Заменить разбитое окно.
НИККИ: Мой дом был местом постоянных злоключений. Здесь могли случаться все виды разгрома. Однажды я решил установить шест для стриптиза у себя в спальне, потому что я думал, что это было круто. Несколько дней спустя я сломал его, считая его идиотским. Была постоянная спонтанная смена декораций. Это создавало сильный беспорядок в то и так непростое время. Это говорит о том, что ты начинаешь сходить с ума.
9 января, 1987.
Вэн Найс, полночь.
Я люблю этот дом … временами я не ненавижу его.
Забавно, что я даже не видел дом прежде, чем купил его. Николь выбрала его для меня, когда мы встречались, сделали его нашей героиновой берлогой, и не покидали в течение многих месяцев. Теперь Николь в прошлом, и у меня есть Вэнити. Я из наркомана превратился в законченного кокаинщика…, это прогресс?
Но я люблю бродить по дому из комнаты в комнату. Мне нравится, что здесь так мрачно: дом, у которого есть тайны. Я совсем не хочу уезжать отсюда, но мне надо… на следующей неделе начинаются репетиции.
НИККИ: Дом был на Вэлли Виста Бульваре в Вэн Найс, Лос–Анджелес. Моя прежняя подруга Николь выбрала его для меня. Я был в турне Theatre of Pain с Motley, и она осмотрела недвижимость в Лос–Aнджелесе, сняла на видео и привезла, чтобы показать мне. Меня потребовалась приблизительно минута, чтобы сказать да. Что в этом особенного? У меня было так много денег тогда, что я мог купить что угодно.
Я нанял дизайнера — декоратора, которая пришла на встречу со своими тканями и образцами, и нашла меня обдолбанным. Она переступила через шприцы, и пустые пакетики из–под кокса, и спящих голых девочек на моих персидских ковриках за 25000 $, прожженных окурками сигарет, и даже не моргнула. Надо отдать ей должное – она была настоящим профессионалом.
Мой дом был полон красной бархатной драпировки, готической мебели, старинных вещей. Это был дом, в котором можно потерять себя – и сойти с ума.
10 января, 1987.
Вэн Найс, 21:40
Сегодня я заставил себя взять гитару в руки, зная, что я должен написать несколько песен для следующего альбома. Мне удалось натянуть струны, но написать песню не получилось…, это пугает меня, потому что музыка — все, ради чего я живу. У Томми и Винса и даже Мика есть свои семьи, чтобы пойти домой в конце дня. Музыка всегда была моей семьей, и теперь я заброшенный … каждый уголок моего ума заполнен паутинами и страхом …
11 января, 1987.
Вэн Найс, 23:00.
Мы с Питом провели день в пустых разговорах. Пит говорил, будто у него есть пакетик наркоты, но он никогда на самом деле не достанет этого дерьма. Он все еще должен мне залог в размере 9000 $, который я отправил за него после того, как он был арестован условно за следы от наркотиков на его руке. Он говорит, что когда–нибудь вернет… как бы там ни было.
Я понял кое–что о Пите. Его волосы всегда выглядят так круто, со всеми этими волшебными фишками, вплетенными в них, но я никогда не видел его без шляпы, или без полотенца по голове, когда он выходит из душа. Это – слишком здорово …, неужели его собственные волосы? Я думаю, что это — гребаный парик!
НИККИ: Пит так и не вернул мне мои деньги. После того, как он исчез, я слышал много историй о его приключениях от людей за эти годы. Последнее, что я слышал — его посадили в тюрьму после попытки ограбить банк на велосипеде. Я понятия не имею, верно ли это, но это в стиле Пита.
12 января, 1987.
Вэн Найс, 16:00.
Я записался на курс лечения метадоном, и думаю, это то, что нужно. Дэйв (Davey) сказал мне, что он благодаря этому избавился от наркотической зависимости, так что с надеждой каждое утро в девять, я уже был там, рок–звезда – наркоман, стоящий в очереди в моей лыжной шапочке и темных очках со всеми остальными для получения своей ежедневной дозы.
НИККИ: Большинство программ метадона длится тридцать дней и предназначено, чтобы отвести наркоманов от героина, держа отдельно их от грязных игл, ВИЧ, дилеров и остальных принадлежностей наркотического мира. Я обычно получал свою дозу метадона, затем звонил Джейсону по поводу наркотика. Это сработало? Я был настолько обдолбан, что думаю, я просто добавил метадон к своему уже внушительному списку наркотических пристрастий.
«Дэйв» («Davey») – чье настоящее имя не могу раскрыть – одна из самых больших рок–звезд в мире. Я не могу сказать тебе его имя …, но я действительно вырос на его музыке …
13 января, 1987.
Вэн Найс, 21.00.
Сегодня я позвонил своей сестре. Я понятия не имею почему. У нас нет ничего, чтобы сказать друг другу …
СЭСИ КОМЕР (CECI COMER): Мой брат, Никки, на семь лет старше меня, и он остался в моем сердце как моя вера (like my faith) - странно, но это на самом деле так, хоть он не всегда заслуживал этого. Я никогда не понимала этого, но чувство никогда не оставляло меня. Но были времена, когда я презирала его.
Когда мы были детьми, мы играли вместе в Эль–Пасо (El Paso). Мы возились в грязи (он порезал свою голую ногу), ловили рогатых жаб и змей, и зажигали римские свечи, оставшиеся от 4 июля, в бетономешалке. Однажды дедушка вытащил огромный шип кактуса из его коленки; другой раз Никки сам вырезал шип кактуса из своей коленки; все это было эксцентрично и сопровождалось обильными кровопотерями. Однажды в него попала молния через открытую дверь.
Никки стал моим героем, когда спас меня от большой гремучей змеи – я думала, что могу погладить ее, но он подбежал и подхватил меня, прежде чем она меня укусила. Он имел обыкновение держать змей как домашних животных. Однажды одна из них съела мою черепаху – я хотела убить ту змею! Никки все еще должен мне за это.
Когда мы с мамой переехали в Вашингтон, Никки ушел жить к бабушке с дедушкой. Я думаю, что в уме мама считала это временным явлением, и Никки приедет, чтобы присоединиться к нам, когда все устроится, но он так и не вернулся к нам. Я думаю, возможно Никки считал, что мама любила меня больше чем его, но это не так, – я только была младшей и рядом с ней. Мама всегда пыталась устроить комнату для Никки в любом доме, в котором мы жили.
После того, как Никки стал известным, мы по–настоящему расстались. Он никогда не связывался с нами, кроме тех случаев, когда он приезжал в город. И временами, когда я действительно получала известие от него, он был такой задницей. Он спрашивал меня как дела, а после моего ответа прерывал беседу или менял тему разговора. Он был груб, эгоистичен, он уничтожил меня очень много раз …, он был настоящей задницей.
14 января, 1987
Вэн Найс, 11:30.
Вчера вечером после ухода Джейсона началось безумие…, он приносит мне героин не очень часто, но мое потребление кокаина больше на 1 000 %. Я ползал вокруг дома, слыша голоса, когда заметил все платиновые диски, висящие на стенах, и внезапно возненавидел их. Зачем они там? Мотли — это музыка и страсть, а не награды глупой индустрии, которая ненавидит нас и зарабатывает на нас миллионы долларов. В результате я прошелся по комнатам, срывая диски со стен и сваливая их в гараже. В тот момент я внезапно почувствовал себя дураком…, мы зарабатывали те диски, мы должны гордиться ими. Так что я поставил их всех на пол у стен, на которых они обычно висели.
Завтра мы возвращаемся в студию.
БОБ MАЙКЛС (BOB MICHAELS): Никки — очень заводная личность. Иногда он отказывался от наркотиков на некоторое время ради автомобилей, или семнадцатифутовых грузовиков, но по сути это доказывало, что ничто иное не имело значения, кроме как достижение кайфа. Он начинал ради забавы, потеряв способность быть счастливым, чувствуя себя абсолютно ненужным. Он обычно проверял свой почтовый ящик семь раз в день, но ему нужна была вовсе не почта…это были наркотики, которые дилеры обычно оставляли там для него. Он шел к почтовому ящику, затем в ванную и выходил оттуда более уравновешенным человеком.
15 января, 1987
Вэн Найс, 20:30
Сегодня мы вернулись в студию для записи нового альбома. Я поехал туда на моем Харлее (Harley), чувствуя себя нервным, и решил остановиться ради маленькой дозы … зашел в магазин Дэнни на Ковер и Сансет (in Denny's on Cower and Sunset) (всегда модный парень!). У меня не было ложки, поэтому я купил бутылку Pepsi, выбросил бутылку, оставив крышку, и пошел в их туалет, чтобы уколоться. Туалет был отвратительным — черные сиденья и следы дерьма вокруг слива и пошлые надписи на стенах по всей комнате…
Я сел на свой мотоциклетный шлем на пол и наполнил крышку от бутылки водой из туалета. Я дебил, почему я не налил воды в раковине, как сделал бы любой другой нормальный человек. Я опустил бутылочную крышку в унитаз со следами мочи и пятнами, и потом насыпал в нее кокс. Я заполнил всем этим дерьмом шприц, растворяя кокс в дерьмовой воде, подсыпал немного фенталина (a little China White – fentanyl – наркотический анальгетик) в крышку и приготовил дозу, обжигая свои пальцы. У меня не было денег, поэтому я только приготовил эту хрень и ширнулся.
Студия была прекрасна после этого…, я только чувствовал себя мертвым.
ДУГ ТЭЙЛОР (DOUG THALER): я был менеджером Motley Crue совместно с Доком МакГи (Doc McGhee) много лет, и когда я начинал, Никки был настоящим гемороем в заднице. У него была реакцию коленного рефлекса против нас как представителей власти, и он никогда не понимал, что мы пытались помочь ему. Я обычно шел на встречи с группой с напряженным комком в желудке (with my stomach tied in knots).
Однажды я не выдержал и сказал ему, «Ты не можешь быть задницей всю свою жизнь». Я предложил, что скоро представлю его идеи и стратегии перед остальными членами группы, и ему понравилось это. После этого я был как своего рода старший брат, или даже наставник.
Одним побочным эффектом сущности Никки, одержимым контролем, было то, что всякий раз, когда Motley работали в студии, он находился там каждую минуту ночи и дня. Во время записи Girls, girls,girls он здорово отстранился от процесса. Он часто вообще там не появлялся, а если он все–таки приходил, то был ни в состоянии сделать что–нибудь осмысленное. Тогда я начал понимать, как плох он был.
16 января, 1987
Вэн Найс, 22:10
Прошлая ночь была ужасна. Когда после обеда приехал в студию, я был все еще обдолбан, и все, казалось, были потрясены тем состоянием, в котором я был. Я начал показывать им новую песню, но Томми прервал меня и спросил: Чувак, что у тебя с рукой?
Он увидел следы от уколов, поэтому я сказал ему, что встретил цыпочку пару дней назад и полуночничал с ней, застреливая кокс… Томми только смотрел на меня, как будто хотел сказать, что ничего веселого здесь нет. Он мог видеть, что мои руки были покрыты одним сплошным коростным наростом. Я смотрю сейчас, поскольку пишу…, все мои вены разрушены (collapsed).
Но Томми никогда ничего не говорил. Никто ничего не сделал. Сами парни точно не ангелы… Motley предпочитают не конфликтовать, и они не любят препятствовать мне. Так что я научил их новой песне, и все было в порядке.