«Жизнь – это госпиталь, где каждый мечтает сменить койку.»
Делакруа. Маскарад
– Мири, прекращай, – промурлыкал мужчина на ухо сестрёнке Ремингтона.
Она специально оделась, как развратная сука, в надежде снова залезть к нему в штаны. Её грудь буквально продавливала мужчину. Я не святой, а именно, поэтому последовала незамедлительная физическая реакция на красивое женское тело.
– Ты просто ломаешься, милый, – прохрипела она, рукой касаясь ремня.
Сжал зубы и вымученно улыбнулся. Доведёт же, стерва… Знает, как я ненавижу её брата. Но душу греет мысль, что Моранси будет в гневе от увиденной сцены.
Я ждал. Нервно. Мне хотелось сломать каждый инструмент, чтобы прекратили играть медленную мелодию. Чтобы эта дрянь отлипла наконец-то!
– Поедем ко мне после приёма? Или можно прямо здесь… В каждой комнате… Как раньше…
Закатил глаза и прижал девушку сильнее.
– Воздержусь, – прошептал ей с улыбкой на ушко.
Видно было, что Мириам ответ не устраивает. Честно говоря, наплевать. Единственное, о чём я думал – это Шарлотта. Её запах до сих пор отпечатком красовался на моей коже, ровно, как и на члене. И я терпеть не мог, эту чёртову зависимость. Меня крайне бесило, что какая-то девчонка с большими зелёными глазами не может отпустить меня. Точнее я этого сделать не могу. Только подумать, Ксавье Роже Делакруа, стал зависеть от милой глупой Шелли. Уже полгода я обещаю себе, что тот или иной трах будет последним. И каждый раз хочу ещё… И каждый раз мне мало.
Повернул голову и увидел её. Она стояла возле фуршетного столика и пила шампанское. Красное платье изумительно подчёркивало изгибы тела. Рыжий парик был ярким. Цвет ей шёл, но слишком старил. Если бы её волосы струились по плечам… Было бы во сто крат лучше. Алые губы, озарены едва заметной улыбкой, а глаза с интересом разглядывали гостей. Возможно, стоило ей сказать, что это я устроил этот бал, что единственной, кто меня интересует – брат Мири, а остальные выполняют мои указания.
Нет, так было бы скучно.
К Шелли подошёл Ремингтон. Мне сразу захотелось вылить флакончик с перекисью на его голову, чтобы мозги окончательно выцвели. Мужчина смотрел на Шарлотту, словно на трюфель. Облизывался, изучал. Она его заинтересовала, как я и планировал.
Сжал кулаки от прилива непонятной ревности. Я не должен чувствовать, что она моя. Я не собственник. Никогда им не был, в особенности со шлюхами. Хотя насчёт Шарлотты я перегибаю палку. Она хорошая девочка, из обычной бедной семьи. Но слишком добрая, чем собственно, я и пользуюсь. Я привык получать то, что хочу. А увидев её, готов был платить любые деньги, только чтобы почувствовать себя в её тугой киске.
Мири, положила руки мне на задницу. Недовольно сощурился.
– Подними выше или танец окончен, – прошипел ей.
Девушка лишь повела плечами.
– Странный ты, – фыркнула она,– Ничего. Это только начало вечера.
Я её не слушал, смотрел, как Реми обхаживает Шелли, как она игриво ему улыбается.
Он меня увидел. Я ухмыльнулся. Шелли как будто бы меня и не знает. Неужели научилась играть на публику? Не верю… Она и лгать-то особо не умеет.
Мы с Мири потанцевали ещё пару минут и я отошёл от неё. Реми с Шарлоттой разошлись. Мне так хотелось пойти за ней, прижать к стене и забросить ноги себе на бёдра. Войти в неё резко и можно даже попробовать её на вкус… Посмотреть, как глаза девчонки закрываются от наслаждения…
– Хочу выпить, – прохрипел я.
– Тут полно выпивки, которую ты оплатил, – проворковала Мириам, приняв мой хриплый голос за особый знак к действию.
Дура.
Мы потанцевали ещё минут пятнадцать, которых мне хватило по самое горло.
– Я иду пить. Веди себя адекватно, Мири, – прошипел я.
Мы прошли сквозь толпу разукрашенных сливок общества, если их можно так назвать и нарвались на блондина и Шарлотту. Она окинула меня равнодушным взглядом. Мири сразу пустилась в пляс, цепляясь языком со своим паршивцем братом. У меня в голове стучала единственная мысль: утащить отсюда мадемуазель Боннер.
Мужчины, словно стервятники, украдкой смотрели на неё. Не подходили, боялись Реми. Чёртов сукин сын. Мне начинала, не нравиться идея втягивать в этот цирк девушку. Можно было сказать правду. Она не выдаст, не из той породы. Наплёл с три короба… Вырядил так, чтобы Ремингтон её заметил. И сейчас мучаюсь от почти осязаемой ревности.
Мы перекинулись парой фраз. Мири, оскорбила Шелли. К нам подошли два моих человека и Реми, стрельнув уничтожающим взглядом, увёл Шарлотту подальше от нас.
Пока разговаривали с Тобо и Мартеном, я заметил, как Реми оказывает непозволительные жесты в адрес моей женщины. Кровь, казалось, вскипела. Сцепил руки, чтобы не выдать эмоций.
– Роже, всё в порядке? – спросил Жан.
Скривил губы.
– Вполне. Просто… Не переношу этого типа, – кивнул в сторону Реми, – Удалось узнать что-нибудь?
Тобо усмехнулся.
– Мотив у него, конечно, есть. Как и у большинства, – мужчина пожал плечами, – Но вот все махинации, что происходят в бизнесе, с ним не свяжешь. Нет ни намёка на, то, что он приложил к этому руку.
Выругался. Да, убивают и за меньшее. Но я предпочитаю поступать не столь грязно. Если он и сдохнет, то только тогда, когда найду компромат на него.
Я не заметил, как задержал дыхание, как непроизвольно направился к паре, как оттащил блондина от Шарлотты…Уставился на девушку, взглядом обещая расплату.
Затем направил всё внимание на блондина.
Завёл кулак и со всей силы ударил по лицу. Схватил за грудки и замахнулся головой. Реми не из дураков, кулаком дал мне под дых, и я загнулся от наступающей боли. Тобо и Мартен оттащили меня.
– Ты сума сошел, Делакруа! – прорычал Ремингтон, – Что, тоже захотел к ней в трусики залезть? Не выйдет! Иди, трахай своих шлюх или вон, мою сестру. А Эжени не такая. С ней надо надолго и серьёзно. Так что, хватит искать повод, чтобы мне врезать.
– Отпусти, – прорычал Жану.
Освободившись из рук мужчины, я процедил сквозь зубы:
– А вот и пойду. Меня как раз, одна такая, дома ждёт.
Я поискал глазами Шелли и не нашёл её. В кармане завибрировал мобильник.
«Едем домой. Ты её испугал. Девочка трясётся, словно осиновый лист».
– Развлекайтесь, дальше, – прошипел я и направился к выходу.
По дороге Мири схватила меня за руку.
– А как же я?
Еле сдержался, чтобы не оттолкнуть её. Не понимаю, как я мог её трахать…
– Оглянись, тут много других членов. Иди, поищи, какой из них сможешь оседлать! – рыкнул на неё.
В глазах девушки выступили слёзы.
– Ублюдок, – хмыкнула она и, убрав руку, убежала на каблуках в сторону туалета.
Мне было плевать на её слёзы, на косые взгляды присутствующих. Я хотел только ЕЁ. И я получу, как только доберусь до квартиры.
Шарлотта
Маркос вёл машину не спеша, то и дело, поглядывая на меня. Я сняла парик, так как в нём было безумно жарко. Во рту пересохло. Перед глазами стояла сцена того, как Ксавье оттаскивает Реми от меня.
Для чего он это сделал? Просто потому, что только он смеет меня целовать? Но это, же бред… Мужчина сам хотел, чтобы я привлекла внимание. Иначе бы не стал меня так наряжать. Только в чём смысл? Весь этот вечер казался фарсом, в котором я была ведущей героиней.
– Маркос, ты ведь в курсе дел своего друга? – спросила я мужчину.
Тот что-то проворчал себе под нос.
– Безусловно, – проговорил он, – Но тебе не скажу. Не в приоритете как бы.
– Не сомневаюсь, – недовольно ответила ему, – Зачем мне следить за кем-то, если Ксавье распускает руки?
Марко рассмеялся.
– Поверь, этим вопросом мучается и Ксавье. Он не привык давать волю эмоциям, в особенности ревности.
Я фыркнула.
– Просто он собственник и не привык делиться.
После слов мужчины я замолчала. Было над, чем задуматься. Он и я ревновали друг друга. Да, признаю, у меня к нему есть чувства. Какие? Непонятные. Не любовь, это точно… Привязанность? Привычка? Зависимость? Я не знала. Мне было до скрежета зубов неприятно видеть Ксавье в объятиях сестры Моранси. И это, мягко говоря, напрягало. Я не хотела чувствовать к этому человеку что-то, помимо неприязни… Как давно наши невозможные отношения перетекли в нечто иное? В нечто сложное?
Вплоть до квартиры я думала об этом. Так же, я боялась Делакруа. Не зная, как он поведёт себя по возвращению домой… Было страшно. Что он сделает? Как себя поведёт? Что скажет и как?
Его действия не предсказуемы. Он может повести себя абсолютно не так, как думаю я. Наорёт? Затрахает? Морально унизит? Растопчет, словно таракана?
Я вышла из машины, обхватывая руками плечи. Было холодно. Ключей у меня от квартиры не было. Марко подошёл ко мне.
– Идём, открою тебе.
Я удивлённо посмотрела на мужчину.
Он хмыкнул.
– У меня есть дубликат ключей, на всякий случай. К примеру, на такой.
– Понятно, – проговорила я, – Идём.
Марко ушёл, как только я зашла в коридор. Включила свет и выдохнула. Равнодушие этой квартиры меня утомляло и холодило кожу.
Скинула туфли.
– Господи, как же хорошо!
Думаю, каждая женщина испытывает это чувство, когда ноги после долгой ходьбы на высоких шпильках, ощущают под собой прохладный пол. Облегчение.
Я поднялась в нашу комнату, омерзительную мне до мурашек по коже. Разделась, до алого кружевного нижнего белья. Дорогое. Качественное. Красивое. Откровенное. В прошлой жизни у меня бы денег не хватило на подобную роскошь. И оно было мне противно. Покупала не я. Всё в нынешнем положении кричало о том, что я чёртова содержанка. Для кого-то я шлюха, для кого-то мямля… Но меня это заботит в последнюю очередь. Из-за Армана, матери.
Сердце пропустило удар. Умом я понимала, что для родителей я никто. Что ни отец, ни мать особо меня не любят. Одна поглощена сыном, другой собственной жизнью. Удручало чувство одиночества. Ведь я никому не нужна. Сама я, а не рабочая пара рук и ног.
Боже, я ничтожество! Жить нужно для кого-то, а если нет такого человека, то какой смысл существовать? Это неправильно. Ведь у каждого должен быть друг, любимый человек, животное в конце концов… А у меня…Никого. Не по-людски как-то.
– Повеселилась?
Я вздрогнула, услышав грубый вкрадчивый голос.
Подняла глаза. Сглотнула слюну. Сделала шаг назад и натолкнулась на кровать.
Хищный взгляд Ксавье был сосредоточен на моём лице. Руки сложены на груди, отчего пиджак в плечах натянулся, обрисовывая мышцы.
– Не особо, – прохрипела я, – А ты?
Мужчина молчал минуту, после чего стал подходить ко мне. Медленно, с напряжением.
– Весьма, – процедил он сквозь зубы, – И как тебе Моранси? Уже захотела испробовать его член в себе?
Я прикрыла рот рукой от подобного обвинения.
– Ты… Ты обвиняешь меня, что твой закадычный враг поцеловал меня?
Ксавье вплотную прижался ко мне, и, наклонив голову, понюхал мою шею.
– От тебя пахнет им, – прорычал он.
Его руки схватили меня за запястья и сжали.
– Тебе понравилось? – прошипел он.
Казалось меня, сотрясала мелкая дрожь. Мужчина был зол. Напряжение витало в воздухе. От него пахло спиртным, потом и лёгкими духами. Женскими. Этой Мириам. Он обвиняет меня, хотя сам чуть ли не залез под юбку к этой женщине.
– Тебе понравилось! – прокричал он мне в лицо.
– Нет, – прошептала я, прикрыв глаза.
– Не верю!
Его рот накрыл мой, полностью подчиняя себе. Он языком провёл по моей нижней губе, прикусывая её.
Отстранился.
– Я заставлю забыть его вкус, – шипел он, жёстче сжимая мои руки.
Его губы коснулись моей шеи. Целуя, он кусал… Предъявлял права.
Отпустил мои запястья и повернул к себе спиной. Прижался, показывая моей попке, как возбуждён.
Его ладонь накрыла мою левую грудь, сквозь алые кружева нащупала сосок. Другая рука медленно спускалась по животу, пока не пробралась под трусики и не накрыла лобок.
Я невольно застонала. Душа хотела убежать от сюда… А тело… Оно хотело остаться. Даже, если будет грубо, даже, если ничего не получит…
Его указательный палец скользнул в меня.
Услышала хриплый стон мужчины.
– Понадобилось полгода, – шептал он, – Чтобы ты была влажной с первого раза. Неужели влюбилась?
Во рту пересохло, но всё же пробормотала:
– Не дождёшься.
Ксавье вынул палец из меня.
– Значит то, что я сделаю, тебя не сильно обидит.
Что он сделает? Как это связано с его вопросом?
Делакруа обошёл меня и сел на кровать. Похлопал по коленям:
– Ложись, – приказал он, – И ни звука.
Прикусила язык. Если что-то скажу, будет только хуже. Знаю это.
Легла к нему на колени так, что попа едва свисала с них. Было жутко неудобно и страшно.
– Я не люблю, когда трогают моё, – вкрадчиво проговорил Делакруа, проводя ладонью по ягодице.
Напряглась.
Шлепок. Вскрикнула и сжала губы.
– Ни звука Шелли. Это наказание. Ты не должна была позволять ему больше, чем нужно…
Мне кажется, или он не логичен? Говорит то одно, то другое…
– Сам же хотел…
Снова шлепок и я прикусила язык. Из глаз хлынули слёзы.
– Я не велел тебе обмениваться с ним чёртовой слюной, – рычащий голос мужчины, словно тысяча игл вонзался в кожу, проникая глубоко под неё. – Ты зашла слишком далеко!
Не выдержав необоснованных обвинений, я резко перекатилась и упала на пол, сильно ударившись локтем. Не позволила крику боли вырваться из груди.
– Я зашла далеко? – прошипела я.
Медленно поднялась. Чашечка бюстгалтера сползла с одной груди, полностью обнажая ту. Я быстро поправила лифчик и невольно всхлипнула. Мне было больно от его слов, действий. Хотя, собственно, чего я ждала?
– Это ты привёл меня на маскарад, – проорала я, – Это ты показывал фотографии, ты одел меня как элитную шлюху. И на что ты надеялся? Что ни один зрящий мужик не будет на меня похотливо смотреть?
Ксавье молчал и смотрел на меня. Что происходит в его черноволосой голове? Какие тайны скрывают его леденящую душу глаза?
Мужчина поднялся, подошёл ко мне. На его лице ни один мускул не дрогнул. Казалось, он застыл в своей непонятной ревности.
– Просто молчи, – хрипло прошептал он, беря меня за руки.
– Я не хочу…
– Давай хоть сегодня не будем говорить о деньгах, – выдохнул он мне в губы, перед тем, как нежно коснуться их.
Закрыла глаза. Почему я позволяю ему это делать со мной? Почему просто не плюну и не уйду? Дело уже не только в Армане, но и во мне… Медленно я влюблялась в этого человека. Несмотря на страх, в который он меня вгонял, несмотря на шлепки, горькие обвинения… Нежно поцеловал и я растаяла. Будто и не было ничего. Ни горьких слёз, ни отречения от жизни. НИЧЕГО.
Его пальцы скользили по моему телу. Мужчина оторвался от моего рта, и я заглянула ему в глаза, словно в душу. В них светилась жажда обладания. Шмыгнула носом.
Делакруа чертыхнулся и отстранился.
– Одевайся. Джинсы, блузка и босоножки.
Непонимающе на него посмотрела.
– Мы пойдём гулять, – проговорил он, – У тебя полчаса.
Мужчина быстро вышел из комнаты, оставив меня наедине с собственными эмоциями, мыслями… Почему он остановился? Понял неправоту?
Невольно хмыкнула. Ксавье не из тех, кто так легко признаёт ошибки. Что-то здесь не так. Но что?
Сердце быстро пропускало удары. Подошла к постели и села. Попа слегка горела после опытных рук Ксавье, но в данную минуту меня волновало другое. Почему он не продолжил? Сказал одеваться, чтобы погулять. Где? Что он задумал?
Закрыв глаза, досчитала медленно до десяти встала и пошла в ванну. Надо смыть с себя косметику.
Через сорок минут я спускалась по лестнице. На мне были узкие джинсы с заниженной талией, бледно-розовая кофточка с оголёнными плечами. Поверх неё красовалась новёхонькая коричневая кожаная куртка. Ноги обула в удобные чёрные балетки с большим красным бантом в виде украшения. Волосы свободно падали на плечи густым каскадом. Я не красилась, лишь увлажнила губы бальзамом.
– Ты опоздала на десять минут, – улыбнулся Ксавье, вставая с дивана.
– Извини, – ответила ему.
Делакруа полностью оглядел меня. Казалось у него вместо глаз рентген. Чувствовала, как щёки залил румянец.
– Идём, Шелли. Я покажу тебе Париж.
Его голос, словно журчание реки, грело мои уши. Я отбросила все вопросы, которые вертелись, как в голове, так и на языке и просто позволила ему взять меня за руку. Как свою девушку, а не как содержанку.
Не буду анализировать сегодня. Просто нет сил. Оставлю на завтра. Лишь оно клином висит над головой.
Мы вышли на улицу. Я не увидела машины.
– А где машина?
Ксавье загадочно улыбнулся.
– Мы ведь вышли погулять, а не кататься, не правда ли? Не бойся, Шелли. Ты со мной в безопасности, – усмехнулся он, после чего пробормотал, – А вот в своей, я сильно сомневаюсь.
Я услышала. К чему это он? Если на нас нападут, то единственное, на что я буду способна – завизжать.
– Хорошо, – выдохнула я, не зная чего ещё ожидать.
Я посмотрела в сторону, рассматривая сверкающие витрины ночных магазинов. Странный вечер, но единственный, когда он был со мной таким. Другим. Человеком, а не потребителем. Меня это пугало и одновременно подвергало в нежный трепет.