит, что это авторский коктейль специально для меня, так что приходится попробовать. Он цитрусовый, кисловатый, как я люблю, но с отчетливым, хоть и ненавязчивым привкусом алкоголя. – Спасибо, – благодарю широкой улыбкой и тяну через трубочку коктейль, довольно прикрывая глаза. – Очень вкусный.
Дымов покашливает, перетягивая внимание на себя. Он дышит тяжело, но в лице никак не меняется: снова непроницаемый и серьезный. Только в глазах ураган настоящий бушует, и, не будь мы бывшими, я бы решила, что Егор ревнует. А сейчас… наверное, освещение странно бликует, и мой утопленный в алкоголе мозг додумывает то, чего нет.
Ерзаю, гадая, как бы так элегантнее сползти со стула и не подвернуть ноги. Надо бы нам расходиться: темы для разговоров исчерпаны, вместо эмоций – перепаханное поле. Смотрю на Дыма, подбирая правильные слова. Он тоже на что-то решается: хмурится, между бровей складка залегает, наверняка какие-то сценарии в голове прокручивает, остановить меня хочет, а я только и повод жду, чтобы остаться, потому что к Антону возвращаться не хочу.
На помощь Егору приходит музыка. То ли мой бармен постарался, потому что как-то слишком уж загадочно на нас смотрит, то ли звезды так сходятся, но на первых же аккордах Дымов делает шаг ближе и опускает ладонь мне на спину. Поясница горит от его прикосновений, и я топлю жар в холоде коктейля, потому что на трезвую это не переживу.
– Потанцуешь со мной? – говорит на ухо. И вроде интонация вопросительная, но ответ Егору не нужен. Он приобнимает меня и помогает аккуратно встать на ноги. Не отпускает нарочно долго, сверху смотрит и улыбается победно, потому что разыгрывать сцены я не хочу, мне одной хватило. А танец переживу. В конце концов, играть во флирт можно вдвоем.
– Ненавижу, когда ты так делаешь, – дарю Дымову улыбку и вкладываю свою ладонь в его, стоит нам оказаться на танцполе. Да, раньше мы танцевали, приклеившись друг к другу, а теперь между нами мизерное расстояние, которое неудержимо хочется преодолеть.
Он кружит меня под хорошо знакомую мелодию, и я прикрываю глаза, вспоминая, как замечательно нам когда-то было. Он был в одних шортах, я – в его огромной футболке, мы танцевали прямо посреди комнаты, а потом долго целовались. Юные и безумно влюбленные, строили планы, которым не суждено было сбыться.
– И что же я делаю? – Дымов вырывает меня из фантазий, и я испуганно вздрагиваю, тут же отстраняясь, но Егор хмыкает и отпускать меня не собирается. Легонько головой качает, давая понять, что птичка попалась в клетку и теперь не выберется, пока мучитель не решит отпустить. И так это отличается от напористости Антона неправильно-мерзкой, что я невольно думаю о добровольной сдаче в плен.
И надо бы мне отступить. Не провоцировать, не давать повода думать, что он уже победил, и себя шальной надеждой не тешить. Но я упрямая идиотка, которая слишком пьяна. У меня слегка кружится голова, мною интересуется мужчина, который когда-то был мне очень дорог. Да что там когда-то – Дымов до сих пор во мне все чувства разом затрагивает. И я радостно спешу обмануться, бросаясь из ссоры с одним ухажером в авантюру с другим, которого здесь и быть не должно. Приподнимаюсь на носочки, упираясь грудью в грудь Егора. Он тяжело сглатывает, смотрит на наши столкнувшиеся тела, а потом все же поднимает взгляд выше, к губам и наконец к глазам. Я тянусь к нему и шепчу на ухо, представляя себя соблазнительной женщиной-вамп, хотя на деле же веду себя как легкодоступная школьница.
– Никогда не спрашиваешь.
Дымов усмехается, оставляя за мной победу в этом раунде, и тут же начинает следующий, резко закружив меня вокруг своей оси, а затем крепко прижав к торсу. От столкновения в солнечном сплетении спирает. Я ведь поддаюсь сама тому, от кого бежать далеко надо. Улыбаюсь, беседу веду, танцую на грани неприличия. Тело бросает в дрожь. Я не настолько пьяна, чтобы отбросить все в сторону. Да и не могу позволить себе уйти с Егором посреди Олиного праздника.
– Как увидел тебя такую красивую, так все вопросы отпали, Тори. – Дымов замирает в паре сантиметров от моей шеи, а я прикрываю глаза и представляю его прикосновение. Чувствую, как кожа мурашками покрывается, и едва не мычу от досады, потому что опять увлекаюсь, снова проваливаюсь и тону. – Шикарно выглядишь.
Мы танцуем до последних аккордов, Егор берет от нашей близости все, пока я с горечью признаю, что задержалась до неприличия долго. Смотрю в сторону ВИП-кабинок, где мы сидим, и вижу Антона. Он стоит у входа, за мной следит, руки на груди скрестив. Да, приятного мало, я это прекрасно понимаю, но вставать на сторону Тохи не стану. Я ему ничего не должна, равно как и он мне, так что я точно не обижусь, если он на этой волне найдет себе какую-нибудь девчонку и с ней уедет.
Поспешно выбираюсь из объятий Дымова, без которых моментально холодно становится. Обхватываю плечи руками и виновато улыбаюсь, отчего-то малодушно не желая Егора в одиночестве оставлять, хотя он тут тоже вроде как на празднике и скучать не будет.
– Спасибо за танец, но я пойду к ребятам, а то некрасиво как-то получается.
– Давай хотя бы к стойке вернемся, коктейль заберешь. Не зря же его бармен специально для тебя делал, – подмигивает и смеется, наблюдая за стремительно появляющимся румянцем на моих щеках.
Он кивает и отправляет меня первой, а сам идет шаг в шаг. В спину мне дышит, волоски на шее дыбом поднимая. Ускоряюсь, быстрее перебирая ногами, чтобы хоть чуть-чуть спокойно вздохнуть – Егор тоже не мешкает, спешит за мной. Неловкость взвинчивается до максимума, и я теряюсь в пространстве, подворачивая ногу почти перед самой стойкой. Держать равновесие не в моих правилах – раз уж падать, так по полной. Уже выставляю руки вперед, надеясь не встретиться со стулом носом, иначе рискую без него остаться, как меня снова обхватывают хорошо знакомые руки, прижимая к такому же знакомому торсу.
Оборачиваться не нужно: спаситель очевиден. Чувствую лопатками, упирающимися в его грудь, как бахает в груди сердце Дымова. Оно будто разбег берет, ускоряясь, и мое ему вторит.
– Спасибо, – киваю и глубоко дышу. Егор повторяет мой ритуал, то ли успокаиваясь, то ли надышаться мною пытаясь. Ладони его сильнее меня стискивают, мнут платье, но сейчас это оказывается совершенно не важно, потому что меня на части разрывает от его прикосновений, – за очередное спасение.
– Скоро начну требовать оплату услуг телохранителя, – произносит вроде шутливо и подбородком моего виска касается, но после сказанного Антоном, слова звучат нехорошо. И я понимаю, что сравнивать их не стоит: Тоха оказался тихим омутом с такими чертями, что Дьявол позавидует. Егор всегда был предельно честным, но между нами пропасть в шесть лет, и как знать, насколько сильно он изменился. Если одному надо ломаться перестать, то что потребуется второму…
– Что? – переспрашиваю. Надо убедиться, глядя ему в глаза, а то, может, две точки поставить придется, зачеркнув многоточие, оставшееся после ночного разговора с Егором.
– Шучу, Вик, – улыбается и подбородок мой пальцами поднимает, мир мой в одно мгновение переворачивая с ног на голову. – Может, увидимся завтра? – перескакивает с темы, находя убедительный предлог для разговора.
Я наконец из его рук выбираюсь и под предлогом «обдумывания» предложения возвращаюсь к бокалу с коктейлем. Пить резко перехотелось, я веду пальцем по запотевшему стеклу, как обычно рисуя сердечко и знак бесконечности, с грустью вспоминая, что впервые нарисовала его для Дымова, пообещав всегда любить. Может, прокляла себя тогда и теперь мучусь?
– У меня занятия в языковой школе, – отвечаю честно. Первая половина вечера занята, а во вторую я обычно отдыхаю. Так что не получится. Послезавтра тоже.
Дымов глаза закатывает, но попытку отмазаться оценивает и даже принимает, соглашаясь с моим решением не встречаться с ним в ближайшее время.
– Хотя бы трубку возьмешь? – сдается, идет на уступки, но знаю я, чем это чревато: Егор мастерски умеет переубеждать людей.
Не успеваю сказать «посмотрим». На плечо Дымова опускается тяжелая рука. Позади него Антон. Он в ярости, и я не узнаю голос, когда он говорит:
– От девушки отойди, – почти рычит Тоха. Это он что, меня отвоевывать пришел? Так мне уже не надо, спасибо.
– А если не отойду, то что? – интересуется Егор, меня за спину свою задвигая и к Антону лицом поворачиваясь. Он, в отличие от Антона, совершенно не напрягается, хотя так кажется только внешне. Внутри, уверена, Дымов уже продумал план.
– Вот что! – Тоха размахивается и со всей силы впечатывает кулак в челюсть Егора. Дымов пошатывается, но быстро возвращает уверенность стойке, пока я вскрикиваю от ужаса и бросаюсь между ними.
– Антон, ты что творишь! – понимаю, что привлекаю ненужное внимание, потому что люди уже собираются вокруг нас. Дышу тяжело, в унисон Тохе, тот готов еще пару раз Егору врезать, но не уверена, что следующие удары без ответа останутся. Дымов меня поймать пытается, но я уже отталкиваю Антона дальше. – Ты зачем драку развязал?
В какой-то момент Колесников мои руки хватает и на себя дергает, так что я снова вскрикиваю. Силы неравны, это было понятно сразу, но Антон еще и агрессивно настроен, так что я упираюсь, потому что адреналина хватило на несколько секунд, а дальше включается страх, самый настоящий и некрасивый.
– Потому что нехер ему к тебе клеиться. Мы только поругались, а вокруг тебя уже вьется какой-то кретин, – отчитывает меня Антон, словно провинившуюся подружку. Хочу вырваться, но он держит крепко, взглядом меня сверлит, вынуждая вину почувствовать, а у меня вместо этого в груди протест поднимается.
– Девушку отпусти, – слышу за спиной грозный голос. Егор не просит – приказ отдает, даже у меня от тона мурашки по спине бегут. Антон же только в лице меняется и взгляд с меня на Дымова переводит. – Если еще что-то сказать хочешь, то давай выйдем поговорим.
– Вы оба с ума, что ли, сошли? – мечусь между ними, но они, кажется, уже о чем-то своем невербально договорились. Кивают только друг другу, и Тоха меня отпускает. – Никуда вы не пойдете! Зачем?
– Надо, – рявкает Антон, и я тут же к Егору поворачиваюсь, ища поддержки, но тому тоже не до меня совсем. Плевать. Дымова не сдвинуть, если что-то задумает, а вот Тоху образумить можно, поэтому снова шагаю к нему:
– Нет. Он же тебя покалечит! Закончите здесь, и все! Поговорите и разойдитесь.
– Так мы проблему не решим, – цыкает Колесников и снова на Егора смотрит. Вижу, как с Тохи спесь слетает и горячность уходит. Это в моменте легко драку затеять и еще какое-то время ее поддержать, а вот потом разгореться теми же эмоциями невозможно. Это же мне и нужно.
Но все стремительно рушится, когда Колесников улыбается мне, а затем разворачивается. Следом за ним шагаю, но Тоха нарочно меня игнорирует.
– Антон! – кричу, взывая к благоразумию, когда он, от злости челюсти сжимая, выходит на улицу. А на моем пути возникает Дымов. Злющий, недовольный – одним словом, ураган, готовый смести что угодно. И только меня не трогает, как то самое море, которое никак не может смыть одинокий домик из пальмовых веток на берегу. – Егор, пожалуйста, не надо, – шепчу, а в глазах слезы. Сейчас сорвутся по щекам и перечеркнут все хорошее, что этим вечером было.
– Мы просто поговорим, Тори, – меня успокаивает, хотя сам не лучше. Мы оба ненормальные: он бешеный, я сломленная – но почему-то оторваться друг от друга не можем. Он не в силах уйти, я – отпустить. – По-мужски поговорим, и все.
Висну на его руке. Не отпущу никуда. Раз Антона не получилось образумить, то до Дымова точно дойдет. Он ведь военный, понимать должен, что ввязываться в драку неуместно. Но почему-то идти собирается. Пальцы мои с трудом и неохотой разжимает, отдирая от своего предплечья. Морщится, будто ему больнее, чем мне, и, наклонившись, тихо-тихо говорит:
– Здесь останься и меня дождись.
Дымов уходит, а я каким-то чудом оказываюсь в Олиных объятиях. Она гладит меня по волосам и что-то говорит. Толпа медленно расходится, кто-то выходит на улицу, а другие разбредаются по своим местам. И только я посреди кошмара гадаю, что мне делать. Послушаться Егора и остаться? А потом что, платок белый протянуть победителю и ускакать с ним в счастливую жизнь? Нет уж, спасибо. Я драться за меня не просила, так что пусть разбираются сами и меня как трофей не передают.