Д.Чавчанидзе
Романтический мир
Эрнста Теодора Амадея Гофмана
Книга прочитана, и перед вами открылся сверкающий яркими красками мир сказок Гофмана. Вы, наверное, заметили, насколько необычны эти сказки, насколько отличаются они от всех тех, которые вы читали до сих пор. Под пером Гофмана необыкновенное, фантастическое возникает из реальных вещей и событий; источником чудесного становится обыденная жизнь. И потому сказочное, волшебное открывает нам другой, еще более необычайный мир - мир человеческих чувств, мечтаний, стремлений.
Только на первый взгляд кажется, что действие в повестях Гофмана происходит, как это бывает в сказке, "в некотором царстве, в некотором государстве". На самом деле все, о чем он пишет, несет на себе отпечаток того тревожного времени, свидетелем которого был писатель.
Гофман родился 24 января 1776 года в городе Кенигсберге. Этот город был одним из центров культурной и духовной жизни Германии. В стенах кенигсбергского театра звучали оперы Моцарта и симфонии Гайдна. В Кенигсбергском университете знаменитый мыслитель Иммануил Кант знакомил студентов со своей философской системой, в которой были отражены идеи Просвещения.
Эти идеи волновали тогда всю Европу. Просветители утверждали, что мир должен быть перестроен силой человеческого разума, что все люди равны независимо от того, к какому сословию они принадлежат, что свобода единственный справедливый закон, и потому ни человеком, ни страной не должны управлять тираны. В 1789 году, когда Гофману было тринадцать лет, под лозунгом "Свобода, равенство, братство!" произошла Великая французская революция, подготовленная идеями Просвещения.
А еще через десять лет бывший капитан Бонапарт стал императором Наполеоном. Революция окончилась. Для французской буржуазии, интересы которой защищал Наполеон, он сумел захватить едва ли не половину Европы.
Не избежала участи покоренных стран и Германия.
Когда в 1806 году войска Наполеона вошли в Варшаву, находившуюся тогда под властью Пруссии, тридцатилетний Гофман служил там чиновником. По семейной традиции он стал юристом, но сердце его принадлежало искусству.
Дороже всего ему была музыка. Большой знаток и восторженный почитатель великих композиторов, он даже переменил свое третье имя - Вильгельм - на одно из имен Моцарта - Амадей.
Незаурядное музыкальное дарование давало основания Гофману мечтать о славе музыканта: он превосходно играл на органе, фортепьяно, скрипке, пел, дирижировал. Еще до того, как пришла к нему слава писателя, он был автором многих музыкальных произведений, в том числе и опер. Музыка скрашивала ему печальное однообразие канцелярской службы в городах, сменявшихся по воле начальства буквально через каждые два года: Глогау, Позен, Плоцк, Варшава... В этих скитаниях музыка была для него, по его собственным словам, "спутницей и утешительницей".
С приходом Наполеона в Варшаву Гофман, как и все прусские чиновники, остался без места и сначала даже радовался освобождению от постылых обязанностей. Он мечтал отныне посвятить все свое время музыке. Однако нужен был постоянный заработок, чтобы кормить жену и маленькую дочь, и он уехал в Берлин, рассчитывая получить работу в театре или музыкальном издательстве. Это оказалось нелегко; с первых же дней в столице на него обрушилась горькая нужда. "Вот уже пять дней я не ел ничего, кроме хлеба", - писал оттуда Гофман своему близкому другу.
Но в Берлине у него были свои удачи и радости. Он сочинил несколько музыкальных пьес. "С тех пор, как я пишу музыку, мне удается забывать все свои заботы, весь мир. Потому что тот мир, который возникает из тысячи звуков в моей комнате, под моими пальцами, несовместим ни с чем, что находится за его пределами". В этом признании - вся натура Гофмана, его необыкновенная способность чувствовать прекрасное и благодаря этому быть счастливым вопреки жизненным невзгодам. Этой чертой он наделяет впоследствии любимейших из своих героев, называя их энтузиастами за огромную силу духа, которую не могут сломить никакие беды.
В Берлине Гофман знакомится со многими замечательными людьми писателями, музыкантами, философами. Общение с ними помогло ему глубже ощутить дух своего времени, настроения, которыми жила немецкая интеллигенция, горячо откликавшаяся на все, что происходило за пределами Германии.
За два десятилетия, прошедшие после Великой французской революции, в Западной Европе в полной мере обнаружились страшные стороны нового, буржуазного уклада. Мечты о свободе, равенстве и братстве так и остались мечтами; если раньше свобода была привилегией знатных, то теперь стала достоянием тех, в чьих руках было больше золота. В жертву золоту приносилось всё: человеческие чувства, честь и совесть.
Революционные события почти не коснулись Германии. Она все еще продолжала оставаться страной, раздробленной на множество государств, иногда до смешного мелких. В своем романе "Житейские воззрения кота Мурра" Гофман с едкой иронией скажет о владельце одного из таких "карликовых" княжеств: "...он с помощью хорошей... подзорной трубы с бельведера своего дворца... мог обозреть все свои владения... В любую минуту он мог без малейшего труда узнать, каковы виды на урожай, скажем, у Петера, посеявшего пшеницу в отдаленной части его страны..."
В маленьких немецких землях особенно остро ощущались противоречия сохранившейся феодальной системы: произвол титулованной знати и бесправие тех, кто не принадлежал к ней. Однако в крупнейших из германских государств, и прежде всего в Пруссии, где протекала большая часть жизни Гофмана, были проведены некоторые буржуазно-демократические реформы.
Немецкая буржуазия была еще слишком слаба, чтобы полностью взять власть в свои руки, но и в Германии уже нетрудно было заметить, как расцветает культ золотого тельца, как стремление разбогатеть становится единственной целью жизни.
Наблюдая это, лучшие умы того времени вновь и вновь задумывались, почему высокие идеи, во имя которых свершалась революция, получили столь уродливое осуществление. Горькое разочарование в буржуазной действительности заставляло многих забыть о том, что 1789 год принес и великие перемены. Казалось, что человеческая мечта и реальная жизнь - два полюса и сближение между ними невозможно. Эти настроения легли в основу нового мировоззрения, которое породило мощное направление в литературе, музыке и живописи романтизм.
Романтики были убеждены, что человек создан для мира светлого и гармоничного, что человеческая душа с ее вечной жаждой прекрасного постоянно стремится к этому миру. Идеал романтиков составляли незримые, духовные, а не материальные ценности. Они утверждали, что этот идеал, бесконечно далекий от уныло-деловой повседневности буржуазного века, может осуществиться лишь в творческой фантазии художника - в искусстве. Ощущение противоречия между тягостной низменной суетой реальной жизни и далекой чудесной страной искусства, куда увлекает человека вдохновение, было хорошо знакомо и самому Гофману.
Его деятельность в искусстве была многогранной, разнообразной. В Берлине ему наконец удалось получить место театрального капельмейстера (дирижера оркестра и хора), и начался новый, более отрадный, хотя не более легкий этап его жизни: служба в театре, уроки музыки и пения в богатых домах. Закулисные интриги, самоуверенная снисходительность филистеров немецких обывателей, - глухих к настоящему искусству, безденежье, голод. "Вчера заложил старый сюртук, чтобы поесть", - записывает Гофман в дневнике. Опять замелькали города: Бамберг, Дрезден, Лейпциг, снова Берлин. Но среди всех трудностей не ослабевал его творческий энтузиазм. Свою работу в театре он не ограничивал обязанностями капельмейстера. Он сам подбирал репертуар, и благодаря его вкусу и таланту бамбергская сцена сделалась одной из лучших в Германии. Он делал эскизы, а часто и сам писал декорации к спектаклям, к которым сочинял музыку. Кистью и карандашом он владел в совершенстве, очень любил и блестяще рисовал карикатуры: на прусские власти, на духовенство в Бамберге... Некоторые из них причинили ему много неприятностей - так метко и хлестко били они в цель.
В 1816 году в Берлине с триумфом прошла его опера "Ундина" - первая романтическая опера. А после четырнадцатого ее представления вспыхнувший в театре пожар уничтожил партитуру и декорации "Ундины".
К этому времени Гофман опять служит чиновником берлинской судебной палаты, - он вынужден был принять эту должность, когда из-за военных событий 1813 года вместе со всей театральной труппой остался в Лейпциге безработным.
Но в эти годы главным делом его жизни становится литературное творчество.
Его первое литературное произведение появилось еще в 1809 году, когда он жил в Бамберге. Это была новелла "Кавалер Глюк" - поэтический рассказ о музыке и музыканте.
Герой рассказа - современник автора. Виртуоз-импровизатор, он называет себя именем композитора Глюка, умершего в 1787 году; его комната убрана в стиле времени Глюка, изредка он облачается в одеяние, напоминающее костюм Глюка.
Так он создает для себя особую атмосферу, помогающую ему забыть об огромном суетном городе, где много "ценителей музыки", но никто не чувствует ее по-настоящему и не понимает души музыканта. Для берлинских обывателей концерты и музыкальные вечера - лишь приятное времяпрепровождение, для гофманского "Глюка" - богатая и напряженная духовная жизнь. Он трагически одинок среди обитателей столицы, потому что за их невосприимчивостью к музыке чувствует глухое безразличие ко всем человеческим радостям и страданиям.
Только музыкант-творец мог так зримо описать процесс рождения музыки, как сделал это Гофман. Во взволнованном рассказе героя о том, "как поют друг другу цветы", писатель оживил все те чувства, которые не раз охватывали его самого, когда очертания и краски окружающего мира начинали превращаться для него в звуки.
То, что безвестный берлинский музыкант называет себя Глюком, - не простое чудачество. Он сознает себя преемником и хранителем сокровищ, созданных великим композитором, бережно лелеет их, как собственное детище. И потому сам он как будто становится живым воплощением бессмертия гениального Глюка.
Герои Гофмана чаще всего люди искусства и по своей профессии - это музыканты или живописцы, певцы или актеры. Но словами "музыкант", "артист", "художник" Гофман определяет не профессию, а романтическую личность, человека, который способен угадывать за тусклым серым обликом будничных вещей необычный светлый мир. Его герой - непременно мечтатель и фантазер, ему душно и тягостно в обществе, где ценится только то, что можно купить и продать, и только сила любви и созидающей фантазии помогает ему возвыситься над окружением, чуждым его духу.
С таким героем мы встречаемся и в повести "Золотой горшок", которую автор назвал "сказкой из новых времен".
Читая эту сказку, трудно предположить, что она была написана под гром артиллерийских раскатов, человеком, сидевшим без денег в городе, где шла война. А между тем это именно так. "Золотой горшок" Гофман написал в 1813-1814 годах в Дрездене, в окрестностях которого кипели бои с Наполеоном, уже потерпевшим поражение в России. О том, как он писал эту сказку, Гофман рассказывал в одном из писем: "В эти мрачные, роковые дни, когда со дня на день влачишь свое существование и тем довольствуешься, меня тянуло писать как никогда - будто передо мной распахнулись двери чудесного царства; то, что изливалось из моей души, обретая форму, уносилось от меня в каскаде слов".
Герой повести студент Ансельм - предмет всеобщих насмешек. Он раздражает обывателей, среди которых живет, своей способностью грезить наяву, неумением рассчитывать каждый шаг, легкостью, с какой он отдает последние гроши. Но автор любит своего героя именно за эту неприспособленность к жизни, за то, что он не в ладу с миром материальных ценностей. Не случайно одно из злоключений Ансельма, нечаянно опрокинувшего корзину уличной торговки, и оказывается началом чудесных происшествий, в результате которых его ожидает необыкновенная судьба.
Юноша вовсе не равнодушен к простым жизненным благам, однако по-настоящему он стремится только к миру чудес, и этот мир с готовностью открывает ему свои тайны. И именно поэтому, когда Ансельм на минуту забывает о зеленой змейке Серпентине и поддается обыденным соблазнам - подумывает о том, чтобы стать надворным советником, жениться на хорошенькой дочке своего покровителя, - его ждет наказание. Сидя в своеобразной тюрьме - стеклянной банке, - он понимает, что не имел права изменять себе, своей поэтической натуре.
В эпизоде кратковременного "отступничества" Ансельма отразилось одно из важнейших наблюдений Гофмана над "новыми временами": буржуазная действительность цепкой рукой может притянуть к себе даже мечтателя, обратив его помыслы к банальным житейским целям. Еще ярче передает эту мысль писатель в истории Вероники. Вероника тоже мечтает, она влюблена в Ансельма и даже борется за него. Но мечта ее весьма прозаична и банальна. Ей хочется стать женой солидного чиновника, жить в комфорте и почете; предел счастья для нее - золотые сережки, подарок состоятельного мужа. Вот почему избранником Вероники в конце концов становится надворный советник Геербранд.
В филистерской среде, где живут герои Гофмана, царствует расчет. Он накладывает отпечаток и на фантазию и на любовь - на тот идеальный мир человека, который романтики противопоставляли действительности.
Гофман понимал, что эта действительность сильна, что идеал под ее воздействием постепенно блекнет и принимает ее окраску.
Заманчиво-фантастическое в повести Гофмана внезапно переходит в разочаровывающе-реальное, а в безобидно-привычном таится колдовская сила; вспомним хотя бы, как хихикающий кофейник оказался старухой колдуньей! Наиболее чудовищным выглядит у Гофмана быт, размеренное существование филистеров, уверенных, что только они рассуждают и живут правильно.
И все-таки вся повесть "Золотой горшок" словно пронизана мягким золотистым светом, смягчающим нелепые, непривлекательные фигуры обывателей. Действительность еще не вызывает у Гофмана горького чувства.
Ведь подлинный "энтузиаст" Ансельм сумел устоять перед ее дешевыми приманками. Он сумел поверить в невероятное настолько, что оно стало для него реальностью, он преодолел притяжение унылой житейской прозы и вырвался из ее круга. "Ты доказал свою верность, будь свободен и счастлив", - говорит Гофман своему герою.
Писатель уверен, что чудо может произойти с каждым, надо только оказаться достойным его. Эта мысль звучит во всех гофманских произведениях. Об этом написана и сказка "Щелкунчик и мышиный король", напечатанная в 1816 году.
С радостью погружается писатель в чудесную страну детства - страну замысловатых игрушек, затейливых пряников и конфет, удивительных и увлекательных историй. В "Щелкунчике" много ярких красок и движения; тщательно, как на широком полотне, выписаны разнообразные изделия искусных немецких мастеров, куклы, одетые в костюмы разных народов. Рассказ автора как будто сопровождается музыкой, в нем, кажется, ощущается ритм танца.
Спустя много лет, уже после смерти Гофмана, по мотивам "Щелкунчика" был создан балет, музыку к которому написал Петр Ильич Чайковский.
В этой детской сказке, как и в самых больших и значительных произведениях писателя, ярко выступает на общем фоне романтическая личность. Маленькая Мари отличается от всех остальных тем, что ее внутренняя жизнь выходит за узкие рамки окружающего быта. Как и Ансельм, она видит мир, незримый для других. Простые объяснения всем чудесам приводят ее в отчаяние, и девочка отвергает их - иначе для нее исчезнет вся красота жизни. Жить без веры в неожиданное, фантастически-прекрасное ей неинтересно и невозможно.
И скромный, уступчивый Ансельм и ласковая послушная Мари обнаруживают непоколебимое упорство, когда у них пытаются отнять мечту, посягают на идеал, который их манит. Потому они и добиваются осуществления своей мечты.
Кроме девочки Мари, в сказке "Щелкунчик" есть еще один герой. Он стоит как бы в стороне, но именно благодаря ему в жизнь приходит сказка. Это старый Дроссельмейер, смастеривший Щелкунчика. У него, как у Линдгорста в "Золотом горшке", два облика: он давний друг семьи Штальбаум, крестный Мари, старший советник суда и в то же время он тот самый королевский часовщик и чудодей, который нашел средство вернуть красоту принцессе Пирлипат.
В лице Дроссельмейера воплощен любимый образ немецких романтиков человек, достигший в своем искусстве такого совершенства, что сделанное его руками оживает и продолжает жить независимо от своего создателя. Прообраз его - замечательные ремесленники-умельцы, которыми славился на протяжении веков старинный немецкий город Нюрнберг.
Люди творческого труда, влюбленные в свое дело, были жизненным подтверждением идеи писателей-романтиков: искусство - единственное настоящее призвание человека, только в искусстве может найти воплощение красота мира, гармония, идеал.