– Что там происходило? – Я обхватываю руками спинку своего кресла.
– Профессиональные разногласия. – Джош беззаботно пожимает плечами, напоминая мне, во что одет.
Когда сегодня он вошел в кабинет, на нем была светло-зеленая рубашка, которой я раньше никогда не видела. Весь день я пыталась решить: это предвестник гибели или мне нравится.
– К чему эта зеленая рубашка?
– Зеленый показался мне подходящим, учитывая маленькую сценку в «Старбаксе».
Мистер Бексли высовывает голову из кабинета, смотрит на нас обоих и качает головой:
– Вам это не сойдет с рук. Повторяю, вам это с рук не сойдет.
Сейчас с ним не могла бы сравниться ни одна шекспировская горбоносая старая карга.
Джош хохочет:
– Ричард, прошу вас!
– Закрой рот, Бексли, – слышу я приглушенный голос Хелен.
Босс громко откашливается и захлопывает дверь кабинета. Джош смотрит на свой стол и берет в руки коробочку с мятными драже, кладет ее в карман. Переключает телефон на голосовую почту, задвигает кресло. Его стол выглядит так, как в день нашей первой встречи. Стерильно. Безлично. Джош подходит к окну и смотрит на улицу.
Все как в тот первый раз. Я застыла у стола, нервное напряжение разрывает меня изнутри. У окна, засунув руки в карманы, стоит крупный мужчина с блестящими темными волосами. Когда он оборачивается, я молюсь, чтобы он оказался не таким красавцем, каким я его себе представляю. Луч света скользит по его щеке, и мои надежды развеиваются по ветру.
Вот его глаза устремляются в мою сторону, теперь все ясно.
Он окидывает меня взглядом. От макушки головы до кончиков пальцев ног. «Скажи что-нибудь, – молю я. – Ты прекрасен. Прошу тебя, будем друзьями».
– Скажи мне, какого черта там происходило?
– Я поклялся держать все в тайне.
Это умная стратегия, он применил единственный ход, против которого я не стану возражать, и знает это.
– Скажи, что тебе не предложили работу в обход комиссии.
– Нет, не предложили.
Я понижаю голос до шепота:
– Они знают о… о нас?
– Нет.
Два моих главных страха оказались необоснованными.
– Так… Как мы выберемся отсюда? От меня это все еще требуется?
– Да. С помощью вот этой штуки, – снимая мое пальто с вешалки, Джош указывает рукой, – лифта. Ты уже бывала там. И даже со мной. Я выведу тебя.
– А что, если нас кто-нибудь увидит?
– И ты говоришь это теперь? Ты бесподобна, Люсинда.
Я хлопаю по клавиатуре, чтобы выключить компьютер, подхватываю сумочку и цокаю каблуками вслед за Джошем. Пытаюсь забрать у него свое пальто, но он неодобрительно мотает головой. Двери лифта открываются, Джош затаскивает меня внутрь, положив руку мне на талию.
Я оборачиваюсь и вижу Хелен, прислонившуюся к дверному косяку в позе «вот так сюрприз». Потом она откидывает назад голову и смеется, явно довольная, хлопает в ладоши. Джош машет Хелен рукой, двери закрываются.
Я отпихиваю его обеими руками к другой стороне кабины.
– Отойди. По нам все видно. Она нас слышала. И видела. Ты несешь мое пальто. Она знает, что ты никогда этого не делал. – Голос у меня хриплый от смущения.
– Тоже мне новость, теперь я это делаю. – Джош крутит пальцем над кнопкой аварийной остановки. Я хватаю его руку стальным захватом. Думаю, он подавляет смешок.
Когда мы оказываемся на первом этаже, я крадучись иду вперед.
– С нами все ясно.
Подхожу к своей машине и отпираю багажник. Мой багаж перевернут вверх тормашками, и это будто знак. Хочется запрыгнуть в кабину, дать по газам и с визгом умчаться, оставив Джоша далеко позади. Картинка рисуется в голове молниеносно, но, пока это происходит, рука Джоша материализуется из пространства, протягивается к моему чемодану, берет его и несет к другой машине. Я хватаю чехол с платьем, закрываю машину и тут кое-что понимаю.
– Если мы оставим здесь мою машину, Хелен все поймет. Она ее заметит.
– Нам что, завалить твою «хонду» ветками где-нибудь в лесу?
Отличная идея. Я потираю рукой живот:
– Я не…
– Можешь не говорить, как тебе хочется это сделать. У тебя на лице все написано. Мне тоже хочется. Но нам надо ехать.
Джош немногословен. Мои вещи в его багажнике, сумочка на пассажирском сиденье.
– Можно я отвезу машину домой?
– Ага, а то как же. Ты сбежишь. Если в понедельник кто-нибудь спросит, скажи, что она опять сломалась. Это прекрасное алиби, потому что тачка у тебя дерьмовая.
– Джош… я сама не своя. – Мне приходится взяться за ручку дверцы его машины, чтобы устоять на ногах.
Если раньше я думала, что события развиваются слишком быстро, то сейчас они понеслись с устрашающей скоростью. Джош снимает галстук и расстегивает две пуговицы. Он прекрасен даже в этом мрачном подвальном этаже.
– Да, это видно. – Складка на его лбу углубляется. – Я тоже. У тебя изможденный вид.
– Я почти не сплю. Почему ты не в себе?
Он пропускает мой вопрос мимо ушей.
– Поспишь в машине. – Джош открывает для меня дверцу, пытается запихнуть меня внутрь, но я упираюсь в асфальт каблуками.
– Собеседование. Работа.
– К черту их! Собеседование пройдет. Мы справимся с тем, что из этого получится. – Он берет меня за плечи.
– Это не так просто. Во время слияния я потеряла дорогого мне человека, мою подругу Вэл. Я сохранила работу, а она осталась не у дел, и теперь мы разошлись. Просто для примера, – торопливо добавляю я. Чуть не сказала Джошуа Темплману, что он дорог мне. Просто намекнула, мол, мы друзья.
– Да она просто задница, – прищуривается он.
– Вот почему я одинокая неудачница. Слушай, завтра я встречусь с твоими родными. Давай не будем закрывать глаза на то, что когда-нибудь в ближайшем будущем мы увидим друг друга голыми. Это тоже создает напряжение. – (Джош снова игнорирует меня.) – Это наш последний шанс разобраться во всем. – Я все еще мешкаю, упрямлюсь, как мул.
– Эти выходные будут нелегкими для меня. Но может быть, твое присутствие скрасит их.
Вероятно, причиной тому послужило это маленькое допущение, но колени мои подгибаются, этого хватает, чтобы залезть в машину, и я моментально уступаю контроль над ситуацией человеку, которому, вообще-то, доверила бы свою судьбу последним.
Я потерпела поражение и потому чувствую слабость. Даже пакуя сумку и покупая платье, я ощущала уверенность в том, что в последний момент найду какой-нибудь предлог и отмажусь от этой поездки. Только в самом плохом из рисовавшихся мне сценариев я покидала подземную парковку «Б и Г» в машине Джоша.
Солнце опускается к горизонту. Джош рулит по вечерним улицам, запруженным машинами. Такое впечатление, будто всех в этом городе посетила одна и та же идея: пора свалить отсюда куда-нибудь в туманные прекрасные горы.
– Долго нам ехать? – вынужденно прерываю я неловкое молчание.
– Четыре часа.
– Гугл-карты считают пять, – не задумываясь, говорю я.
– Да, если ты едешь, как старушка. К счастью, я не единственный, кто провел киберразведку в родном городе. – Джош вздыхает, когда нас подрезает машина, и притормаживает. – Идиот!
– Как мы проведем эти четыре часа?
Я-то знаю, чем хочу заняться. Развалиться в теплом кожаном кресле и смотреть на него. Наклониться вбок и прижаться щекой к его рельефному плечу. Я хочу вдыхать его запах и запечатлеть все это в памяти, чтобы извлечь оттуда однажды, когда понадобится.
– Мы справимся.
– А где мы остановимся? Только прошу, не говори, что в доме твоих родителей.
– В доме моих родителей.
– Вот черт! Почему? Ну почему? – Я напряженно выпрямляюсь на сиденье.
– Шучу. Свадебный прием состоится в отеле. Патрик забронировал несколько номеров. Мы скажем при регистрации, что приехали на свадьбу.
– В задрипанном отеле?
– Прости, конечно нет. Я позабочусь, чтобы у тебя был отдельный номер.
Похоже, Джош очень серьезно относится к своему обещанию не прикасаться ко мне даже пальцем. Его ответ словно ведро воды окатывает пожар в моей груди, остаются только почерневшие угольки. Не уверена, что испытала от этого облегчение.
– А почему ты не остановишься у своих родителей?
– Не хочу, – качает Джош головой, уголки его рта недовольно опускаются, и я импульсивно постукиваю по его колену.
– Я прикрою тебя в эти выходные, ладно? Как на пейнтболе. Но предложение действует только в указанные дни.
– Спасибо, что защищала меня. Тебе досталось много пуль. Хотя я все равно не понимаю, почему ты это делала.
Джош щурится на солнце, и я нахожу в бардачке пару солнцезащитных очков. Дышу на стекла и протираю их рукавом.
– Ты сделал меня последним членом команды, который мог бы пойти добывать флаг. Самым ценным бойцом.
– Я поступил так, потому что ты вот-вот могла свалиться с ног. Спасибо. – Он берет очки.
– Ох, а я думала, это еще один из твоих маленьких трюков. Никто не защищает меня. Люси Хаттон – живой щит.
– Я всегда прикрывал тебя. – Джош смотрит в боковое зеркало и перестраивается в другой ряд.
В моем сердце загорается слабый огонек свечи.
– Посмотрел бы ты на мои синяки.
– Некоторые я видел.
– Верно. Когда снимал с меня пижаму с соннозавром. – Я прижимаюсь щекой к спинке сиденья.
Мы стоим на светофоре, и я любуюсь маленькой ямочкой в уголке рта улыбающегося Джоша.
– Ты даже не представляешь, как мне жаль, что ты видел верх моей пижамы. Мама подарила ее мне на Рождество несколько лет назад.
– Не стыдись этого. На тебе она смотрелась превосходно.
Я смеюсь, и мне становится немного легче. Город растекается пригородами, солнце начинает садиться, а мы катим по шоссе среди зелени. Я никогда не уезжала так далеко от города. Мне надо начать жить своей жизнью, а не ходить все время, как маленькая горная овечка, по проторенной дорожке, ведущей к «Б и Г» и обратно в мою квартиру.
– Значит, ты говоришь, я еду для моральной поддержки. Ты не объяснишь мне почему? У меня такое чувство, что мне нужно получить какое-то предупреждение и готовиться быть во всеоружии.
– У меня есть… – начинает Джош и вздыхает.
– Девушка? – осмеливаюсь предположить я. – О ком речь?
– По большей части дело во мне самом. Я совершил несколько ошибок и не приложил особых стараний, когда было нужно. Теперь мне бросят в лицо эти обвинения. Наверное, будет не очень приятно.
– Медицина. – Не задумываясь, я свожу объяснение к одному слову. – Прости. Это было нечутко с моей стороны.
– Ты разговариваешь с королем бесчувственности, помнишь? – Джош дергает плечами от желания сменить тему. Мне становится жаль его.
– Надо мне приехать сюда как-нибудь в выходные и исследовать местность. Может, куплю что-нибудь для украшения квартиры. – Я кошусь на Джоша. Ищешь приятеля, который любит таскаться по антикварным лавкам? Серьезно, Люси, соберись.
– Ну, я уверен, твой новый приятель Дэнни с удовольствием отвезет тебя.
Я складываю на груди руки, и мы не разговариваем двадцать три минуты, судя по абсолютно точным часам на цифровом дисплее Джоша.
Первой нарушаю молчание я:
– Прежде чем закончится этот уик-энд, я размозжу тебе голову. Я собираюсь выяснить, что творится в твоих злокозненных мозгах.
– Это мило.
– Я серьезно, Джош. Ты сводишь меня с ума. – Я наклоняюсь вперед, кладу локти на колени и тру лицо.
– Мои злокозненные мозги подумывают о том, где бы нам поужинать в ближайшее время.
– А мои – о том, как тебя задушить.
– Еще я думаю, если мы прыгнем с моста, мне не придется идти на эту свадьбу. – Джош смотрит на меня, – возможно, его слова шутливы лишь отчасти.
– Прекрасно! Следи за дорогой – или твое желание исполнится.
Когда мы переезжаем мост, я с подозрением наблюдаю за своим шофером.
– На самом деле я думаю о том… сколько топлива поглощает моя машина.
– Спасибо, что переводишь эти ценные наблюдения в мотивы для поступков.
Джош глядит на меня, будто на что-то решается:
– Нет, я думаю о том, как целовал тебя на своем диване. Я думаю об этом слишком часто. Это меня тревожит. И еще я не перестаю размышлять, как странно будет проводить дни, не сидя напротив тебя.
В правде важно то, что к ней привыкаешь.
– Что еще у тебя в голове?
Джош улыбается моей настойчивости:
– Никто никогда не пытался сделать этого со мной прежде.
– Чего? Раскроить тебе череп? Я бы применила молоток, если бы возникла нужда.
– Не пытался узнать меня. И я не предполагал, что этим человеком станешь ты.
– Ты хочешь, чтобы я прекратила?
Его ответ удается расслышать с трудом, настолько он тих.
– Нет.
Я отворачиваю голову, притворяясь, будто рассматриваю вид за окном. Мы паркуемся на стоянке для грузовиков с придорожным кафе, и Джош прикасается к моей руке. От его следующей фразы в сердце загорается глупая надежда, хотя я понимаю, что он шутит.
– Пошли. Настал момент для романтического ужина.
У меня первое, хотя и ненастоящее, свидание с я Джошуа Темплманом. Как назло, все уютные ниши со столиками оказываются заняты, поэтому мы сидим бок о бок у стойки бара. Когда я забираюсь на высокий табурет, Джош меня подсаживает, и теперь мои ноги болтаются в воздухе, как у пятилетки. Мы делаем заказ, и я тут же забываю, что мне подадут. Джош подпирает ладонью подбородок, и мы, чтобы скоротать время, играем в гляделки.
Мой взгляд скользит по его фигуре. Я могла бы пережить эти выходные, если бы руки у Джоша были не такие красивые. И его кожа не пахла бы так изумительно. Свет от люминесцентных ламп делает все лица желтоватыми, включая мое, но этот парень почему-то светится жизненной энергией. Я вижу едва заметные пятнышки веснушек на его переносице. Наверное, в течение большей части рабочего времени, проведенного совместно, я носила очки ненависти, потому что, сказать по правде, никогда еще не видела мужчину, настолько привлекательного внешне.
Все в нем доставляет удовольствие. Он буквально напитан достоинством, роскошью, все в нем совершенно. Каждая часть тела сконструирована безупречно и содержится в идеальном порядке. Не могу поверить, что столько времени потратила впустую, не восхищаясь им.
– Ты как великолепный скакун. – Я вздыхаю, слегка смешавшись. Надо было попытаться хоть немного поспать прошлой ночью.
Джош моргает:
– Спасибо. У тебя сахар в крови понизился до предела. Ты вся белая.
Наверное, это правда. Мой желудок издает гоблинское урчание. Группа хохочущих парней, явно коллег, подходит близко к нам, и Джош кладет руку мне на талию. Как на настоящем свидании, покровительствует, будто говорит им: «Моя». Потом он заказывает мне апельсиновый сок и заставляет выпить его. Слышу, как один дальнобойщик подавляет желание рыгнуть и потом медленно, со стоном выпускает из себя воздух. На дальнем плане слышится скворчание чего-то жарящегося, звук напоминает помехи в радиоэфире.
– Атмосфера неподходящая, – говорит мне Джош. – Прости. Поганое свидание.
Официантка в пятый раз искоса бросает взгляд на Джоша, облизывая языком уголок рта. Я прикасаюсь к его запястью, потом берусь за него:
– Все хорошо.
Приносят еду. Я впиваюсь в горячий сэндвич с сыром, пачкая лицо, приходится напоминать самой себе о необходимости жевать. Джош заказал жаренную на гриле куриную грудку. Следующие несколько минут проходят за смакованием и подсаливанием блюд. Джош ворует с моей тарелки несколько кусочков жареной картошки с таким видом, будто это самая обычная манера поведения за столом.
– Куда ты ходишь обедать? Меня это всегда интересовало.
– Я хожу обедать в спортзал. Пробегаю четыре мили, принимаю душ и по пути обратно выпиваю большой протеиновый шейк.
– Четыре мили? Ты тренируешься на случай апокалипсиса или чего-то в этом роде? Может, мне тоже этим заняться?
– У меня слишком много неуемной энергии.
– Ты мог бы искусать меня или убить, если бы не эти пробежки. У тебя потрясающее тело, оно сводит меня с ума. Ты это сам знаешь, верно? Я видела всего кусочек кожи.
Джош смотрит на меня с таким видом, будто ничего более нелепого никогда в жизни не слышал. Потом со смущенным видом делает глоток из своего стакана.
– Я гораздо больше, чем мое потрясающее тело. – В голосе слышится ироничное самодовольство, тон такой надменный, что мы оба хохочем.
Я глажу ладонью его руку от плеча к запястью:
– Знаю. Так и есть. Тебя слишком много для такой мелюзги, как я.
– Ничего не много. Я хотел спросить: ты еще злишься из-за вчерашнего? Что я сказал Бексли, мол, мне не нужна помощь, чтобы победить тебя.
– Как там говорится? Не выходи из себя, будь собой. – Я отодвигаю тарелку и облизываю пальцы. Ела как свинья. – Ты был не прав, сам знаешь. Тебе понадобится помощь, чтобы справиться со мной. Я не собираюсь сдаваться.
Осушаю второй стакан апельсинового сока, выпиваю свою воду, потом воду Джоша.
– Верно подмечено. – Джош наматывает салфетку на пальцы. – Вау, ты ешь, как викинг.
– На эти выходные я объявляю перемирие. В ближайшие дни мы – это мы.
– А в другие дни мы кто?
– Наемные сотрудники «Б и Г». Соперники. Нарушители правил отдела кадров. Смертельные враги. О боже, я чувствую себя намного лучше. – Я спрыгиваю с табурета и мигом оцениваю, насколько сильнее стали мои ноги. – Я не хочу никаких сюрпризов, Джош. Если мне предстоит вляпаться в какое-нибудь дерьмо, я должна знать об этом.
По его лицу пробегает тень. Он берет подсунутый под край тарелки счет и, когда я лезу в сумку за кошельком, бросает на меня слегка надменный взгляд.
– Мы – это мы. Я – это я. – Он отсчитывает несколько банкнот. – Пошли.
Я иду в уборную. Мою руки, смотрю на себя в зеркало и поражаюсь увиденному. Цвет вернулся ко мне. На самом деле я свечусь, как стриптизерша из Вегаса. Неоново-голубые глаза, щеки горят, волосы черные с синеватым отливом, а губы вишнево-красные, хотя помада давно сошла.
Плотный ужин оживил меня, но я не возражаю против пари, что всегда выгляжу так после периодов нераздельного внимания Джоша ко мне.
– Не растеряй это, – строго говорю я себе.
Тут в уборную входит какая-то женщина и косо смотрит на меня. Я сушу руки и выбегаю наружу.