Влад тормозит в трех шагах от меня.
Бодрый, слегка растрепанный и красивый, особенно с тенью щетины на чуть впалых щеках.
В моей голове мигают все лампочки подряд. Сигналят о том, что мне не стоит опускать глаза ниже его подбородка, туда, где он голый до пояса, загорелый, безумно сексуальный.
За секунду в голове проносится мысль о ревности к тем, с кем он был или с кем собирается быть. И если я всегда боролась с этими мыслями, то сегодня они бухают на задворках сознания. Кричат оттуда, царапаются. Я хочу этого всего. Хочу. С ним…
Если Влад и застигнут врасплох, то на его лице это никак не отражается.
Надеюсь, по моему лицу тоже ничего не прочитать, хоть сердце и разгоняется, когда его глаза медленно спускаются вниз, на мокрые голубые треугольники моего купальника, под которыми затвердели соски. И не от купания, а от того, как кричаще дорожка темных волосков под его пупком убегает за резинку шорт вместе с косыми мышцами пресса.
Кожа вспыхивает от «прикосновения» его глаз. Покрывается мурашками, хоть я и стою на солнцепеке. Внизу живота теплеет. Воспоминания недельной давности вихрем проносятся в голове, будто не крутились в ней все эти дни. Будто это было только вчера.
Обретаю дар речи, когда до ушей долетает хрип Бени, вошедшего наконец-то во двор.
Убираю руку и отпускаю садовую калитку. Она хлопает о столбик, и этот звук разлетается по двору с громким «дзинь».
Сжимаю пальцы вокруг поводка так, что останутся следы на ладони.
— Не знала, что ты здесь будешь, — обращаюсь к Владу, не двигаясь с места.
Он ворует мои мысли, хрипловато бросая:
— Но очень надеялась?
Сказав это, он оборачивается на дорожку за своей спиной, после чего смотрит на меня так, будто хочет понять, собираюсь ли я делать вид, что «ничего не было» или не собираюсь.
Я ищу на его лице ответ на тот же самый вопрос.
Волнуюсь и ищу подсказки о том, как должна себя вести.
Я всю неделю думала о своей линии поведения и поняла, что помню всё слишком хорошо, чтобы попытаться притвориться и спихнуть все на алкоголь, ведь притворяюсь я хуже некуда.
— Да, хотела сказать спасибо за цветы, — отбиваюсь от его провокационного вопроса.
Когда я вернулась от Андрея, дома меня ждал огромный букет ромашек. Курьер доставил их утром. Там была записка, поэтому я точно знаю, от кого они.
— Я отправил их до твоего перфоманса на танцполе, — поясняет Градский, продолжая буравить мои глаза своими.
Сегодня мне вдруг легко смотреть ему в глаза, я и так перешла черту. И здесь нет никого, кроме нас, а это значит, что мне не нужно прятать свои чувства. Я не хочу их больше скрывать, хочу, чтобы он знал.
— Ты про тот перфоманс, который тебе так понравился? — лезу на рожон, намекая на то, что у него была… эрекция на меня.
Он молчит секунду, после чего резко приходит в движение. В три широких шага оказывается рядом и подхватывает за локоть, сомкнув вокруг него сильные пальцы.
— Пойдём-ка. — Дергает и тащит через газон к коробке уличного душа за кустом маминых роз.
Выпускаю поводок Бени и свой сарафан, проваливаясь босыми ногами в траву.
— Что ты делаешь?! — Пытаюсь выбраться, но захват на моем локте только усиливается.
Он затаскивает меня в отделанную камнем душевую и заходит следом.
Упираюсь лопатками в стену и смотрю на него мятежно.
Влад кладет на пояс руки и смотрит вверх, на кусок синего неба, которое видно через открытый потолок.
Здесь слишком тесно для двоих, тем более один из нас в два раза больше другого, и на нас почти нет одежды. Я кусками глотаю вид его голых плеч и тугих мышц на бицепсах. Все это будоражит, и мое дыхание сбивается. Он хоть представляет, как мне хочется коснуться его кожи? Провести пальцами по его груди и животу.
Солнечные лучи делят его зрачки на серебристые кристаллы, когда он снова смотрит на меня. В мое лицо. На мои губы. Отворачивается. Глядя в сторону, требует:
— Что это было?
Не хочу строить из себя дурочку. Он не любит дур, когда-то я слышала это от своего брата. Я даже не знаю, что он любит на самом деле, но это не мешает мне тянуться к нему кожей, будто я чувствую, что мы идеально совпадаем.
— Материализация желаний. — Складываю под грудью руки в защитном жесте.
— Надеюсь, это была единичная акция? — спрашивает без тени улыбки. — И больше ничего подобного ты вытворять не собираешься.
— Скорее эксклюзивная… созданная специально для тебя. Влад, я…
Он смотрит так, что я умолкаю.
Делает шаг ближе, оставляя между нашими телами какие-то жалкие десять сантиметров.
— Арина, мне это на хрен не нужно, — вколачивает твердо. — Можешь сыграть на балалайке, я зачту это эксклюзивом, в остальном у нас все общественное. Ничего личного. Закрыли тему?
— Это ты ее поднял!
— Я предпочитаю подстраховаться. Так мы закрыли тему?
Бегаю по его лицу глазами, пытаясь выдавить из себя «да» или «нет».
Да или нет?!
Нет… ни за что…
— Тебе понравилось… — напоминаю ему.
— Я был пьяный.
Сглотнув, хрипло говорю:
— Но сейчас-то ты трезвый…
Он поджимает губы и смотрит вниз. Туда, где между нами маленькая полоска воздуха и где его шорты топорщатся так явно и недвусмысленно, что я соединяю колени, сжимая свои голые бедра.
У меня по коже ползут мурашки. По животу, по груди, по спине. Соски становятся чувствительнее, и я остро ощущаю, как они трутся о мокрую ткань купальника.
Крылья носа Градского раздуваются от глубокого вдоха.
Я все-таки опускаю ладонь ему на грудь и подаюсь вперед, сокращая тем самым остатки пространства между нами.
Перехватив мое запястье, он прижимает его к стене своей ладонью и нависает надо мной всем своим ростом, заставляя сладко ныть все тело.
— Арина, — давит на меня взглядом. — Мне двадцать пять. У меня член встает даже на картинку из плейбоя, а ты красивая девушка. Это ничего не значит.
Сжимаю губы, чтобы не выдать обиду. Смотрю на него, никак не собираясь комментировать его физиологию.
— Объясняю на пальцах, — переходит на вкрадчивый шепот, продолжая сжимать мою руку. — Я не занимаюсь ухаживаниями. Не занимаюсь нежным сексом с девственницами, тем более не завожу с ними романов. Найди развлечение в своей песочнице. Я не собираюсь портить отношения с твоей семьей из-за твоих капризов.
— Это не каприз…
— У нас не будет секса. Никакого. Никогда. Мир, дружба, жвачка — все, что я могу тебе предложить. Мы сейчас расходимся и больше не поднимаем эту тему.
Облизнув пересохшие губы, говорю:
— Я тебя люблю, Градский…
— Да, блть, — возводит глаза к небу. — Что ты себе придумала? Я, по-твоему, принц на белом коне?!
— Нет… ты не принц. Может, меня это в тебе и привлекает, — выдаю с вызовом.
— Ты маленькая дурочка, — уверяет.
— А ты циничный…. мудак.
— Ну и как, по-твоему, две эти параллельные прямые пересекаются?
— Мне все равно…
— Не сомневаюсь.
Оба замираем, когда за стеной раздаются голоса и шаги. О мою ногу трется Беня, который послушно притащился следом.
Мы с Владом смотрим друг другу в глаза, синхронно замолчав.
Через запах скошенной травы слышу аромат его тела. Дезодорант, смешанный с запахом кожи. Уже знакомый.
Градский не двигается. Не бросается в суету, просто ждет, как и я, а его палец зажимает пульс на моем запястье.
Мой пульс частит. Молотит как бешеный о подушечку его большого пальца.
Градский смотрит в мои глаза, и мне кажется, будто воздух вокруг нас щиплется. Если он не чувствует того же, то просто осел.
Наверху шумят деревья, или это моя кровь шумит в ушах? Считаю ресницы вокруг серых непреклонных глаз и зависаю на отметине еле заметного вертикально шрама в темной прямой брови. На еле заметных морщинках в уголках его губ, которые похожи на скобки…
Градский наблюдает за мной, но ему ничего не нужно делать, чтобы меня прочесть. Он и так меня читает, без разрешения считывая мой пульс…
По шее бегут мурашки, когда его голова вдруг склоняется набок, делая миллиметровый выпад вперед. Так, будто собирается поцеловать…
Не дышу, глядя на его губы.
Легкий хлопок калитки извещает о том, что мы опять остались одни.
Дернувшись так, будто этот хлопок пришелся ему по голове, Влад выпускает мое запястье и хрипловато говорит:
— Через месяц я уезжаю, но, даже если бы и нет, все осталось бы так, как было. Найди себе парня, тебе давно пора потрахаться.
Моргаю и злюсь.
Я всегда хотела, чтобы моим первым был он. Был моим. Впервые в жизни его цинизм меня злит!
— Я секс без любви не рассматриваю, — говорю ему.
— Эта романтичная херня со временем пройдет.
— Надеюсь, что нет. — Нагнувшись, подхватывю с земли поводок и добавляю: — Можешь в этот раз не убегать. Я сама уеду. Развлекайся.
Проскользнув мимо Градского, задеваю его грудь своей и со всей дури хлопаю по кнопке смесителя, открывая поток холодной воды. Она обрушивается на голову Влада в режиме водопада, и несколько жирных капель падают мне на спину, когда я выбегаю во двор, таща за собо Беню.
— Твою мать! — взвывает Градский, отплевываясь.
— Хорошего отдыха! — бросаю через плечо и несусь к дому, забив на свой сарафан.
В своей комнате наверху переодеваюсь в сухую одежду. Вызвав такси, смотрю в окно на двор, где спустя пару секунд появляется мокрый Градский. Бросив взгляд на мои окна, отворачивается и идет к калитке, судя по всему, собираясь последовать моему совету.
Развлекаться.