Осталось совсем немного времени, и все тревожнее становится Данилу. Он чувствует, что порядком измотался в последнее время, в одиночку сражаясь с трудностями на пути к своей заветной цели. Но ничто его уже не остановит. Все будет хорошо!..
— Случилось чего? — стараясь сохранять равнодушный вид, спросила Катя, глядя, как сидящий у нее на кухне Давыдов, привычно не находя никакой темы для разговора, устало лег головой на сложенные руки.
— Нет, почему?.. — рассеянно произнес он, поднимаясь и глядя на часы. — Все по плану у нас. Пошел я домой, наверное. Ты помнишь, что звонишь мне от соседей сразу, если вдруг что-то начинает происходить раньше времени? Тянуть там или болеть…
— Да помню я все! — с досадой отмахнулась Катя и, опустив глаза на свой круглый живот, нерешительно предложила: — Так ты это… Оставайся уже. Посидели бы… Чего ходить туда-сюда? Муж как-никак.
Он ничего ей не ответил, а просто встал из-за стола с тяжелым вздохом и таким выражением лица, будто бы Катя глупость придумала. И ушел, как всегда, и даже не понял, о чем она ему хотела сказать!..
А Данил шел по улице и думал, что пора решаться на разговор с человеком, который должен стать его первым союзником. Давыдов уже слетал в последний раз в Киев, у него собрана вторая часть денег, и все Катины документы готовы. Катя ведь реально может родить уже чуть ли не через неделю, поэтому Данилу нужна помощь. Он уже очень давно решил, кто первым обо всем узнает. Этот человек не подведет и не разболтает все раньше времени, нужно только суметь все правильно объяснить. Нужно завербовать Ленку Стельникову на свою сторону. Она должна стать его тайным помощником и пока скрывать все даже от собственного мужа, не говоря уже обо всех остальных. Она Данилу просто необходима. Она детский врач и знает о ребенке все: чем его кормить, во что заворачивать и вообще что Данилу будет нужно. Конечно, он все это выучил уже наизусть, но только теоретически. А кроме того, у нее осталось от Андрея все, что ребенку в первое время необходимо, и это избавит Данила от дополнительной суеты. У многих, конечно, это осталось, но Ленка же здесь, совсем рядом, и Данил очень на нее рассчитывает!
Она должна помочь ему с ребенком и в случае серьезных осложнений с мамой. Все ведь может быть! Единственное, что наводит на Данила реальный ужас — это то, что отец может отказаться ему помогать. Но он не откажется, Данил этого ему не позволит, иначе вообще непонятно, чем все закончится. Как-то странно ведет себя Катя в последние дни. Как будто сомневается в чем-то… Может, рожать боится, а может, Данил слишком устал, и ему просто кажется. В любом случае, думать об этом он сейчас не будет.
Сейчас ему нужна Ленка, и он уже идет к ней, поднимаясь к ее квартире. Мишки нет дома, он приедет позже, и у Данила есть время поговорить.
***
Ленка со своим обычным насмешливым выражением лица открыла дверь:
— Привет-привет! Заходи, как дела?
— Нормально, — пошел он за ней на кухню. Лена подошла к плите, чтобы подогреть для Давыдова ужин, а он, выдохнув и сев на табуретку, решил не тянуть: — Лена. Мне нужна твоя помощь.
Стельникова обернулась, удивленная этим неожиданно серьезным тоном. Давыдов кивнул, показывая, чтобы она села тоже, и Ленка, подозрительно сощурив глаза, медленно опустилась на стул. Давыдов выглядел очень обеспокоенным. Ленка уже замечала его в таком состоянии в последнее время, хотя ранее, казалось, он стал вполне уравновешенным человеком. Стельникова думала, что, излечившись от пьянства, он заодно подправил свои прохудившиеся нервы. Хотя он и пропадал вечерами, но всегда возвращался трезвый и один, что заставляло Ленку теряться в догадках насчет его занятий в свободное время. Он как будто посещал кружок юного техника или вязания — таким примерным он казался. И сейчас Стельникова просто сгорает от любопытства, какого рода помощь она может ему оказать.
— Только ты должна обещать, что если не согласишься, то никому не расскажешь! — медленно говорил Давыдов, глядя ей прямо в глаза. — Просто забудешь, что я тебе сказал, и все. Хорошо?
Ленка пожала плечами. Она даже не догадывается, о чем идет речь.
— Ну, Лена, обещаешь?
Стельникова кивнула: сколько можно тянуть? Это страшно интересно!
— Так вот, — решительно взглянул на нее Давыдов. — У меня родится ребенок. Очень скоро, неделя или две остались.
Ленка непроизвольно скользнула взглядом по телу Данила и, судорожно глотнув, снова уставилась в его сосредоточенное лицо. Этот ее взгляд Давыдов заметил и поспешил продолжить:
— «У меня» — это значит мой ребенок, Лена, я пока еще в своем уме! Мне родит его женщина. Моя официальная жена. Мы разведемся сразу после этого, и ребенок останется со мной.
— Что значит с тобой, Давыдов? — округлила глаза ошарашенная Ленка. — И… какая жена?! Ты что несешь вообще? Ты попал, что ли…
— Лена! — прервал поток вопросов Данил, уже понимая, что версию про случайный залет и неудачный брак впарить Стельниковой не получится. Рассказать придется правду. — Я для этого и пришел, чтобы с тобой поговорить. Пожалуйста, не перебивай, пока все не узнаешь. Не надо там… смеяться или в обморок падать! Просто послушай, хорошо?
Он начал с того, что уже очень давно мечтал о ребенке и даже начал из-за этого серьезно пить. Ленка криво усмехнулась: он говорит это так, будто она о его пьянстве не догадывалась. Однако по мере его повествования о том, каким образом он решал свою проблему, Ленкино лицо, сменив все гримасы, которые существуют в природе, перестало что-либо выражать вообще.
Она не сразу обрела дар речи, когда Давыдов закончил тем, что он действительно официально женат, его ребеночек вот-вот родится, но об этом никто до сих пор не знает и узнать не должен, пока Давыдов ребенка не заберет. Просто чтобы никто не успел ему в этом помешать. Да, вот так. Все просто.
— Теперь, Лен, расскажи, что мне нужно будет. Конкретно только, ты же все о детях знаешь.
— Конкретно… — тихим эхом повторила Стельникова, не сводя с него изумленного взгляда. — Конкретно… — достала она сигарету из лежащей на столе пачки и, закурив, явно старалась на Данила не смотреть, переваривая полученную информацию.
Данил никогда не видел, чтобы Ленка курила прямо на кухне. Им с Мишей она тоже не разрешала этого делать, в связи с чем он пришел к выводу, что впечатлил ее необычайно. Не дождавшись, когда Стельникова обретет дар речи, он решил немного ее успокоить:
— Все не так страшно на самом деле, Ленчик! — улыбнулся ей Давыдов. — Это просто как бартер, понимаешь…
— Заткнись!.. — прошипела Ленка, не в силах больше этого сумасшедшего слушать. — Ты хоть соображаешь башкой своей пустой, что ты делаешь?! — переходила Ленка на крик. — Ему захотелось, видите ли! Ни фига себе игрушки! Ты же понятия не имеешь, что такое ребенок! Какой бартер, Давыдов?! Ты хоть немножко о ребенке этом подумал?..
— Да, подумал! — так же разъяренно заорал он в ответ. — Представь себе, я очень хорошо обо всем подумал, и никакие это не игрушки! На свете полно людей, которые воспитывают детей в одиночку, и ничего, справляются! И чтоб ты знала, Лена, у меня просто не было других вариантов! Думаешь, я не хочу так, как у всех? Ты думаешь… Ладно, все! — резко поднялся он на ноги. — Спасибо за помощь, Лена, я сам! Надеюсь, ты помнишь…
— А ну, сядь на место! — вскочила Ленка, дернув его на рукав, будто швырнуть опять на табуретку хотела, и Данил невольно сел за стол снова. — Он сам! Да как ты все это сам… Нет, ну это что-то! Я такого еще не видела, честное слово.
Ленка пыталась успокоиться и решить, как ко всему отнестись и что ей теперь делать. Она, конечно, уже не сможет равнодушно взирать на то, что вытворяет этот ненормальный. Его же никто, никто не поймет! Если окружающие узнают правду, то будут до конца жизни тыкать в него пальцами, он останется один, даже если его не выгонят со службы — он же никого не поставил в известность даже о том, что втихаря женился! Неужели он всего этого не понимает? Или действительно он ко всему готов?..
— Данил, — сосредоточенно произнесла Ленка, доставая очередную сигарету. — Можно у тебя кое о чем спросить? Только ответь мне честно, я никому не скажу.
— Хорошо, Лена, спроси, я скажу тебе правду.
— У тебя что-то серьезное уже было в жизни? В смысле отношений.
— Да, Лена, было, — отвернулся Данил и решил опередить ее дальнейшие расспросы: — Это было для меня вообще все! Мы, конечно, не были женаты… но ни с кем другим я быть не хочу. Не могу просто! И не думаю, что смогу когда-нибудь.
— Да-а, — задумчиво произнесла Ленка. — Во дела!.. И что, ты думаешь, эта твоя Катя так просто ребенка отдаст?
— Ну а почему нет? — без всякой уверенности посмотрел на нее Данил. — Мы же обо всем договорились. Я заплатил уже. Часть.
— А когда ей принесут кормить, она вспомнит, о чем вы договорились?
Ленка смотрела прямо в лицо, и Данил, понимая всю справедливость ее вопроса, опустил глаза.
— А это… обязательно, Лена? — снова вскинул он на нее ресницы, и Ленка ничего не могла с собой поделать. Они так и сидели какое-то время, будто в гляделки играли, оба понимая, о чем именно сейчас без всяких слов договариваются.
— Ладно, — выдохнула наконец Ленка, откидываясь на спинку стула. — Поздно уже метаться. Но ты же понимаешь, что не надо всем рассказывать как есть? Пусть это будет так, что… она просто тебя бросила. Для Миши тоже. Родила и умотала. Согласен?
— Конечно, Леночка! — восхищенно смотрел на нее Давыдов. — Я так и хотел!
— И принеси мне ее медицинские карты срочно. Надо оформить их так, чтобы ее сразу привезли в нашу родилку. Там сейчас бардак полный, конечно, но я буду контролировать.
— Лена! Ты лучшая! — схватил он ее за руку, уже улыбаясь во весь рот.
— Да уж лучше некуда, — тихо пробурчала Ленка перед тем, как продолжить инструкции: — Я напишу список, что тебе нужно будет, но ты все успеешь купить, пока ребенок будет у нас в отделении. А все эти пеленки, ванночки… Они уже есть и пусть пока у меня остаются. Не дергайся сейчас и не светись раньше времени. Твоего гаврика я возьму на себя.
— А я так и думал, Лена, что ты человек! — Данил едва сдерживал слезы, поднимаясь из-за стола, и уже в дверях обернулся. — И я хочу, чтобы ты знала: ты тоже можешь всегда на меня рассчитывать. Вот просто все, что тебе будет нужно!
Эх, сказала бы ему Ленка, чего ей от него нужно! Интересно было бы тогда на него посмотреть. Подумал бы небось перед тем, как в благодарностях рассыпаться и смотреть так восторженно, выходя в подъезд.
Оставшись одна, Ленка вернулась на кухню, чтобы как следует обдумать свои дальнейшие действия. Решение принято, отказать ему она не смогла, и о моральной стороне дела думать уже бессмысленно. Ленка отлично помнит его рыжую Катю, которую видела в ресторане, и дамочка эта, по всему видать, тоже своего не упустит. Никто ведь не заставлял ее ребенка продавать, она добровольно на такое согласилась, и Ленка — преступница в гораздо меньшей степени! Она просто будет рядом, чтобы не дать возможности Катюше передумать. Ребенок Давыдова пострадать не должен, и такой мамаши им здесь точно не надо! Пусть просто без осложнений родит, иначе нет никаких гарантий, что в их сегодняшней ситуации неопытные молодые акушерки справятся.
Вот уж не везет их больнице с назначением новых заведующих родильным отделением! Не успели прислать кого-то из Москвы, как этот столичный специалист после пары месяцев работы укатил обратно, быстро разобравшись в условиях и реальных перспективах в закрытом военном городе.
А теперь и вовсе никого не спешат назначать потому, что ждут какого-то особенного доктора, который после недавней киевской ординатуры все больше по заграницам разъезжает. Обменивается опытом, стало быть, согласно последней моде. Каким именно опытом может поделиться молодое дарованье, всего пару лет в больнице проработавшее, Ленка слабо себе представляет. Видала она таких молодых да ранних докторов: наверняка тоже сынок чей-то блатной, как только согласился он в их город приехать! Можно себе представить, с каким гонором этот сопляк появится, и неизвестно, на что будет годен после немецких клиник, поработав там на всем готовом! И наверняка долго здесь не продержится подобно московскому карьеристу, и снова их родильное отделение с одними девчонками останется…
Ну а пока ждут они это счастье великое, справляются сами с сильно переменным успехом и на сложные роды стараются к себе не возить. Однако работу отделения новорожденных Стельникова обеспечивает как положено. А это в сложившейся ситуации главное. Уж в своем-то хозяйстве давыдовского наследника Ленка в обиду не даст. Да и мыслимо ли было для нее отказаться поучаствовать в такой невиданной истории?..
***
Данил немного успокоился после разговора с Леной, хотя все равно его нервы на пределе. Хоть бы поскорее все закончилось. Хоть бы Катька уже родила, и он забрал бы ребенка! Он проводит у нее почти все время, он практически не спит уже несколько дней, а Катя, кажется, само спокойствие!
Он чувствует себя, словно на затянувшемся напряженном старте. Будто этот старт все откладывается, переносится, и Давыдов все больше устает от напряжения. Вроде бы все в порядке и нужно только чуть-чуть подождать, но он не может и трех секунд усидеть на одном месте, ему хочется действовать, двигаться, и эта пауза перед боем становится невыносимой.
Но Ленкин спокойный вид придает Данилу уверенности. Он старается бывать у нее как можно чаще. Он говорит с ней о предстоящем деле, ведь только с Леной он может этим поделиться. Данил всегда успокоенным уходит от соседки, но только что он опять столкнулся на лестнице с Черновой, частенько бывающей у Стельниковой тоже!
Остановившись, Кира пристально посмотрела вслед едва кивнувшему ей Данилу и, сосредоточенно глядя под ноги, стала подниматься к подруге. Сегодня она выяснит все окончательно. Не вечно же им делать из нее идиотку.
Стельникова открыла дверь и снова сжала зубы от раздражения. Эта подруга приходит едва ли не каждый день! Кира Чернова — как раз то, чего Ленке не хватает до нервного припадка от всего происходящего.
Они начали болтать, как обычно, сидя на кухне, но обе чувствовали искрящее между ними напряжение.
Наконец Кира, взглянув Ленке в лицо своими откровенными глазами, решила перейти к выведению подруги на чистую воду.
— Представляешь, Лен, только что опять с Давыдовым на лестнице столкнулась. Не знаю, с чего он такой довольный шел. А ты не знаешь?
— Откуда мне знать-то, Кира! — нервно дернула Ленка плечами. Как же Кирочка выводит ее из себя бесконечными размышлениями по поводу поведения любимого Данилки!
Чернова ясно слышала раздражение в ее голосе.
— Действительно, Леночка! Откуда? — сделала она невинное лицо, слащаво при этом улыбнувшись.
— Слушай, Кира! — не выдержала Ленка. Она должна наконец объяснить ей раз и навсегда, что ее шансы на Давыдова равны нулю, однако Ленка и сама не ожидала, что так сильно рассвирепеет. — Хватит уже за ним бегать! Отстань от него, в конце-то концов! Не трогай! Ну неужели ты не видишь, что нет ему до тебя никакого дела?! Да знай же себе цену, Кира! Успокойся!
— Я спокойна, Ленчик, — ехидно кривлялась Чернова. — А вот ты, кажется, как раз наоборот. Ты вообще, дорогая, за кого меня тут держишь? Я дура, по-твоему, и ничего не замечаю, да?
— В смысле?.. — настороженно скосилась на нее Ленка.
— Да мне все прекрасно известно!
— Что известно? — Ленка перепугалась уже не на шутку и не сумела скрыть от Киры своего беспокойства.
— А то, что ты сама на него запала! Что, нет?! — теперь уже орала разошедшаяся Кира. — Думаешь, я не вижу, как вы друг на друга смотрите?! Я тебе не Миша, я вижу теперь, какая ты… бессовестная, Лена! — язык Киры явно не был приспособлен для произнесения подходящих к случаю ругательств, и она с трудом подбирала самые, на ее взгляд, сильные выражения. — Ты же с ним… мужу изменяешь, правда?! Ну, скажи, что не так!
Но Ленка уже ничего сказать не могла. Даже если бы у нее не заклинило речь, Кира все равно ничего не стала бы слушать.
— Все, дорогая! — схватила Чернова свою сумку. — Хватит делать из меня дуру! Ты думаешь, никто ничего не узнает?! Всего хорошего! — Кира выбежала в коридор и хлопнула входной дверью прямо перед носом обалдевшей Ленки, которая, постояв еще немного, вернулась на кухню и достала из холодильника недопитую бутылку водки.
— Ну ни фига себе заявочки… — пробормотала Стельникова, наливая себе сразу треть стакана, и, перед тем как выпить, решительно выдохнула: — Охренеть!
***
Данил снова проторчал у Кати до глубокой ночи. Он посидел в кресле, пометался по комнате, постоял у окна, пока Катя занималась своими делами, периодически пытаясь завязать разговор. Просто от скуки, видимо. О чем им вообще разговаривать? Хорошо, что завтра на службу, хоть на работе от всего отвлечься…
Ленка увидела в окно, как Давыдов возвращается из штаба. Он даже ходить уже спокойно не может, бедный, — дергается на ходу и головой вертит от переживаний. Ленке снова нужно пойти и успокоить его, а то, того и гляди, разболтает все кому-нибудь раньше времени.
Разговаривая с Ленкой о плюсах и минусах искусственного вскармливания детей, Данил застегивал пуговицы рубашки, собираясь к Катьке, когда в открытую дверь квартиры ворвался задыхающийся Стельников.
Он вбежал в комнату с таким видом, будто собрался сообщить о боевой тревоге в связи с началом третьей мировой войны. Данил впервые видел, как Мишкин рот, уголки которого врожденно торчат кверху, изображает подобие злобного оскала вместо легкой улыбки.
Ленка поняла, что случилось что-то серьезное, и, очевидно, дело касается какого-то происшествия в порту, поскольку Мишка, даже на нее не взглянув, небрежно сказал, чтобы она немедленно убиралась домой. Конечно, она уходит, в такие дела она в жизни носа не совала.
Но уже поднимаясь по лестнице, Ленка вдруг, на секунду остановившись, развернулась и понеслась обратно. И очень вовремя, поскольку Мишка уже орал у Давыдова в гостиной:
— А я не мог поверить! Ну, молодец! Красавец просто, друг мой лучший!..
— Миша! — завопила Ленка, вбегая в двери, когда ее супруг уже хватал за рубашку явно ошалевшего, ни черта не понимающего Давыдова. — Прекрати!
— Я сказал, вали домой! — обернулся к ней разъяренный Стельников.
— Ты что, больной, Мишенька? — осторожно приближалась к нему Ленка. — Это же бред! Это неправда! Если она дура, то это — ее проблемы, ну ты же должен понимать, Миша!
Опустив бегающий взгляд, Мишка, казалось, старался сосредоточиться.
— Э, ребята! — подал голос растерявшийся Давыдов. — Вы нормальные? Что случилось-то?! — его уже начинали выводить из себя их загадочные переругивания.
— Да поздравляю тебя, Давыдов! — повернулась к нему Ленка. — Я твоя любовница! Так, Мишенька? Что же ты примолк, дорогой? Ну, давай…
— Что?.. — понял наконец Давыдов смысл сказанного. — Что, Стеля? Я?! Ну спасибо тебе за… Боже, да кто такое?!.
— Да-да, вот именно! — кивала ему Ленка. — Кто бы это мог быть? Не догадываешься, Данилка?
— Откуда же мне знать?! Да это вообще какое-то… — он вдруг замолчал, резко подняв на Ленку бешеные глаза. — Чернова?! Все.
Давыдов вылетел в коридор и, больше ничего не говоря, начал быстро обуваться.
— Давыдов, ты куда? — заволновалась Стельникова. — Эй! — вскрикнула она, когда Данил ее оттолкнул, возвращаясь в спальню. — Да успокойся же!
— Я спокоен, Ленчик. Я ее пристрелю, — он открыл шкаф, доставая кожаную кобуру с именным пистолетом — подарком от командования штаба к славному двадцатипятилетию.
Ленка еще в день его рождения подумала, что дарить подобные подарки человеку с психикой, как у Давыдова — чрезвычайно опрометчиво. Как чувствовала!
— Не валяй дурака, Давыдов! — в панике крикнула ему Ленка. — Ну, Миша, чего ты стоишь?! Он же ненормальный!
Но Данил оттолкнул и подскочившего к нему Стельникова, с решительным видом направляясь к двери.
Ленке больше ничего не оставалось:
— Стой, Данил! Ты все испортишь!
Уже приоткрыв входную дверь, Давыдов захлопнул ее снова с такой силой, что посыпалась штукатурка, и, зажмурив глаза, прижался спиной к стене в прихожей.
— Ну а мне, может, кто-нибудь растолкует?.. — несмело обратился к жене Мишка, пожимая плечами.
Ленка вопросительно взглянула на Давыдова, и тот обреченно кивнул в ответ.
— Пойдем, Стельников. Давыдову надо отнести пистолетик на место и уходить. Вот-вот, молодец какой! А ты давай, давай, Миша, пошли домой. Я все тебе расскажу. Во всех грехах признаюсь!
***
Данил никогда не оставался ночевать у Катьки, хотя она постоянно это ему предлагала. С какой стати, спрашивается, и где? У нее только одна в комнате кровать, он что, в кресле всю ночь сидеть должен? Даже если она начнет рожать ночью, ее все равно привезут к Ленке в роддом, и чем Данил сможет помочь? Он почему-то уверен, что все с Катюхиными родами будет хорошо. Его ребеночек лежит как надо, и Катя себя тоже прекрасно чувствует.
Гораздо большее беспокойство вызывает у Данила последняя сумма денег, которую он должен будет Кате заплатить. Вернее, отсутствие этой суммы и предстоящий разговор с отцом. Когда все только начиналось, этот этап был еще далеким, Данилу казалось: это самое легкое среди всех препятствий, что стояли у него на пути. Теперь же, когда время наступает, Данил снова и снова пытается мысленно построить разговор с отцом, все слова кажутся такими неубедительными и глупыми… Отцу ведь тоже придется сказать правду. И он не сердобольная Ленка. Он и послать может. Как его, должно быть, достали Данечкины странности…
Мишка спустился к Давыдову сразу, как только тот вернулся от Кати. Он пришел, чтобы принести свои извинения, выразить Давыдову соболезнования в связи с тем, что жена его бросает с ребенком одного, и предложить любую возможную помощь. Молодец все-таки Ленка, сумела Мише правильно преподнести суть происходящего.
По поводу распространяемых Черновой слухов о связи Давыдова с Мишкиной супругой сам Миша, похоже, совсем не беспокоился, теперь его это даже порядком веселило. А вот Данилу происходящее смешным не казалось, особенно когда в его квартиру ворвался Арсен с бутылкой водки в руке. Данил вышел в коридор к нему навстречу, и взвинченный Магрипов моментально стал предупреждать друга о грозящей ему опасности.
— Слушай, ара! — заговорщицким тоном начал Арсен. — Чернов узнал все как-то! Сегодня мой комбриг сказал… Ох, е..! — схватился за голову Арсен, когда увидел улыбающегося на кухне Стельникова.
— Что, Арсен?! — бесился, глядя на него, Давыдов. — Ну, говори! Ты тоже не сомневаешься, что все так и есть?! Скажи, братишка?
— Слушай, идем-ка с тобой посидим, выпьем, — подмигнул Мишка Магрипову, разворачивая Давыдова, уводя его за собой и думая, насколько же кстати явился Арсен. Данилу просто необходима была хорошая разрядка, и кто, как не Магрипов, способен наилучшим образом подлечить закадычного приятеля. И Данил довольно скоро действительно успокоился, просто отключившись от всех своих проблем.
А этажом выше снова курила на кухне пораженная происходящим Ленка, выслушав по телефону нескольких, казалось, сочувствующих подруг. Однако злорадства в их голосе в связи со своим проколом она не слышать не могла. Чернова ведь не просто проболталась, а, такое впечатление, сделала сообщение по центральному радио или расклеила по всему району объявления! Конечно, она специально рассказывает эту историю всем, кому интересно послушать.
Последний штрих к создавшейся картине на следующее утро добавил Ленкин дорогой папа, не поленившийся прикатить к их подъезду на служебной «Волге», когда Ленка была уже в дверях, уходя на работу.
Но она опаздывала и не намерена была выслушивать все сначала, поэтому поспешила опередить папочкино выступление, тем более из комнаты вышел приветственно улыбающийся Стельников.
— Так, папа! Я сплю с Давыдовым. Я вас всех позорю, и мне нет прощенья. Только дай пройти, я спешу на работу! И спасибо вам всем, родные, что так хорошо обо мне думаете. Пока, Миша! — обойдя растерявшегося отца, Ленка стала быстро спускаться по ступенькам, не дав ему возможности задать хотя бы один вопрос. Пусть Миша все ему объясняет.
Миша, конечно, объяснил и, когда тоже собирался выходить, вернулся к звонящему телефону уже из коридора. А через минуту летел вниз по лестнице, чтобы срочно привести в чувство умертвленного вчера Арсеном Давыдова.
***
Ленка не присутствовала при рождении девочки Данила. Его Катька поступила в родилку в четыре часа утра, а в шесть у Давыдова уже была дочь. Стельникова позвонила Мишке сразу, как только осмотрела ребенка.
Трудно к чему-нибудь придраться: что сердечко, что дыхание, что рефлексы — ребеночек замечательный, не зря Давыдов так старался. Да и родила Катя, что называется, как кошка: раз — и готово. Везет же этим беспутным мамашам! Ленке до сих пор страшно вспомнить, как она мучилась со своим Андрюхой, а уж магриповская Вика так вообще медаль «За отвагу» заслужила.
Ленка не только опытный врач — у нее самой уже растет сын, и к этой бойкой малышке она сразу почувствовала нечто большее, чем то, что чувствует доктор к своему пациенту. В обиду Ленка здесь ее не даст, и недостатка мамочкиного внимания девочка точно не ощутит.
Примчавшийся в больницу Давыдов, которого отослали из приемного отделения после устроенного там скандала, стал ломиться к новорожденным с черного входа.
Ленка уже услыхала от своих медсестер, что какой-то полоумный папаша требует, чтобы ему немедленно продемонстрировали ребенка, и ни секунды не сомневалась в том, кто именно устраивает там представление.
Данил впервые видел Ленку на работе. Она была такая солидная в халате, в шапке, с висящей на шее марлевой повязкой и стетоскопом на груди, когда вышла из дверей своего отделения.
— А-а-а, Ленчик! — сгреб он ее в объятия прямо на лестничной площадке. — Этого просто быть не может!
— Может-может, папуля! — отпихнулась смеющаяся Ленка. — Ты что, не пошел на службу?
— На какую службу, Леночка?! Ну, давай, расскажи мне! Нет, слушай, а ты можешь ее вынести? Хотя бы на секундочку…
— Стоп, Давыдов! Так ты что, не был сегодня в штабе?!
— Ай, Лена! Мишка зайдет к начальству и что-нибудь навешает. Ну, давай. Пожалуйста, можно мне посмотреть?
— Нет, можно успокоиться и послушать. Так. Доченька в порядке, на девяточку!..
— Боже, доченька! Доченька! — подкатывал глаза Давыдов, сжимая руки. — А что это — «на девяточку»? Плохо?!
— Слушайте, папа! Девятка — это почти отлично, понимаешь, ну, золотая медаль, можно сказать! Дети оцениваются по десятибалльной системе. Там много чего, тебе это не надо…
— Как это по десятибалльной?! Почему не десять? У нее что-то не в порядке, что ли?
— Да заткнешься ли ты, в самом деле! — теряла терпение Ленка. — Десять почти не бывает! Девять — замечательно. Три сто. Пятьдесят один сантиметр. Копия папы. Все.
— Все? А как она кушает?
— Она еще не кушает, она отдыхает! Так, Давыдов, теперь вали на работу, торчать здесь нечего. Забыл, что мы с тобой любовники?
— Ай, да какая разница?! Да пусть хоть все там… О, кстати, мамочка не скончалась при родах? — с надеждой в голосе спросил Давыдов.
— Что, совсем дурак? Этого еще не хватало! Короче, деткам нельзя в первый день выглядывать из отделения. Все, не переживай, я здесь. А ты иди шевелись дальше, у тебя еще проблемы остались, не забыл? Пока! — поспешила Ленка отослать явно двинувшегося Давыдова. Он, похоже, и правда решил, что жизнь остановилась и больше думать ни о чем не надо.
А Данил и не мог еще думать. Он просто шел по улице, стараясь не перейти на бег и улыбаться не очень широко, чтобы на него не оборачивались прохожие. У него же дочь! У него действительно девочка! Копия папы. Ну а чьей же еще копией она может быть? С мамочкой, видите ли, все в порядке. Да пусть хоть пополам разорвется, главное — его девочка самая здоровая и самая лучшая среди всех остальных детей! Конечно, она лучшая! И уж теперь-то точно Данил будет стоять насмерть.
Пожалуй, Давыдов вообще сегодня не явится на работу, не уволят же его из-за одного прогула! Тем более Стельников обещал что-то сочинить, хотя по его шкодной мине всегда видно, если он врет. Неужели через неделю Данил уже будет жить со своей дочкой! Даже, может быть, раньше. Он знает, что если все в порядке, ребенка могут выписать достаточно быстро. Его мама должна быть здесь в течение ближайших дней!
Вернувшись домой, он принес телефон на кухню. Здесь как-то более уютно и спокойно, и Данил уже настроен. Теперь, когда у него есть собственная дочь, его ничего не испугает.
Он решительно выдохнул, услышав в трубке длинные гудки. Так: три, два, один…
— Алло. Мама? Привет! Как ваши дела?
Мама была явно в хорошем настроении, и Данилу было жаль сразу ее сражать.
— Да, мама, у меня тоже все хорошо. Слышишь, мам, а папа не ушел еще? О, это хорошо. Нет, не давай пока трубку, пусть рядом стоит на всякий случай. Нет, ничего! В общем, мамуль, вы можете ко мне приехать? Ну да, сейчас. Да, есть срочность, — Данил сделал паузу, собираясь с духом. — У тебя тут внучка родилась сегодня, три сто вес, пятьдесят… Нет, я серьезно, вы же сами хотели, помнишь? Это неважно, мама! Эй, ты куда пропала? Мамуль, мы должны забрать ее через пару дней. Ну как это кто? Ты и я. И папа. Ай, мама, ну откуда детей забирают? Из роддома! Да ты не врубаешься ни черта, дай папе трубку! — раздраженно закончил Данил переговоры с непонятливой мамой.
Людмила перевела остекленевший взгляд на стоящего рядом Валерку. Привычная улыбочка сползла с его лица, когда он увидел Людкину гримасу.
— Тебя, Валерочка… — прошептала она, протягивая ему трубку.
Пока Валерка говорил по телефону, Людмила стояла не двигаясь, глядя ему в лицо, чтобы убедиться, что она еще не сошла с ума, и то, что она услышала — не слуховая галлюцинация.
Хотя это громко сказано, что Валерка говорил по телефону. Он дергался, таращил глаза и периодически открывал рот, чтобы что-то вставить, но Даня не давал ему такой возможности.
Данил заранее продумал, что именно скажет отцу, и понимал, что если батя перехватит инициативу, уже не удастся сообщить все, что необходимо тому услышать.
— В общем, ты понял, да? — закруглялся Данил. — Я жду вас! Постарайся, папа, пожалуйста, иначе ничего не получится, и я вообще не знаю, что тогда делать!
Отец молчал, и Данил, быстренько попрощавшись, закончил сеанс связи.
Когда раздались гудки, Валерка оторвал телефонную трубку от уха, посмотрел на нее так, будто видел впервые, медленно положил на рычаг и направился в спальню, даже не взглянув на все еще пораженную столбняком Люду.
Он пытался успокоиться, кладя в рот таблетку валидола и потирая ладонью грудь. Чего в жизни не случается? Бывают ситуации и похуже. Наверное. У кого-то… Ну подумаешь, сегодня внучка родилась. Ну подумаешь, от какой-то там шлюхи. Что ж такого? Всего-то нужно пять штук баксов, и внученька ваша — берите и пользуйтесь. И вовсе не обязательно было ставить папулю в известность раньше. Действительно, нужно ли знать родителям, что у их сына будет ребенок? Зачем? Сыночек уже все придумал, все решил и все уже устроил. И вот теперь — вспомним батю. Что с отца еще требуется, кроме как оплатить расходы? Все уже сделано: игрушечка есть, папочке не отвертеться! Какое нам дело до того, что папа с мамой тоже могут иметь на этот счет свое мнение? Папа Валера — мешок с деньгами, а мама Люда — дармовая рабочая сила, их роли уже расписаны драгоценным Данечкой.
От Валерки ведь ничего не требуется, кроме толстого кошелька! Слишком сильно Дане хочется, чтобы еще с кем-то советоваться! Ну и как Валерка должен к этому отнестись? Он не знает, как должен, зато отлично чувствует, как ему хочется ко всему относиться! Ему до смерти хочется послать Данечку подальше. Ох, как жалко, что Валерка сразу не нашел что ответить!
Интересно, что предполагал делать Даня, если у Валерия Борисовича не окажется этих денег? Такое, хотя бы теоретически, можно было предположить? А ведь денег этих нет, черт бы его подрал! Ни одной штуки баксов наличными. Валерка не хранит деньги в мешках или в сберкассах! Его средства работают, и сейчас они в деле, в обороте. И что, он должен вытащить свою долю сейчас, перед самым концом операции? Это уже даже не свинство, а просто безумие. Да, кажется, единственное, что остается Валерке — это прикинуться невменяемым. Тогда, может быть, его хотя бы оставят в живых из жалости, а может быть, при идеальном раскладе, согласятся нужную сумму до конца сделки одолжить.
Да еще Людка, очнувшаяся от своего оцепенения, начала его умасливать, уже предвкушая, как она будет петь песенки своей внученьке! Внученьке… Черт, умеет же Даня удивить! На папочку одна надежда… А что, у Валерки есть выбор?
Уходя из дома, он оглянулся в дверях на стоящую под стеночкой, мечтательно улыбающуюся Людку. Эх, классная жена у Валерки — красавица-баба! Жалко оставлять такую вдовой, да что уже поделать?.. Тяжко вздохнув, Валерка отправился на свою фирму.
***
После разговора с отцом Данила все больше охватывала паника. Он, кажется, выкурил уже целую пачку сигарет, метаясь по своей просторной кухне. Непохоже, чтобы родители были в большом восторге от его сюрприза. Ну а чего он ожидал? И отец ничего не ответил… Что если он не поможет? Он имеет полное право не согласиться! И, наверное, он решит проучить Данила за все гадости, которые тот ему подсовывал! И никого рядом нет… Хоть бы кто-нибудь в гости зашел, хоть бы поговорить с кем-то! Что же делать теперь, если отец откажется помочь? Тогда Данил просто заберет свою дочь и уедет куда-нибудь. Их никто не найдет, он украдет ее и просто убежит отсюда! И будет жить там, где его никто не знает! Будет работать кем-то…
— Заходите! — крикнул Давыдов в ответ на звонок в дверь.
— А это воры, между прочим! — входя, улыбнулся Стельников.
— Привет, Миша! А я… сегодня… — но Данил ничего не мог придумать, и Мишка, видя, как Давыдов мучается, решил облегчить ему участь, доставая из папки чистый бланк рапорта.
— Я к тебе по делу, кстати. Я слыхал, тебе нужен отпуск небольшой? Что, нет? Ну, по закону-то положено!
— Нет. Да! Ну… проходи, что ты там застыл? — Данил явно приходил в себя, столь любезно приглашая Стельникова на кухню.
Мишка, оказывается, ничего сочинять перед командованием не стал, рассказав о том, что у Давыдова только что родился ребенок и жена собирается Данила с этим ребенком оставить. По информации Мишки, в штабе сильно обеспокоились лишь насчет того, каким образом молодой папочка собирается продолжать действительную службу, и даже идей каких-то по этому поводу подбросили.
Данилу стало гораздо легче после визита Стельникова. Какой же он все-таки настоящий друг, и какие, на самом деле, понимающие и разумные у них командиры, они оказались вполне готовы принять сложившуюся ситуацию!
А его родители готовы?.. Ведь дело не только в том, чтобы они ее приняли. Главное, чтобы папа все правильно понял и не отказался заплатить деньги. У Данила ведь особенный, ни на кого из них не похожий отец, и кто его знает, как он на все это посмотрит!..
***
Ленка Стельникова пропадала в больнице обе смены, лично контролируя весь процесс пребывания там Катюши, которая уже на следующий после родов день выглядела свежо и прекрасно, тщательно занимаясь своим замечательным маникюром. За время практики Ленке уже приходилось переубеждать недалеких молоденьких мамаш, которые собирались своего ребенка в роддоме оставить. И у нее всегда получалось! Ленка хороший специалист и знает, как постепенно пробудить в человеке материнские инстинкты. Справится она и сейчас, когда нужно сделать все, чтобы эти инстинкты подавить. Она профессионал.
Умело взявшись за дело со дня поступления Кати в роддом, Ленка обеспечила ей отдельную палату и лично понесла девочку на первое кормление, чтобы не допустить никаких уговоров со стороны медсестер. Красавица кормить отказалась, помня, вероятно, разъяснения Давыдова о том, что это сильно портит форму груди, которая у Катюши просто великолепная. И чтобы ее сохранить, Ленка сама научила Катю, как правильно грудь бинтовать, чтобы скорее перегорело молоко.
Стельникова поручила Давыдову принести побольше любимых Катиных каталогов с тряпками и красивыми картинками о богатой заграничной жизни, чтобы та не скучала без дела, пока ее не выпишут домой, и никакие лишние мысли не лезли ей в голову.
Но самое главное для Ленки — сделать так, чтобы дочка Давыдова не была ущемлена по сравнению с другими детьми. Это было несложно устроить. Ленка просто облегчила участь одной их опытных мамочек, которая вместо мучительного сцеживания кормила давыдовскую дочь вместе со своим ребенком и была за это весьма благодарна.
Ленке всегда хотелось плакать, когда она смотрела, как жадно и активно сосет грудь этот сильный ребенок. Малышка будто чувствует, что ей нужно схватить сейчас как можно больше, что ей нужно бороться, нужно обойтись без мамы и не подвести своего отца. Она не подведет его! Ленка ей поможет и не допустит, чтобы кто-то сказал, что у Данила дочка хоть чем-то хуже деток, у которых есть настоящая мать!
***
Прошли уже целые сутки, а от родителей никаких сигналов не доносится. Пусть бы уже позвонили и сказали, чтобы Данил на них не рассчитывал…
Он видел сегодня свою дочь. Ленка вынесла ему халат и маску и провела в отделение, хотя и не пустила за стеклянную перегородку, за которой стояла пластмассовая коробочка с его маленьким свертком. Данил смотрел, как Стельникова малышку разворачивает и дергает за крошечные ручки, чтобы как следует разбудить. Просто невозможно поверить, что человек может быть такого цвета и таких размеров. Как только Ленка не боится к ней так уверенно прикасаться и крутить во все стороны? У Данила падало сердце каждый раз, когда это прозрачное существо, как кукла, переваливалось с боку на бок. Потом, замотав несчастного ребенка в совершенно дикое количество тряпок, Ленка вынесла ее и дала Давыдову подержать.
Малышка уже готовилась заорать, открывая рот, который казался непомерно большим по сравнению со сморщенным личиком. Данил чувствовал тепло ее маленькой головки и, наклоняя к ней лицо, вдыхал этот чудесный запах сгущенного молока. Вот же его девочка — он держит ее в руках, она есть! Но она еще ему не принадлежит. Ему еще предстоит за нее бороться, а он, кажется, уже не в состоянии. Он устал. Он хочет просто остаться с ней вдвоем, чтобы не было больше никаких денег, никаких судов и вообще никого больше не было, кроме его доченьки, которую Ленка, забрав у Данила, унесла кормить, закрыв за собой двери в родильное отделение.
Теперь он снова один, а отец так ничего и не ответил. Конечно, и Мишка, и Арсен крутятся постоянно рядом, они тоже отвлекают Данила, они уже все приготовили в квартире для ребенка, они почти подрались, споря о том, чья ванночка лучше и чья коляска красивее, хотя и то, и другое у их детей было совершенно одинаковое. Они уже натянули веревки на кухне, чтобы сушить пеленки, и рядом с диваном Давыдова уже стоит детская кроватка. Если бы их не было, то у Данила, наверное, просто разорвалась бы башка от навязчивых мыслей о своих сложностях.
Он просидел на кухне всю ночь, не заметив, как под утро его голова упала на сложенные руки и глаза автоматически закрылись.
— О-о, мировой рекорд по количеству бычков в пепельнице! Молодчина, сыночка.
Данил резко поднял голову. Это уже не бред! Его отец приехал! Батя стоит у Данила на кухне и ему улыбается!
— Папа?.. Ты… приехал? Ты…
— О, матерь божья! — отворачивался Валерка, закрывая лицо руками. — Иди, расслабься на диванчике, нытик!
Данил быстро вытер глаза, услыхав, как на кухню идет мама.
— Данечка… — покачала Людмила головой, глядя на бледного, измученного сына, который смотрит на родителей, как на ангелов небесных, неожиданно к нему спустившихся. — Что же ты раньше ничего не сказал, сыночек! Чего же ты один?..
— Ай, — махнул рукой Данил. — Теперь уж что говорить? Папа, ты… привез? — несмело спросил он у Валерки.
— А как ты думаешь, умненький мой? Откуда у меня такие бабки? Что молчишь? Понадобился батя, да? Спасибо, что вспомнил, сыночка! Черт, — Валерка мотнул головой, видя, как сразу потухли серые глаза Данила. Он же не хотел этого говорить! Видно же, что Даня рад ему и так, без всяких денег.
— Ну что ты над ним издеваешься?! — вмешалась возмущенная Людка. — Глянь на него! Привез он, привез, Данечка, куда б он делся, жмот старый! Все, сыночек, иди поспи. Уже все в порядке, не переживай. Купим тебе дочечку.
— Чего это мне, мам? — улыбался воспрянувший духом Данил. — А вам что, не надо?
Но Данил видел, что им очень даже надо, иначе они бы не разглядывали с таким восторгом натянутые на кухне веревочки. Как мог он в них сомневаться? Как вообще можно было думать, что его родители способны оставить его одного? Он действительно плохой сын, но теперь точно станет лучшим!