- Ну, положим, его запугать не так просто. Ты не очень фырчи на отца. Прошу тебя, не зли его. Тут вон еще и Дарья... Беда с вами, - вздохнула Анна Сергеевна.
- А я-то что? При чем тут я? - Поправляя на висках бумажные рогульки, Даша высунула голову из окна. - Думаете, что я все еще малышка, да?
- Подслушиваешь? - Николай обернулся и встретился с гневно прищуренными глазами сестры.
- Очень мне нужно подслушивать! - Даша вызывающе тряхнула нелепо торчащими в волосах бумажками. - Вы так кричите, что на всю улицу слышно...
- Значит, прихорашиваешься, под венец собираешься?.. Так, так... Николай подмигнул матери и лукаво улыбнулся.
- А тебе-то что? - Даша вспыхнула, лениво передернула круглыми плечиками и отвернулась.
- Ну и затеяла... Ох, невеста, - вздохнул Николай и покачал головой.
- Отстань! - крикнула Даша.
- Не трогай ты ее, ради бога! - вмешалась Анна Сергеевна. - С ума меня сведете. Вон к нам, кажется, гости идут.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Николай посмотрел в открытую дверь. В калитку входили Молодцов и Спиглазов.
- Иди зови отца, - сказала Анна Сергеевна Николаю и пошла гостям навстречу. Приветливо поздоровавшись, она рассадила гостей на плетеные стулья и побежала ставить самовар.
- Ну, как дела, курортник? - когда вошел Соколов, спросил Иван Михайлович.
- Отдохнул малость, - мрачно смотря себе под ноги, ответил Михаил Лукьянович. Он был сердит на директора и главного инженера за то, что не дождались его и решили вопрос о закреплении комбайнеров самостоятельно.
Молодцов это понимал, потому и пришел. Разговор поначалу вертелся на мелких хозяйственных делах и явно не клеился.
- Комбайн новый получили? - спросил Соколов.
- Да. Отличная машина! - сказал директор.
- Слыхал, и решение приняли, - искоса поглядывая на Спиглазова, проговорил Михаил Лукьянович.
- Предварительная наметка пока, - сказал Спиглазов. - Если ты не согласен, можно и пересмотреть.
- Пересматривать поздно. Ячмень уже косить надо. - Молодцов насупил клочковатые брови. - Ты что, против своей снохи? - спросил он, обращаясь к Соколову.
- В принципе нет, а вот что мой Колька будет у нее штурвальным, тут уж извиняйте... - Соколов встал и, взяв со стола сигареты, снова присел.
- Она сама попросила, ну, мы уважили, - нерешительно сказал Спиглазов. Он не хотел спорить с Соколовым и готов был пойти на любые уступки, тем более что речь шла не о ком-либо, а о сыне секретаря партийной организации. Он отец, ему и решать...
Директор совхоза, наоборот, придерживался совсем иного мнения. Ему хотелось, чтобы на новом агрегате работала молодежь. Соколов-младший ему очень нравился.
- Дело тут не только в уважении, - возразил Молодцов.
- А в чем же? - спросил Михаил Лукьянович.
- Сколько твоему Николаю лет?
- Предположим, девятнадцать. Что из этого?
- Он у тебя что? Маменькин сынок? - не скрывая насмешки, напирал директор.
- Просто еще мальчишка, и доверять такому новый агрегат...
Соколов шумно выдохнул табачный дым и сплюнул в открытое окно.
- Мы тут без тебя хотели Чертыковцева принять в члены партии. Он, по-твоему, тоже мальчишка?
- Сравнял! - не то осуждая, не то возмущаясь, ответил Соколов.
- Правильно было бы, если бы приняли, как ты считаешь, секретарь партийной организации? - настаивал Иван Михайлович.
- Думаю, поторопились бы... - не очень уверенно проговорил Соколов.
- Я тоже так считаю, - вставил Спиглазов.
- Ну, ты-то, понятно, "против" голосовал бы, а тебе, Михаил Лукьянович, непростительно, - сказал Молодцов. - Парень понял вас и забрал заявление.
- Выходит, я не могу иметь своего собственного мнения? - норовисто спросил Соколов. - Вон у меня Дашка еще в куклы играть не перестала, а уж замуж за Федьку Сушкина собралась, - совсем неожиданно прорвалось у Михаила Лукьяновича.
- Вот это колобок! - восхищенно крикнул Иван Михайлович и звучно расхохотался.
- Ничего смешного! - нахмурился Соколов.
- А что? Чем Федя не жених? Парень хоть куда!
- Сурьезный вы человек, Иван Михайлович, а тоже говорите глупости, чушь. - Михаил Лукьянович от волнения смял в пальцах окурок и швырнул его в кусты, спугнув сидевшего на ветке воробья.
- Почему же чушь?
- А потому... У них у обоих молоко еще на губах не обсохло, - ответил Соколов.
- Смотрю я на тебя и думаю: рано ты, брат, стареть начал, трещинку, Миша, дал... - с сожалением проговорил Молодцов. - А может быть, печенка шалит опять? Советую бросить курить. Я вот перестал глотать этот яд и сразу себя молодым почувствовал. Сознаюсь вам по секрету, даже на агрономшу Ульяну поглядываю... Ну до чего же хороша девушка! Жаль, младший женат, лучшей снохи не сыскать!
- Ты всех переженить хочешь, - заметил Соколов.
- Хочу! Люблю на свадьбах песни петь. А ты вот захирел, а может быть, мы все тут зачванились? Да, да! Ты погоди, не ерзай на стуле, а послушай, что я сказать хочу. Начну с тебя, Михаил Лукьянович. Ты знаменитый на всю область комбайнер и к тому же исполняешь обязанности секретаря партийной организации. Почет, слава и должность ко многому обязывают. Не кажется ли тебе, что ты на людей стал смотреть не с площадки комбайна, а с Уральского хребта?
- С чего ж это ты взял, директор? - напряженно спросил Соколов.
- Это ерунда, Иван Михайлович, - крутя светловолосой головой, вставил Спиглазов.
- Ты, Роман, помолчи чуть-чуть, - продолжал Молодцов. - Тебя тоже надо немножко пригладить... Все мы только и способны гнуть вашу молодежь и не хотим доверить ей больших дел. Соколов не доверяет уже своим детям. Сыну, дочери. Ему даже для снохи новый комбайн жалко... Он хоть и молчит, но я его мысли чую... Не оправдывайся, Михаил Лукьянович, все равно не поверю. Ну хорошо, дочка преждевременно замуж собралась... Тут дело семейное, щекотливое. У каждого родителя, как говорится, свой нрав. Но зачем же выгонять парня и орать на дочь так, что у нас в доме слышно? Почему нельзя спокойно, без крика, объяснить молодым людям, что любовь и брак - дело не шуточное. К чему эта отцовская спесь? Неужели вы не чувствуете, что наступают совсем иные времена и приказным порядком великих дел не свершишь? Теперь каждый чумазый мальчишка и даже напомаженная девица в кокетливых штанцах требуют не хворостины, а добротных, убедительных слов. Сколько я писал приказов о варварском использовании транспорта и техники, наказывал, а что было толку? Стоило появиться заметке в газете, в полсотни строк, и мы взбунтовались, а хвостики все-таки поджали: бензину за последние месяцы сожгли вдвое меньше. Теперь уже не каждый хватает "персональный грузовик", а с оглядкой: то с попутной доедет, а то и на коне пузо протрясет... Правда, вы с Романом, оберегая свою честь, решили создать на молодого коммуниста Чертыковцева "персоналку", но в конце концов сами же и опозорились. Вы еще и сейчас занимаете позу обиженных. Но имейте в виду - говорю вам не как директор, а как старый коммунист, - если станете продолжать "позировать", вытащу вас на открытое партийное собрание и той же самой молодежи пособлю отхлестать вас пастушечьими кнутами, да пусть мне самому достанется на орехи... Ведь мы все знали, что Пальцев откармливает своих хряков за счет фермы, и помалкивали?