Антон Леонидович Демидов, бывший контр разведчик, а ныне глава ФСБ российской, и позывной «две девятки», не находил себе места в своём кабинете. Мысли, тяжелые мысли терзали его, словно раскаленные гвозди, любимый инструмент некоторых дознавателей.
— Какая же она головная боль… — проговорил он, имея ввиду вовсе не свои думы, а вполне конкретного человека — Понеслась на поле боя вообще ни о чем не думая! Вот совсем!
И где она теперь? В больничке лежит! Будь она человеком, уже бы в морге была! По частям! Разорванным на ошметки трупом бы валялась! Очередь из печенега вполне может это сделать! Тем более, с такого близкого расстояния. Тем более, настолько маленького человека.
А этой — хоть бы хны! Легкие пробиты, она дырочку пальцем затыкает, и болтает. Ребра сломаны — просит эпоксидки, и отвердителя, чтобы склеить. В голове дыра — вообще насрать! Видимо мозгов там отродясь не водилось!
С другой стороны — может потому она и столь нагла и смела, что считает себя неубиваемой? И все время вваливаясь в самые горячие места с шашкой наголо именно поэтому? Может потому, она и безбашена, что знает, что не умер даже если будет порвана на части и сожжена на костре? Знает, что переродится в ином мире.
Но ему то что! Начальнику федеральной безопасности. Если она умрет тут, то для них, для страны и этого мира — это всё! Конец! Она перестанет существовать! И девятка с радостью бы вышвырнул эту девку из министерства и из правительства, да только за ней слишком многие стоят. Его начальник, реальный начальник! Его наставник по совместительству, и тот стоит за этой девкой! И он даже понимает почему.
Но даже если бы не это, не это массированное покровительство, которому многие бы позавидовали, и мало кому подобное даже снилось, девяносто девятый и сам осознаёт, что Александра нужна стране. Может быть не как министр, и даже не как член правящей партии, но как кризисный управляющий точно.
Её способность залетать с разгона в самое пекло и раздавать пинки впавшим в ступор людям, заставляя тех действовать оперативно и даже на опережение врага, поражает и даже немного ужасает. Она резка на поворотах! И кажется, совсем не думает о последствиях своих действий! Но порой именно такая лихая безбашенность и нужна, чтобы вытащить страну из кажущегося уже неминуемого кризиса. Вытащить, даже до того, как кто-то успел понять, что кризис уже на пороге.
Наглядный пример с новым вирусом гриппа. То, что он синтетический, было ясно чуть ли не сразу. То, что за границей, на территории бывшей Украины, захваченной поляками еще лет семь назад, есть какие-то лаборатории, было тоже известно давно.
Спутниковое наблюдение, агентура, все это работало и работает, даже несмотря на все происходящее в стране, тогда и сейчас. Так что сведенье так или иначе попадают к Антону на стол, и он может ознакомится лично с крайне интересными донесениями.
О опытах над людьми, над военнопленными, и той частью населения, что умудрилась не покориться и решила поиграть в партизанов. Об успехах, провалах, испытания заразы «на природе», на воле и относительно больших площадях. О попытках настроить вирус на генотип, чтоб поражал он только определенных людей, определенную расу, и о создании вакцины для «избранных категорий».
Всё это Демидов знал давно! Так или иначе, к нему эта информация просачивалась еще во времена контрразведки. Но вот сделать что-либо, у него не получалось. Как бы он ни старался. А служба безопасности лабораторий, суровей, и надежней, даже той, что охраняет пентагон. Не говоря уж о проникновений в зал заседания ООН, под видом, и работой, уборщика.
Так что сделать Антон Леонидович ничего не мог, как бы не старался. Скрипел зубами, поглядывал на снимки, читал свежие донесения… и вновь скрипел зубами. Он не мог, а она — смогла. С лихим наскоком, и маша шашкой ввалилась в гости под шумок, в особо охраняемые объекты. Разнесла там все в хлам, вкатав ученых, вместе с их наработками в землю, прихватила все нужные и не нужные документы, и ускакала. Устроив пожар так, что в это даже поверили.
Вот они, рапорты! На столе! Поляки уже жалеют, что напали на Литву! Пищат там меж собой, что им теперь их покровители, голову свернут за потерю лабораторий и наработок. Но именно поэтому, теперь уже не могут остановится, иначе головы им точно не сносить. А ученые из Новосибирска, чуть ли не кипятком писаются от восторга, глядя на добытые таким варварским методом данные. Говорят, что с такими полными сведеньями о вирусе, вакцину от гриппа, что версии этого года, что для версии следующего, они сварганят уже в течении месяца.
Конечно, девятка не обольщается насчет окончания биологической войны одним таким лихим наскоком. Он понимает, что на этом вовсе всё не кончится, а только начнется! Но с другой стороны, уже подбирающегося и грызущего пятки кризиса, удалось избежать. И вновь благодаря этой девки.
— Александра… — проговорил человек в слух, тарабаня пальцами по столу — Александра, Саша, Шура… шило в жопе!
Про таких как она, говорят: «ей бы мужика! И проблем не будет, ни у неё, ни у других!», да вот только Антон Леонидович с трудом себе представляет подходящею партию для такой… барышни! Даже средь других бессмертных сложно будет найти человека, способного вынести эту головную боль рядом с собой в режиме нон стоп! А жить с тем, кто тебе противен или кому не доверишь спину — нет уж, увольте! И именно из-за таких рассуждений, Тоха сам не женат.
Он боится, подставлять спину женщине. Боится открыться, другому человеку. Боится быть преданным, и оказаться со сломанной психикой. Его паранойя, и профдеформация сознания, за годы настолько развились и укоренились в сознании, что теперь, для человека с позывным две девятки, уже даже случайные перепихоны с надежными и проверенными женщинами, стали выглядеть неприемлемой роскошью, и слишком большим риском. И мужчина уже года два как изображает из себя глубоко верующего монаха, воздерживаясь от всего, и живя по принципу «ни с кем и никогда!». И в некотором роде, в Александре он видит отражение себя.
— Эх, Саша… — сцепил мужчина руки в замок, чтобы унять нервную дрожь и перестать барабанить марш по столу.
А она ведь и на гражданке, не ведет себя как положено человеку её статуса! У неё нет охраны, она не пользуется выделенным ей личным автомобилем. Она не ходит по красным дорожкам. Она вообще не ходит там, где ходят «звезды». Она ходит там, где ходят «смертные».
По обычным дворам и улицам, паркам скверам и тропам. Скачет горной ланью через стены и преграды. Ездит на метров в компании неизвестных мужиков и баб. Летает самолетом, билетом вторым класса. Она ведет себя странно и не предсказуемо! И была бы огромной головной болью её охране, ему, Антону! Но она слишком ловко меняет «личины» что уследить за ней не в состоянии никто.
Если бы они с ней не обговорили заранее некоторые точки маршрут её движенья по городу, то даже для ФСБ, она бы постоянно всплывала в разных частях города словно призрак, и так же исчезала словно в пустоту. И тут не помогают ни камеры, она их избегает как заправский шпион, ни жучки, их стряхивает быстрее, чем блох паршивая собака, ни группы наблюдения.
Вот она тут, а вот уже нет. Да, есть какая-то девка, но тех пары секунд, что нужно для осознания, что тут иного человека быть просто не может, вполне достаточно, чтобы она уже оторвалась и затерялась в толпе. Поразительная способность! Но все же, она, толи нарочно, толи нет, допускает ошибки, благодаря которым её все же можно выследить.
Не дилетанту! Не киллеру средней руки! Этим её никогда не найти! Но вот профи, люди высшей категории, они, её все же могут выследить. Ведь в своём, настоящем облике, она частенько мелькает в некоторых местах, которые уже потихоньку становятся достоянием определенных кругов населения.
И дилетанты, соблазненные близким миллиардом туда тоже приходят. И милиция уже устала реветь, от количества убитых там подростков, отдаленно похожих на особого министра. Они уже не знают, что с этим делать! И Антон Демидов тоже, хоть и старается как может, чтобы извести всю приступную шоблу до того, как они сотворят преступление.
Но дилетанты на то и дилетанты! Они не думают об отступлении! Они вообще, ни о чем не думают! А потому — не предсказуемы. Поэтому приходится распускать слух о маньяке и подражателях, хотя, как такового маньяка и не существует. Ведь каждый раз — новый убийца.
Ну а те, что профи, и прожжённые киллеры, количество убийств за плечами которых вполне хватит трем людям для звания маньяка, все же выслеживают оригинал, Александру, по её ошибкам, от мест, где она показывает своё настоящее лицо, и до мест, где прекращает мается дурью, и словно бы растворяется в пустоте.
Они её выслеживают, а люди из ФСБ выслеживают их. Ведь, когда к операции долго готовятся, собирая данные на цель, а ты хорошо знаешь и цель, и примерное место как наблюдения, так и наиболее вероятные лежки, искать киллера, одно удовольствие. Да и теперь, когда Антон лично увидел, что даже двенадцать и семь, не способен её убить, количество переживаний за её жизнь, явно поуменьшится. Она может позволить им ошибиться, и спокойно переживёт, даже если стрелка возьмут уже после выстрела.
Вот только головной боли от этого меньше не стало! Она доставляет слишком много проблем, пусть и вскрывая гнойники еще до нарыва.
***
— Нет, я не буду вас распинать. — проговорил я в трубку телефона, валясь в госпитале на кушетке, обвешанный с ног до головы проводами, приборами и трубками — Нет, вы все сделали верно. Да, так и должны были поступить! Да. А что, в следующий раз, вы будете стоять и думать, а кто это там из кустов явился? В ночи, со стороны границы? Ну, да, надо быть осмотрительными. Естественно. Само собой. Да, спасибо и вам не хворать. Честь имеют. Ахахх… — посмеялся под конец, и нажав на телефоне кнопку, закончил разговор.
Неудобно… особенно неудобно моё текущее состояние! Ведь за восстановление целостности тела чуть больше полугода назад, мне пришлось заплатить большую цену! Слишком большую. Регенерация… её у меня больше нет. Совсем. Никакой.
Количество клеток в моём теле. От ныне, фиксировано. Никакого деления, ведь его я больше не контролирую, а быть живой, но неразумной, амёбой, мне не прельщает. Так что любые повреждения тушки, для меня отныне неприемлемы! Даже удар ножа… не говоря уже о простреле навылет из пулемета калибром двенадцать и семь.
Конечно, то, что мои клетки больше не размножаются, не означает, что раны на мне больше никогда не заживут. Ведь ткань можно растянуть, а клетку увеличить в размере, но теперь все конечно. Моя жизнь, и число доступных ранений в разные части тела.
И была бы жива еще мать… я бы мог использовать её органы как донорские, подсовывая ей свои… звучит абсурдно, но такой обмен показал себя с очень хорошей стороны! Однако… и этот вариант для меня теперь закрыт. А значит…
— Привет, — сказал пришедший меня навестить мальчик-эфиоп, из бессмертных.
Сказал на чистом русском, как ни крути, за годы научился говорить почище многих. И вообще славный малый! Малый, и в смысле роста тоже, ведь в нем и полутора метров то нет. Но это его никогда не волновало! Он — сказа! Во всех смыслах этого слова! Но зашел он сейчас ко мне в палату неровной походкой. Шатаясь, упал на стул рядом с кроватью, едва не промахнувшись мимо него, словно заядлый алкаш.
— Привет. — улыбнулся я ему, вспоминая результаты прошедшей вылазки.
Он ходил в рейд вместе с группой. И был там, в лаборатории, одной из. Вот только… рейд был успешен, до безобразия! Мы все верно рассчитали, и ребятки прошли как по накатанной. Не настолько идеально, что бы что-то подозревать, но… проблема в результате: лабораторий, создающих боевые вирусы, по миру раскидано слишком много. И все они, сосредоточенны округ Росси.
И все они хотят уничтожить Россию! И даже тот грипп, что у нас по стране вдруг начал ходить с подозрительной летальность, тоже их рук дело! Но он не столь уж страшен сам по себе, сколь страшно то, что он должен «подготовить почву» для следующего вируса, что и должен будет убивать уже всех, и на повал.
Наши мозгоклюи уже начали разработку контр мер, но… мы знаем далеко не все! Данных по вирусам не хватает! По антителам вообще котик плакал! А то, что получили мы, позволяет судить о том, что исследования проходят еще как минимум в восьми лабораторных комплексах! И это только те, что занимаются вирусами, ведя параллельные разработки! А не просто, исследуют органику, разрабатывая БИО оружие.
Мы добыли координаты пяти из восьми, и теперь, хотя бы примерно знаем, где они, и чем там занимаются. Следы за собой мы тоже замели, устроив в одной лаборатории пожар, а координаты второй слили ракетчикам Литвы, шепнув, что это штаб вторжения, что сработало красной тряпкой на быка — от центра вирусной науки ничего не осталось. Мы сделали всё, как хотели! Но толку?! Даже зная, где находится враг и что он тебе готовит, мы, не факт, что сумеем подготовится к встрече. Не факт, что успеем.
— Я все. — сказал эфиоп, спустя долгую паузу, в которую я предавался тяжким думам, а он, просто сидел. — Спекся. — и показал мне, свою трясущеюся руку
— Всё? — переспросил я, внимательно глядя на него.
— Да… — произнес он печально — Я не ты, я не смогу это и далее терпеть. Я ухожу.
— Понятно. — опустил я взгляд пониже.
Нас станет еще на одного меньше в этом мире. Магмойдов — больше, а ведь рождаемость бессмертных почему-то катастрофически упала, став фактически на планку — НОЛЬ! Наши ряды скудеют, ведь мы, бессмертны лишь в рамках вселенной, а в рамках одного мира — обычные люди. Нас становится все меньше и меньше, что скоро…
— Закинь меня куда-нибудь в качестве бомбы! — взглянул мне в глаза темнокожий «мальчишка» — Я не хочу вот просто так уходить!
— Хочешь прибрать кого-нибудь с собой? — усмехнулся я на это — Да уйти, с оркестром?
— Хочу быть полезным до конца! — улыбнулся он — Да и к тому же — всегда хотел попробовать спеть!
— Думаю… мы найдем тебе применение.
Наверное, возможно… хотя бы в качестве эксперимента! Ведь никто, ни в этом мире, ни на моей памяти вообще, не проводил это действие в контролируемых условиях. Как это происходит? Каковы масштабы? Отчего зависит глубина кратера? Ведь их по миру уже немало развелось, плодов неудачных попыток Америки заставить бессмертных работать на себя при помощи силы, но наблюдений за взрывами все равно не велось.
***
— Фигасе. — выдал я, хлопая глазами, аки простушка на базаре, прочтя отчет-результат недавней встрече с лидерами степей Казахстана.
На всякий случай прочитал его еще раз, и позвав санитарку, уточнил, все ли в норме у меня с глазами.
— Так об этом же и в новостях уже сообщил! — ответила она мне на это, хлопая ресничками не хуже меня, и удалилась.
— Фигасе. — повторил я вновь, глядя в пустоту.
Я, понимаешь, готовился к затяжной войне на, э… пять фронтов! Без шанса на победу. А тут вдруг раз… и один фронт исчез, как будь то его не было. Зато вернулся союзник, хотя… да они фактически сдались нам без боя! Высказали желание вхождения в состав федерации на правах отдельных областей, лишь с тремя, смешными, условиями:
Первое: мы сворачиваем, либо переоборудываем по самым современным стандартам безопасности и условиям труда, все урановые шахты, карьеры и иные средства и способы добычи урана или иных радиоактивных элементов, находящиеся на территории нынешнего-бывшего Казахстана.
Второе: мы выдворяем со всех их территорий всех американцев и их союзников, и обязуемся впредь не допускать их на эти территории — не очень понятно, как это «недопущать», въезд им что ли запрещать на уровне конституции? Эхе! Ну да ладно.
Третье: все камни магмойдов, добытые на их территории, не должны вывозится. — что по сути означает, что мы должны их «перерабатывать» именно там. Но никак не означает, что мы не можем вывозить уже готовые изделия. В общем — приемлемо!
Так что по сути, эти условия — мольба о помощи. Видимо на шахтах у них реально ад творится, а натовцы… имеют индульгенцию на их землях, похлеще индульгенции на островах узкоглазых. И поскольку решения уже приняты… нам теперь надо думать, как изгнать членов альянса с обширных территорий бывшего степного государства. Референдумы о вступлении в состав России у них будут уже на этой неделе, хотя согласно опросам, решение там очевидное, и единогласное.
В общем, головняка у меня меньше не стало! Да, с ними не надо воевать! Да и граница, эта дырявая… больше не будет волновать. Но! Китай, никуда не делся, соседи казахов — тоже на месте, и не самые лучшие. Опять же — натовцы… согласно данным разведки, они там уже готовятся к осадам. И уже творят беспредел, желая тем самым склонить населения к неявке, или голосованию против России. В общем — ЖОПА!
А у нас, армия скована поляками. Турки провели испытание новых дальних бомбардировщиков вблизи наших границах, шестой флот США прибыл в свободную гавань, ранее зовущейся советская, а пятый флот — в ныне корейский Владивосток… и при этом, не выполнить обязательства пред союзником мы тоже не можем.
— Может мне тоже, свалить хлопнув дверью?
— Ты опять на долго? — проговорил брат, видя моё печальное лицо.
— Нда… надолго, — пробормотал я, и приложил руку к своей голове — чтож я творю…
— Ничего сестра, все нормально — улыбнулся мне братец, чисто по-детски, невинно и беззаботно.
— Держу тебя здесь как попугая в клетке! Как зверушку, игрушку…
— Не надо сестра! — сурово, как ему наверняка показалось, произнес он, и сморщил брови сделав лицо скорее забавным, чем угрюмым — Меня вполне устраивает такая жизнь!
— Книги… — обвел я взором комнату, заваленную самой разнообразно литературой.
От детских сказок, до трактатов по квантовой физики. От учебника русского за первый класс, до тригонометрии за десятый. Не говоря уже о философских выкладках, по типу «смысла бытия».
— И одиночество. — закончил, сведя взор на мальчугане, ведь в этих апартаментах на сотню с лишним квадратов, кроме моего братца никого и не водится.
Никогда. Ни обслуги, ни охраны, никого… полная изоляция! И даже телевизора нет — я как-то забыл его для Ваньки прикупить. А сейчас уже некогда.
— Ну почему-же одиночество? У меня есть ты!
— Врххрхъфвр! — вздохнул я, задрав голову к потолку — Я бываю тут раз полгода!
— Но бываешь ведь!
— На полдня!
— Целых полдня вместе!
— Брат! Ваня… ну…
— Все нормально. — улыбнулся он, увидев, что часы на моей руке, что заменяют мне пейджер и временно исполняют роль средства связи, засветились, и я уставился на их «циферблат» — Тебе уже пора идти.
— Эх… — вздохнул я вновь — Не скучай… я скоро вернусь!
Вот только вернутся удалось лишь через год, когда бывший Казахстан, уже по-настоящему стал частью России. Когда я потерял в этих степях немало хороших ребят. И когда обзавелся свежими дырочками.