Мы выезжаем на кольцо, и я мгновенно перестаю ориентироваться. Перестаю понимать, где мы находимся. Влад и сам выглядит не особо уверенно. Подается вперед и почти ложится грудью на руль, всматриваясь в указатели вверху, над четырехполосным шоссе, но через десять минут я вижу очертания знакомых достопримечательностей. Мы приближаемся к Центру. Еще через пять минут Градский паркуется у хорошо знакомого мне ресторана, и я понимаю, что он не очень долго думал над тем, куда отправиться пообедать.
Он глушит машину и выбирается из нее, бросив на меня понукающий взгляд. Выхожу следом, оставив на приборной панели свои солнечные очки.
Быть с ним вот так, вдвоем, странно. Странно волнующе, особенно когда заходим в ресторан, будто мы пара. Мне дико хочется, чтобы это действительно было так. Дико хочется взять его за руку. Вместо этого я торможу за его спиной, пока он обменивается приветствиями с хостес — симпатичной брюнеткой на шпильках.
— Добрый день! — Девушка выходит из-за стойки. — Столик на двоих, или кого-то ждете?
— Нет, мы вдвоем, — отвечает ей Влад.
Он выглядит представительным и сексуальным в своей рубашке, это вижу не я одна. Замечаю, как глаза этой брюнетки вскользь пробегаются по его телу, пока Градский отворачивается, заглядывая в зал. Он достаточно высокий, чтобы мы обе смотрели на него снизу вверх, особенно я, потому что на мне кеды, а не восьмисантиметровые шпильки.
— Официант сейчас подойдет… — Подводит нас к столику у окна. — Приятного отдыха.
Влад выдвигает для меня стул и ждет, пока на него опущусь.
Касаюсь своими плечами его груди. Оттого, что он «дышит мне в затылок», на шее поднимаются волоски.
Повернув голову, заглядываю в его глаза и ловлю древесный след его парфюма носом.
Его губы приоткрыты, прямой взгляд делает по моему лицу маленький круг. Это жалкие секунды, но для меня время замирает и отмирает только тогда, когда усаживаюсь на стул, вынужденная отвернуться.
Градский садится напротив. Принимает позу, которая полностью противоречит моей: сползает по спинке вниз, вытягивает перед собой тяжелые длинные ноги и складывает на животе ладони. Свои ладони я кладу на колени, которые плотно сжимаю, чувствуя себя самой бездарной соблазнительницей на свете.
— Я видела статью в новостях, — решаю начать разговор. — Лев Градский — это же твой отец? Ему вручали награду в Кремле. Какой-то орден…
— Да, мой, — отвечает Влад.
Отсутствие энтузиазма в его голосе — явный признак того, что для него собственный отец не самая любимая тема для разговоров, но меня сжирает изнутри желание говорить с ним о нем же…
— А ты не хотел стать врачом? — интересуюсь. — По семейной традиции?
— А ты почему не стала дипломатом? — интересуется Градский в ответ.
— Я… потому что я музыкант…
— Ну, а я не хирург, — итожит он.
Мне мерещится какая-то тень в его глазах, будто я задела тему, болезненную для него, но его расслабленная поза и налет лени на лице сбивают с толку.
Рядом с нами появляется официант. Желает доброго дня и выкладывает на стол меню. До меня не сразу доходит, что мы знакомы, понимаю это, только когда он тихо обращается конкретно ко мне:
— Привет…
— Привет, — отвечаю парню-хористу, который приглашал меня на свидание два дня назад и имя которого я так и не вспомнила. — Работаешь здесь? — брякаю дурацкий вопрос.
— Типа того… — На его рубашке бейдж с именем Антон, и я очень надеюсь, что это его имя, а не псевдоним.
Он кривовато улыбается, ведя глазами вниз по моей шее к груди прямо вслед за длинной серебряной цепочкой, кулон которой спрятан под кокеткой платья. Скрипичный ключ. Подарок Градского.
— Сразу что-то закажете? Может, принести воды?
— Да, было бы чудесно, — улыбаюсь натянуто.
— Кофе лунго, — слышу голос Влада. — Сейчас, если можно.
Покосившись на него, Антон чуть щурит глаза, но, если у него и есть какие-то соображения по поводу моего спутника, он оставляет их при себе и уходит.
Влад бросает ему вслед ироничный взгляд.
— Мы вместе учимся в консерватории, — поясняю. — Он поет в хоре. У них сильный состав.
— Рад за него, — сухо говорит Влад.
— Издеваешься? — бормочу, оглядываясь по сторонам.
В это место на бизнес-ланчи собирается много «уважаемых людей», в том числе и папиных знакомых.
— Тупее профессии не встречал, — расшифровывает Градский.
— Ты хам, — говорю ему.
— Ты вроде это знала, — замечает. — И тебе нравится. По твоим словам.
— В этом что-то есть, — отбиваюсь я. — И отталкивающее тоже.
— Я не трачу свою жизнь на то, чтобы быть удобным для каждого.
— Намекаешь на то, что я трачу? — поднимаю на него глаза.
— Я бы не назвал тебя удобной, Арина. — Листает он страницы.
— И что это значит?
Он стучит пальцами по столу, поясняя:
— Я не собирался с тобой обедать.
— Но ты здесь.
— Но я здесь.
— Почему?
— Вот такой я джентльмен.
— Ты не джентльмен, — просвещаю.
— Спасибо. — Продолжает изучать меню.
Я возвращаю глаза в свое меню, чтобы не видеть, как льющееся из окна солнце играет на его темных гладких волосах и кончиках пушистых ресниц. Он и правда выглядит так, будто провел бессонную ночь. Где и с кем, я предпочитаю не знать.
Антон принимает у нас заказ. За те десять минут, что его не было, он выскочил из головы. Энергетическое поле Градского засосало меня с головой. Моя потребность гулять глазами по его телу почти бесконтрольная, ведь его тело заводит мое одним своим видом.
— Салат с ростбифом. И все. — Отодвигаю от себя меню.
— И все? — выгибает брови Влад.
Он, в отличие от меня, заказал полный комплект еды.
Его не смущает то, что у нашего диалога есть свидетель и он внимательно слушает.
Меня подтачивает желание пять минут побыть такой же наплевавшей на всех.
— Я на диете, — говорю ему, игнорируя Антона.
Я не могу признаться в том, что мне кусок в горло не лезет.
Взгляд Градского бесцеремонно ощупывает мое тело, заставляя его загореться.
— Ты серьезно? — снова выгибает он брови.
Все же кошусь на нашего официанта. Он будто тоже ждет моего ответа.
— Серьезно…
— Добавьте в ее заказ бургер с говядиной и карамельным луком, — обращается к нему Влад. — Тебе диета не нужна, — говорит мне. — Скорее уж наоборот.
На моих щеках вспыхивает краска.
Жду, пока останемся одни, и только после этого спрашиваю:
— Хочешь сказать, я худая?
— Ваш бульдог весит больше, чем ты.
— Тебе не нравится? — спрашиваю его без всякого кокетства.
— Нравится, мы это уже выяснили, — отвечает он.
Мое сердце ударяется о ребра с такой силой, что становится жарко.
Градский наблюдает за сменой эмоций на моем лице с расслабленной заинтересованностью. Я чувствую себя открытой книгой. Вся как на ладони перед ним.
— Как твоя голова? — спрашиваю с вызовом.
— Дерьмово.
— Хочешь помолчать?
Он забрасывает за голову руки и сцепляет их в замок на шее.
— Не хочу. У тебя красивый голос. Ты могла бы стать хористкой.
Мне хочется то ли зардеться, то ли скрипнуть зубами.
— Я кошмарно пою, — делюсь с ним своей «тайной».
— Кто бы мог подумать, — улыбается Влад.
Вокруг его глаз собираются лучики морщинок, но это не делает его старше. Он выглядит молодым, ярким и самоуверенным. Это губительная смесь, особенно для меня.
Отворачиваюсь к большому панорамному окну, чувствуя, как тепло растекается по телу легким покалыванием. Потому что в компании этого мужчины мне чертовски хорошо, даже несмотря на то, что он большую часть времени ведет себя как задница.
Отпив из стакана воды, откашливаюсь и интересуюсь:
— У тебя есть любимое число?
— Мое любимое число? — спрашивает с усмешкой.
— Да.
— Пф-ф-ф… — выпускает из себя воздух. — Шестьдесят девять, — бросает.
— Почему шестьдесят девять? — спрашиваю на автомате.
— Догадайся, — предлагает он.
На моем лице очередная карусель эмоций.
Я издаю смешок и накрываю ладонью щеку, потому что у меня только одна догадка, и она ужасно пошлая. В ответ на эту пошлость решаю поделиться своей философией:
— А я люблю цифру восемь. Если ее перевернуть, будет знак бесконечности. Хочу сделать такое тату.
— Бесконечность — это очень долго, — замечает Влад.
— Смотря для чего.
— Для чего угодно. Все рано или поздно надоедает.
— Любовь не надоедает, — стою на своем.
— Все проходит, особенно любовь, — философствует он.
— Я надеюсь, что нет.
— Я в этом не сомневаюсь.
Игнорирую эту насмешку.
— Я бы не смогла играть, если бы не верила в это. А он, — намекаю на Антона, — не смог бы петь.
— Поверь, его интерес к любви отношения не имеет, — просвещает Влад. — Он просто хочет выебать твой «внутренний мир».
Я выпрямляюсь так, что задеваю под столом его ноги своими.
— Градский, заткнись… — прошу его звонко.
В ответ он смеется, разминая шею и сверкая белыми ровными зубами, а наши ноги продолжают контактировать. Он не может этого не замечать, он просто позволяет этому продолжаться, делая вид, что ему все равно.
Глотаю воду из стакана. Грохнув его о стол, объясняю:
— Ты просто никогда не был влюблен и не знаешь, что это такое, когда весь твой внутренний мир взрывается от одного взгляда, улыбки или прикосновения. Или умирает, когда ничего этого нет! — выпаливаю в сердцах.
Выслушав мою тираду, Влад трет ладонью подбородок. В его глазах серебряный блеск, но нет насмешки.
— Это то, что ты чувствуешь, когда я рядом? — спрашивает с интересом.
— Умножь на бесконечность, и будет примерно это, — проговариваю я.
Он молчит, терзая мое лицо своими серыми глазами.
Мне и правда жарко, несмотря на работающие на полную мощность кондиционеры.
Схватив со стола салфетку, обмахиваюсь ею, получая ровный вопрос:
— Что ты хочешь от меня, Арина?
Я не думаю. Просто открываю рот и говорю:
— Будь моим первым.