Но германский фашизм, склоняясь к мысли о желательности действий восточного партнера против "стран южных морей", все же не оставлял планов насчет активного выступления Японии в случае необходимости и против Советского Союза. Здесь германские политики и стратеги, помимо собственных интересов, считались также с давним антисоветским политическим курсом японской реакции. Усилившийся в начале 30-х годов, этот курс предусматривал прямую агрессию против Советского Союза. Для ее подготовки и для "прощупывания сил" японское командование решило создать ряд плацдармов в Маньчжурии, Внутренней Монголии и других частях Северного Китая. Так возникла летом 1938 г. авантюра у озера Хасан. Ее провал не ослабил антисоветских тенденций японской политики. Когда с приходом к власти правительства Хиранума (январь 1939 г.) сближение с Германией пошло быстрыми шагами, его результатом стало резкое усиление подготовки Японии к войне против США, Англии и СССР.
Новая провокация значительными силами у советских границ на р. Халхин-Гол (лето 1939 г.), закончившаяся полным разгромом нападавших, внесла серьезную поправку в японскую "большую стратегию". Понимая теперь, насколько трудным делом будет самостоятельная война с Советским Союзом, японские руководители решили выждать более благоприятной ситуации. Не прекращая подготовку к агрессии на севере, но отложив ее "до лучших времен", они теперь окончательно склоняются к главному удару в Юго-Восточную Азию.
"Южный вариант" агрессивной войны японского империализма не снимал угрозы дальневосточным границам Советского Союза. Даже подписание несколько позже японским министром иностранных дел Мацуока пакта о нейтралитете с СССР отнюдь не свидетельствовало об отказе Токио от нападения на Сибирь и Советский Дальний Восток в удобный и выгодный момент. С другой стороны, и Берлин, склонявшийся к "южному варианту" для Японии, продолжал все-таки довольно благосклонно относиться и к мысли о выступлении при определенных обстоятельствах своего дальневосточного партнера против СССР, а позже стал даже активно настаивать на нем{394}. Японское военное командование продолжало держать у советских границ крупные силы - Квантунскую армию. В начале июля 1941 г. оно разработало план вторжения в Советский Союз (план "Кантокуэн"){395}.
Однако вернемся к вопросу о складывании германо-японского союза перед гитлеровским нападением на СССР. Взаимное прощупывание позиций как в политических кругах, так и в генеральных штабах Берлина и Токио продолжалось зимой и ранней весной 1941 г.
Высшие японские офицеры не давали союзнику никаких обещаний. Шло дипломатическое маневрирование, и окончательные решения зависели от результатов запланированного на март визита Мацуока в Европу.
5 марта 1941 г. Кейтель подписал так называемую директиву фюрера о сотрудничестве с Японией. Целью сотрудничества, согласно директиве, являлось "заставить Японию как можно скорее предпринять активные действия на Дальнем Востоке. Таким образом английские силы будут ослаблены, и центр тяжести интересов США будет перенесен на Тихий океан... Захват Сингапура - опорного пункта Англии на Дальнем Востоке - станет решающим для успеха всей войны, которую ведут три державы".
Координирование действий возлагалось на Редера.
Закончив обмен мнениями в руководящих кругах, Мацуока 12 марта выехал из Токио. Он прибыл в Москву и после переговоров с Советским правительством. 27 марта появился в рейхсканцелярии. Беседа с Гитлером и Риббентропом велась при довольно своеобразной ситуации. Фюрер, зная о многочисленных колебаниях во влиятельных токийских кругах, о всяких скрытых и явных течениях, до поры до времени не очень доверял японцам и поэтому не упоминал в разговоре с Мацуока о предстоящем нападении Германии на Советский Союз. Однако еще раньше Риббентроп открыл эту тайну японскому послу Осима, а в Токио Отт прозрачно намекал о том же самом представителям военных кругов. Поэтому Мацуока вел беседу, будучи осведомленным о планах рейха, что и облегчало ему ориентацию в дипломатии союзника. Теперь японское решение о направлении дальнейшей агрессии созрело. Гитлер говорил о японской атаке на Сингапур. Мацуока не сказал в этой беседе последнего слова, но в принципе согласился с таким планом, ибо отныне война с Советским Союзом откладывалась до момента, когда он будет ослаблен Германией.
Совершенно очевидно, что нападение на Сингапур означало усиление войны против Англии в Юго-Восточной Азии и одновременно открывало путь к захвату Японией колоний в этом районе мира, к чему она и стремилась. Намерения обоих союзников наконец сошлись. 10 апреля 1941 г. японский император в беседе с Коноэ одобрил решение{396}. 13 апреля находившийся снова в Москве Мацуока подписал договор о нейтралитете между Японией и Советским Союзом.
Договор о нейтралитете лишь прикрывал агрессивные планы японской реакции. Направляя главные усилия к югу, чтобы выполнить программу обширных захватов в Тихом океане, японское правительство вместе с тем не отказывалось и от своей антисоветской стратегии и продолжало Квантунской армией создавать угрозу дальневосточным границам СССР.
Так складывалась коалиция фашистских агрессоров, готовых выступить против единственного в мире социалистического государства. В ее создании германское командование и генеральный штаб играли исключительно важную роль. Представители военного руководства выступали в процессе складывания коалиции как самые активные политики и дипломаты. Они даже не подозревали, какой ущерб нанесут тем историкам и мемуаристам в некоторых западных странах, которые много лет спустя будут писать о полной непричастности гитлеровских генералов к политике фашизма, о их традиционной неспособности "как солдат" разглядеть ее преступное существо.
V
Подписанный 27 сентября 1940 г. в Берлине между Германией, Италией и Японией договор о десятилетнем военно-экономическом союзе стал новой крупной вехой подготовки антисоветской агрессии. Несколько ранее, 19 сентября, для обсуждения подробностей договора в Рим выехал Риббентроп. Во время встречи с Муссолини рассматривался, в частности, вопрос о возможной позиции Советского Союза. Оба пришли к выводу, что Советский Союз не нарушит мира и не предпримет никаких враждебных действий. Такого же мнения придерживался двумя месяцами позже Гитлер, беседуя с Антонеску: "Россия не повернется против коалиции, которую Германия заключила со своими друзьями. Сталин не хочет рисковать"{397}. Признание фашистскими лидерами отсутствия какой-либо угрозы со стороны СССР многозначительно. Во всяком случае оно дает еще один веский аргумент против измышлений о "превентивной" войне.
Пакт трех держав преследовал далеко идущие цели. Агрессия против СССР, передел мира, дальнейшая изоляция Англии - таковы три основы, на которых он держался. Гитлер считал, что пакт открывает Германии самые широкие перспективы, ибо позволяет ему "иметь свободные руки для любых возможностей"{398}. Среди "любых возможностей" в сентябре 1940 г. в Берлине появилась наглая идея: попытаться временно втянуть в орбиту "Тройственного пакта"... Советский Союз. Вопрос о войне против Советского Союза к этому времени был решен, и в данном случае преследовалась чисто тактическая цель: ввести в заблуждение СССР, окончательно убедить Англию в бесполезности сопротивления, а США удержать от вступления в войну против Германии.
Все это ни на йоту не меняло гитлеровского решения о войне против Советского Союза. Но фантастические расчеты продолжали обсуждаться и в Берлине, и в Риме. 26 сентября, за день до подписания "Тройственного соглашения", Гитлер сказал: "Я думаю, нужно поощрить Советский Союз к продвижению на юг, к Ирану или Индии, чтобы он получил выход к Индийскому океану, который для России важнее, чем ее позиции на Балтике". Неделей ранее Риббентроп говорил Муссолини: "Нужно отвлечь Россию к Персидскому заливу и к Индии"{399}. Поистине, агрессор может думать о планах другого государства только с позиций агрессора.
Наивный план: попытаться отвлечь внимание Советского Союза от европейских дел, от нараставшей для него угрозы с Запада и столкнуть с Англией на юге конечно, не мог никого ввести в заблуждение.
Подобные предложения, естественно, были обречены на провал. Вопрос не был дискуссионным, в чем гитлеровцы очень скоро убедились. Но чтобы попытаться навязать Советскому Союзу свой план, из Берлина 3 октября 1940 г. было направлено приглашение Молотову посетить германскую столицу.
Главной внешнеполитической целью Советского Союза в этот период было укрепление безопасности на Западе, и к этому сейчас направлялось его внимание.
Позиции Советского Союза и Германии в начавшихся переговорах были прямо противоположными. Советский Союз, имея договор о ненападении с Германией и придерживаясь нейтралитета в отношении Англии, не собирался помогать Германии, а в переговоры вступил только с целью зондажа. Безусловно исключался отказ от усиления обороны на западных границах, особенно, когда вполне обнаруживались признаки готовящейся германской агрессии. Совершенно ясно, что исключались, планы какого бы то ни было "разделения сфер влияния" в мире совместно с агрессорами или "проникновения к югу". Берлинские переговоры в ноябре 1940 г. не имели и не могли иметь при такой постановке дел никаких перспектив, кроме взаимного изучения позиций.
Вполне понятно, что обе стороны вели переговоры на совершенно различных основах. Историк из ГДР В. Баслер пишет: "Очевидно, что гитлеровское правительство хотело и в этом случае снова попытаться добиться гегемонии в Европе "мирным путем", ибо Англия и США, как ни надеялись в Берлине, не собирались капитулировать перед агрессором. Но усилия нацистских руководителей оказались бесплодными, ибо Советское правительство со всей очевидностью вступило в обсуждение планов Гитлера только для того, чтобы их изучить, однако они никогда не рассматривались"{400}.
Во всяком случае у гитлеровского руководства не осталось сомнений в твердой решимости Советского Союза отстаивать свои интересы в Европе и противостоять политике третьего рейха везде, где только возможно.
В середине ноября гитлеровским политикам пришлось убедиться, что их план сорвался. Советский Союз не намеревался отказываться от укрепления позиций на западной границе перед лицом растущей фашистской угрозы. "Гитлер, - пишет Росси, - был глубоко разочарован и разозлен"{401}. Встреча в германской столице не внесла ничего нового в принятое ранее нацистами решение о войне. Она еще больше подняла энергию подготовки "восточного похода". Правда, адмирал Редер доказывал в эти дни, что война против СССР может начаться только после поражения Англии. Но Гитлер категорически требовал: любой ценой "изжить последнего врага на континенте, прежде чем он, возможно, договорится с Англией"{402}. В начале декабря Гитлер по совету Гальдера назначил срок нападения на Советский Союз на 15 мая 1941 г. В подписанной 18 декабря директиве "Барбаросса" эта дата указывалась уже официально.
Неудача авиационного наступления на Англию к концу осени 1940 г. убедила Гитлера, что для завершения борьбы на Западе еще нужно время и что подготовка нападения на СССР поглотит все силы. Но после молниеносного похода на Восток и вызванной им небольшой паузы на Западе вермахт повернет всю свою мощь в британскую сторону, и тогда, как высказал предположение Риббентроп, с Англией будет покончено в 1942 г. О каком-либо варианте войны на два фронта мало кто думал.
Переговоры в Берлине ни на день не приостановили германского натиска на Юго-Восточную Европу. Чтобы стать твердой ногой на Балканах, предстояло втянуть в свою орбиту Югославию. Активные происки нацистов очень скоро встретили благоприятный отклик в среде реакционных правящих кругов Югославии. 28 ноября в малую рейхсканцелярию в Берхтесгадене прибыл югославский министр иностранных дел Маркович. Из-за массового сопротивления югославского народа политике сближения с гитлеровским рейхом профашистское руководство Югославии решило вступать в союз лишь после осторожной и тщательной подготовки. Правда, Гитлер, как ему казалось, держал в своих руках важные козыри: если Югославия примкнет к странам оси и займет благожелательную для Германии позицию на Балканах, даже не участвуя в военных операциях, то в качестве "вознаграждения" он сулил греческий город Салоники. Болгария получит восточную Фракию{403}. Однако югославские руководители выжидали: внутреннее положение в стране грозило свержением правительства, которое рискнет заключить союз с Берлином, а Греция ведь пока еще не завоевана. Зато в Румынии и Болгарии все развивалось по плану. Начиная с 13 декабря в Румынию непрерывно двигались транспорты с немецкими войсками. Когда Советский Союз сделал запрос о целях перевозок, Риббентроп дал указание Шуленбургу обойти его. Но последовал новый широкий запрос Советского Союза: о действиях Германии на Балканах вообще. Ответ Риббентропа, присланный в Москву 22 января 1941 г., гласил: все мероприятия, проводимые рейхом на Балканах, не преследуют никакой иной задачи, кроме предупреждения возможной английской высадки в Греции. Когда эта цель будет достигнута, немецкие войска уйдут обратно{404}.
Лживость ставшей уже совершенно банальной версии еще раз подтвердилась после того, как в первых числах марта 1941 г. гитлеровские дивизии вступили на территорию присоединившейся к пакту трех Болгарии. И снова Советский Союз получил аналогичное "уведомление". С Унтер ден Линден 27 февраля 1941 г. последовала инструкция Шуленбургу: он должен вечером 28 позвонить наркому иностранных дел и сообщить, что Болгария 1 марта вступает в пакт. На следующий день, также вечером, Шуленбург вторично позвонит наркому и поставит его в известность, что германские войска вступили в Болгарию. Проводить какие-либо дискуссии запрещалось.
Так и произошло. На рассвете 1 марта 1941 г. дивизии вермахта перешли Дунай и двинулись по болгарской территории.
Гитлеровская политика и стратегия шаг за шагом развертывали ряды союзников и сателлитов, которые месяц от месяца все более угрожающе сдвигались против социалистического государства.
Борьба на Балканах в 1941 г.
Стратегия антисоветской войны нацистского верховного руководства непосредственно после разгрома Франции предусматривала необходимость до нападения на СССР захвата Балкан.
На Балканах сплетались в один узел интересы монополий враждующих империалистических держав, интересы политики и стратегии Германии, Италии, Англии.
Начавшаяся 28 октября 1940 г. агрессия Италии против Греции была не только порождением фашистских завоевательных планов, но также итогом реакционной политики греческого правительства Метаксаса. Греческая армия оказала мужественное сопротивление. После ряда упорных боев она отбросила итальянских захватчиков и перенесла действия в оккупированную итальянцами еще в 1939 г. Албанию, где активизировали борьбу местные партизаны.
Действия итальянцев создали для Берлина нежелательную ситуацию. Гитлер заявил своим военным советникам: его так раздражают действия итальянцев, что у него пропала даже малейшая охота к тесному военному сотрудничеству с Италией{405}. В Берлине понимали: нельзя рассчитывать на быстрый успех Италии в Греции. Еще до того как возобновилось наступление итальянцев в Северной Греции, ОКВ приняло меры, чтобы активно вмешаться в балканские дела - прежде всего вторгнуться в Грецию и сделать то, на что оказался неспособным итальянский союзник. Следовательно, отсутствие у гитлеровцев желания к тесному сотрудничеству с итальянцами должно было уступить место расчету.
Первый вариант плана наступления на Грецию с территории Болгарии рассматривался в генеральном штабе сухопутных сил 7 ноября 1940 г. 12 ноября последовала директива No 18, требовавшая начать подготовительные мероприятия "для того, чтобы в случае надобности овладеть из Болгарии греческой территорией севернее Эгейского моря и тем самым создать предпосылки для ввода в действие соединений немецкой авиации против объектов в восточной части Средиземного моря, особенно против тех английских военно-воздушных баз, которые угрожают румынским нефтяным источникам"{406}. В течение ноября генеральный штаб планировал развертывание немецких войск в Румынии из расчета начать их переброску в последних числах года. 5 декабря на совещании у Гитлера одновременно с докладом начальника генерального штаба об исходных предпосылках плана войны против Советского Союза рассматривался вариант "Марита" - так стали теперь именовать план вторжения в Грецию. Срок готовности - начало марта 1941 г. 12 декабря штаб верховного главнокомандования отдал директиву No 20 о сосредоточении войск для "балканского похода".
Тем временем правящая клика Болгарии готовила национальное предательство. Болгарский царь Борис, проводивший политику сговора с Германией, был готов для Гитлера на все. Опасаясь своего народа, открыто выступавшего за дружбу с Советским Союзом, против "Тройственного союза", он просил Гитлера ввести в Болгарию германские войска. 28 февраля 1941 г. подразделения вермахта, прибывшие в страну под видом туристов, заняли аэродромы, железнодорожные станции и другие стратегические объекты{407}. Одновременно для прохода войск 12-й армии германские саперы начали наводить мосты через Дунай в районе Гиургиу, Турну-Мэгуреле, Бехет. В Болгарию стали прибывать соединения германского 8-го авиационного корпуса.
Утром 1 марта 1941 г. 12-я немецко-фашистская армия двинулась по мостам через Дунай, вступила на территорию Болгарии, а 3 марта передовые немецкие части подошли к греческой границе. Болгария присоединилась к "Тройственному союзу". 17 марта Гитлер отдал приказ военные действия на Балканах продолжать "до полного изгнания английских войск и захвата баз, которые позволили бы прочно овладеть господством в воздухе в восточной части Средиземного моря"{408}. 25 марта последовало указание завершить операцию десантом на Крит. Таким образом, план полного захвата Греции и установления господства над Восточным Средиземноморьем, казалось, получил завершение.
Но все ли учло германское командование, гордившееся своей предусмотрительностью? В безмерной самоуверенности и в извращенном понимании большинства политических факторов оно не смогло увидеть внутренние процессы, которые стремительно развертывались в это время в Югославии и вскоре изменили обстановку на Балканах. Гитлеровцы не поняли, что народ Югославии в своей массе ненавидит германский фашизм и не допустит капитуляции перед Гитлером. Они не учли, что югославское правительство Цветковича не имеет поддержки народа, а внутренние противоречия в стране настолько остры, что могут в любой момент привести к взрыву.
Этот взрыв произошел в конце марта 1941 г., когда реакционное правительство Цветковича - прогермански настроенного лидера великосербской буржуазии, - а также вождя Хорватской крестьянской партии Мачека, стоявшего на позициях превращения Хорватии в самостоятельное государство под эгидой Германии, подписало 25 марта 1941 г. в Вене пакт трех держав, разрешивший немецким войскам вступить в Югославию. Этот акт национального предательства повлек выступление народных масс, которые с рабочими во главе вышли на улицы под лозунгами "Лучше война, чем пакт!", "Лучше смерть, чем рабство!", "За союз с Россией!"{409} Народ сверг правительство Цветковича - Мачека. Его сменило правительство генерала Симовича, которое под давлением народа отказалось от договора, заключенного предшественниками. В ночь на 6 апреля 1941 г. Советский Союз заключил пакт о дружбе с Югославией, выразив тем самым полное сочувствие народам этой страны и еще раз показав, что он проводит политику, противоположную Германии. События 27 марта свидетельствовали, что народные массы Югославии намерены решительно бороться за свободу, против угрозы германского фашизма.
Югославские события вызвали немедленную реакцию в Берлине. Утром 27 марта в имперскую канцелярию были срочно вызваны руководители вооруженных сил. Гитлер не мог потерпеть непокорности Белграда, особенно в предвидении войны против СССР. Он потребовал быстрейшего нападения на Югославию{410}. Теперь план "Марита" подлежал коренной переработке. Намечались новые операционные направления для 12-й армии: удар из района Софии на Скопле, чтобы соединиться с итальянцами в Албании и не допустить установления взаимодействия между Югославией и Грецией, из района Софии на Белград для овладения югославской столицей и открытия пути по Дунаю; кроме того, привлекались итальянские, венгерские войска. Было решено нанести удар по Югославии с севера, из Южной Австрии и Венгрии, для чего предполагалось быстро сформировать новую - 2-ю полевую армию{411}. На Балканы срочно двинулись новые войска. Требовалось завершить военные действия в Югославии и Греции возможно скорее, чтобы не сорвать вторжения в СССР. Для наступления теперь дополнительно назначались 14 дивизий, из которых пять прибыли из Франции, восемь - из Германии и одна - из Польши{412}.
Предстояло изменить оперативный план наступления.
Вылетевший в Вену по приказу Гальдера Паулюс встретился с фельдмаршалом Листом. Оказалось, что штаб 12-й армии считал теперь главной задачей быстрый прорыв через Южную Сербию до албанской границы с целью отделить друг от друга Югославию и Грецию, а затем нанести основной удар по Греции через Битоли. Вопреки этому ОКВ предполагало главный удар наносить на Белград. В конечном счете сложилось половинчатое, компромиссное решение (директива No 25){413}, согласно которому силы 12-й армии использовались веерообразно путем наступления нескольких ударных группировок на Белград, Скопле и в Северную Грецию. 30 марта на совещании в имперской канцелярии Гитлер приказал 12-й армии быть готовой к 6 апреля.
Немецко-фашистское командование развернуло на юго-востоке 35 дивизий, из которых 23 - против Югославии, 6 - против Греции, 1 - против Турции, 5 - в резерве верховного командования. Немецкая авиация насчитывала 1300 самолетов{414}. 2-я итальянская армия под командованием генерала Амброзио развернулась против Северо-Западной Югославии. Итальянская авиация состояла из 670 самолетов. Венгрия вступила во вторую мировую войну, выставив против Югославии пять дивизий.
План, разработанный германским командованием, учитывал, с одной стороны, установку на скорейший переход в наступление до полного развертывания югославской армии, с другой - разновременное завершение развертывания немецко-итальянских сил. Вторжение начиналось 6 апреля внезапными ударами авиации по югославским, греческим аэродромам и по Белграду. Три корпуса 12-й армии переходили в наступление в тот же день; танковые и моторизованные корпуса - 8 и 10 апреля. 2-я немецкая армия - 12 апреля, венгерские войска 14-го, а 2-я итальянская армия - 15 апреля 1941 г.
Королевская Югославия не была готова к ведению войны, к отпору агрессору. Двенадцать лет господства сербских капиталистов не принесли стране никакого прогресса. Югославия оставалась одной из экономически отсталых стран, с неразвитой военно-промышленной базой. В стране господствовали острейшие социальные и национальные противоречия. Ведя борьбу против революционных настроений народных масс, буржуазное правительство держало курс на фашизацию страны. Оно проводило политику репрессий против демократических сил и одновременно попустительствовало широкой деятельности германской и итальянской агентуры в стране.
Югославские коммунисты вели активную борьбу против фашизма и национального предательства, поддерживая политическую активность и оппозиционные настроения трудящихся масс. Вооруженные силы Югославии по своему техническому оснащению, боевой подготовке, опыту серьезно уступали фашистскому вермахту.
Югославское командование после нападения Италии на Албанию разработало план ведения войны (план "Р-40"), предусматривавший развертывание главных сил против Венгрии, Германии и Италии. В первом эшелоне предполагалось иметь 22 дивизии, в стратегическом резерве - 9{415}.
После изменения военно-политической обстановки в начале 1941 г., когда германские войска вступили в Румынию, Венгрию, а затем в Болгарию, план был изменен. Новый план ("Р-41") предусматривал оборону на всех границах и наступательные действия против итальянской армии в Албании с целью обеспечить взаимодействие с греческой армией. В случае необходимости под натиском противника планировался постепенный отвод югославских сил на юг, к территории Греции, чтобы там, совместно с греками, организовать общий фронт и продолжать борьбу{416}.
Югославские историки оценивают план как чисто оборонительный. Он и был таковым. Наступление на Албанию следует рассматривать как обеспечение стратегической обороны и отхода главных сил в южном направлении.
По плану развертывались 3 группы армий, 7 полевых армий, 28 пехотных, 3 кавалерийские дивизии и другие части, в том числе 110 танков. На проведение мобилизации отводилось до 8 - 10 суток{417}. Предполагалось выстроить в первом эшелоне 27 дивизий, или 7/8 всех сил. Военно-воздушные силы в составе четырех авиабригад располагали всего лишь 415 самолетами, из них современных 265{418}.
Югославская армия не имела необходимых сил для обороны 3000 км границы. Развертывание носило чисто линейный характер. Усиление границы в инженерном отношении проводилось только против Италии (с 1937 г.), против Германии и Албании (с 1939 г.). На других ее участках заграждения оставались слабыми. По своей доктрине, организации, материально-технической оснащенности югославская армия не была в состоянии успешно вести современную войну.