Виктория
Я прихожу в себя от грохота. Что-то разбилось… И мы с Арсением Маньяковичем отпрянули друг от друга.
Кофейная чашка! - вспоминаю я. Она была в моей руке.
- Это не я разбил! - торжествующе заявляет Максимка, появившийся на пороге.
Я быстро спрыгиваю с “острова”. Вернее, пытаюсь спрыгнуть. Арсений Маньякович мне не дает. И даже присутствие Максимки не мешает ему снова схватить меня за талию.
- Остророжнее, Виктория! Тут осколки.
Максимка то ли с удивлением, то ли с подозрением разглядывает нас обоих.
- Это я разбила, - говорю я ему.
- Ты тоже бьешь посуду? - радуется он.
- Обычно нет, - отвечаю я. - Ты, пожалуйста, не заходи на кухню, пока я все не уберу.
Я все же вырываюсь из цепких рук своего босса. Спускаюсь на пол. И достаю из шкафчика веник и совок.
Заметаю осколки. Шеф в это время стоит посреди кухни. Не знаю, куда он смотрит. Я на него не смотрю.
- Значит, вы любите бить посуду… - задумчиво произносит он.
- Нет!
- Руки дрожат после вчерашнего? - выдвигает он новое предположение.
- Вы же меня проверили на промилле, - не могу удержаться я. - Ну и скажите теперь, сколько алкоголя в моей крови!
- Я не успел определить.. Только начал…
- Уж не собираетесь ли вы продолжить? - злюсь я.
Не знаю, на кого сильнее. На него или на себя.
- Я всегда завершаю начатое.
- Серьезно? Что за… Что это было вообще? Домогательство на рабочем месте?
- Вот и я думаю, что это похоже на домогательство, - задумчиво произносит босс, глядя на меня.
Я теряюсь. Не знаю, что сказать. Не ожидала, что он со мной согласится…
А он продолжает:
- Вы напали на меня с кофе. Облили. Облапали. Предложили снять рубашку. Точно, это похоже на домогательство.
- Вы… Я…, - захлебываюсь я в словах.
Как он мог так все вывернуть? Меня просто разрывает от возмущения!
- Я вас сейчас убью! - вырывается у меня.
И я взмахиваю веником. Мне правда очень-очень хочется его пристукнуть.
- Виктория… - его глаза расширяются от удивления.
Что, никто и никогда не бил тебя веником? Получай!
Как он… Как вообще можно быть таким козлом? Обвинять меня…
Я луплю его веником по чему попало. Он уворачивается. Но мне все равно удается нанести несколько неплохих ударов.
- Виктория!
- Я, значит, на вас напала… Вот теперь да!
Он перехватывает веник.
Мы стоим друг напротив друга. Тяжело дышим. Одной рукой вдвоем держимся за веник, другой он держит меня за запястье.
- Что это вы делаете? - раздается голос Максимки.
Черт. Что он успел увидеть?
- Ничего. Я разбила чашку. Подметаю.
- А почему веник наверху?
- Тут муха пролетала. Лисичка попыталась прихлопнуть ее веником, а я ей помогал, - находит объяснение Арсений Маньякович.
Он отпускает мои руки. Достает из кармана брюк телефон. Смотрит на экран. И произносит крайне деловым тоном:
- Мне пора на работу. Увидимся в обед. Виктория, застирайте, пожалуйста, мою рубашку.
- Я вам не горничная! - только и успеваю я пробормотать ему вслед.
- Да не волнуйтесь вы, - произносит босс, когда мы выходим из машины возле больницы.
Мы оба делаем вид, что утром ничего не случилось. Если честно, я плохо помню, что именно тогда произошло. Его губы коснулись моих… Это было? Кажется, да. Или нет…
- Я не волнуюсь! - огрызаюсь я.
- А зачем нижнюю губу кусаете?
- Моя губа. Хочу и кусаю. Может, в контракт внесете пункт о запрете на кусание моей нижней губы?
Он смотрит на меня. Вернее, на мои губы. Мне становится жарко. Потому что взгляд у него не замороженный. А совсем наоборот.
Чтобы отвлечься, я начинаю говорить о садике.
Он нашел Максиму детский сад. И хочет, чтобы мальчишка туда ходил на полдня - мол, это будет хорошо для его социализации и подготовки к школе. У них там какая-то навороченная программа.
Но Макс не хочет ни в какую!
И убедить его по-хорошему практически невозможно. Ведь у него теперь есть я. А со мной намного лучше, чем с воспитателями.
- Может, ну его, этот сад? - говорю я.
- А я считаю, надо ходить. Мы с мамой один раз его уже убедили. Думаю, и сейчас у нее получится. Она ему все объяснит, и он перестанет упрямиться.
- То есть вы для сына не авторитет?
- Ну, я… Меня он хуже слушается.
- И это нормально?
Он молчит.
Мы входим в здание. Идем к лифту. Максик, как обычно, носится вокруг нас кругами.
- Не можете договориться с собственным ребенком, - резюмирую я. -. Как вы вообще фирмой управляете?
- Вполне успешно.
- Видела я ваше управление. Вас все боятся.
- Так и должно быть. Я начальство.
- Сын тоже должен вас бояться?
- Нет.
- А как?
Он пожимает плечами.
- Расскажите мне, раз вы такая умная.
- Я не умная. То есть… Ум для этого не нужен. Нужно доброе сердце…
- Хотите сказать, я злой?
- Вы сами сказали, что вас все боятся.
- Тогда вы почему меня не боитесь?
- А я вообще мальчишек не боюсь. Ни больших, ни маленьких.
А вот маму своего босса побаиваюсь… Она вырастила ледяного демона! Кто она вообще такая? Суровая и яростная повелительница демонов? Сожрет меня с поторохами…
Пока мы едем в лифте, разговор замирает. Потому что Максику бежать некуда, и он стоит рядом. Но после того, как мы выходим на нужном этаже, философская беседа продолжается.
- Так в чем моя проблема как воспитателя? - спрашивает Арсений Маньякович.
- В том, что вы маменьких сынок, - заявляю я.
- Я?! - возмущенно взвивается босс.
- Именно. Вы во всем полагаетесь на маму. Скинули на нее ребенка.
- Я работаю!
- Хорошая отмазка. Но для меня не прокатывает.
Мы проходим по холлу, заставленному диванами и креслами. Максик бегает между ними. Мы увлечены разговором, но поглядываем на него одним глазом. Босс - левым, я правым. Оставшимися глазами мы сердито сверлим друг друга… Невольно замедляя ход.
- То есть вы хотите сказать, что я… - разъяренным голосом произносит босс.
- Вы - маменькин сынок. Вы привыкли, что за вами убирают грязные носки и использованнные презервативы. Вы просто избалованный мальчишка!
- Интересная версия, - слышу я женский голос.
И тут же раздается вопль Максика:
- Бабушка!
С кресла, стоящего к нам спиной, поднимается статная пожилая женщина в шелковом домашнем костюме.
- Мама…. - растерянно лепечет Арсений Маньякович.
Повелительница демонов сверлит меня взглядом. И я понимаю, у кого мой босс научился замораживать людей.
Блин…
Можно я прямо сейчас провалюсь сквозь землю?