отечественной практикой корпоративных отношений.
Главная особенность российского гринмейла
заключается в том, что
объектом шантажа
выступают структуры, бизнес которых мельче по
своим масштабам, чем у агрессора. Это во многом
объясняет и то, что действия захватчика редко кто
объявляет шантажом. Кому придет в голову именовать
шантажистами, например, менеджмент «Сибирского
алюминия» или группы «Альфа»? Практика
показывает, что именно крупные компании часто
прибегают к методе корпоративного шантажа; хотя бы
потому, что у них для этого гораздо больше
возможностей, в первую очередь, финансовых.
Далее,
к
особенностям
национальных
корпоративных отношений следует отнести полную
неразборчивость компаний-агрессоров в способах
нападения. Все — от публикации компромата на
менеджмент атакуемой компании до фальсификации
документов, являющихся основанием для подачи
заявления кредитора о признании атакуемой компании
банкротом — идет в дело. «Русский гринмейл» не
признает ограничений морального плана.
Третья особенность заключается в том, что порой
невозможно разграничить корпоративный шантаж
от недружественного поглощения.
Поскольку
агрессорами, как это уже отмечалось выше, зачастую
выступают мощные финансовые структуры, то для них
смена целей в процессе нападения является вполне
нормальным явлением, как говорится, не съем, так
покусаю. И наоборот, если попытка шантажа
оказалась успешной, то почему бы не пойти дальше, и
не попробовать захватить весь бизнес целиком?
И, наконец, исконной национальной особенностью
является то, что корпоративный шантаж может
являться ответной, оборонительной реакцией на
попытки эмитента, а точнее того, кто контролирует
эмитента, избавиться, выжить недружественного
акционера и, тем самым, усилить свой контроль
над компанией.
Так что лишь отчасти верно утверждение журнала
«Деньги» (от 17 января 2001 года) о том, что «русский
22 • Акционер против акционерного общества
гринмейл» от недружественного поглощения
отличается