Остров отложенной гибели - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 15

— В направлении Второй Челюсти? Зачем тебе туда, Дырявые Руки?

— Это не важно, Безымянный Вождь. Мне тут сказали, что надо найти этот ваш… крокот, и тогда меня пропустят. Подтверждаете обещание?

— Мое имя — Хрупкий Камыш, а обычная плата за проход составляет пять крокотов. Хочешь добыть их прямо сейчас?

Вот тут я задумался. Солнце к закату клонится как-то слишком уж быстро, народ со всего плеса сбежался, мешать будут. Хочется жрать, пить, спать — и высохнуть, самое главное, а то ведь плесенью скоро покроюсь!

— Такие вопросы, дорогой вождь, с кондачка не решаются, надо посоветоваться с товарищами… в смысле, у костра посидеть. С куском чего-нибудь вкусного. Если я реально супервезучий, то завтра с утра найду вам еще четыре клубня и распрощаемся.

Хрупкий Камыш с решениями не медлил — если тоже имя «от обратного», то хребтина у этого деда железная — кивнул толпе, и мною тут же занялись. Повели куда-то, забрали «картофелину», пытались взять хопеш, но я этой штукой махнул небрежно — отстали. Костер оказался жарким, как ему и положено, хоть и вонючим. Похоже, тут жгли весь мусор, способный гореть. И реально выменивали у «застенных» всякие разности — вряд ли на местных дам, скорее на эти самые крокоты. Большой котел над огнем, медную поварешку, еще какую-то посуду, которую тут не сделаешь. Старуха с грудями до пупа подала мне глиняную миску и острую палочку зачем-то. Улыбнулась почти кокетливо, оскалила беззубый рот, я в ответ изобразил гримасу вежливости. Присел на охапку сушеной травы, под лучами закатного солнца, понюхал пищу. Уха и даже не из лягушек. Большой кусок рыбы с белесыми ребрами, мелко нарубленные корешки, пахнет пряно, шикарно, аж слюна потекла. Хлебнул, для начала, бульона, а рыбой и прочими компонентами занялся чуть позже — вот и палочка пригодилась. Вокруг постепенно рассаживались местные: сплошь мужчины, перепачканные илом и грязью. Явно коллеги по крокотодобыче. Собственные миски схватили жадно, по-звериному, принялись тянуть бульон через край, на лицах тут же образовалось выражение счастливой пустоты. Ребята явно чего-то ждали, и «что-то» пришло.

Воздух сделался плотным, заполнил нос как вода. Испугаться бы, но первый вдох принялся щекотать мне горло, будто перышками, по телу прошла истома, лица соседей сделались благостными, почти красивыми. Друзья и братья мои! Родные люди! Куда я, нахрен, собрался из этих кайфовых мест?!

— Тебе и не надо собираться, — ответил один из друзей и братьев, самый старый, седой, иссушенный, почтенный, уважаемый, внушающий бесконечное доверие. — Тебя никто не ждет за нашими землями, ты найдешь там лишь смерть и отчаяние. Здесь тепло, хорошо, всегда сытно. Отдохни до утра, отдохни, отдохни…

Кажется, меня несли — или сам летел. Окружающий мрак рассыпался цветными шариками, что-то щелкало, обдавало мозги щекоткой, потом я без паузы оказался в знакомой пустыне с ведрами. Пять моих белых и красное стоят в рядок, никакой уже ржавчины, но и Асши не видно. Только надписи на боках и отчетливое, неприятное шипение.

— А что это, блин? — спросил я глубокомысленно, слова увязли в плотном воздухе. Захотел подойти, но прозрачная преграда не пустила. Увидел, зато источник звука — дырку в глянцевой стенке ведра, чуть ниже надписи «Здоровье», тонюсенькую струйку, мокрый бурый песок. Не вода оттуда льется, а кровь. Медленно, но верно.

— Асаш… в смысле, Асша, что за дела, вообще?! Я тут старался, иммунитет наращивал, меня шаманы лечили… как это закупорить?!

Ломанулся вперед, упал ничком на большую белую кость. Прямо под ребра мне ткнула, ухххххххххххх…

***

…Снова боль, уже в реале. Не сильная, но глаза открылись.

— Вставайте, торчки поганые, хватит валяться! Промысел ждет!

Рядом кто-то заворчал, застонал, засопел. Открывать глаза не хотелось, но пришлось. Увидел плечистого крепыша с копьем, совсем не похожего на здешнюю братию. Ходит, пинает под ребра спящих добытчиков. Утро, кстати — еще не жарко, но очень светло. Это ж сколько я дрых?! Во рту, будто кошки нагадили, голова тяжелая, хочется пить, а еще… крокота хочется. Аж слюна потекла, как представил цветастую картофелину — и аж в пот пробило, когда это понял. Даже на герыч, насколько я знаю, так быстро не подсаживаются!

— Плохо тебе? — угадал мои мысли один из собратьев, но истолковал неверно. — Ты не грусти, оно лишь по первости так. Сейчас вкусим благодати, жизнь наладится, водица теплая… не заметишь, как день пройдет! В обед еще куснуть разрешают, а на ночь, ты сам видел, уха роскошная, не меньше пяти крокотов на котел!

Судя по речи, этот дистрофик знавал и лучшие времена. Может, тоже какой-нибудь бывший римлянин, только без рабской отметки. Не нужны тут клейма. Отсюда и так никто не уходит.

— Живее, торчки, живее! Кто опоздает, останется без утреннего счастья! — крепыш с копьем завершил обход, возвращался теперь обратно, а унылые сборщики поднимались как зомби. Человек тридцать, не меньше. Соратников крепыша я насчитал с десяток — все незнакомые, здоровые, в чистых набедренных повязках, и наконечники копий у них из меди, или бронзы. Пришлая банда какая-то? Или реальные хозяева здешних мест, а долбаный Камыш им рабов поставляет?

— А ты чего развалился, мордатый?! Новенький, что ли?! Кишки тебе выбить, для лучшего понимания?! Опа! Кто увидел, тот забрал!

Последняя фраза тоже адресовалась мне — точнее, моему хопешу. Крепыш приблизился вразвалочку и даже нагибаться не стал, протянул руку. Похоже, мне пора вставать, защищать свою собственность и своё достоинство. Зря он так про «мордатого»!

— И чего ты тут пузо выставил?! — теперь крепыш-коротыш глядел на меня снизу вверх, но крепостью мышц и сейчас превосходил вдвое. Как и злобной решимостью во взгляде.

— Убить тебя медленно, или отдашь эту штуку и сдохнешь быстро? Считаю до трех, выбирай.

— Эта штука — моя!

Крепыш удивился настолько, что даже взгляд подобрел — до того, как древко копья зацепило меня под колено, а нога в мокасине саданула в живот. Спина ударилась о мягкую землю, копье в чужих руках перевернулось острием книзу, нависло над моей грудиной.

— Нет, нет, не надо!!!

Истошный вопль, к счастью, вырвался не у меня — Камыш его издал, совершенно не старческим голосом. Копье продолжило целиться мне в район пупка, а вождь подбежал к одному из крепышей, принялся ему что-то доказывать. Тоже к вождю, наверное — или к «авторитету», если совсем «по понятиям». Тот послушал, махнул рукой, и колючая угроза надо мной висеть перестала.

— Кто увидел, тот забрал, — судя по тону владельца копья, здесь это было священной формулой. Вроде «деньги-есть-а-если-найду» у гопников прежнего моего мира. Руку он протягивать не стал, подобрал мой хопеш самостоятельно, а я, наконец, поднялся. Повторно. Побрел за всеми к воде. Десяток пришлых копейщиков расселись на бережку вполне по-хозяйски, местные, кто с «рыбным оружием» держались пока в стороне. Они тут типа полицаев, наверное, или лагерной охраны. «Авторитет» оглядел нас всех, заговорил негромко, но тишина наступила такая, что стало слышно каждого звенящего комара:

— Чего мусолить то? Как всегда, по десять крокотов с рыла, и мы уходим, а вы остаетесь смеяться. Кто не выполнит норму до вечера — повиснет вон там, сами знаете.

Указал рукой куда-то в сторону, толпа вздохнула — все и всё тут знали, действительно. Может, виселица там, а может, колья, но всяко, не доска почета. Про меня «авторитет» почти забыл, но проклятый Камыш напомнил еще раз, забубнил ему что-то негромко. Расписал, не иначе, мои таланты и везение. Может, в банду к себе возьмут? В драке я не очень, но «базарю» гладко, а жаргон у местных пацанов от российского уголовного не особо и отличается.

Женщины, между тем, притащили завтрак: снова вареная рыба, уже без бульона, сушеные корешки, котелок с водой, дощечка с чем-то мелким, черным, вроде перца-горошка. Последнюю взял под контроль один из местных — тот, что с кинжалом — выдавал по горошине в одни руки, будто медбрат лекарство.

— Сильно болеешь? — взглянул на меня почти с сочувствием, когда подошла очередь. — Первый раз всегда тяжело, возьми два кусочка.

— Это сушеный крокот, что ли? Спасибо, одним обойдусь!

На ощупь «горошина» оказалась мягкой и пористой, чуть прижгла язык, а десны тут же онемели. Больная голова отозвалась предвкушением, желудок сжался, зубы сами попытались разжевать лекарство… да вот хренушки им! Глянул по сторонам и тихонько выплюнул эту штуку в ладонь. Не факт, что заставят сожрать, но могут — чтоб уж точно не дернулся никуда. Рыба сегодня показалась безвкусной, корешками я пренебрег, на всякий случай. Выпил побольше воды, хоть и тиной воняет. Другой всё равно нет. Глянул еще раз на счастливые лица коллег по сбору, вспомнил лотофагов из «Одиссеи». У Гомера там всё красиво: кушают люди лотос, предаются забвению, а в реале имеем вонючих нариков с подводной картошкой. Вместо девушек-сирен тут поющий спрут с мертвецами на куканах, орел собрался выклевать печень не Прометею, а мне… так себе мифология, в общем! Слишком уж отличается от первоисточников!

— Нажрались, торчки?! — ускорил трапезу тот самый крепыш с моим тесаком. — Хватит рассиживаться, поднимаем задницы и пошли, пошли, пошли!

Он у них самый вредный, похоже. Вдобавок, разулся и тоже зашел в воду — ко мне поближе. Личный конвой? Офигеть, какая честь!

— Кто жует крокот, тот законченный наркот, — сказал я себе под нос и двинулся прочь от берега. Через пару шагов ступню пробило знакомым разрядом, пришлось нагибаться и выковыривать первый клубень. Десять с носа, говорите? А если я их за полчаса соберу? Неужто вернете хопеш и отпустите на все четыре стороны?

— Стой! — конвоир, похоже, бегать не привык, догонял меня сейчас с трудом. Будто кабан в болоте — такой же напористый, злой и вонючий.

— Покажи, что нашел!

— А ты как думаешь? — позволил я себе очередную дерзость, но удара в этот раз не последовало. Клубень на ладони крепыша показался мелкой сливой, тут же исчез в мешочке на его поясе.

— Плата за честь. Наши там боки греют, а я тут с тобой, в грязи!

— Э-э, уважаемый! Я вообще-то не просил…

— Тебя еще раз стукнуть? — пару секунд крепыш таращился исподлобья, а древко копья опасно раскачивалось взад-вперед. — Ладно, иди. Нам с тобой еще долго на промысел ходить, подружимся. Я добрый, если меня не злить. Стой! Кто увидел, тот забрал.

Толстый палец теперь нацелился мне в грудь — показалось, что на татуировку, но нет. На мокасины, переброшенные вокруг шеи.

— Вот зачем они тебе, объясни? Ты ж солидный воин, у тебя таких еще сотня будет, а я…

— Кто увидел, тот забрал!

Похоже, аргументы тут не катят. Как с коллекторами Пашей и Лешей, не к ночи будь помянуты. «Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки?!» и далее по Цою.

Татуха, кстати, зачесалась — напомнила, что спорить с крепышом опасно, а может, что другое попыталась мне сказать. Например, что мы слишком далеко от берега. Слишком близко к земляному валу, отделяющему «внутренний» плес от «внешнего». Вал, определенно, рукотворный, выпирает из воды на метр, не выше, зато по верху вкопаны толстые колья. Остриями от нас. Дальше можно разглядеть с полкилометра — пару стадий — открытой воды, без камыша, а вот за ней уже серьезный берег. Похоже, там болото и заканчивается.

— Слушай, у тебя ведь сегодня удачный день? Тесак мой прибрал, обувка новая. Давай ты взамен расскажешь, что там, за этими кольями?

— Зачем тебе это? — удивился крепыш без агрессии, но это пока. У подобных людей глаза наливаются кровью за доли секунды, от любого «неправильного» слова.