Две недели спустя, Амьен
За окном шёл дождь. Такой родной и такой чужой одновременно. Будто бы смывал грязь с этой земли. Только звук капающей воды раздавался в доме Ксавье. Стояла глубокая ночь, все девушки или спали, или были заняты с клиентами. Ксавье мирно посапывал в постели, а я… Стояла у окна и думала.
Ровно две недели прошло с того памятного дня в Париже. Тогда мне казалось, что многое изменилось, что он изменился. И, в какой-то степени, это правда. Но нельзя угодить человеку на сто процентов. Всегда есть то, что не нравится. Ксавье был внимателен, даже нежен. В постели он уже не был жестоким ублюдком. Мужчина продолжал контролировать меня, одевать, говорить, что есть и как… Такое впечатление, что старая игра ему надоела, и он перешёл к новой, где я в роли куклы.
Собственно, мало, что поменялось. Ксавье продолжал меня третировать, но уже не так жёстко. Мне нравилось быть рядом. Но обычно мы просто слушали тишину. Он не рассказывал мне ничего, и мне нечего было ему поведать. Только постель нас сближала. Только секс заставлял нас выплёскивать эмоции.
Я не хотела чувствовать то, что чувствую. Но чем сильнее проявлялось равнодушие Делакруа, тем отчётливее кровоточило сердце.
Стук капель по крыше завораживал, наталкивал на мысли. О жизни, о семье, о будущем. После разговора с матерью, мне было настолько паршиво, что не хотелось даже помогать ей. Но чувство ответственности за жизнь брата взяло вверх. Я попросила Ксавье как-то уладить финансовые поступления к Жаннет. Я помню его взгляд… Полный жалости. Никогда не забуду ощущение никчёмности. Но разве любовь к семье – это что-то неземное? Мужчина только спросил, уверенна ли я в принятом решении. Да, на сто процентов.
Ксавье нашёл сиделку брату, которая в свою очередь отчитывалась передо мной. Мы созванивались раз в три дня. Маргрет, так зовут медицинскую сестру, рассказывала про Армана, про лекарства. Она собственно их и покупала, и предоставляла необходимые чеки. Мать так и не нашла работу, по словам Маргрет, и постоянно где-то пропадала. Подозреваю, у своего ухажёра. Мне было противно думать об эгоизме этой женщины. Но родителей не выбирают. Я была спокойна за Армана, а на Жаннет мне было уже всё равно. Я не перестала её любить, но потеряла всё уважение, как к человеку. Несомненно, я думала и об отце, о котором слышно не было уже очень долго. Когда, Ксавье говорил, что добродушие пагубно влияет на меня, я полностью с ним соглашалась. Раньше я просто бы закрыла уши. Ведь для меня всю жизнь, семья была святыней. И когда лоб в лоб сталкиваешься с реальностью, кажется, что весь мир содрогнулся под натиском землетрясения.
– Иди в постель, Шелли. Замёрзнешь.
Я услышала хриплый голос Делакруа.
– Сейчас, – тихо ответила ему.
Дождь продолжал поливать землю, а я грустно улыбнувшись, возвратилась в кровать. Ксавье обнял меня и вновь погрузился в сон.
Лежала и смотрела в потолок. Блики играли на нем, создавая разные узоры. После маскарада, меня встретили в доме мягко сказать грубо. Девочки буквально убивали меня взглядами. Мари цедила слова сквозь зубы, просверливая во мне дыру размером с американский каньон. В общем, ситуация накалилась и мне было страшно оставаться с кем-то из них наедине. И хоть, Роже приказал им прекратить нападки, они не прекращали пакостить. Я жила будто в клетке. И клеткой с прутьями, было не это ужасное место, а моя жизнь. Негоже думать о смерти, как об освобождении. Я не одобряю, но и мысли не могу выкинуть из головы. Редко, но мелькает вопрос: «А что будет, если всё закончить»?
Ничего. Пустота. Отрешение.
Устроилась удобнее и закрыла глаза. Завтра, а точнее уже сегодня, меня ожидает ещё один тяжёлый день.
Утро выдалось прекрасным. Ксавье разбудил меня нежными поцелуями, которые стремительно переросли в бушующую страсть. После бодрящего секса, я лежала в постели и улыбалась, наблюдая, как Делакруа одевается.
– Я уезжаю, Шелли. На неделю, может на две, – голубые глаза внимательно следили за моей реакцией.
Я не хотела показывать, что меня это расстроило, но, вероятно, не получилось. Это выразительно отразилось в удовлетворительной улыбке на лице мужчины. Она преображала его, делала настолько обаятельным, что было больно смотреть. Одна на целую неделю… А может и две… В этом рассаднике стервятниц. В горле пересохло от страха и собственной беспомощности перед кучкой озлобленных девиц.
– Хорошо, – тихо прохрипела я, – Удачной поездки.
Ксавье затянул тёмно-красный галстук на шее и подошёл к кровати. Сел на край и коснулся ладонью моей щеки.
– Всё будет хорошо, Шелли. Я быстро вернусь, не успеешь и оглянуться.
От нежности, на глаза навернулись слёзы. Я не хотела признаваться в страхах. А ещё до боли боялась раскрыть свою влюблённость. Он же просто засмеёт или, выкинет меня, словно надоевшую рубашку.
– Мне не нравится это место, вот и всё…
– Надеюсь, скоро ты переедешь отсюда, – загадочно улыбнулся Делакруа.
Что это значит? До конца моего контракта оставалось несколько месяцев, а если точно, пять. Но это не очень скоро… Да, я и не представляла, как буду без него. Как можно от ненависти перейти к любви. Из-за двух недель? Боже, как я презирала себя за чувства. Ведь я одна буду мучиться, одна буду страдать, одна буду молить о его прикосновениях…
– Что ты имеешь в виду? – спросила его.
– Только то, что сказал. – Ксавье встал с кровати, – Я велел Мари принести тебе завтрак.
– Надеюсь, мышьяка там не будет, – пробормотала я.
Делакруа хмыкнул.
– Не переживай по этому поводу. Если хоть одна из шлюх тебя обидит, скажи мне. Они знают, чем для них это обернется.
Будто я сразу побегу к телефону, чтобы нажаловаться… Как ребёнок. Неужели он думает, что я опущусь до этого?
– И не думай молчать, – предупреждающе прошипел он, – По твоему лицу всё видно. Я знаю, какими изощрёнными могут быть женщины. А ты… Ты мягкая, не такая, как эти… Ты меня поняла, Шарлотта?
Опустила глаза.
– Да, – буркнула я.
Прямо всевидящее око, ничего скрыть нельзя, да и не получается.
Мужчина наклонился и поцеловал меня в губы.
Усмехнулся.
– Буду ждать нашей встречи.
– И я…
Ксавье бросил на меня последний взгляд и ушёл. Когда дверь за ним захлопнулась, закуталась в одеяло. Что же будет? А главное, как я смогу им противостоять?
Не знаю, сколько я нежилась в простынях, но как только решила подняться, раздался стук в дверь. Она распахнулась и в комнату вплыла на высоченных каблуках Мари. Волосы были убраны в высокий хвост, лицо наштукатурено по высшему классу, в ушах болтались серьги-кольца, а грудь по обыкновению норовила выпрыгнуть из маленького алого топа.
Натянутая улыбка, сдвинутые русые брови, напряженное тело…
«Мари, мне тоже не нравится положение дел. Представляю, как бесишься ты… И мне доставляет это наслаждение».
В руках женщины был позолоченный поднос, на котором расположилась тарелка с завтраком. Мне правда, было страшно есть его… Не дай Бог добавили туда чего-нибудь.
– Доброе утро, – почти рыкнула она.
– И тебе, – как можно равнодушнее произнесла я.
Мари поставила поднос на стол и подошла к подножью постели.
Скрестила на груди руки и пристально на меня посмотрела.
– И что он в тебе нашёл…
– Повторяешься, Мари, – скучающе перебила её, – Помниться, ты не раз рассуждала на тему «ни кожи, ни рожи».
– Ещё раз послушаешь! – рявкнула блондинка, – Нам запрещено многое в отношении тебя, но… Никто не застрахован от некоторых обстоятельств.
Мари победно улыбнулась. Она надеется меня запугать. Я и так, до смерти напуганная перспективе жить в осином гнезде.
– Некоторые обстоятельства? Ты что, в чай мне пургена подсыпала? – фыркнула я.
– Спасибо за идею, Шарлотта.
Вздёрнула подбородок, развернулась и, виляя попой, удалилась.
Выдохнула воздух. Нельзя сказать, что она – самая злобная из них, но по части хитрости… Первый класс. Она может придумать что-то. Только что?
Прикрыла глаза и дала себе наставление: делать свои повседневные дела и не обращать внимание.
С таким настроем, приняла душ, позавтракала, оделась в лёгкое платье, прибралась в комнате.
Посмотрела на часы. Двенадцать часов дня. Чем занять себя? На улице погода пасмурная, компьютер в гостиной… Есть совсем не хочется. И выходить собственно, тоже. Решила почитать. Книга убьёт время и поможет абстрагироваться от реальности.
Я подошла к книжному стеллажу и провела пальцами по корешкам. Ксавье любил английскую литературу. Иногда мы говорили о некоторых книгах. Это время бесценно, хоть и быстротечно.
Я остановилась на своей тезке Шарлотте Бронте. «Джен Эйр» великое произведение, о большой любви. В этом романе есть всё: и боль, и отчаяние, и любовь… Не раз прочитанная история, вовлекала в свой мир с головой, заставляя сопереживать Джен, радоваться вместе с ней, любить…
Мне кажется, что такой любви, как у героев романа, ни у кого нет. Они её буквально выстрадали. Я всегда плачу, когда дочитываю роман. Ведь, чтобы прийти к счастливому концу, нужно хлебнуть немало дёгтя.
Открыла первую страницу и погрузилась в мир мисс Бронте.
Неделю спустя
Эту ночь я провела на дереве. Странно звучит, невероятно. Мои ноги затекли, а руки истерзаны занозами.
Девочки меня довели. Я не могла находиться с ними в одном доме, дышать одним воздухом, ходить по одному полу… В первые дни после отъезда Ксавье, всё было тихо-мирно. Все обходили меня стороной, язвили, бросали колкие фразы. Петра же не стеснялась в выражениях и обливала грязью. К этому всему, я привыкла ещё несколько месяцев назад.
Но потом началось… Видимо, Мари придумала план и начала его воплощать в жизнь. Сначала всё было по мелочи. Вода в душе резко становилась, то ледяной, то огненной, вместо соли был сахар, в шкафу висели грязные вещи. Я молчала, терпела. Думала, наиграются и успокоятся. Но они решили, что этого недостаточно. Глупые подставы, издевательства девочек не устраивали.
Вчера вечером они довели меня до слёз.
День начинался как обычно. Встала, позавтракала, переоделась и пошла гулять. Когда пришла, телефонные провода были перерезаны, в мобильнике не было подзарядки, лампочки в люстре выкручены. А вчера я должна была созвониться с сиделкой. Хотела спросить, как там брат. Но эти стервы не позволили мне этого. Я не могла позвонить ни Ксавье, ни домой. И сидела в темноте на постели, слушая завывания ветра за окном.
Ночью же, началось все самое интересное.
Петра с очередным мужиком завалились в нашу с Роже спальню. Мне пришлось тихо проскочить и встать вплотную к балконной двери за шторами. В клиенте я узнала Ремингтона Моранси. Петра расстегнула его брюки, спустилась на колени и мастерски стала орудовать ртом. Я даже вспоминать не хочу. Не думала, что блондин опуститься до шлюх. Но для чего Петра устроила это секс-представление? Но на этом «цирк» не закончился. Девушка, оторвавшись от члена Реми, посмотрела прямо туда, где я стояла.
– Ты бы хотел поиметь шлюху Делакруа? – томный голосом спросила она.
Ремингтон хрипло рассмеялся.
– Сразу две? Мне это нравится…
– Шарлотта! Присоединяйся!
Я стояла неподвижно, словно статуя.
– Видимо, ты не в её вкусе, – вздохнула Петра.
– Мне плевать.
Не дожидаясь реплик со стороны Реми и Петры, я выбежала из комнаты и под дружный смех стрелой вылетела из дома. Я бежала босиком к любимому дереву, на ходу растирая слёзы по щекам.
И сейчас, наблюдая за восходом солнца, не чувствовала присущую мне поэтичность.
Не могла позвонить Ксавье, не могла дать отпор этим стервам, не могла постоять за себя. Их много, а я одна… Я не подлая, не злая. Но так хочется стать такой хотя бы на несколько часов. Ответить этим сучкам и стать собой. Не хотела возвращаться в дом. На моей постели, вероятно, трахались до потери сознания.
Я замёрзла, была голодна и всё же, лучше здесь, нежели там.
Спустилась с дерева и села на сырую землю. Облокотилась на ствол и прикрыла глаза. Когда же приедет Ксавье?
– Это ведь ты, Шарлотта?
Я подняла глаза и замерла, увидев над собой улыбающееся лицо Реми. Чёрт возьми!
– А это имеет значение?
Мужчина пристально на меня смотрел. Улыбка замерла на его губах.
– Эжени? – прохрипел он.
Сглотнула. Мне резко пополохело. Узнал-таки…
Я встала на ноги и отряхнулась. Казалось, губы посинели от холода. По крайней мере, всё ещё могли шевелиться…
– Вы обознались, месье, – проговорила я дрожащим голосом.
Реми взял меня за подбородок и приблизил ко мне своё лицо.
– Точно. Это ты. Губы, овал лица, и эта маленькая родинка над левой бровью… Теперь понятно, почему, этот ублюдок, набросился на меня.
– Отпустите меня, – пискнула я, пытаясь выбраться.
– Да, конечно, как только…
Он не закончил предложение, так как его язык скользнул мне в рот. Он поглаживал, успокаивал и вызывал во мне рой противоречивых эмоций. Мне было неприятны его прикосновения не только из-за того, что я любила Ксавье, но и из-за того, что блондин всю ночь трахался с Петрой на моей постели.
Люблю Ксавье. В первый раз чётко оформленные чувства будто столкнули с обрыва.
Я не отвечала на поцелуй Моранси, не двигалась. Он отстранился.
– Шелли. Тебе это имя подходил больше. Нежная, сладкая, милая…
– Месье Моранси, не думаю, что есть прок от ваших действий. Не нужно больше меня целовать. Это неправильно и неприятно.
Реми вздёрнул бровь.
– А Делакруа неплохо тебя окрутил. Он не стоит тебя, девочка.
Сжала губы.
– Как будто это имеет значение, – прошептала я, – Что Вы тут забыли, помимо утоления похоти?
Ремингтон рассмеялся.
– Не поверишь, но я искал тебя.
И всё? Искал меня? Зачем? Мы оба знаем, что у него с Делакруа свои тёрки. В этом нет никакого смысла.
Усталость навалилась мгновенно. Пошатнулась и начала оседать. Почему так холодно и ноги трясутся…
– Боже, да ты вся ледяная, – прорычал мужчина, – Ты что, тут всю ночь провела? Додумалась же…
Он подхватил меня на руки. Казалось, стук моих зубов слышен по всей округе. Когда зашли в дом, меня сразу же укутали в тёплый плед. Реми раздавал указания, и как ни странно все его слушались и бегали, словно марионетки. Несмотря на большое желание спать, старалась держать глаза раскрытыми. Слышала, как Мари и Петра ругаются.
– Тебе нужно согреться. Так что, или ванна или тело, – проговорил мне Моранси.
– В-ванн-а, – сквозь стук зубов выдавила я.
Ещё не хватало, чтоб он со мной спал… Нужно будет обо всё рассказать Ксавье. Особенно, про этого блондина.
Мне набрали тёплую ванну и я, раздевшись, кое-как в неё забралась. Блаженство наполнило меня с ног до головы. Как же хорошо! Радость в мелочах. Она такая зыбкая, но такая желанная. Зубы перестали стучать, сразу же стала чувствовать себя намного лучше. Непрошеные мысли, заполонили голову. Во-первых, нужно срочно позвонить Ксавье. Я расскажу только про Моранси. И пусть сам решает, что с этим делать. Во-вторых, нужно как-то прекратить нападки женщин. Без помощи Хозяина. Не хочу быть пустым местом, но именно так чувствую себя здесь, и они это прекрасно знают. И что-то подсказывает представление с телефонами в нашей с Ксавье комнате, только вершина айсберга.
Когда вода остыла, я поднялась и почувствовала лёгкое головокружение. Живот заурчал, напоминая мне о том, что не ела я уже давно.
Вытерлась полотенцем и вышла из ванны. На кровати сидел Реми в расстёгнутой белой рубашке. Увидела золотую цепь на шее и какую-то татуировку на груди. Он, не стесняясь, разглядывал меня.
– Чтож, должен отдать Делакруа должное, вкус у него есть.
Мне стало неуютно в его присутствии. Я была только в полотенце, а мужчина с вожделением смотрел на меня. Что он задумал?
– Что ты тут делаешь? – выдавила из себя.
Реми раскинул руки.
– Может же богатый мужчина позволить себе снять девушку. Тем более, когда есть знакомый, владеющий таким заведением.
– Неужели попасть в логово к врагу настолько заманчиво? – вкрадчиво спросила я.
Блондин встал с кровати и подошёл ко мне. Высокий, красивый, с чарующей улыбкой… Может ли такой мужчина искать нежности в объятиях шлюхи? Определённо нет. На такого спрос большой.
– Умная и милая. Не понимаю, зачем ты этому эгоисту? Он же об тебя ноги вытрет и пойдёт дальше. Сломает и будет наслаждаться. Шарлотта, поехали со мной. Я о тебе позабочусь. Не стоит тебе встревать в наши распри. Поверь, ничем хорошим они никогда не заканчивались.
Улыбка померкла на его губах. Вспомнил свою любимую… Я понимаю, что и он тоже использует меня, дабы насолить Делакруа. Но моё сердце кричало, что не могу я бросить того, кого люблю. Хоть чувства и не взаимны. Прошло так мало времени, а я скучала по Ксавье, как ненормальная. Нет, до конца контракта я буду здесь. А дальше, время покажет. Но мне очень хочется, чтобы и у моего Хозяина хоть что-то ко мне было. Иначе, как и сказал Моранси, он меня сломает.
– Верю, – тихо прошептала я, – Но не могу принять твоё приглашение.
Реми рукой провёл по подбородку.
– Чёрт. Не думал, что ты в него влюблена.
Опустила глаза.
– Вот моя визитка, – он протянул мне карточку, – Ты всегда можешь мне позвонить. Когда ты наскучишь этому подонку, знай, что я смогу тебе помочь.
Я ему не верила. Он, как и многие преследует свои цели. Но его забота была приятна.
– Спасибо. Дай пожалуйста позвонить, а то эти… Обрезали все провода и мой мобильник неожиданно сдох.
Ремингтон рассмеялся и достал из кармана брюк смартфон.
– Хочешь позвонить ему? – нахмурился мужчина.
Прикусила губу.
– Это не самая хорошая мысль. Расскажу, когда он приедет. Мне нужно позвонить домой…
Я видела, как блондин расслабился. Невольно хмыкнула.
Набрала заученный наизусть номер и стала ждать. Сиделка ответила почти мгновенно. Состояние Армана не улучшилось, а наоборот стало только хуже. Лекарства уже не помогали и нужно очередное обследование. Как сказала женщина, или назначат другой препарат или же… Я не хотела думать о смерти брата. Это слишком больно, слишком страшно. Так же узнала про мать. Она нашла работу в каком-то баре и зависает там. Что-то подсказывает мне, что далеко она не работает. Фыркнула в трубку. Поблагодарила Мэгги и выключила телефон. Протянула его Моранси.
– Спасибо.
– Без проблем, Шелли. Мне уже нужно ехать. Обязательно поешь и ложись спать, – его губы растянулись в улыбке, – Буду ждать твоего звонка столько, сколько потребуется.
Не позволив мне сказать, прильнул к губам и нежно поцеловал.
Я оттолкнула его руками и вытерла губы.
–Просила же так не делать. До свидания, месье Моранси.
Отвернулась к окну и стала ждать пока мужчина уйдёт. Когда дверь захлопнулась, вздохнула с облегчением. Наконец-то.
Я сдёрнула с себя полотенце и быстро надела пижаму персикового цвета. Полчаса меняла постельное бельё. Потом раскрыла балкон и пошла на кухню. Нужно покушать и ложиться спать.
Порывшись в холодильнике, достала яйца, овощи и молоко. Быстро обжарила цуккини и помидор, смешала яйца с молоком. Приготовила, переложила в тарелку, взяла приборы и села за стол.
– И как тебе ночка на улице?
Я не стала оборачиваться и как-то реагировать на ехидный голос Петры. Просто продолжила трапезу.
– Решила игнорировать? Чтож, посмотрим, как ты завтра запляшешь, – хмыкнула она.
– Смеётся тот, кто смеётся последним. Когда я расскажу обо всём Ксавье, как думаешь, что будет? – равнодушно пожала плечами.
– Ты не скажешь, – уверенно заявила та.
– Откуда ты знаешь? Вы лишили меня телефона, но ведь Хозяин и так скоро вернётся. Так что, мне реально вас всех жаль. Наверное, обслуживать клиентов сверх меры и бесплатно это невыносимо…
– Чтоб ты сдохла! – прокричала, вылетела из кухни, хлопая дверью.
Правильно, один воздух на двоих это слишком расточительно.
Я доела омлет, помыла посуду и направилась обратно к себе в комнату. Немного почитала, перед тем, как окунуться в блаженный тёплый сон.